CC BY
55
2004 ВЕСТНИК САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО УНИВЕРСИТЕТА Сер. 5. Вып. 4
ИСТОРИЯ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ мысли
А. Н. Дубянский
ПРОГРАММА РЕФОРМИРОВАНИЯ ДЕНЕЖНОГО ОБРАЩЕНИЯ В РОССИИ С.Ф. ШАРАПОВА
Имя Сергея Федоровича Шарапова (Талицкого) - известного публициста-славянофила конца Х1Х-ХХ в., обладавшего оригинальными научными взглядами, сейчас мало известно среди экономистов. В данной статье мы попытаемся отчасти восполнить этот пробел. Родился Сергей Федорович в 1855 г. в небогатой дворянской семье. Образование получил во Второй московской гимназии и Николаевском инженерном училище. В двадцатилетием возрасте, по словам самого Шарапова, он попытался заниматься сельским хозяйством в собственном поместье Сосновка в Вяземском уезде Смоленской губернии.
В 1881-1886 гг. Шарапов сотрудничал с И. С. Аксаковым в журнале «Русь», где познакомился С. Ю. Витте. Позже Сергей Федорович работал в Министерстве финансов, куда устроился по протекции своего бывшего коллеги по журналу.1 В дальнейшем их пути разошлись по идеологическим мотивам. Впоследствии Шарапов все-таки осуществил мечту своей молодости и занялся сельским предпринимательством, организовав Сосновскую мастерскую в Смоленской губернии по изготовлению сельскохозяйственных орудий. Впрочем, по его же словам, без особых успехов.
В 1886-1889 гг. Шарапов издавал в Москве газету «Русский труд», которую пришлось закрыть из-за проблем с цензурой. Впоследствии в 1890-1899 гг. в Петербурге издательский проект был возобновлен под названием «Русское дело». С. Ф. Шараповым опубликовано большое количество книг и статей, наиболее значимые из которых: «Министерство земледелия и его задачи в России» (1882), «Будущность сельского хозяйства» (1883), «А. Н. Энгельгардт и его значение для русской культуры и науки» (1893), «Бумажный рубль» (1895). Кроме того, он издал собственные Сочинения в 9 томах (1900), где изложил свои взгляды на текущую общественно-экономическую ситуацию в России, а также включил туда ряд своих ранних публикаций в других изданиях. В них вошли также его поэтические произведения, литературные и театральные критические статьи.
Самой известной работой Шарапова является изданная в 1895 г. книга «Бумажный рубль». Она представляет собой манифест особого русского пути экономического развития. В ней он изложил собственную программу создания в России денежной системы, основанной на не обеспеченной никакими активами бумажной валюте, которую считал самой подходящей для страны формой денег. Шарапов - один из немногих противников введения в России золотой валюты, и среди них он был, пожалуй, самым непримиримым. Этой проблеме он посвятил, кроме указанной выше книги, еще целый ряд публикаций. В них он попытался обосновать необходимость создания особой экономи-
Дубянский
Александр Николаевич
-доц. кафедры экономической теории СПбГУ. Окончил СПбГУ в 1987 г. Автор 32 работ. Сфера научных интересов - история экономических учений, современные проблемы кредитно-денежных отношений.
© А. Н. Дубянский, 2004
ческой доктрины для России как страны, не приемлющей, по его мнению, универсальных законов западной финансовой науки.
Для России создание экономической программы развития, соответствующей ее самобытности, было насущной необходимостью. Так, в конце Х1Х-начале XX в. Российское государство стояло перед дилеммой: либо провести либерально-
демократические реформы, либо сохранить существующий строй в неприкосновенности. «Этот третий путь стихийно чувствовался славянофилами, но они не сумели его сформулировать, не владея государственной диалектикой».2
Именно в данном контексте представляет особый интерес работа С. Ф. Шарапова «Бумажный рубль», так как в ней предпринята попытка сформулировать экономическую программу этого особого российского пути. Кроме того, в указанной книге автором предлагается концепция денежного хозяйства, основанного на неразменных бумажных деньгах, призванная устранить параллельное хождение валют в России.
