CC BY
87А.В. МАТЮХИН доктор политических наук, доцент, заведующий кафедрой философии и истории Московского финансово-промышленного университета «Синергия»
А.А. ИШУТИН кандидат филологических наук, доцент кафедры философии и истории Московского финансово-промышленного университета «Синергия»
В.Г. МОРЖЕЕДОВ старший преподаватель кафедры философии и истории Московского финансово-промышленного университета «Синергия»*
Проевропейские и антиевропейские взгляды в российской общественной мысли XIX - первой половины XX вв.
В статье прослеживается возникновение и развитие про-европейских и антиевропейских идей и концепций в России на протяжении XIX - первой половины XX вв. Особое внимание уделяется принципиальному спору славянофилов, неославянофилов и консерваторов с западниками и представителями либерального направления. В статье отмечается, что данный спор имеет актуальный и перспективный характер для современной России.
Ключевые слова: проевропейские взгляды, антиевропейские взгляды, общественная мысль, Россия, Европа, Запад, Восток, славянофилы, западники, либералы, консерваторы.
Matyukhin A.V., Ishutin A.A., Morzheedov V.G. Pro-European and anti-European views in Russian public thought of the XIX - first half of the XX centuries.The article traces the emergence and development of Pro-European and anti-European ideas and concepts in Russia during the XIX-first half of the XX centuries. Particular attention is
* Матюхин Андрей Викторович, e-mail: АMatyhin@synergy.ru, Ишутин Александр Александрович, e-mail: a_ishutin@inbox.ru, Моржеедов Владислав Геннадьевич, e-mail: wladek@rambler.ru
paid to the fundamental dispute of Slavophils, Slavophils and conservatives with Westerners and representatives of the liberal trend. The article notes that this dispute is relevant and promising for modern Russia.
Keywords: Pro-European views, anti-European views, social thought, Russia, Europe, West, East, Slavophiles, Westerners, liberals, conservatives.
Сегодня в сфере массового сознания и профессиональных исторических и политических дискуссий крайне обострился спор о специфике и формах влияния Запада на Россию, особенно после присоединения Крыма в марте 2014 г., введения антироссийских санкций и новой фазы информационной войны. Предметом спора является оценка положительного или отрицательного влияния Запада на Россию. Сторонники первой точки зрения - в основном, представители либеральных взглядов, отстаивающие важность влияния «западных ценностей», сейчас оказываются в значительном меньшинстве по сравнению с носителями «антизападных настроений»1. Обратно пропорциональная картина наблюдалась в конце 1980-х - начале 1990-х гг. -во времена поздней Перестройки.
Однако этот спор на уровне российской общественно-политической мысли, социальной философии, публицистики и литературы имеет достаточно давнюю историю. Спор активно начался еще в первой половине XIX в., где ключевым стал вопрос: является ли Россия частью западной цивилизации или страной уникальной и самобытной истории и культуры? В ситуации классического спора XIX - первой половины XX в. под Западом подразумевались по преимуществу развитые европейские страны и прежде всего Англия и Франция. При этом у сторонников самобытности изначально подчеркивался антиевропейский контекст.
В начале XIX в., при Александре I, данную полемику заочно вели М.М. Сперанский (1772-1839) и Н.М. Карамзин (1776-1826). По мнению реформатора Сперанского, для обретения статуса современной державы России необходимо следовать опыту европейских конституционных монархий, а историк Карамзин считал, что Россия - страна самодостаточная, ее дальнейшее развитие напрямую связано с устойчивой самодержавной психологией русского
1 Муштук О.З. Назад к социализму? // Обозреватель-Observer, 2017, № 5, с. 69-82.
народа. Он был убежден, что Россия имеет свой особый, отличный от европейского путь движения в пространстве и времени мировой истории.
Принципиальность различных позиций Н.М. Карамзина и М.М. Сперанского заключалась в стратегически важном положении о том, что должно в перспективе стать основой успешного национального развития и достижения Россией конкурентоспособного статуса мирового «центра силы»: традиции и социокультурные установки в общественном сознании или выработанные западноевропейской историей политические, экономические и культурные формы жизни.
Так, М.М. Сперанский стремился к «прививке» полезных, по его мнению, элементов правовой системы и политической культуры Западной Европы к российским реалиям. При создании своих административно-правовых проектов, а также свода законов Российской империи он руководствовался не только, а скорее и не столько необходимостью систематизации прежнего русского законодательства, сколько желанием серьезного видоизменения существующего права в сторону права западноевропейского.
