Проективная эстетика как новый дискурс

Орлов Б.В.

УДК 101.8

DOI 10.17506/dipi.2019.35.2.8697

проективная эстетика

как новый дискурс*

Орлов Борис Викторович,

Уральский федеральный университет, кафедра истории философии,

философской антропологии, эстетики и теории культуры, кандидат философских наук, доцент, Екатеринбург, Россия, E-mail: [email protected]

Аннотация

Проблема «проективной эстетики» берется как вариант праксиса современной эстетики, ее «эстетической вовлеченности». Используются методологии нового типа: «шизоанализ», «концептивизм», проективизм. Проводится мысль об особой функциональной направленности эстетики - ее эстетизации и артификации - и, более конкретно, в случаях преподавания эстетики.

Ключевые слова:

проективная эстетика, ризома, концептивизм, культуроника, образовательные проекты в эстетике, глоссарий философии современной художественности.

Проективная эстетика

В современной эстетике сложилась ситуация, когда прежние методологии, хотя и существуют по-прежнему (аналитика, систематика, герменевтика и деконструкция), но отстают от схватывания ситуации темпоральности культуры и искусства, от тех новаций, которые повседневно возникают здесь-и-сейчас. Эти вызовы современности нуждаются не столько в оценке, сколько в новом теоретическом видении, причем, практически ориентированном.

Можно было бы продолжить заниматься собственно теоретической эстетикой, тем более что это очень важная тема для уточнения имеющихся эстетических

* Исследование профинансировано Российским фондом фундаментальных исследований (РФФИ) № 18-011-00977 («Кластерная культура: исследовательские стратегии и философская аналитика»).

I 1 oiacouRBB-p Я ft

Шскурс ш

понятий в их перспективном развитии, вплоть до создания новых, причем неизвестно каких - в зависимости от особенностей многообразного эстетического и художественного опыта в его актуальном значении. Но это скорее, в основном теория, хотя и продвинутая в сторону специфичности феноменов эстетического и художественного как предмета эстетики, но в рамках все же теории. Мы пойдем несколько иным путем, имея в виду праксис современной эстетики, то есть ее проективность. В этой связи нами вводится понятие «проективная эстетика» [9; 10; 12], при этом важна не столько его концептуальная маркировка, сколько тренд в сторону схватывания особенностей нового дискурса. Под дискурсом в данном случае понимается вся сумма «говорений» на философско-эстетические темы в аспекте «эстетической вовлеченности» в праксис повседневности [16; 17; 19].

Отметим то, что представляет здесь новый теоретико-методологический контекст, лежащий в основе дискурса.

Во-первых, то, что было сделано Делёзом и Гваттари, в их же терминологии может быть названо «шизоанализом» [1; 2, с. 14]. Не вдаваясь во все подробности их «шизоэстетики», возьмем, пожалуй, главное - «принцип ризомы». Речь идет о «корневище», из которого реально все произрастает, а не из корня властных структур. «Не будите в себе Генерала!» - этот слоган из знаменитого эстетического манифеста гениальных французов противостоит креативности ризоматического соединения «осы-и-орхидеи», когда появляется новое качество (подчеркнем, именно благодаря ризоме - через сплетение с миром в его корневище - структура становится гибкой, выходя на уровень пост- и, что более важно, транс-структурности). Властная жесткость омертвляет, побег из (от) жесткой структуры («линия побега» по Делёзу - Гваттари) дает ему жизнь. Ризома ризоматична в своем существе, порождающем и новую сущность, не существовавшую до того [11].

Во-вторых, нужно принять во внимание значимость концептивистской методологемы: «Концептивизм... - философия «зачинающих понятий», конструктивная деятельность мышления в области концептов и универсалий. Как и конструкционизм, концептивизм признает «конструктность», концептуальную заданность «реальности», но ставит своей задачей не критику и демистификацию этих конструктов, а творческое их порождение, создание множественных моделей возможных миров, познавательных и общественных практик. Концептивизм открывает новую эпоху мышления, которая наследует кантовскому критицизму и вместе с тем выходит за рамки тех «критических» функций, которыми в значительной степени ограничила себя послекантовская философия, особенно. Если критицизм ограничивает пределы теоретического разума, то концептивизм исходит изнутри этих пределов - и переступает их, заново.» [14]. Данность современной гуманитаристики можно представить через творчество новых концептов, которые и задают понимание специфики современности, и тем самым предопределяют ее будущность. В интересующей нас теме проективной эстетики определяющими становятся, например, концепты системы «открытого» типа, так же, как и «digital on line» и др., о чем более конкретная речь впереди.