Свою точку зрения он основывал на сложившейся в России хозяйственной практике. «Многие и не подозревают у нас, что в действительности Россия с перерывами, но уже второе столетие живет на совершенно абсолютных деньгах, что золото и серебро давно перестали быть русскими деньгами, и то, что считается экономической болезнью, каким-то несчастием, есть в сущности исторический хозяйственный процесс, далеко выдвигающий нашу родину впереди других цивилизованных народов».3 В этом Шарапов, безусловно, прав: в России в XVIII и XIX вв. большая часть населения действительно использовала бумажные деньги.
Как считал Шарапов, основная идея западной цивилизации изжила себя. «Таковою основною идеею европейской цивилизации последних столетий в области экономической является, несомненно, „золотая идея”, т. е. идея, что золото - единственные и истинные деньги».4 Затем в начале своей работы он обрушивается с сокрушительной критикой на современную ему западную финансовую науку, которая не может предложить удовлетворительных ответов на вызов новой эпохи, характеризующейся исчерпанием «золотой идеи». Новая эпоха должна отличаться «преобладанием духовного и нравственного начала во всех областях человеческого мышления и делания, ибо только нравственное начало и способно вывести заблудившийся цивилизованный мир из дебрей материализма и бессмысленной животной борьбы».5 Под новой эпохой Шарапов понимал экономику, функционирующую не на конкурентных принципах, а основанную на началах разумной, целесообразной деятельности, при которой исключается растрата общественных ресурсов.
Материальной основой денежного обращения новой эпохи Шарапов представлял бумажный рубль, считая его идеальной валютой для России. Опасения же большинства русских и западных экономистов по поводу неустойчивости бумажных денег он объяснял предубежденностью ученых. Эта предубежденность скептиков бумажной валюты, согласно Шарапову, основывалась на том, что в экономической теории считается общим местом: неумеренность государства в денежной эмиссии. «Всякая (государственная власть. - А. Д.) напечатает, одна по нужде, другая по легкомыслию; гарантий никаких быть не может, а потому - прочь сама идея об абсолютных знаках».6
Поэтому для большинства ученых полноценные деньги служили панацеей от экономической нестабильности. «Тут будто бы еще возможны некоторые гарантии и контроль».7 Существует стойкое убеждение в общественных и научных кругах о том, что золотая валюта символизирует экономическую стабильность и процветание экономики. Эта точка зрения бытует в общественном сознании до сих пор, достаточно обратиться к научным и публицистическим статьям, посвященным, например, реформе денежного
обращения С. Ю. Витте. Шарапов боролся против такого некритического подхода к пониманию роли золотой валюты в экономике.
У Шарапова было много оппонентов. Так, например, М. Ковалевский резко выступал против Шарапова, о котором писал, что он «реакционер, лишенный всякой научной добросовестности».8 Позиция Ковалевского сводилась к общей для всех противников бумажных денег точке зрения: «Присущая бумажной валюте возможность легкого покрытия чрезвычайных расходов новыми выпусками ассигнаций составляет ее привлекательную сторону в глазах правительства и ее величайшую опасность для публики».9 Ковалевский, конечно, прав, когда осуждает утопичность шараповской концепции денежного хозяйства, так как Шарапов не предлагал никакого механизма, регулирующего эмиссию бумажных денег.
Однако в экономической истории есть примеры, опровергающие утверждение о том, что золотая валюта является панацеей от чрезмерного выпуска ничем не обеспеченных денег и что золотой запас не может быть объективным ограничителем предложения денег. Пример Италии яркое тому подтверждение. В 1881 г. в Италии, как и в других европейских странах, был совершен переход к золотой валюте. Однако уже через 10 лет золото и серебро совершенно исчезли из обращения из-за чересчур мягкой кредитно-денежной политики, выразившейся в дополнительных выпусках бумажных денег, разменных на звонкую монету. Впоследствии размен был прекращен, и бумажные деньги сделались неразменными на золото. Таким образом, получается следующее: «Зло лежит не в материале денег, но в том факте, что денежная эмиссия не соответствовала производству товаров».10
Именно об этом и писал Шарапов, что дело не в том, какая валюта, а в том, какую денежно-кредитную политику проводит правительство, какие ориентиры оно перед собой ставит.