В этом вопросе М.М. Сперанский - правда, в достаточно завуалированной форме - проводил сравнение по линии Западная Европа - страны Востока («современное общество» - «отсталое общество»). Он противопоставлял «передовую» правовую систему европейских стран «архаике» абсолютизма, и предлагал российскому императору сделать выбор в пользу «цивилизованности» и своевременности западно-ориентированных преобразований. «Правильное законодательство, - подчеркивал Сперанский, -дает более истинную силу правительству, нежели неограниченное самовластие. В Англии закон дает правительству власть, и потому оно может быть там сильно, в Турции закон дает правительству самовластие, и потому оно там всегда должно быть слабо»1.
М.М. Сперанский охотно ссылался в своих сочинениях на французских просветителей, а также на Бентама, Блэкстона и других европейских авторов, пытаясь использовать их идеи в качестве теоретических опор своих реформаторских замыслов. Именно за это он и был подвергнут критике со
1 Отечественная война и русское общество 1812-1912 (тома 1-7). Т. 2. М.: Типография Сытина И.Д., 1911, с. 189.
стороны М.Н. Карамзина, который увидел в этих планах преобразований подрыв культурных и социально-политических традиций российского государства. По мнению Карамзина, практическая реализация проевропейских реформ грозила политической дестабилизацией ситуации и нарастанием дальнейшего хаоса в России. Карамзин призывал Александра I отказаться от нововведений по западноевропейским образцам и вернуться к старым государственным институтам и принципам правления, убеждая его, в частности, так: «Если история справедливо осуждает Петра I за излишнюю страсть его к подражанию иностранным державам, то упрек этот в наше время еще страшнее»1. Не сочувствовали про-европейским ориентирам Сперанского и другие представители окружения Александра I. По замечанию историка Г.В. Вернадского, Сперанский был объявлен «профранцузом»2, а незадолго до войны 1812 года, когда российско-французские отношения осложнились, Сперанский был сослан в Нижний Новгород, а затем в Пермь.
Представляется важным отметить, что спор либерального реформатора М.М. Сперанского и консерватора Н.М. Карамзина в целом лежит у истоков дальнейшего развития российской общественной мысли и практической политики. Проевропейская «линия Сперанского» проходит через программы декабристов, «западников», идеологию русского пореформенного либерализма и земского движения. В первой половине XX века эта «линия» получает свое развитие в конституционных идеях либеральных партий (кадеты, октябристы и др.), в программе «Временного правительства», в «меньшевистском» варианте российской социал-демократии (Г. Плеханов, Л. Мартов и др.), в либеральной публицистике русской эмиграции (П. Милюков, И. Петрункевич и др.).
«Линия самобытности» Карамзина и противопоставления России Европе проходит через становление «славянофильства», теорию «официальной народности» ^ Уварова, идеологию русского консерватизма второй половины XIX в. и монархических партий начала XX в. («Союз русского народа» и др.), публицистику «правой» (И. Ильин, И. Солоне-
1 Карамзин Н.М. Записка о древней и новой России / ред. проф. В.В. Си-повского. СПб.: Тип. А.Ф. Дресслера; Издание Графини М.Н. Толстой, 1914, с. 68.
2 Вернадский Г.В. Русская история. М.: Аграф, 1997, с. 202.
вич и др.) и «евразийской» (Н. Алексеев, П. Савицкий и др.) части русской эмиграции. Но эта «линия» с середины XIX в. также трансформируется в подчеркнутом «не западничестве» народнических, анархистских и эсеровских идей общинного социализма, ленинской теории «построения социализма в отдельно взятой стране», сталинского варианта «национал-большевизма» и идеологии геополитического статуса СССР как «сверхдержавы».
Обострение спора сторонников проевропейских и антиевропейских взглядов после полемики М.М. Сперанского и Н.М. Карамзина было связано с появлением в 30-40-х гг. XIX в. двух конкурирующих направлений российской общественной мысли - «славянофильства» и «западничества».
Славянофилы (А.С. Хомяков, И.В. Киреевский, К.С. и И.С. Аксаковы, Ю.Ф. Самарин, А.И. Кошелев и др.) отстаивали идеи национальной самобытности и особого исторического пути развития России, принципиально отличного от западноевропейского. Эволюция Европы - путь бесконечного насилия, «войн всех против всех», революций, социальных противоречий, путь прогресса «на крови». Русская же история до Петра I - путь согласия и мира. В Европе царят индивидуализм, бездушный рационализм и ненависть к другим народам, в России - коллективизм, православная духовность и христианская «всечеловечность». Идея соборного единения русских людей, живого общественного организма как союза, основанного на нравственных началах, противопоставлялась славянофилами европейской государственности - принудительному, формализованному, «мертвому» механизму, лишенному силы нравственного убеждения1.
По мнению славянофилов, европеизированные реформы Петра I были переломным и деструктивным фактором в истории России. Петровские преобразования стали классическим примером радикальных реформ, проведенных «сверху», без активного участия, а иногда даже и при сопротивлении широких слоев общества, представлявших самые разнородные политические силы2. Механический перенос европейс-
1 Ишутин А.А. Идея целостности в мировоззрении славянофилов // Вестник Московского государственного областного университета. Серия: Философские науки, 2018, № 3, с. 122-124.
