CC BY
9
Вестник ПСТГУ
Хитрук Екатерина Борисовна, д-р филос. наук, профессор Томского государственного университета Россия, г. Томск [email protected] https://orcid.org/0000-0002-2522-3070
Серия I: Богословие. Философия.
Религиоведение.
2024. Вып. 111. С. 11-28
DOI: 10.15382/sturI2024111.11-28
Проект «социальной теологии» в учении Вальтера Раушенбуша
Е. Б. Хитрук
Аннотация: В статье исследуется вопрос о возможности преобразования систематической теологии в соответствии с основными идеями «социального евангелия». Этот вопрос был сформулирован в последнем значительном труде выдающегося американского богослова начала XX столетия Вальтера Раушенбуша «Теология для социального евангелия». Работа была опубликована в 1917 г., за год до смерти мыслителя. Раушенбуш был убежден в том, что необходимо трансформировать ряд положений христианской доктрины с учетом некоторых важных открытий, ставших очевидными в контексте социальной трактовки христианства. Эти «открытия» кажутся новыми только с позиций исторического христианства, на которое оказали серьезное влияние мистические, метафизические и аскетические тенденции чуждой ему греко-римской интеллектуальной традиции. В действительности же, по убеждению Раушенбуша, эти «открытия» социального евангелия входили в исконное содержание христианского благове-стия и теперь вновь актуализированы в контексте социальной трактовки. К таким положениям социального евангелия, которые должны быть внедрены в систематическое христианское богословие, Раушенбуш относит следующие идеи: 1. Более широкая трактовка природы зла (зло имеет не только индивидуальную, но и социальную природу). Зло коренится не только в личной свободе человека, но и в некоторых социальных институтах, склоняющих волю человека к порочной жизни. 2. «Ограничение теологического веса» учения о грехопадении в целях воспитания в христианах деятельного энтузиазма взамен пассивного сокрушения о падении, последствия которого никто из людей не в силах преодолеть. 3. Спасение имеет как личное, так и социальное измерение. Личное обращение христианина необходимо связано с его социальной миссией. Социальная ответственность не должна рассматриваться как вторичное следствие обретения личной веры. Одно немыслимо без другого. Обретая личную веру, человек обретает и социальную ответственность по отношению к другим людям. 4. Демократический характер богословия вместо деспотического. Богословие должно ориентироваться на евангельское понимание Бога как любящего и милующего Отца. 5. Социальная трактовка эсхатологии. Посмертное существование людей в раю и в аду не должно рассматриваться как состояние «вечного покоя». Необходимо допустить существование деятельной любви в раю, которая будет способствовать исправлению грешников и совершенствованию праведников. В статье делается вывод о том, что актуальность созданного Раушенбушем
© Хитрук Е. Б., 2024.
в начале XX столетия проекта «социальной теологии» сохраняется и для столетия XXI, поскольку осознание социальной ответственности продолжает оставаться значимым аспектом христианской жизни.
Ключевые слова: социальное евангелие, Вальтер Раушенбуш, социальное христианство, систематическая теология, христианское богословие, эсхатология, грех, зло, спасение.
Теология нуждается в периодическом обновлении. Ее величайшая опасность — не в искажении, а в одряхлении.
Вальтер Раушенбуш
Вальтер Раушенбуш — выдающийся американский богослов кон. XIX — нач. XX в. Учение, а точнее, движение, идейным вдохновителем и лидером которого выступал Раушенбуш, принято обозначать термином «социальное евангелие»1. По убеждению Раушенбуша, «социальное евангелие» представляет собой попытку возвращения к исконному социальному содержанию христианской миссии, неоправданно вытесненному мистицизмом, аскетизмом и индивидуализмом исторического христианства, заимствованными из чуждой ему греко-римской интеллектуальной традиции. Подлинный же смысл христианского благовество-вания заключается в проповеди социального идеала всеобщего братства перед лицом Небесного Отца, братства, которое является царством Божиим, реализующим волю Его «и на земле, как на небе» (Мф 6. 10). Это царство жертвенной и исцеляющей любви, в котором каждый человек может рассчитывать на признание своей исключительной ценности в глазах как своих братьев и сестер, так и самого Бога2. Этот социальный идеал являлся подлинным содержанием проповеди как иудейских пророков, так и преемника их миссии — Иисуса Христа, а также первой христианской общины, которая являла собой не столько общину в современном понимании, сколько образец нового социального устройства, «новое общество»3.