В-третьих, и это самое главное, важно мыслить проективно. Учитывая кардинальную смену вектора современной культуры в сторону, противоположную Пост-Пост-Пост, то есть в сторону протеизма, М. Эпштейн в своем

«Проективном философском словаре» говорит о важности проективизма современного гуманитарного дискурса, разделяет современную культурологию и культуронику: Культуроника - это «...конструирование новых форм действия в культуре, новых техник общения и познания, новых моделей восприятия и творчества. Если культурология мыслит проекциями - преломлениями предметов в знаковых системах разных культур, то культуроника мыслит проектами, т. е. знаковыми системами, которые еще не стали практиками и институциями какой-либо культуры и образуют план возможных трансформаций всего культурного поля» [14].

То есть проблему праксиса может решить, как нам кажется, то, что может быть названо (в духе концептивизма) «интеллектуальным дизайном». Речь идет о проектировании и соответствующей методологеме, когда доминантным становится мышление проектами и конструирование реальности на этой основе. Но дизайн здесь - не техника (хотя и она важна), более значимы экзистенциальные проекты бытия, которые могут возникнуть на технической основе. Понятно, что, например, сеть Интернет в данном случае не является креативной сама по себе, в чем мы не раз убеждались, занимаясь в основном коммуникацией par excellence.

Итак, именно проективность применительно к эстетике позволяет понимать ее практически, то есть в аспекте «эстетической вовлеченности» [16; 17; 18; 19; 20], в отличие от классической эстетической незаинтересованности и аналитики Канта [6]. В этой связи Арнольд Берлиант, исходя в основном из прагматики Д. Дьюи [20], обратил внимание на включенность эстетического опыта в человеческую повседневность и ее потенциал в этой связи [16; 17; 19].

Мысль о том, что интерес к праксису сейчас особенно важен для нашей эстетики, выявилась не только в результате вдумчивого анализа того, что сейчас особенно актуально в сфере методологий, но и самой предметности эстетики, интерпретация которой напрямую зависит от ее функциональности.

То есть наш подход выглядит вот так: функции, структура, система, а не наоборот, если следовать традиционной логике системного подхода. Но дело даже не в этом, а в концепте «открытая система», благодаря которой все и меняется местами, и когдаризома, концептивизм и проективизм работают в новой системе. Здесь важнее всего оказывается ризоматичность бытия, исходя из которой концептивизм, а рядом с ним и проективизм оказываются самыми главными в придании особого статуса «функциональности», а точнее ее переводу в состояние придания ей того, что может быть названо «протеистично-стью» (М. Эпштейн) и связанной с ней темой проективной эстетики.

Если обратиться сейчас к истории эстетики, то здесь главным остается не вопрос ее предметности, и даже не методологии, но вопрошание о том, а зачем нужна эстетика? Пока не вдаваясь во все подробности этой непростой истории, выдвинем гипотезу, согласно которой, если предметность эстетики должна в каком-то продвинутом варианте совпадать с ее переходом в вариант праксиса, то получается так, что ее сосредоточенность на эстетическом и художественном задает ее основной тренд функциональности. В этой связи, главным с точки зрения ее предназначения остается эстетизация и артификация бытия на каком-то ином его уровне, но в непосредственной связи с эстетическим и ху-

дожественным. Если под эстетическим и художественным понимать весь опыт этого типа (experience), то под эстетизацией и артификацией можно понимать то, что способствует хотя бы тому, чтобы сделать этот опыт смысло-жизненным, причем в уникальном, индивидуальном, подлинном, свободном, то есть в страте-геме экзистенциального модуса бытия. Проблема проективности нашего бытия решается только нами самими же, когда мы сами хотя бы пытаемся не столько найти смысл нашей жизни, сколько предложить решение, обладающее эстетической и художественной проективностью бытия.