2 Сергушева Е.С., Моржеедов В.Г. Модернизация по-петровски: реформы Петра I и их последствия // Девятый международный научный конгресс «Роль бизнеса в трансформации общества - 2014», Москва, Московский
ких порядков и учреждений прервал органичность российского исторического процесса, нарушил общинное единение на основе православных ценностей, создал искусственный разрыв между народом и властью, между различными слоями общества. Православное русское самодержавие сменилось европейским типом абсолютизма, возникло бездушное бюрократическое «средостение» между народом и царем, были утеряны сакральные основы «русского пути».
Выход из создавшегося исторического тупика славянофилы видели в принципиальном отказе от неорганичных европеизированных культурно-политических нововведений (но при использовании технических достижений Европы), и в восстановлении допетровской монархической системы и политической культуры.
Западничество, со своей стороны, не было однородным идейным направлением. В его развитии прослеживаются либеральное (П.Я. Чаадаев, Т.Н. Грановский, В.П. Боткин и др.) и радикальное (А.И. Герцен, М.А. Бакунин, Н.Г. Чернышевский и др.) течения. Либеральные западники считали Россию «периферийной», отстающей частью единого европейского мира. Свою миссию они видели в интеллектуальной корректировке исторического курса страны для максимально быстрого преодоления «вековой отсталости». Россия должна учиться у Запада, освоить европейское рациональное мышление, перенять западноевропейскую политическую систему, культуру, технологии, сознательно присоединиться к семье прогрессивных народов.
В свою очередь, развитие радикальной, революционной ветви западничества 30-50-х гг. во второй половине XIX -начале XX вв. привело к формированию народнических, анархистских и коммунистических идей, во многом альтернативных либеральному западничеству.
Так, например, идеологи народничества - А.И. Герцен, Н.П. Огарев и Н.Г. Чернышевский, П.Л. Лавров, П.Н. Ткачев - постепенно разошлись с либеральными западниками в понимании модели будущего развития России. Народники упрекали своих либеральных оппонентов за отсутствие полноценной критики западноевропейской действитель-
финансово-промышленный университет «Синергия», 7-11 апреля 2014 г.: Сборник материалов Девятого Международного научного конгресса «Роль бизнеса в трансформации общества - 2014». М.: «Эдитус», 2014, с. 137.
ности, за идеализацию «буржуазных порядков», за апологетику капитализма и европейского образа жизни, за признание «прогрессивной роли» западноевропейских демократических элит (по замечанию Герцена - «чингис-ханов с телеграфами»). Сами народники активно критиковали европейскую модель «буржуазной демократии», гарантирующую политические свободы, но не гарантирующую социального равенства, прежде всего - в отношении к собственности. Основой своего идеологического проекта народники считали концепцию «русского общинного социализма». Относясь негативно к болезненным процессам становления капитализма в Европе, сопровождаемым классовыми битвами, обнищанием низших слоев населения, формированием слоя «буржуазных хищников» и расцветом «мещанства», народники увидели в крестьянской общине зачатки будущего социализма в России, который возможно реализовать, минуя стадию капитализма.
Представители идеологии анархизма в России - М.А. Бакунин, П.А. Кропоткин, Я. Новомирский, А. Карелин, Л. Черный и другие - считали европейский политической идеал «буржуазной демократии» демагогически-изощренной формой эксплуатации масс. В отличие от либеральных западников, анархисты настаивали не просто на предоставлении народу политических и гражданских свобод, а требовали «абсолютной свободы личности», ограниченной не правом, а «естественными» нормами морали.
Идеологи русского коммунизма - В.И Ленин, Л.Д. Троцкий, А.В. Луначарский, Г.Е. Зиновьев, И.В. Сталин и другие - акцентировали внимание на классовой природе европейской либеральной государственности. Они считали невозможным пропагандируемое сторонникам проевропейс-ких взглядов достижение социальной классовой гармонии между «эксплуататорами» и «эксплуатируемыми» в буржуазном обществе.
Но в первой половине XIX в. западники, соприкоснувшись с наследием европейского Просвещения и немецкой историософии, еще выступали «единым лагерем» в споре со славянофилами.
С конца 20-х гг. XIX в. русское западничество формировалось под влиянием социально-философских идей П.Я. Чаадаева (1794-1856). В его «Философических письмах» впервые в русской общественной мысли достаточно ради-
кально позвучала тема «отпадения» России от мирового развития, отождествляемого автором с состоянием современной ему Западной Европы. У Чаадаева Россия представала не просто отсталой, но аномальной страной, история которой противоречит законам эволюции и существования прогрессивных европейских народов. «Мы стоим как бы вне времени, - писал Чаадаев, - всемирное воспитание человеческого рода на нас не распространилось. Дивная связь человеческих идей в преемстве поколений и история человеческого духа, приведшие его во всем остальном мире к его современному состоянию, на нас не оказали никакого действия»1. Чаадаев обозначал даже некие биологические предпосылки регрессивности России: «В крови у нас есть нечто, отвергающее всякий настоящий прогресс»2.