В своей работе он оправдывал проект Джона Ло, осуществившего грандиозный план создания бумажно-денежной системы во Франции. В 1716 г. этот шотландский авантюрист основал банк, эмитировавший бумажные деньги, разменные на звонкую монету. Умерший в 1715 г. Людовик XIV оставил Францию с полностью разоренной финансовой системой своему малолетнему наследнику Людовику XV. Поэтому идея Джона Ло пришлась очень кстати для расстроенной французской казны. Ассигнации стали очень популярны среди населения, ожила торговля, было довольно и правительство, так как стабилизировался сбор налогов в королевскую казну. В итоге в 1718 г. банк стал государственным. Правда, уже к 1720 г. проект Ло провалился, так как доверие к бумажным деньгам было подорвано их чрезмерной эмиссией, французское правительство переоценило «волшебную силу» ассигнаций.
По мнению Шарапова, Джон Ло, «не формулируя научно законов денежного обращения, угадал их вдохновением гения...».11 Особенно ему импонировала фраза, приписываемая шотландцу: «Государь не нуждается в кредите, он его создает». В этом выражении заключается квинтэссенция шараповского понимания сущности бумажных денег. Иначе говоря, денежных ресурсов должно быть ровно столько, сколько требуется экономике, золотая же валюта не могла обеспечить необходимую эластичность предложения денег. Французов же погубило, по словам Шарапова, то, что «французская абсолютная государственная власть уже находилась на пути полного разложения, и она растеряла все свои идеалы...».
Для создания эффективной бумажно-денежной системы, как говорил Шарапов, необходимо «нравственное начало и государственное творчество».1'" В России, согласно его взглядам, требуемые условия были налицо и заключались в том, что «власть абсолютно нравственна и доброжелательна» и «все экономические бедствия и неурядицы проистекают
от недоразумений и злоупотреблений исполнителей царской власти, умевших, так или иначе, уйти от контроля и вызвать верховную власть на несвободное решение».13
Шарапов считал, что в России должны существовать определенные правила денежного обращения, обусловленные особенностями русской экономической практики. Он их, правда, называл положениями, еще не оформившимися в экономические законы. Первым пунктом он определял меновую денежную единицу, а именно - рубль, который имел бы совершенно отвлеченную ценность.14 Эта денежная единица должна быть представлена бумажным денежным знаком, прерогативой выпуска которого должна обладать центральная государственная власть.
За «нелюбимым» золотом Шарапов предлагал оставить только функцию мировых денег: «...ввиду того, что этот товар (золото. - А. Д.) системою соседних государств принят за монетную, денежную единицу, нам в нашей международной торговле и сделанных ранее долгах счеты приходится вести на него».15 Здесь мы видим, что он предлагал в неявной форме существование параллельной валюты, а именно обеспеченного золотом рубля для ведения международных расчетов.
Далее в своей программе Шарапов утверждал, что рубль, не зависящий от золота и выпускаемый по мере необходимости, может «оплодотворить народный труд и его производительность как раз до предела».16 Он имел в виду идею о том, что в рамках золотовалютного стандарта или любой другой денежной системы, основанной на полноценных деньгах, количество денег определяется запасами драгоценных металлов, а не потребностями народного хозяйства. Так, например, в конце XIX - начале XX в. в российской экономике ощущался острейший дефицит денег.
По словам С.Ф. Шарапова, «истинные причины разорения русского земледелия могут быть сведены таким образом к двум основным: безденежью и падению цен».17 Это, конечно, далеко не единственные причины бедствий русских аграриев, но и они сыграли существенную роль в комплексе проблем российского села. Проиллюстрируем это положение следующими официальными данными, приведенными Шараповым в его работе «Сущность аграрного кризиса».
К 01.01.1857 г. в обращении в России находилось: золота и серебра на 300 ООО ООО руб.; кредитных билетов на 735 297 ООО руб.; вкладных билетов* на 1 013 000 000 руб. Общая сумма - 2 048 297 000 руб. Государственный бюджет в 1857 г. был равен 255 млн руб., а население превышало 65 млн человек.