Любой философствующий на эстетические темы уже находится, вольно или невольно, в этом дискурсе, когда главным для него будет не только вопрос, что такое красота или что такое искусство, а их ведь «нет» (если не брать архаику теоретических споров о множественности их практик), но как привнести, например, красоту или художественность в свою собственную жизнь а, значит, и в жизнь вообще, как соединить индивидуально данное тебе, и только тебе по факту твоей собственной уникальности, со Становлением Бытия (если по Хайдеггеру) или с Потоком Творения Бытия (если по «И-Цзин»)?

То есть мы здесь опять, как и в случае спецификации эстетического и художественного, выходим на проблему нашей маргинальности (нашей заброшенности в мир) и того, что с этим делать. Метафизика и Постметафизика, в принципе, говорят о том же самом - о маргинальности и трансмаргинальности, если к этому подходить более жизненно, а не философски только - речь идет о принципе предельных оснований и о том, что за ними, то есть о «границе» нашего бытия, в которой все и происходит, «безграничье границы» и «граница безграничья», ad marginem et transmarginem.

Для нас наибольшей значимостью обладает вопрос о критериях того, что является эстетизацией и артификацией как предельности смысла, связанного с философствованием об «эстетическом прочтении» нашего бытия. Если проще, то речь идет о том, для чего - в пределе - они нужны в праксисе и что нужно с ними делать такое, чтобы они позволяли осуществлять практический переход из ранга теории в ранг праксиса, то есть в «задействованную эстетику» (это другой возможный перевод тезиса А. Берлианта).

По всей видимости, предельный эстетический смысл нашего бытия находится в удовольствии (вкушании), а художественный смысл состоит в инобы-тийствовании (потенциации), их отсутствие означает отсутствие смысла - бессмысленность, лишенную перспектив дальнейшего становления бытия, то есть его отчужденность. И значит, собственный смысл эстетизации и артификации состоит в том, чтобы насытить нашу жизнь их максимумом (или хотя бы минимумом) в этой практической связи, причем за счет особенностей своей персональной активности. Эстетически вкушать и потенциировать бытие и есть особая функциональность эстетики проективизма.

Эстетика проективизма предполагает ряд проектов, как относящихся к сфере теории, так и к самим реальным проектам. Эстетика окружающей среды [13; 15], сомаэстетика [29], искусство жизни [21], актуальные арт-практики [12; 22; 23], медиаэстетика [7] и т. д. предполагают наличие таких теорий, которые бы явно провоцировали создание эстетизации и артификации в самой реальной жизни, а не только максимально миметизировали бы ее в своих

теоретических экскурсах, которые, конечно же, все более точно оказываются синхронными происходящему сейчас - и в мире (культурном), по верному замечанию М.С. Кагана, речь идет об «эстетосфере» [4; 5], да и в самой современной эстетике тоже.

Эстетизация и артификация (если благозвучнее, то эстезис-и-артезис во взаимосвязи и, прежде всего, в их онтологической данности) предполагают экзистенциальное проектирование, так сказать, «эстетический дизайн», который и будет «финальным проектом» в ситуации здесь-и-сейчас реального философствования «на эстетические темы» для того, кто конкретно находится в этом опыте. Тема «финального проекта» очень важна и распространяет тему «изначального проекта» (Сартр) в сторону будущего, «финалом» здесь оказывается то, что ты можешь сейчас делать, осуществляя трансформации своего бытия на основе своей экзистенции, своего «изначального проекта». Это попытка сделать свое реальное предложение в аспекте выхода и за маргинальные пределы (трансгрессия) в сторону создания символической реальности (и это не только культура, трактуемая как эстетосфера, скорее, речь может идти о транскультуре и о бессознательном (не только о личном или коллективном, но и о «трансперсональном» (С. Гроф) [1])).

Дискурсивность эстетических проектов в преподавании эстетики

Если ближе к праксису, то речь идет о попытках превратить данную тебе в ощущениях реальность в то, что близко именно тебе в качестве эстетических и художественных смыслов твоего бытия (эстезиса-и-артезиса), то есть в то, что экзистенциально для тебя значимо, в то, как ты хотел бы, эстетически трансформируя свое бытие, ощущая вкус-и-возможности жизни.