П.Я. Чаадаев считал, что «плодотворные» западноевропейские идеи «долга, справедливости, права, порядка» России оказались «не привиты». Какой же он видел выход? России необходимо пойти по пути постепенного умственного воспитания и формирования осознанных убеждений -аналогично тому пути, по которому прошли европейские общества. «Исторический горизонт Чаадаева замыкается Западной Европой»3, - писал впоследствии русский философ Г.В. Флоровский.
Своеобразное «кредо» либерального западничества выразил историк Т.Н. Грановский (1813-1855): «Запад кровавым потом выработал свою историю, плод ее нам достается почти даром, какое же право не любить его?»4.
Несомненным является то, что проевропейские взгляды западников - это не только конкретно-историческое явление, обозначенное хронологическими рамками 30-40-х гг. XIX в. Это особый культурно-политический феномен общественного сознания, тесно связанный с развитием в первую очередь либеральной идеологии в России. На протяжении развития русского либерализма XIX - первой половины XX вв. в нем прочно сохранялись проевропейские тенденции, нюансированные в разных его течениях. Так, для сторонников
1 Чаадаев П.Я. Философические письма // Полн. собр. соч. и избр. письма. В 2 т. М: Наука, 1991, т. 1, с. 323.
2 Там же, с. 330.
3 Флоровский Г. Пути русского богословия. Париж, 1937, с. 248.
4 Западники сороковых годов: Н.В. Станкевич, В.Г. Белинский, А.И. Герцен, Т.Н. Грановский и др. М.: Типография Т-ва И.Д. Сытина, 1910, с. 215.
конституционной монархии в русском либерализме - Б.Н. Чичерина, А.Д. Градовского, К.Д. Кавелина, М.М. Ковалевского, позднего П.Б. Струве и других - ориентиром для России всегда служила государственная форма Британской империи, а, например, для большей части представителей Конституционно-демократической партии - крупнейшей из партий либерального спектра начала XX в., а чуть ранее для Н.М. Коркунова, И.И. Петрункевича и др. - социально-политическим идеалом выступала демократическая республика французского образца. Но непременно государство западноевропейского типа ассоциировалось с «современной», «передовой» политико-правовой системой и рассматривалось как прогрессивное и универсальное для иных, не западных обществ, стремящихся к «правильному», в либеральном понимании, общественному развитию.
Так, например, А.С. Алексеев (1851-1916) - крупный правовед рубежа XIX-XX вв. и главный юридический авторитет в либеральных кругах своего времени - писал: «Если прежде политический строй народа слагался лишь из элементов, вырабатывавшихся на его родной почве, то в новое время этот строй нередко искусственно насаждается по образцу конституций других народов и сразу дает народу то, что другим доставалось веками многотрудной исторической жизни»1. Он полагал, что конституционно-политическая система либерального типа исторически сформировалась сначала в Англии, далее распространилась на другие европейские страны и США, а в современности, став объектом науки о государстве, прибрела прикладное значение для всех стран мира. Таким образом, по мнению либерала Алексеева, государственная наука, исследующая прогрессивную западноевропейскую политико-правовую систему, становится «самостоятельною силой, подчиняющей своему владычеству культурные народы, нивелирующею политический быт и распространяющею на них сеть однообразных учреждений»2.
На социально-политическую универсальность европейских институтов применительно к России прямо указывал известный либеральный публицист второй половины XIX в.
1 Алексеев А.С. Русское Государственное право: государственное право: Конспект лекций. М.: Типо-литография товарищества И.Н. Кушнерев и Ко, 1895, с. 10.
2 Там же.
В.А. Гольцев (1850-1906). Он полагал, что Россия исторически тяготеет к западноевропейской цивилизации, и поэтому путь ее общественно-политического развития предопределен. «Мы, русские, - писал Гольцев - европейский народ. ... Следовательно, все то, что составляет общее достояние европейского Запада, что одинаково признается и во Франции, и в Германии, и в Англии необходимым условием здоровой государственной жизни, все это необходимо и русскому народу»1. Сходные идеи высказывали и другие представители либеральной журналистики. Так, например, Л.А. Полонский писал: «Да чем же нам быть... если не тем, чем делаются или уже сделались все образованные общества христианской цивилизации»2; а И.С. Блиох замечал: «Благосостояние страны и развитие ее могущества. - в постепенном, но смелом, беспрерывном движении вперед, в следовании за другими народами по их пути развития и рациональной свободы»3.