К 01.01.1906 г. в обращении было: золота - 836 100 000 руб.; серебра - 134 700 000 руб.; кредитных билетов - 1 290 000 000 руб. Всего сумма денежного обращения -2 260 800 000 руб. В 1906 г. государственный бюджет составлял более 2 млрд руб., а население - 145 млн человек.
За рассматриваемый период количество денежных средств в обращении возросло всего на 212,5 млн руб., или едва на 10% против 1857 г., в то время как государственный бюджет возрос на 700%, а население - на 250%.18
Вот еще одно свидетельство по поводу безденежья: «...в Москве, где совершаются самые крупные торговые обороты, при расплате за товары кредитные билеты чуть ли не редкость. Столько же, если не более, при расчетах получается всевозможных купонов от многоразличных процентных бумаг, в большинстве случаев отрезанных за несколько лет вперед. Сейчас купонов XIX столетия, пожалуй, даже меньше; обыкновенно предлагают купоны будущего XX столетия или же серии Государственного Казначейства с отрезанными за 10 лет вперед купонами».19
Вкладные билеты (или правильнее - билеты депозитной кассы) представляли собой своеобразные расписки, выдаваемые вкладчикам взамен золота и серебра депозитными кассами, учрежденными в 1840 г., в те годы активно использовались в денежном обращении в России.
В итоге мы видим, что экономика России из-за дефицита денег не могла получить необходимого стимула для своего развития. Сельское хозяйство, например, по той же причине оставалось натуральным и в пореформенное время. Вследствие безденежья в большинстве поместий держались испольной системы, отработочной или арендной, избегая товарно-денежных отношений. Нечто подобное наблюдалось и России накануне августовского кризиса 1998 г., когда экономика испытывала острую недостачу денежных ресурсов, что приводило к отрицательному экономическому росту.
Шарапов предполагал изменить подобное положение вещей за счет неразменных бумажных денег, количество которых можно будет поддерживать на необходимом уровне. Правда, как поддерживать необходимый объем денежной массы, он внятно не объяснял. Вернее сказать, все его объяснения сводились к абстрактным принципам, которых должно придерживаться государство при проведении своей денежно-кредитной политики. «Система вкладов и ссуд при добавке по мере надобности свежих количеств знаков, - вот настоящий, почти автоматический регулятор денежного обращения».20 Эту надобность Шарапов определял «качеством обстановки, в коей находится, при данных внешних условиях, главный основной вид труда в стране».21 В этом проявляется общее свойство, присущее славянофилам в их программных проектах, выражающееся в неконкретности, отсутствии необходимых деталей.
Следующий тезис программы гласит, что при абсолютных деньгах «господство биржи в стране становится совершенно невозможным, и безвозвратно гибнет всякая спекуляция и ростовщичество».22 В итоге крупная капиталистическая собственность станет, согласно Шарапову, «всенародной», «мирской». Государству нового типа достанется «вся та доля прироста и образования капиталов, которую у парламентарского государства отнимает биржа для образования ротшильдовских богатств».23 Под господством биржи Шарапов понимал ничем не ограниченное доминирование спекулятивного и крупного частного капитала в экономике. С этим положением трудно согласиться. Спекуляция полноценными деньгами после их отмены, конечно, прекратилась бы, но производными инструментами фиктивного капитала - вряд ли. К тому же, вероятно, Шарапов не понимал, какую важную роль играют биржа и биржевые спекулянты в экономике, без них ведь невозможно установление единых рыночных цен в экономике.
Одной из многочисленных задач биржи является превращение страны в единое экономическое пространство. Если бы шараповская программа была реализована, Россия, скорее всего, развалилась бы на отдельные, изолированные экономические районы. К сожалению, мы можем наблюдать сейчас аналогичную ситуацию, когда в стране существуют, например, сильные региональные диспропорции в ценах на зерно из-за отсутствия общероссийской зерновой биржи.