Далее я не буду брать все реализованные проекты, остановлюсь лишь на том, что связано с темой преподавания эстетики - с ее праксисом в образовательных проектах. Речь идет о переводе интенции в проект, то есть об ее эстетической трансформации.

Творческое задание, которое мною предлагалось студентам - философам, было рассчитано не только на их представления о красоте, фундированные философски, а на рассказ, как минимум, об опыте встречи с прекрасным, о его понимании на основе имеющихся теоретических версий, а как максимум -на презентацию своего собственного (реализованного или предполагаемого) проекта красоты на основе данных собственного эстетического опыта.

Мои «вопрошания» предполагали вариативность ответов, поэтому и «от-ветствования» студентов были разными. Кто-то пошел по более традиционному пути, и пытался с учетом своего опыта понять то, почему он следует той или иной парадигме, в основном предпочитая объективизм, субъективизм, экзи-стизм (запомнилось, например, эссе, блестяще написанное, «.о случайном прорыве экзистенции в странном месте и в странное время», о влиянии ситуации смерти (шла речь о похоронах) на появление эстезиса красоты (жены) как ее присутствия-при-бытии в «пограничной ситуации»). Кто-то писал о том, что его творческая работа в компании «ИКЕА» доставляет ему верх удовольствий. Кто-то в большей степени исходил из интертекстуализма, давая свой анализ пред-

ложенных художественных произведений. Кто-то уходил в вариант «осмеяния», кто-то предлагал свой «фэнтези»-проект киберпанка, давая другие версии, более продвинутые в сторону художественного творчества.

Меня же в большей степени интересовали проекты красоты с точки зрения их эстезиса (эстетизации). Здесь, если не брать только то, что в большей степени уходило в сторону артезиса (артификации), например, касалось музыкального воздействия (кто-то открыл свою музыкальную студию, где обучает вокалу и фортепиано детей и взрослых, или сам начал учиться музыке, или начал знакомить других с тем, как обучиться джазу на основе его собственных достижений и навыков), то получалось, что это, в большей степени, связывалось с телесным, гендерным, домом, едой, модой, упаковкой, фотографией (не как искусством), туризмом, созданием сайтов, городской средой, ландшафтным дизайном, энвайронментом.

Один из проектов «телесной» эстетизации (реализованный) состоял в том, что его автор, хрупкая девушка, поведала о том, что сбросила 28 кг веса без всяких дополнительных (медикаментозных) средств за счет желания и воли быть женщиной. К сожалению, рецептура осталась в тайне, но главное было сделано - эстетическая интенция под влиянием проекта трансформировалась в другую реальность, от безобразия - к красоте. Другие проекты (собственные!) были еще более интересными, но я не имею возможности их показать из-за формата публикации.

Сейчас больше об артификации. И с этим будет связан другой образовательный проект - проект использования потенциала электронного глоссария по философии художественности на сайте glossarya.com, специально созданного для словаря. Здесь студентам и магистрам философского факультета предлагалось задание, также отличающееся креативностью, создать свои статьи для словаря на основе своих представлений о художественности в виде тех концептов, наиболее близких для них в их понимании художественности. Студенты, слушающие спецкурс «Философские проблемы современной художественности», включающий в себя как знакомство с опытом современного искусства, так и его философские интерпретации, были поставлены в ситуацию реального интеллектуального вхождения в праксис (философский) - с возможностью публикации статей в режиме «онлайн» (с учетом концепции словаря и инструкций в этой связи). Можно даже утверждать, что именно они и создают сейчас свое видение художественности как «впервые бытия», прежде всего для самих себя - они пока и составляют основной костяк проекта глоссария.

Есть проекты, уже опубликованные на сайте, другие - всего их более пятидесяти, приблизительно 150 концептов - существуют в версии редакционной. Представленные статьи не только сориентированы в сторону новых концептов художественности, но и преследуют более общую цель - попытку создать свой собственный тезаурус, хотя бы minimum minimorum, своей языковой версии современной художественности. И я бы связал это с темой «финального проекта», уже ранее проговаривавшейся. Это попытка заявить о себе в ситуации неопределенности в случае нынешней художественности, попытка дать самому себе отчет в том, что - в целом (вербально, концептивно, тезауросно) - под ней понимается им самим сейчас - «как на духу».