В проекте конституции России, которую в начале XX в. разрабатывала группа либеральных интеллектуалов, принадлежащих к Союзу Освобождения (И.В. Гессен, П.И. Новгородцев, И.И. Петрункевич и др.) прямо указывался главный источник политико-правовой системы: Основной Государственный закон Российской империи должен быть «основан на вековом опыте Западной Европы и приспособлен к нуждам России в данный момент»4.
В профессорской и интеллигентской среде русских либералов проевропейские взгляды часто подводились под более универсальные социально-философские понятия «цивилизованность», «культурность», «просвещенность» и т.д. Так, лидер Конституционно-демократической партии П.Н. Милюков (1959-1943) полагал, что в России начала XX в. начинается принципиально новый этап адаптации и утверждения цивилизованных социально-политических и правовых институтов Западной Европы: «Россия пошла в развитии своего государственного строя тем же самым путем, которым шли и будут идти все просвещенные государства»5. Отсюда и
1 Юридический вестник, 1880, № VI, с. 277.
2 Вестник Европы, 1875, Кн. 1, с. 371.
3 Вестник Европы, 1877, Кн. 12, с. 737.
4 Основной Государственный закон Российской Империи. Париж, 1905, с. 1.
5 Милюков ПН. «Исконные начала» и «требования жизни» в русском государственном строе. Ростов н/Д., 1905, с. 22.
характерная для него убежденность в том, что «европеизация России не есть продукт заимствования, а неизбежный результат внутренней эволюции, одинаковый в принципе у России с Европой, но лишь задержанный условиями среды»1. С этих позиций Милюков критиковал сторонников идеи самобытного развития России, прежде всего консерваторов, представителей славянофильских и почвеннических течений, «придумавших исконные начала» и «народный дух».
Любопытен и такой факт из жизни П.Н. Милюкова, характеризующий его проевропейскую ориентацию. В 1906 г. он в частном разговоре с С.Ю. Витте советовал из тактических соображений - во избежание потери времени - не принимать тот или иной вариант «русской конституции», а просто дать поручение перевести бельгийскую или болгарскую конституцию и ввести ее в качестве Основного Закона Российской империи2.
Очарование Европой российских либералов оставляет некоторое ощущение потери логики и игнорирования исторических фактов3. Так, например, в свой ранний период творчества П.Б. Струве (1870-1944), говоря о великорусской имперской политике в отношении национальных окраин, противопоставлял ей как более цивилизованную англосаксонскую модель решения национально-колониального вопроса. И более того, он призывал перенять эту модель для России: «Идеалом, к которому должна стремиться в России русская национальность, по моему глубокому убеждению, может быть лишь такая органическая гегемония, какую утвердил за собой англосаксонский элемент в Соединенных Штатах Северной Америки и в Британской империи»4.
А вот что по этому же поводу говорил тот же П.Н. Милюков, выступая в Государственной думе: «Есть империалистическая политика и политика. Та империалистическая политика, которую ведет империалистическая Англия, разве похожа на нашу! Завидно становится, когда читаешь о
1 Милюков П.Н. Воспоминания. М.: Издательство политической литературы, 1991, с. 106.
2 Леонтович В.В. История либерализма в России 1762-1914. М.: Русский путь, 1995, с. 403-404.
3 Бакланов В.И. Концептуальные и методологические основы междисциплинарного изучения триады Восток-Запад-Россия. М. Институт бизнеса и права, 2013, с.130.
4 Струве П.Б. Patriotica. Политика, культура, религия, социализм: сборник статей за пять лет (1905-1910 гг.) СПб.: Изд. Д. Е. Жуковского, 1911, с. 300.
культурных методах английской колониальной политики,
умеющей добиваться скрепления частей цивилизованными,
1
современными средствами» .
Действительно, по меньшей мере, вызывает удивление эта идеализация «органической гегемонии англосаксонского элемента в Соединенных Штатах» и «культурных методов английской колониальной политики», включающих почти поголовное истребление туземцев Северной Америки и откровенный грабеж своих восточных колоний.
По мнению исследователя-эмигранта В.В. Леонтовича, ориентация русского либерализма на западноевропейские социально-политические идеи, модели и образцы была обусловлена отсутствием в России необходимых исторических корней, из которых вырос либерализм западноевропейский. Этими корнями являлись развитая феодальная система и независимость религиозных, духовных властей от светских в эпоху Средневековья. «И идеологически, и практически, -отмечал Леонтович, - русский либерализм был склонен к тому, чтобы получать и перенимать от других, извне»2.