При этом взгляды Раушенбуша нельзя охарактеризовать как утопические, поскольку рассуждения о социальном идеале царства Божиего в его работах сопряжены с признанием глубины поражения человечества грехом, развивающимся не только на индивидуальном, но и на социальном уровне. Индивидуальные склонности ко злу усиливаются или ослабляются в зависимости от тех социальных условий, в которых находится человек. Поэтому движение к социальному идеалу должно учитывать те устоявшиеся социальные структуры и механизмы, которые способствуют укреплению зла. И в конечном счете, осознавая силу и
1 См.: Handy R. T. Walter Rauschenbusch in Historical Perspective // Baptist Quarterly. 1964. Vol. 20:7. Р. 313.
2 См.: Brackney W. H. Walter Rauschenbusch: Then and Now // Baptist Quarterly. 2017. Vol. 48:1. Р. 28.
3 См.: Хитрук Е. Б. «Да будет воля Твоя и на земле как на небе..!»: Христианство и социальная надежда в учении Вальтера Раушенбуша // Вестник ПСТГУ. Сер. I: Богословие. Философия. Религиоведение. 2020. № 91. С. 111—113.
многообразие греха в мире, мы не должны испытывать иллюзии относительно возможности окончательного установления Царства Божиего на земле. Царство Божие — идеал, который вдохновляет на борьбу с социальным злом. И точно так же, как в индивидуальном плане христиане призывают людей стремиться к идеалу личной святости, но с подозрением и недоверием относятся к тем из них, кто объявляет себя святым, в социальном плане идеал Царства Божиего должен способствовать преобразованию общества без надежды на возможность установления идеального социального устройства на земле. «Мы будем требовать совершенства, — пишет Раушенбуш, — и никогда не рассчитывать на его достижение. Но посредством этого требования мы получим больше, чем имеем сейчас»4.
Если христиане смогут осознанно направить свои силы на преобразование общества и искоренение (или хотя бы ослабление) социальных пороков, многие люди обретут возможность в своей индивидуальной жизни следовать заповедям Божиим, что было бы затруднительно для них в противном случае. Анализируя острые социальные проблемы своего времени, такие как детский труд и беспризорность, нищета и война, Раушенбуш предлагает отнестись к ним по-христиански, а это значит, отнестись, осознавая свою ответственность:
В старину было сказано: «Не убий». Нам же сказано: «Не утомляй юную жизнь преждевременным тяжким трудом, не позволяй страху нищеты заморозить источник жизни, положи конец войне»5.
Такое социальное служение всегда было и будет сопряжено с противодействием тем людям, которые заинтересованы в социальных институциях, поддерживающих зло. А значит, путь христианина не только в личной, но и в социальной перспективе является путем крестным:
Зло социализированно, институциализированно и воинственно. Царство Божие и его высшие законы могут вытеснить зло только в результате конфликта... Это столкновение включает в себя страдания. Сильнее всего эти страдания обрушатся на тех, кто наиболее полно воплощает дух и идеи Царства, кто обладает необходимой смелостью, чтобы сражаться6.
Теология для социального евангелия
Социальная миссия, с точки зрения Раушенбуша, является изначальным и основным содержанием христианского благовестия. Возвращение к осознанию важности этой социальной перспективы после многих сотен лет господства индивидуализма должно быть связано с реформированием богословия. Реализации этой задачи посвящен последний значительный труд богослова — «Теология для социального евангелия» (1917).
Социальное евангелие, по убеждению Раушенбуша, должно быть адекватным образом представлено в систематической теологии7. Такое вмешательство
4 Rauschenbusoh W. Christianizing the Social Order. N. Y., 1912. Р. 126.
5 Rauschenbus^ W. The Social Principles of Jesus. N. Y., 1916. Р. 93.
6 Ibid. Р. 174.
7 См.: Хитрук Е. Б. Вальтер Раушенбуш: пророк XX века. СПб., 2022. С. 110.
