CC BY
24
УДК 94(571.5) ББК 63.3(253.5)613 П385
А. М. Плеханова
г. Улан-Удэ, Россия
Проект создания Ленско-Байкальской области: экономическая целесообразность, интересы национальной автономии или геополитический приоритет
В статье изучен опыт экономического районирования Сибири в 1920-е гг. на примере проекта создания Ленско-Байкальской области. На основе анализа экономического, национального и внешнеполитического фактора объединения Иркутской и Забайкальской губерний и Бурят-Монгольской АССР в область доказывается, что особая геополитическая роль, отводимая республике в Центральной Азии, позволила ей избежать включения в состав проектируемой области на правах округа и сохранить статус национальной автономии.
Ключевые слова: экономическое районирование, Ленско-Байкальская область, национальная автономия, геополитика.
A. M. Plekhanova
Ulan-Ude, Russia
The Project of Creation of the Lena-Baikal Region: Economic Feasibility, Interests of a National Autonomy or Geopolitic Priority
The article considers the practice of economic zoning of Siberia in 1920-s (case-study of the Lena-Baikal project). It analyzes the economic, national and foreign policy factors of integration between Trans-Baikal and Irkutsk provinces and the Buryat-Mongol Autonomous Soviet Socialist Republic into the Lena-Baikal Region. We prove that the special geopolitical role assigned to the republic in Central Asia, allowed it to avoid inclusion into the projected area as a district and to preserve the status of national autonomy.
Keywords: economic regionalization, Lena-Baikal region, national autonomy, geopolitics.
Проходящий в настоящее время процесс укрупнения субъектов Российской Федерации определяется необходимостью совершенствования методов и основных положений современной региональной политики, что требует учёта в практике реформирования исторического опыта модернизации регионального устройства. Небезынтересным в данном отношении является обращение к опыту экономического районирования страны, в частности Сибири, в 1920-е гг., пристальный интерес к изучению которого испытывают многие региональные историки [2; 4; 10].
В дореволюционной России при проведении административного деления её огромной территории, различающейся многообразием природно-климатических, хозяйственных и исторических условий формирования отдельных регионов, не был ярко выражен национальный акцент. Вопрос рационального размещения производительных сил, специализации хозяйственной деятельности районов, населенных многочисленными народами с различной этнической принадлежностью, существовал в России преимущественно как экономическая проблема. С приходом к власти
большевиков в стране начались радикальные изменения старого административного устройства государства. Осуществляя эти преобразования, большевистское правительство обязано было рассмотреть и национальный вопрос, обещания в решении которого содержались во всех его программах.
Идея автономии бурятского народа, зародившаяся в ходе национального движения начала 1900-х гг. и окончательно оформившаяся в открытые требования предоставления автономии в период революции 1917 г., получила своё практическое воплощение в 1921-22 гг. Однако в связи с продолжавшейся до ноября 1922 г. интервенцией на Дальнем Востоке территория Бурят-Монголии входила в состав двух государственных образований с аналогичными названиями: восточные аймаки - в состав Бурят-Монгольской автономной области ДВР, западные - Бурят-Монгольской автономной области РСФСР. После окончания гражданской войны, в мае 1923 г. ВЦИК принял постановление об объединении Бурят-Монгольских областей и образовании Бурят-Монгольской автономной советской социалистической респу-
© Плеханова А. М., 2011
145
Гуманитарный вектор. 2010. № 3 (27)
блики. Комиссия ВЦИК по определению границ республики предложила включить в состав Бурят-Монгольской АССР почти полностью территорию Прибайкальской губернии, волости и села Забайкальской и Иркутской губерний с бурятским и русским населением. Таким образом, на основе учета этнокультурных и традиционных хозяйственных связей районов была обеспечена компактность территории и экономическая целостность республики, в состав которой, как национальной государственности, вошло подавляющее большинство бурятского народа.
Таким образом, реализация национальной политики привела к созданию новой административной единицы с выраженной этнической спецификой. В результате процесс превращения некогда безликого национального вкрапления на «теле» российской империи в государственную структуру привёл к возникновению национальной республики.