Нагмсзтъ нам Оприжтв Ошта от опюгсгданиасти Рзчгавотчикн

Рисунок 1 - Интерфейс (главная страница) первой версии (2016-2018) сайта словаря - GlossaryA.com.

Возвращаясь к философии, хотел бы попытаться ответить на основной предельный вопрос: а причем тут философия - ведь и так все эстетически делается, даже и у тех, кто и слова «эстетика» не знает?

У Д. Самойлова есть репрезентативная поэма «Цыгановы». В ней речь идет о том, что умирает неизвестный, простой человек, и он перед смертью задает философские вопросы о смысле своего бытия.

«И думал Цыганов: «Зачем я жил?

Зачем я этой жизнью дорожил? Зачем работал, не жалея сил? Зачем дрова рубил, коней любил? Зачем я пил, гулял, зачем дружил? Зачем, когда так скоро песня спета? зачем?»

и он не находил ответа».

И основной ответ, которым и заканчивается его жизнь, таков:

«Неужто только ради красоты Живёт за поколеньем поколенье -И лишь она не поддаётся тленью? И лишь она бессмысленно играет

В беспечных проявленьях естества?..»

И вот, такие обретя слова,

Вдруг понял Цыганов, что умирает.».

Философствование существует латентно и эксплицитно всегда, особенно в пограничной ситуации, интенция эстетическая здесь главная, и она совпадает с бытием.

То, что касается меня, здесь нет сомнений - проективный выход из повседневного бытия (трансгрессия) обозначен моей экзистенциальной концепцией, обосновывается ею и, конечно же, я могу и объяснить то, что происходит в нашем бытии и зачем нужны проекты, сам могу работать с ними. Сложнее случай со студентами. Студенты смогли не просто озвучить свои проекты (вербализация здесь важна), но смогли найти философскую связь между эстетической интенцией - вкушанием (вкусом), потенциацией (инобытийствованием) и праксисом: во всех разработках просматривается это философско-теоретическое начало Эстезиса (эстетизации) -и- Артезиса (артификации) в контексте проективной эстетики.

1. Гроф С. Надличностное видение: Целительные возможности необычных состояний сознания. М.: АСТ, 2004. - 237 с.

2. Делёз Ж., Гваттари Ф. Тысяча плато. Капитализм и шизофрения. Введение. М.: Астрель, У-Фактория, 2010. - 896 с.

3. Делёз Ж., Гваттари Ф. Что такое философия? СПб.: Алетейя, 1998. -288 c.

4. Каган М.С. О перспективах развития эстетики как философской науки // Серия «Symposium». Эстетика в интерпарадигмальном пространстве: перспективы нового века. Выпуск 16. / Материалы научной конференции 10 октября 2001 г. Санкт-Петербург: Санкт-Петербургское философское общество, 2001. - 96 с. С. 4-5.

5. Каган М.С. Философия культуры. СПб.: ТОО ТК «Петрополис», 1996. - 416 с.

6. Кант И. Критика способности суждения. Т. 5 / Собр. соч. в 6 томах. М.: «Мысль», 1966. - 564 с.

7. Медиа: между магией и технологией. Москва; Екатеринбург: Кабинетный ученый, 2014. - 330 с.

8. Орлов Б. Методологические парадигмы и синтагмы современной эстетики: к проекту словаря по философии художественности // Научный журнал «Дискурс-Пи», № 3-4 (20-21), 2015. Екатеринбург, ИД «Дискурс-Пи», 2015. с. 32-41.

9. Орлов Б. Проективная эстетика: новая теория и методология. К проекту создания портала российской эстетики как медийного кластера / Первый российский эстетический конгресс. 17-19 октября 2018, Санкт-Петербург. Тезисы докладов. СПб.: Российское эстетическое общество, 2018. С. 191-193 (со-авт. Петров Е.С.).