Необходимо отметить, что именно проевропейские взгляды, широко представленные в российском либерализме XIX - первой половины XX вв., вызывали критические отклики со стороны оппонентов других идеологических направлений. Так, историк и теоретик особого течения в русской эмиграции первой половины XX в. - евразийства Н.Н. Алексеев отмечал ведущую роль именно русского либерализма в становлении и роли западноевропейских идей как особого духовного феномена, деструктивно повлиявшего на развитие России в XIX и XX вв. «Русская история и философия культуры западнического толка, - писал он, - в огромной доле своей была построена в различных течениях русского ли-берализма»3. В этой связи достаточно характерны претензии Н.Н. Алексеева и к отечественной дореволюционной политико-правовой науке, в большинстве своем представленной именно либеральными авторами. «Русские ученые, - писал он, - вышедшие из западных школ, без всяких особых размышлений и без всяких оговорок, перенесли построенную
1 Стенографические отчеты / Гос. дума, третий созыв, сессия третья. Часть IV. СПб.: Государственная типография, 1910. Стб. 2077-2078.
2 Леонтович В.В. История либерализма в России 1762-1914, с. 3.
3 Алексеев Н.Н. Русское западничество // Алексеев Н.Н. Русский народ и государство, с. 127.
на западе теорию европейского государства на русскую почву и тем самым придали принципам этой теории нормативное значение. Оттого наше государствоведение... являлось не чем иным, как политикой европеизации русского госу-дарства»1. Н.Н. Алексеев при этом подчеркивал, что «западничеством надлежит именовать не попытки использования западной культуры в чужих культурных целях, но стремление к теоретическому и практическому отрицанию особого мира собственной культуры во имя культуры западной»2.
Как отмечает современный исследователь Р.Ю. Аторин, «либерализм заразил русское общество идеей пренебрежения к существующим ранее порядкам, и подтолкнул так называемые «прогрессивные умы» к уничтожению последних и порождению новых принципов, никак не связанных ни с русской традицией, ни с народным самосознанием, ни с
3
религиозно-культурным опытом» .
В социально-политическом спектре дореволюционной России главными оппонентами либералов выступали монархисты - консерваторы (М.Н. Катков, К.П. Победоносцев, Л.А. Тихомиров, Н.Я. Данилевский, К.Н. Леонтьев, В.Н. Мещерский и др.). Основным объектом критики у консерваторов являлась стратегическая ориентация либералов на западноевропейские образцы, которые они считали «чуждыми» и «разрушительными» для России. Консерваторы сравнивали либералов с врачами-дилетантами, пусть неосознанно, но медленно и верно «убивающими пациента». С моральной и религиозной точки зрения они оценивали проевропейскую «либерализацию» как процесс «нравственного падения» общества. Часто консерваторы обвиняли либералов в «потворстве революции» и в политическом радикализме. Особенно острой критики консерваторы подвергали либералов за отрицание ценности самобытных начал российского циви-лизационного генотипа, напрямую связывая проевропейские взгляды с антинациональными установками.
1 Алексеев Н.Н. Современное положение науки о государстве и ее ближайшие задачи // Алексеев Н.Н. Русский народ и государство, с. 396.
2 Алексеев Н.Н. Русское западничество // Алексеев Н.Н. Русский народ и государство, с. 120.
3 Аторин Р.Ю. На развалинах Святой Руси // Русское старообрядчество в истории и современности России: антология. Калуга: КГУ им. К. Э. Циолковского, М.: Первая образцовая типография, 2018, с. 912.
Вот, например, весьма характерное высказывание об отечественном либерализме с подчеркнуто авторской позиции консервативно настроенного писателя Ф.М. Достоевского в романе «Идиот»: «Русский либерализм не есть нападение на существующие порядки вещей, а есть нападение на самую сущность наших вещей, на самые вещи, а не на один только порядок, не на русские порядки, а на самую Россию, то есть ненавидит и бьет свою мать. ... Он ненавидит народные обычаи, русскую историю, все»1. В своей публицистике, особенно в «Дневнике писателя», Достоевский неоднократно и весьма нелестно отзывался о русском либерализме и его представителях. В частности, он считал, что отечественным либералам свойственен взгляд на русский народ лишь как на «косную массу», тормозящую прогрессивное развитие России, а раз так, то эту массу, эту бесформенную материю необходимо оформить - «пересоздать и переделать» в соответствии с западноевропейскими схемами.