Становление Бурят-Монгольской АССР по времени совпало с процессом нового районирования СССР, которое предусматривало перестройку административно-территориальных единиц и создание крупных экономических районов с целью обеспечения более эффективного функционирования хозяйственного механизма страны. Основным центром разработки административно-территориальной реформы стал Госплан РСФСР. Общие подходы к экономическому районированию России были представлены в докладе Госплана на III сессии ВЦИК Советов в 1922 г., в котором обосновывалось выделение районов с учётом естественных ресурсов, плотности и распределения населения, существующих промышленных и технических ценностей, транспортных условий и сложившихся хозяйственных центров.
В тезисах об экономическом районировании России, выработанных комиссией при ВЦИК и одобренных III сессией ВЦИК IX созыва, заявлялось: «В согласии с нашей Конституцией и с общими началами нашей национальной политики экономический принцип районирования должен быть выявлен в такой форме, чтобы он содействовал материальному и духовному развитию всех национальностей и племен РСФСР применительно к особенностям их быта, культуры и экономического состояния». Далее однозначно утверждалось: «Провозглашенный Советской властью принцип самоопределения должен быть сохранен, и экономическое районирование должно послужить базой для наивысшего расцвета автономных национальных объединений в хозяйственном отношении». Были установлены конкретные принципы сохранения уже существующих автономных национальных образований:
«а) границы автономных республик и областей при вхождении в экономическую область не нарушаются; мелкие входят как подрайон, более крупные образуют самостоятельные районы, самые обширные образуют в своём составе несколько районов;
б) политические права и компетенции национальных объединений, предусмотренные декретами о них, не подлежат умалению» [11, с. 103-104].
Таким образом, экономическое районирование, по мнению его разработчиков, должно было решить основную задачу: поднять экономический и культурный уровень национальных автономий к уровню бывших русских губерний.
Авторитетный ученый того времени в области районирования И. Г. Александров убедительно доказывал, что основу политики районирования должен составлять принцип соблюдения интересов автономий. Прекрасно осознавая сложность решения национального вопроса, учёный предлагал при районировании исходить из следующих положений: во-первых, не должны нарушаться границы автономий, а крупные автономии должны образовывать области внутри своего состава; во-вторых, не должны нарушаться Конституции автономий; в-третьих, объединение деятельности и уточнение границ должно производиться на основании добровольных соглашений и утверждаться высшими органами Союза ССР. По мнению И. Г. Александрова, лишь «при внимательном отношении к интересам автономий» может быть достигнута правильная хозяйственная связь [1, с. 219, 221].
По проекту экономического районирования, разработанному секциями Госплана и Сибплана, намечалась схема районирования Сибири, предусматривавшая создание четырех областей: Енисейской, Якутской, Ленско-Байкальской и Дальневосточной. Согласно данному проекту Бурят-Монгольская республика должна была вместе с Иркутской и Забайкальской губерниями войти в состав создаваемой Ленско-Байкальской области на правах округа.
Проект создания Ленско-Байкальской области был внёсен в Сибплан по инициативе Иркутских губернских органов, расценивших проведение районирования как возможность решить в свою пользу ряд спорных с Бурят-Монгольской республикой вопросов, возникших при образовании БМАССР. Дело в том, что при определении границ автономной республики в 1923 г. стремление включить в состав национальной автономии территории, населённые бурятами, в условиях многонационального состава края и чересполосицы бурятских и русских земель вызвало территориальные, а также экономические претензии со
стороны соседней губернии. Идея укрупнения регионов позволяла удовлетворить претензии краевых и губернских органов. При этом, обосновывая необходимость создания Ленско-Байкальской области, акцент делался на экономическую целесообразность и финансовую выгоду именно для Бурят-Монгольской АССР. Так, в специально изданной брошюре И. Н. Коркина на основе анализа внушительного количества источников было дано примерное распределение доходов и расходов проектируемого края. Иркутская губерния, по расчетам И. Н. Коркина, составляла 46 % совокупного дохода проектируемого края, Забайкальская губерния - 25 %, Бурят-Монгольская АССР -19 %, Каннский уезд - 10 %. Сопоставляя это с общей суммой предполагаемых расходов: Иркутская губерния - 41 %, Забайкальская губерния -24 %, Бурят-Монгольская республика - 27 %, Канский уезд - 8 %, - получалось, что Иркутская губерния в составе Ленско-Байкальской области становилась основным донором, поскольку доходы её превышали расходы на 5 %, а у Забайкальской губернии всего лишь на 1 %. Перераспределение доходов явно предусматривалось в пользу Бурят-Монгольской республики: доходы - 19 %, расходы - 27 %. При этом территория, занимаемая Бурят-Монголией, составляла 384 570 км2 с населением 450 675 чел., а на территории Иркутской губернии площадью 843 175 км2 проживало 660 353 чел. [7, с. 4, 16, 17].