10. Орлов Б. Эстетика проективизма в неклассической философии искусства: актуальные арт-практики / Studia Culturae. 3 (33) 2017. Научный журнал по культурологии, эстетике и философии культуры. С. 53-60 (соавт. Лисо-

вец ИМ).

11. Орлов Б.В. Психошизоаналитический дискурс в современной культуре / Дискурсология: методология, теория, практика. Доклады Второй международной научно-практической конференции, посвященной памяти Жана Бодрийяра / под общ. ред. О.Ф. Русаковой. 21 ноября - 14 декабря 2007 г. Т. 1. (Серия «Дискурсология». Вып. 5) - Екатеринбург: Издательский дом «Дискурс-Пи», 2007. C. 60-62.

12. Орлов Б.В. Эстетические проекты красоты в городской среде / Эстетика человеческой среды: VIII Овсянниковская международная эстетическая конференция (ОМЭК VIII). М.: Издательские решения, 2017. С. 146-151 (соавт. Лисовец ИМ).

13. Экологическая эстетика: проблемы и границы. СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2014. - 257 с.

14. Эпштейн М. Проективный философский словарь. Новые термины и понятия. Под ред. Г.Л. Тульчинского и М.Н. Эпштейна. Предисл. М.Н. Эп-штейна. СПб., Алетейя, 2003. - 512 с. URL: http://www.emory.edu/INTELNET/ fs_contents.html (дата обращения: 02.03.2016).

15. Эстетика человеческой среды: VIII Овсянниковская международная эстетическая конференция (ОМЭК VIII). М.: Издательские решения, 2017. -336 c.

16. Berleant A. Aesthetic engagement / XIX International Congress of Aesthetics. Aesthetics in Action. Book of abstracts. Krakow: LIBRON, 2013. P. 10.

17. Berleant A. Art and Engagement, Philadelphia: Temple University Press, 1991. - 261 p.

18. Berleant A. Sensibility and Sense: The Aesthetic Transformation of the Human World. Exeter: Imprint Academic, 2010. P. 274-306.

19. Berleant A. The Aesthetics of Environment. Philadelphia: Temple University Press, 1992. - 256 p.

20. Dewey J. Art as experience. Library of Congress Catalog. New York: First Perigee Painting, 1980. - 355 p.

21. Dziemidok B. Filozofiaisztukazycia. Lyblin: Wydawnictwo UMCS, 2017. - 164 s.

22. Lisovetc I. Contemporary art and modern aesthetics: urban art practices / Revisions of Modern aesthetics: international scientific conference proceedings. University of Belgrade - Faculty of Architecture. Belgrade, 2015. P. 100-101.

23. Milani R. The art of the city. Montreal: McGill-Queen's University Press, 2017. - 184 p.

24. Orlov Boris. Communicative trend of contemporary aesthetics: problem of the glossary / XX International Congress of Aesthetics. Proceedings of ICA 2016 "Aesthetics and Mass Culture", Abstract Book: Seoul National University, 2016. P. 251-254.

25. Orlov Boris. Methodological paradigms of contemporary aesthetics and projective philosophy of art / Revisions of modern aesthetics: international scientific conference proceedings. University of Belgrade - Faculty of Architecture. Belgrade, 2015. P. 285-29.

26. Orlov Boris. Project of the International Electronic Dictionary /

XX International Congress of Aesthetics. Proceedings of ICA 2016 "Aesthetics and Mass Culture" Abstract Book: Seoul National University, 2016. P. 65.

27. Orlov Boris. Projective Aesthetics as the Possible World / XXI International Congress of Aesthetics. Possible worlds of contemporary aesthetics: aesthetics between history, geography and media. July 22-26, 2019, Belgrade, Serbia / Abstract book. Belgrade, 2019.

28. Orlov Boris. The Projective aesthetics of Beauty / Understanding Beauty and Ugliness, 2016. Interdisciplinary Conference on Art Theory and Philosophy 11-12 November 2016. Proceedings Book. Mahmutpasa / Istanbul, Turkey, 20l6. P. 135-138.

29. Shusterman R. Somaesthetics // XIX International Congress of Aesthetics. Aesthetics in action. Book of abstracts. Krakow: LIBRON, 2013. P. 11.