Салонные споры ранних славянофилов и западников со второй половины XIX в. предельно ожесточились в журнальных и политических дискуссиях между неославянофилами и консерваторами с одной стороны, и либералами - с другой после выхода книги идеолога неославянофильства Н.Я. Данилевского (1822-1885) «Россия и Европа». В ней в противовес европоцентристской, однолинейной схеме общественного прогресса (при ведущей роли Западной Европы как «локомотива истории») выдвигалась теория «культурно-исторических типов» - самобытных, локальных и замкнутых в себе цивилизаций. Среди 12 цивилизаций всемирной истории (египетская, китайская, романо-германская и т.д.) Данилевский особенно выделял «молодой» славянорусский культурно-исторический тип, вступающий в период своего «расцвета». По убеждению автора, основы цивилизации одного культурно-исторического типа не передаются цивилизации другого типа, а если они насильно «внедряются», то приводят к болезням и гибели самобытного общественного организма. Поэтому подлинное развитие возможно лишь в рамках определенной национально-циви-
1 Достоевский Ф.М. Собр. соч. В 12 т. М.: Издательство «Правда», 1982, т. 7, с. 16.
лизационной структуры, при условии сохранения идентичности и органической целостности.
В своей книге Н.Я. Данилевский попытался «поставить диагноз» отечественной либеральной интеллигенции: «Ев-ропейничанье - болезнь русской жизни» (так называлась одна из глав). Основные претензии автора к идейным противникам были следующие: «искажение народного быта и замена формы его формами чужими, иностранными»; «заимствование разных иностранных учреждений и пересадка их на русскую почву - с мыслию, что хорошее в одном месте должно быть и везде хорошо»; «взгляд. как на внутренние, так и на внешние отношения и вопросы
русской жизни с иностранной европейской точки зрения,
1
рассмотрение их в европейские очки» .
Главное обвинение Н.Я. Данилевского состояло в том, что русские либералы приняли западноевропейские культурно-политические ценности за «общечеловеческие», универсальные. Он считал, что «благие начинания» либералов адаптировать эти ценности у себя в стране, «пересадить их на нашу почву» автоматически вытолкнут Россию на периферию мировой истории, пресекут возможности успешного национального развития и даже потенциального мирового лидерства. А такая стратегическая перспектива представлялась Данилевскому вполне реальной, но при условии сознательного отторжения «культурно-чуждых начал» и соответственно развития начал самобытных.
Последователь же Н.Я. Данилевского - К.Н. Леонтьев (1831-1891) довел до предела антиевропейский фактор в жизни России, определив его как главное условие выживания и успешного развития страны. По его мнению, контрзападничество должно пронизывать все сферы российского общества, вплоть до рутинно-бытовой и области народной культуры2. Русский быт, согласно Леонтьеву, «должен быть поэтичен, разнообразен в национальном, обособленном от Запада единстве. Или совсем, например, не танцевать, а молиться Богу, а если танцевать - то по-своему, выду-
1 Данилевский Н.Я. Россия и Европа. Взгляд на культурные и политические отношения Славянского мира к миру Германо-романскому (Издание Н. Страхова). СПб.: Типография брат. Пантелеевых. Верейская, 16, 1895, с. 288.
2 Матюхин А.В. Общественная мысль России XIX - начала XX вв. // Социально-гуманитарные знания, 2009, № 2, с. 235-236.
1
мывать или развить народное до изящной утонченности» . Таким образом, ярко выраженным проевропейским взглядам в русском либерализме противопоставлялась славяно-фильско-консервативная идея развития России исключительно с опорой на собственный цивилизационный ресурс.
Теория культурно-исторических типов Н.Я. Данилевского и его последователей, со своей стороны, стала одним из главных объектов критики у русских либералов. Особенно жесткую позицию высказывал П.Н. Милюков, полагая, что в подходе Данилевского «была сделана попытка подвести под воздушный замок славянофильства . научный фундамент». По мнению Милюкова, эта попытка оказалась искусственной и неудавшейся в силу ее ангажированности. «Пе-
2
ред нами раздраженный и осердившийся патриот» , - замечал он, обозначая концепцию Данилевского как апологетику «национального эгоизма и исключительности».
Среди русских либералов наиболее активно полемизировал с консерваторами и неославянофилами А.Д. Градовский (1841-1889). С иронией обозначая позицию своих оппонентов, он писал: «Каждый либерал есть западник, следовательно, каждый либерал есть глупец и урод, изменяющий
3
своим народным началам, своей родине, вере своих отцов» . Градовский отстаивал необходимость использования западноевропейского опыта для успешного развития России, обвиняя в нетерпимости и радикализме «известную партию, мнящую через западничество унизить и оскорбить либера-лизм»4. Защищая отечественный либерализм от нападок «известной партии», Градовский высказал довольно любопытную мысль о том, что и само славянофильство как источник антиевропейских консервативных и почвеннических течений в России - такое же «явление европейское», как и «презираемые ими западники». Оба направления были порождены западоевропейскими культурными влияниями, стали плодами европейского Просвещения, перенесенного в
1 Леонтьев К. Избранные письма / Публикация, предисловие и комментарий Д. Соловьева. Вступительная статья С. Носова. Именной указатель. СПб.: Пушкинский фонд, 1993, с. 385.
2 Милюков П.Н. Из истории русской интеллигенции. СПб.: Типография Монтвида, 1903, с. 268.