Однако проект был отрицательно воспринят как руководством Забайкальской губернии, так и Бурят-Монгольской АССР. Расширенное заседание президиума Забайкальского губиспол-кома категорично заявило, что «губерния тяготеет к Дальнему Востоку, вхождение Забайкалья в Ленско-Байкальскую область дало бы только дефицит и местный, и государственный» [3, с. 95].
Председатель секции по районированию при Госплане Бурят-Монгольской республики Н. Н. Козьмин утверждал, что проектируемая Ленско-Байкальская область составляется из заведомо дефицитных частей и не имеет ни хозяйственного, ни географического базиса: «Иркутская губерния и бывшая Забайкальская область имели общее только в Байкале, который их разделял» [5, с. 5]. Опираясь на фактический материал, ученый доказывал, что «это будет самая захудалая из всех областей по СССР, поскольку в довоенное время население этих губерний с засеваемой площади получало 39 % потребной ему пшеницы», «доходы едва ли составляли более 40 % суммы расходов» [6, с. 3]. По мнению Н. Н. Козьми-на, объединение этих дефицитных губерний с Бурят-Монгольской АССР не может поправить их положения, поскольку и республика не имеет ни излишков сельскохозяйственной продукции,
ни развитой промышленности. Вместе с тем, он считал, что «Бурят-Монголия должна сохранить значение отдельной самостоятельной хозяйственной единицы», поскольку имеет «совокупность условий, позволяющих всесторонне развить производительные силы», самым главным среди которых является наличие основных хозяйственных элементов: «Если бы Бурятия была обречена на приобретение нужного ей хлеба со стороны и на выбрасывание для этого значительных средств, её положение было бы безнадёжно. Но у нас есть западные аймаки, которые могут дать достаточное количество хлеба и для восточных. У неё есть лес, уголь, железо, сульфат, соль, т. е. то, что нужно для заводов и фабрик, обработки продуктов сельского хозяйства и рыбопромышленности<...>. Отдельные части республики дополняют экономически одна другую» [6, с. 6].
Кроме аргументов экономического характера против создания Ленско-Байкальской области Н. Н. Козьмин выдвинул аргументы политические: «Республика имеет определённое политическое задание и положение в Союзе. она не может играть роль лишь материала для тех или иных построений. Повернутая политически лицом к Монголии, входящей в сферу жизни советских республик, и Центральной Азии, куда протягиваются нити весьма реальных отношений, вплоть до окраин Тибета, она является существенным элементом государственной жизни Союза» [5, с. 3-4].
Аналогичная точка зрения относительно включения Бурят-Монголии в состав Ленско-Байкальской области была высказана на заседании Забайкальского губисполкома: «С политической точки зрения мы не можем игнорировать мнение Бурят-Монгольской республики. Созданием Бур-республики разрешается не только важная задача, вытекающая из национальной политики советской власти, но и исключительного значения проблема советской внешней политики в отношении Монголии и Центральной Азии» [3, с. 97].
Детальный экономико-географический анализ проекта проводил представитель комиссии ВЦИК, профессор Иркутского университета К. Н. Миротворцев. Он пришел к выводу о том, что намеченная Госпланом Лено-Байкальская область с некоторыми незначительными исправлениями границ может сложиться в «достаточно жизнеспособную административно-хозяйственную единицу». Вместе с тем ученый отмечал, что «наиболее трудным является, конечно, вопрос об объединении с Бурят-Монгольской автономной республикой с точки зрения политической, экономических же препятствий никаких нет, и все доводы о возможности бездефицитного существования республики в будущем примени-
мы к любой части Ленско-Байкальской области и ко всей области в целом ... организация такой области могла бы быть вполне целесообразна, если исключить национально-политические соображения» [8, с. 35].