References

1. Grof S. Nadlichnostnoe videnie: Celitel'nye vozmozhnosti neobychnyx sostoyanij soznaniya. M.: AST, 2004. - 237 s.

2. Delyoz Zh., Gvattari F. Tysyacha plato. Kapitalizm i shizofreniya. Vvedenie. M.: Astrel', U-Faktoriya, 2010. - 896 s.

3. Delyoz Zh., Gvattari F. Chto takoe filosofiya? SPb.: Aletejya, 1998. -

288 s.

4. Kagan M.S. O perspektivax razvitiya e'stetiki kak filosofskoj nauki // Seriya «Symposium». E'stetika v interparadigmal'nom prostranstve: perspektivy novogo veka. Vypusk 16. / Materialy nauchnoj konferencii 10 oktyabrya 2001 g. Sankt-Peterburg: Sankt-Peterburgskoe filosofskoe obshhestvo, 2001. - 96 s. S. 4-5.

5. Kagan M.S. Filosofiya kul'tury. SPb.: TOO TK «Petropolis», 1996. -

416 s.

6. Kant I. Kritika sposobnosti suzhdeniya. T. 5 / Sobr. soch. v 6 tomax. M.: «Mysl'», 1966. - 564 s.

7. Media: mezhdu magiej i texnologiej. Moskva; Ekaterinburg: Kabinetnyj uchenyj, 2014. - 330 s.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

8. Orlov B. Metodologicheskie paradigmy i sintagmy sovremennoj e'stetiki: k proektu slovarya po filosofii xudozhestvennosti // Nauchnyj zhurnal «Diskurs-Pi», № 3-4 (20-21), 2015. Ekaterinburg, ID «Diskurs-Pi», 2015. s. 32-41.

9. Orlov B. Proektivnaya e'stetika: novaya teoriya i metodologiya. K proektu sozdaniya portala rossijskoj e'stetiki kak medijnogo klastera / Pervyj rossijskij e'steticheskij kongress. 17-19 oktyabrya 2018, Sankt-Peterburg. Tezisy dokladov. SPb.: Rossijskoe e'steticheskoe obshhestvo, 2018. S. 191-193 (soavt. Petrov E.S.).

10. Orlov B. E'stetika proektivizma v neklassicheskoj filosofii iskusstva: aktual'nye art-praktiki / Studia Culturae. 3 (33) 2017. Nauchnyj zhurnal po kul'turologii, e'stetike i filosofii kul'tury. S. 53-60 (soavt. Lisovec I.M.).

11. Orlov B.V. Psixoshizoanaliticheskij diskurs v sovremennoj kul'ture / Diskursologiya: metodologiya, teoriya, praktika. Doklady Vtoroj mezhdunarodnoj nauchno-prakticheskoj konferencii, posvyashhennoj pamyati Zhana Bodrijyara / pod obshh. red. O.F. Rusakovoj. 21 noyabrya - 14 dekabrya 2007 g. T. 1. (Seriya «Diskursologiya». Vyp. 5) - Ekaterinburg: Izdatel'skij dom «Diskurs-Pi», 2007. C. 60-62.

12. Orlov B.V. E'steticheskie proekty krasoty v gorodskoj srede / E'stetika chelovecheskoj sredy: VIII Ovsyannikovskaya mezhdunarodnaya e'steticheskaya konferenciya (OME'K VIII). M.: Izdatel'skie resheniya, 2017. S. 146-151 (soavt. Lisovec I.M.).

13. E'kologicheskaya e'stetika: problemy i granicy. SPb.: Sankt-Peterburgskoe filosofskoe obshhestvo, 2014. - 257 s.

14. E'pshtejn M. Proektivnyj filosofskij slovar'. Novye terminy i ponyatiya. Pod red. G.L. Tul'chinskogo i M.N. E'pshtejna. Predisl. M.N. E'pshtejna. SPb., Aletejya, 2003. - 512 s. URL: http://www.emory.edu/INTELNET/fs_contents. html (data obrashheniya: 02.03.2016).

15. E'stetika chelovecheskoj sredy: VIII Ovsyannikovskaya mezhdunarodnaya e'steticheskaya konferenciya (OME'K VIII). M.: Izdatel'skie resheniya, 2017. -336 s.