Вызывает возражения также и тот пункт программы Шарапова, в соответствии с которым при так называемых абсолютных деньгах доминировать в экономике должен государственный кредит, а капитал будет отстранен от ведущей роли: «Капитализму, т. е. господству капитала, здесь места нет, а потому нет места и его антитезе - социализму». Вот он, славянофильский поиск третьего пути! Даже учитывая то, что кредиты будут направляться только в эффективные проекты, не исключено, скорее - предопределено их нецелевое использование. Только рынок в условиях жесткой конкуренции может объективно отбирать эффективные решения. Государство - это прежде всего чиновники, т. е. люди, которые, даже будь они платоновскими философами, не застрахованы от субъективных ошибок, чему мы были неоднократно свидетелями в недалеком прошлом и настоящем. Кроме того, Шарапов предлагал реализовывать за счет государства крупные и высокорискованные для частного бизнеса проекты, например строительство морских портов, элеваторов, железных дорог и т. д.
Как показывает экономическая практика, такая доминирующая роль государства в экономике таит в себе большую опасность бюджетных дефицитов, а следовательно, значительного государственного долга и как следствие - инфляции. Впрочем, Шарапов считал, что инфляции быть не должно, раз средства вкладываются в реальное строительство, а не в биржевые спекуляции. Частному бизнесу предлагалось быть «на подхвате» у крупного государственного капитала, т. е. заниматься розничной торговлей, сельским хозяйством или, как сказали бы сейчас, малым бизнесом. «Таким образом, мнимые капиталы, пускаемые в оборот государством, и реальные, т. е. частные капиталы, будут работать параллельно, не мешая друг другу, и именно в этом и будет заключаться здравая и справедливая экономическая политика».24 В конце своей книги Шарапов предлагает создать так называемую Большую Казну вместо существовавшего в то время Государственного Банка. «Большая Казна должна одна безраздельно управлять денежным обращением».25 Поэтому предлагаемая Большая Казна должна объединить усилия Государственного Банка и Государственного Казначейства, которые действовали, по словам Шарапова, несогласованно. Она должна была быть независимой и неподотчетной другим государственным органам. Негативно относился Шарапов и к Министерству финансов, считая, что оно совсем не занимается экономикой.
Основными задачами предполагаемого органа должны были быть:
1) управление денежным обращением с технической точки зрения;
2) монополизация золотой торговли, т. е. передача в руки государства всего оборота драгоценных металлов внутри страны, а также чеканка золотых монет для международных расчетов;
3) денежная эмиссия внутри страны («битье разменной внутренней монеты»);
4) концентрация в руках государства всех форм кредитных отношений с постепенным вытеснением из этой сферы частного капитала;
5) производство всевозможных операций с деньгами Державной Казны;
6) операции с государственными (в оригинале всенародными) резервами, обслуживание денежных расчетов государственных предприятий, контроль над основными экспортными товарами (в данном случае над хлебной торговлей), а также «заведование добычей золота».
Большая Казна должна была быть мощной централизованной структурой с региональными представительствами в целях тотального контроля над экономической ситуацией. В дополнение к Большой Казне Шарапов предлагал создать еще и Державную Казну, главные задачи которой виделись ему следующим образом:
1) составление государственного бюджета страны;
2) техническое исполнение бюджета, т. е. проведение различных операций по расходованию государственных средств «посредством приказов Большой Казны и ее местных органов»;
3) поиск и получение государственных доходов и формирование государственных капиталов и запасов, а также введение и взимание различных налогов посредством местных органов Большой Казны.26
В итоге, по мысли Шарапов, если будут реализованы все предложенные им меры по созданию финансовой системы, основанной на бумажных (абсолютных) деньгах, то изменится экономический строй России. Будет создано буквально новое государство, проводящее «свободную христианскую политику», свободную от внешнего влияния.
Если оценить программу, предложенную С.Ф. Шараповым в координатах «западники» - «славянофилы», то она ближе к последним, хотя и отличается от славянофильских воззрений большей конкретностью. Шарапов предпринял попытку создать для России
особую экономическую модель развития, учитывающую ее своеобразие. Видимо, из-за этого она производит неоднозначное, двойственное впечатление.