Руководство Бурят-Монгольской АССР исключать «национально-политические соображения» не собиралось и всеми силами выступило против создания области. 21 августа 1924 г. СНК БМАССР было принято постановление, в котором областное районирование Сибири и Дальнего Востока в направлении выделения Ленско-Байкальской области было признано преждевременным. Вместе с тем было подтверждено постановление II сессии БурЦИКа о нецелесообразности вхождения в состав Ленско-Байкальской области Бурреспублики [12, с. 84]. Комментируя данное постановление, необходимо отметить смелость руководства «молодой» автономной республики, которое «признало преждевременными» решения ВЦИК РСФСР и XII съезда партии. В отчете Правительства на II съезде Советов БМАССР (март, 1925 г.) председатель ЦИК и СНК М. Н. Ербанов ещё раз публично подтвердил позицию руководства республики о нецелесообразности создания Ленско-Байкальской области [9, с. 26].
Стремясь найти поддержку в Центре, руководство республики обратилось за помощью в Народный комиссариат иностранных дел СССР, апеллируя при этом к особой геополитической роли БМАССР в Центральноазиатском регионе. Дело в том, что советская внешнеполитическая доктрина, обусловленная в 1920-е гг. идеей мировой революции, заключалась в экспорте революции в страны Центральной Азии и дальнейшем присоединении их к будущей «Всемирной республике Советов». Бурят-Монгольской АССР в этой политике отводилась роль «плацдарма мировой революции на Буддийском Востоке», поскольку считалось возможным использование национального фактора - общности языка, истории, религии и культуры, а также наличия стремления к единению монголоязычных народов, в том числе бурят, -для осуществления задач мировой революции.
В конечном итоге именно поддержка НКИД СССР руководства Бурят-Монгольской республики предопределила судьбу Ленско-Байкальской области, которая так и не была создана. 12 июня 1925 г. нарком иностранных дел Г. В. Чичерин направил письмо И. В. Сталину, в котором доказывал невозможность включения БМАССР в Ленско-Байкальскую область: «Подчинение Бурят-Монгольской республики Ленско-Байкальскому центру, а следовательно, фактически отказу от представленных ей ранее национальных прав при том условии, что создание Бурят-Монгольской
_ Гуманитарный вектор. 2010. № 3 (27)
государственности в пределах самостоятельной Советской Республики имело прежде всего целью наилучшее влияние СССР на народы Дальнего Востока, пробуждение их и сближение с СССР в борьбе против иностранного империализма, означало бы, что этот акт неизбежно произвел бы глубоко отрицательное впечатление на народы и правительства Монголии, Тибета и др. и сорвал бы наметившиеся интенсивные культурнохозяй-ственные связи Бурят-Монгольской республики с Монгольской республикой». Далее в письме подчеркивалось, что « . признать включение Бурято-Монгольской области в состав Ленско-Байкальской области значит фактически отказаться от проводимой в Центральной Азии и Монголии нашей политической линии. Основываясь на вышеизложенном, НКИД решительно возражает против вхождения Бурято-Монгольской республики в состав Ленско-Байкальской области на правах округа, что оказалось бы в противоречии с положением ее как автономно-национального образования и фактически представило бы постепенную ликвидацию последнего, и считает политически необходимым сохранить за БМАССР значение и права самостоятельной области. учитывая то громадное значение факта существования Бурято-Монгольской республики для всего буддийского Востока» [2, с. 106].
Из-за позиции руководства Бурят-Монгольской АССР, поддержанной НКИД СССР, Ленско-Байкальская область не была создана. Интересы внешней политики и особой геополитической роли, отводимой Бурят-Монгольской автономии в ней, вытекавшие из актуальных на тот момент целей «мировой революции» на Востоке и в Центральной Азии, перевесили экономические проблемы районирования региона. Две другие губернии, которые должны были войти в состав Ленско-Байкальской области, были разделены между Сибирским (Иркутская) и Дальневосточным (Забайкальская) краями.