3 Гоадовский А.Д. Либерализм и западничество // Собр. соч. В IX т. СПб.: Типография М.М. Стасюлевича, 1901, т. VI, с. 396.
4 Там же.
Россию усилиями Петра I. «Без Петра, - писал Градовский, -не было бы славянофилов», так как они без средств просвещения не достигли бы «сознания национальности, созна-
1
ния известных прав народности» .
В дальнейшем эту оригинальную мысль А.Д. Градовского развил философ почвеннического направления В.В. Розанов (1856-1919), правда, серьезно сместив акценты: либеральные западники у него выступали наивными и поверхностными подражателями, а направление славянофильства, соприкоснувшись с культурным наследием Европы, приобрело истинную глубину и цивилизованность. «Западники, - писал Розанов, - являются таковыми лишь в своих стремлениях -и именно потому, что по своему духовному содержанию и его складу они остаются часто еще нетронутыми русскими; славянофилы . поверили некогда универсальной европейской цивилизации и со всей силою своих дарований не только в нее погрузились, но и страстно коснулись тех глубоких ее основ, которые открываются только высоким душам»2.
Этот парадоксальный подход к философским и социально-политическим концепциям западничества и славянофильства, к традициям проевропейских и антиевропейских взглядов далее продолжил выдающийся отечественный мыслитель Н.А. Бердяев (1874-1948), доведя привычные, устоявшиеся координаты в философско-политическом спектре России до противоположного цивилизационного смещения «Азия - Европа». Он писал: «Отрицание России и идолопоклонство перед Европой - явление очень русское, восточное, азиатское явление. Именно крайнее русское западничество и есть явление азиатской души. Можно даже высказать такой парадокс: славянофилы... были первыми русскими европейцами, так как они пытались мыслить по-европейски самостоятельно, а не подражать западной мысли, как подражают дети... А вот и обратная сторона парадокса: западники оставались азиатами, их сознание было детское, они относились к европейской культуре так, как могли относиться только люди, совершенно чуждые ей, для которых европейская культура есть мечта о
1 Градовский А.Д. Славянофильская теория государства // Голос, 1881, № 159, с. 71.
2 Розанов В.В. О борьбе с Западом в связи с литературной деятельностью одного из славянофилов // Розанов В.В. Несовместимые контрасты жития. Литературно-эстетические работы разных лет. Серия: История эстетики в памятниках и документах. М.: Искусство, 1990, с. 327.
далеком, а не внутренняя их сущность» . На такого рода «парадокс» Бердяева современный российский исследователь С.Г. Кара-Мурза замечает: «Бердяев, конечно, преувеличивал - он и представить себе не мог, что значит «подражать Западу как дети», не мог предвидеть в России такого явления, как Егор Гайдар или Новодворская»2.
Подводя итог, важно отметить, что проевропейские и антиевропейские взгляды в российской общественной мысли XIX - первой половине XX вв. являлись одними из ярких элементов споров и противостояний при выборе стратегического курса развития России. Так, например, К.Д. Кавелин (18181885), говоря о противостоянии проевропейских и антиевропейских идей, пророчески отмечал: «Речь идет о принципах, глубоко коренящихся в жизни и сознании. Борьба этих принципов не при нас началась, и едва ли при нас окончится»3. В середине XX в. русский философ Н.О. Лосский также замечал: «Споры славянофилов и западников заменились аналогичными спорами в других философских школах и общественной мысли России, продолжаясь до нашего времени»4.
На протяжении XIX - XX вв. неоднократно сменялись политические циклы в российской истории, когда на первый план выходили либо проевропейские, и шире - прозападные идеи и тенденции, либо антизападные5. Обострение этого спора произошло и в начале XXI века. Можно с уверенностью предположить, что весь предстоящий российский век также будет находиться в контексте этого спора.
1 Бердяев Н.А. Судьба России. М.: Философское общество СССР, 1990, с. 60.
2 Кара-Мурза С.Г. Советская цивилизация: В 2-х книгах. Кн. 1. М.: «Алгоритм», 2001, с. 132.
3 Кавелин К.Д. Письмо Ф.М. Достоевскому // Кавелин К.Д. Наш умственный строй. Статьи по философии русской истории и культуры. М.: Правда, 1989, с. 449.
4 Лосский Н.О. Характер русского народа // Лосский Н.О. Условия абсолютного добра. М.: Политиздат, 1991, с. 261.
5 Конечно, имеют место и взгляды, противопоставляющие себя как западникам, так и антизападникам одновременно. Но это, скорее, исключение из правила. См.: Осин Р.С. Новые формы борьбы за социальную справедливость в контексте общегражданских протестов зимы 2011-2012 гг. // Экономика и право. XXI век, 2012, №2, с. 195-201.