Модель С.Ф. Шарапова содержит много рациональных, вполне работоспособных предложений. Для России, учитывая ее давние традиции централизованного государства, заслуживает внимания предложенная автором программа государственного вмешательства в экономику с целью стимулирования экономического роста. В отдельных аспектах идеи Шарапова созвучны воззрениям Дж. М. Кейнса, особенно в плане егб рассуждений о денежной эмиссии в целях оживления инвестиционной активности. Только Кейнс рассуждал о государственном регулировании в категориях рыночной экономики, а Шарапов, скорее всего, имел в виду экономику тоталитарного типа. Ведь он рассматривал Российское государство, которое на протяжении всей своей истории тяготело к авторитарной форме правления.
Если оценивать структуру управления народным хозяйством, которую представляет Шарапов, то она вполне адекватна для жестко централизованного Российского государства. В ней также можно увидеть элементы управления современной российской экономикой, в которой государство играет доминирующую роль. Особенно это заметно в свете недавней реформы правительства, когда в Министерство финансов вошло бывшее Министерство по налогам и сборам, что и предлагал Шарапов. Однако его концепции больше соответствовало бы объединение в рамках одного органа управления и Министерства финансов, и Министерства экономического развития и торговли.
Несмотря на то, что С.Ф. Шарапов, судя по его отдельным высказываниям, не жаловал социализм, тем не менее в свете исторического опыта нашей страны его концепция вполне вписывается в теорию и практику этой идеологической доктрины. Современные российские политики - сторонники сильной государственной власти примерно так же представляют себе структуру управления экономикой. Особенно им подходят идеи Шарапова о государственном творчестве в области кредита. Именно так они предлагают решать проблемы недофинансирования ВПК, науки, образования, социальной сферы и т.д.
Предложенную концепцию бумажно-денежной системы тоже можно оценить двояко. Шарапов, безусловно, прав, что бумажные деньги могут быть идеальной валютой при должном к ним отношении со стороны правительства. Ведь именно с помощью такой гибкой валюты правительство может решать многие социально-экономические проблемы, например в сельском хозяйстве, во внешней торговле и др. Когда страна лишена такого действенного инструмента экономической политики, то она подвержена многочисленным рискам. Можно сказать, что она утрачивает свой экономический суверенитет. В этом плане денежная система Шарапова была прогрессивна и опережала свое время. Именно из-за этого она вызывала такое неприятие современным Шарапову научным сообществом и российским истеблишментом.
В качестве негативного примера утраты суверенитета страны над своей валютой можно привести Аргентину с ее недавней политикой currency board, т. е. жесткой привязкой отечественной валюты к американскому доллару в соотношении 1:1. Такая валютная политика может быть приемлема тогда, когда страна имеет большой экспортный потенциал, значительное положительное сальдо торгового и платежного баланса. Кроме того, структура экономики такой страны должна быть вполне современной, например, как в США.
В связи с этим возникает невольное чувство гордости за нашу страну, не пошедшую по аргентинскому пути в 1998 г. (правда, произошло это по воле обстоятельств, а не по научному предвидению), на который нас упорно толкали некоторые либералы. После августовского кризиса в 1998 г., когда по объективным причинам была ослаблена кредитноденежная политика и в стране резко выросла инфляция, экономика получила сильный стимул для развития за счет роста денежной массы.
К тому же С.Ф. Шараповым верно было подмечено, что ценность бумажной валюты определяется доверием к государству, ее выпустившему. Это обстоятельство представляется даже более значимым, чем зависимость ценности денег от их количества. Адольф Вагнер - известный немецкий экономист XIX в., работавший одно время в России, писал по этому поводу: «Едва ли упоминали о доверии к бумажным деньгам и никогда не обращали на него должного внимания, а между тем оно имеет существенное значение и даже занимает первое место наряду с количеством выпуска».27
В целом позиция Шарапова о роли бумажных денег в экономике разделялась небольшим количеством единомышленников, придерживавшихся сходной точки зрения. Главным образом к ним относились сторонники теорий биметаллизма или серебряного монометаллизма.
В общем они были сторонниками кредитных денег, так как в большинстве своем хотели только упрочить, сделать современной ту денежную систему, которая существовала в России последние 50 лет и, несмотря на формальное серебряное обеспечение рубля, была фактически бумажно-денежной. Они считали ее наиболее соответствующей уровню развития страны, так как она учитывала аграрную специфику России. «Упругость, которую проявляет кредитная валюта, способствует более равномерному распределению прибылей и убытков сельскохозяйственного производства, освобождая до некоторой степени это распределение от чрезмерного влияния стихийных сил природы (размер урожая) и от влияния международного рынка».28 Правда, эти положительные черты кредитно-денежной системы, основанной на бумажной валюте, могут проявиться только при взвешенной финансовой политике государства.