Однако уже через пять лет проект создания Ленско-Байкальской области был реанимирован. К концу 1920-х гг. политическое значение Бурят-Монгольской республики стало оцениваться в связи с той опасностью, какую она могла представлять как национальное образование, занимающее стратегическое положение, в случае возникновения внешней угрозы. Уже в июле 1930 г. Президиум ВЦИК принял решение об образовании Восточно-Сибирского края, куда вошли территории Сибирского и Дальневосточного краев и Бурят-Монгольской АССР. Несомненно, объединение в край Иркутской губернии, Забайкальской области и Бурят-Монгольской республики способствовало расширению и развитию экономических связей между ними, но в то же время ниве-
лировало значение их административных границ, что сыграло неоднозначную роль в подготовке условий для разделения территории БМАССР в 1937 г. на три части: собственно БМАССР и два Бурят-Монгольских округа - Агинский и Усть-Ордынский.
Опыт административно-территориального деления Сибири в 1920-30-е гг. со всей очевидностью показывает отсутствие надлежащей юридической формы для согласования интересов экономического районирования с началами национальной политики. Именно этим объясняется наличие неоднозначных суждений относительно проекта создания Ленско-Байкальской области в современной региональной историографии. Так, в Бурятии считают, что вхождение республики в состав проектируемой области «означало бы существенное ограничение её политической, хозяйственной самостоятельности и, по существу, было равносильно ликвидации её национальной государственности» [2, с. 105]. Иркутские учёные продолжают доказывать, что «крупные, экономически сильные регионы при условии сохранения всех национальных традиций и культуры входящих в них народов имеют неоспоримое преимущество перед небольшими по территории, немно-
гочисленными по населению и слаборазвитыми районами» [4, с. 102]. Позиции исследователей вполне понятны: бурятские учёные обоснованно считают необходимым сохранение суверенитета Республики Бурятия, а иркутяне, как и в 1920-е гг., выступают за необходимость укрупнения региона, поскольку вполне естественно, что при объединении субъектов Иркутская область выступит в роли регионообразующего центра. Таким образом, и в настоящее время, когда активно обсуждается вопрос об укрупнении субъектов Российской Федерации, проблема соотношения экономического, национально-территориального и геополитического факторов остаётся по-прежнему наиболее сложной. На наш взгляд, в современных условиях при реформировании территориального деления необходимо учитывать, что, во-первых, неравномерность развития регионов - это объективный закон, который едва ли можно преодолеть путём присоединения одного региона к другому; во-вторых, при укрупнении субъектов неизбежно возникает проблема межнациональных противоречий. Поэтому данная реформа не должна проводиться «на ощупь», необходима комплексная стратегия реформирования территориального деления, которая должна разрабатываться на основе учета мнения и интересов населения регионов.
Список литературы
1. Александров И. Г. Основы хозяйственного районирования СССР // Вопросы экономического районирования. М: Госполитиздат, 1957. 344 с.
2. Елаев А. А. Бурятия: путь к автономии и государственности. М.: Антал, 1994. 176 с.
3. К вопросу о районировании (по советской печати) // Жизнь Бурятии. 1924. № 4-5. С. 95-97.
4. Казарин В. Н. Теоретические и практические аспекты административных и территориальных преобразований в Восточной Сибири в 20 - 30-е годы XX века // Известия ИГЭА. 2005. № 3-4 (44-45). С. 95-103.
5. Козьмин Н. Н. Бурят-Монгольская Республика - Область: доклад председателя секции по районированию при Госплане БМАССР. Иркутск, 1924. 13 с.
6. Козьмин Н. Н. Бурят-Монгольская Республика как хозяйствующая область // Жизнь Бурятии. 1924. № 1. С. 2-7.
7. Коркин И. Н. Бюджет Лено-Байкальского края, его реальные предпосылки и примерное построение. Иркутск, 1925.
8. Миротворцев К. Н. К вопросу о районировании Сибири (Лено-Байкальская область). Иркутск,
1924.
9. Протокол заседания II Съезда Советов БМАССР // Бюллетень ЦИК и СНК БМАССР. Верхнеу-динск, 1925. № 11. 17 марта.
10. Санжиев Г. Л. В. И. Ленин и национально-государственное строительство в Сибири (19171937 гг.). Улан-Удэ: Бурят. кн. изд-во, 1971. 175 с.
11. Тезисы, выработанные Комиссией при ВЦИК по вопросу об экономическом районировании России // Вопросы экономического районирования. М: Госполитиздат, 1957. 344 с.
12. Хроника по Бурятии // Жизнь Бурятии. 1924. № 2-3. С. 82-85.
Рукопись поступила в редакцию 10 февраля 2011 г.