Вместе с тем концепция денежного обращения Шарапова не в полной мере учитывала экономическую отсталость России и ее место в международном разделении труда, которое не позволяло ей быть чересчур «особенной». Эта «особенность» выталкивала бы страну на обочину мирового пути развития. Примеров подобного развития событий в мировой истории предостаточно.
В возможности шараповской денежной системы не верили его противники по дискуссии о золотом рубле, в частности уже упоминавшийся М. Ковалевский. Он писал по этому поводу о желательном количестве бумажных денег: «Нужно, чтобы число последних было весьма ограниченным и увеличивалось только в строго определенном отношении ко всякому увеличению населения; далее, необходимо, чтобы общественное мнение было проникнуто убеждением, что постановления относительно бумажных денег никогда не будут изменены».29 Сам Ковалевский считал такое сочетание условий невероятным.
Известный исследователь русского консерватизма И. В Лукоянов считал, что взгляды С. Ф. Шарапова представляют собой экзотическую смесь из абсолютистких, либеральных, а иногда даже и демократических элементов. «Его идеи были настолько противоречивы, что всю эту программу невозможно однозначно отнести к какому-либо из традиционно определяемых направлений общественной мысли».30 Лукоянов все-таки относил мировоззрение Шарапова к консервативному направлению, хотя и с большими допущениями; более емкой характеристикой он считал оценку, данную взглядам Шарапова
В. В. Ведерниковым, - это правая утопия.31 Шарапов в своих проектах пытался совместить и примерить существовавший в России государственный и общественный строй с новыми требованиями эпохи, борьбой с бюрократизмом, расширением местного самоуправления. Именно такие попытки и являются утопией.
Концепция денежного хозяйства, предложенная С. Ф. Шараповым, довольно интересна и во многих чертах оригинальна. Но все-таки в целом она дилетантская и построена на зыбкой, эклектичной идеологической основе, а не на прочном экономическом фундаменте,
что снижает ее практическую значимость, если не сказать больше, делает практически бесполезной. Поэтому проект Шарапова интересен главным образом как памятник эпохи.
1 См.: А н а н ь и ч Б.В., Г анслин Р.Ш. Сергей Юльевич Витте и его время. СПб., 1999^С. 25. 2Керсновский А. А. История русской армии: В 4 т. Т. 3. М., 1994. С. 7.
’Шарапов С.Ф. Бумажный рубль. СПб., 1895. С. 18.
4 Там же. С. 6.
5 Гам же. С.7.
6 Там же.
7 Там же. С. 8.
“Ковалевский М. Экономический строй России. М.. 1900. С. 21.
9 Там же.
10 Б е н д и к с е н Ф. Деньги. Пг., 1923. С. 40.
"Шарапов С. Ф. Указ. соч. С. 8.
12 Там же. С. 9.
13 Там же. С. 26.
14 Там же. С. 18.
15 Там же.
16 Там же.
17 Там же.
18 Шарапов С.Ф. Сущность аграрного кризиса. М., 1906. С. 12.
19 С т а х о в и ч А. Золотая валюта, хлебные цены и наш земледельческий кризис. Орел, 1899. С. 14-15.
20 Шарапов С.Ф. Бумажный рубль. С. 65.
21 Там же.
22 Там же. С. 19.
23 Там же. С. 85.
24 Там же.
25 Там же. С. 103.
26 Там же. С. 108.
27 Вагнер А. Русские бумажные деньги. Киев, 1871. С. 41.
28 Фролов А. Деньги земледельческой страны. СПб., 1898. С. 12.
29 Ковалевский М. Экономический строй России. М., 1900. С. 22.
“Лукоянов И.В. Российские консерваторы (конец ХУШ-начало XX в.). СПб., 2003. С. 62-63.
31 Там же. С. 63.
Статья поступила в ведакцию 23 сентября 2004 г.