в христианскую доктрину могло бы быть расценено как неоправданная дерзость, если бы речь шла о попытке представить в качестве общезначимого христианского учения личные взгляды того или иного мыслителя. Но в данной ситуации в доктрину не предполагается внедрение каких-либо новых и чуждых ей элементов, напротив, социальное евангелие способствует прояснению некоторых важных аспектов христианства, которые содержались в нем с самого начала, но в силу определенных обстоятельств вытеснялись на периферию вероучения. В этом смысле социальное евангелие полностью ортодоксально и представляет собой лишь новый этап самопонимания христианской религии. Раушенбуш утверждает:
Социальное евангелие — это старое послание о спасении, но расширенное и усиленное. Индивидуалистическое евангелие научило нас видеть греховность каждого человеческого сердца и вдохновило нас верой в готовность и способность Бога спасти каждую душу, приходящую к Нему. Но оно не дало нам адекватного понимания греховности социального порядка и его участия в грехах всех людей внутри него. Оно не пробудило веру в желание и способность Бога спасти постоянные институты человеческого общества от унаследованной ими вины в угнетении и вымогательстве. И наше чувство греха, и наша вера в спасение, истолкованные этим учением, потерпели неудачу в реальности. Социальное евангелие стремится привести людей к покаянию в коллективных грехах и созданию более чувствительной и более современной совести8.
В современном обществе, считает Раушенбуш, сложилась ситуация острого противоречия между индивидуалистическим богословием христианства, с одной стороны, и чувством социальной ответственности, которое нашло выражение в социалистическом общественном движении, — с другой. Нужно признать, что социалистическое движение развивается не на пустом месте, но можно сказать, что сам Бог способствовал возвышению этого движения для того, чтобы христиане, наконец, очнулись от индивидуалистического сна и начали всерьез воспринимать те острые социальные проблемы, которые лежат в основании кризиса современного общества. Классовое расслоение, эксплуатация рабочих, бесчеловечные условия труда и проживания, как взрослых, так и работающих детей, насилие и военные конфликты, нищета, развращенность, алкоголизм и другие проблемы свидетельствуют о социальном зле, глубоко укоренившемся в общественных структурах. Это зло тянет в бездну греха даже тех людей, которые при других условиях с радостью бы вели благочестивый образ жизни.
Проповедь спасения души человеку, который находится в угнетающих социальных обстоятельствах, не может принести успеха и является в глазах окружающих людей лишь свидетельством бессилия индивидуалистического христианства. Когда человек находится в тяжелейших обстоятельствах, склоняющих его ко греху — ко лжи, если только она может дать ему преимущество в получении работы, к развращенности, если создание семьи он не может себе позволить из-за бесчеловечных условий труда, к воровству, если при отсутствии работы это
8 Rauschenbusoh W. A Theology for the Social Gospel. N. Y., 1917. Р. 5.
единственное средство выжить, он не будет восприимчив к возвышенной проповеди о добродетельной жизни.
И на данном историческом этапе перед христианством стоит серьезный выбор — либо оставить все как есть и признаться в собственном бессилии перед могущественным социальным злом, либо трансформировать положения теологии в соответствии с новым пониманием значения социальной миссии христианства. В сложившейся ситуации консервация богословия может быть более опасной, чем его преобразование. Социальное евангелие должно разъяснить важность социальной ответственности христиан, прописав эту ответственность теологически как аспект доктрины, имеющий серьезное значение. Теология нуждается в обновлении, утверждает Раушенбуш, «ее величайшая опасность — не в искажении, а в одряхлении»9.
Веками, убежден философ, в недрах христианства вызревало несоответствие между теоретическими изысками отвлеченного богословия, с одной стороны, и насущными потребностями простых христиан, которые обращались к Богу за утешением своей скорби, облегчением своей боли, надеждой на лучший исход в повседневной битве с жизненными тяготами, — с другой. Систематическая теология и жизненное христианство существовали независимо друг от друга. Однако современный социальный кризис (кон. XIX — нач. XX в.), выявляя недостатки индивидуалистической теологии, делает актуальным решительный шаг в сторону преобразования христианской доктрины, ее приближения к реальным нуждам людей. Теология должна предлагать не только теоретические схемы для абстрактных рассуждений о Боге и человеке, но и жизненные ответы на повседневную человеческую боль, коренящуюся как в индивидуальной, так и в социальной ситуации.
Сердечная религия — это всегда вопль нужды. Люди молятся, потому что на их жизни лежит бремя; им угрожает болезнь; их ребенок находится в опасности; какая-то болезненная страсть укоренилась в их разуме или теле, и они не могут от нее избавиться, какое-то зло, которое нельзя отменить, было совершено. Нужда превышает их собственные силы. Вот почему они взывают к Высшей Силе о помощи, прощении, очищении, спасении10.
Новая теология должна давать людям ответ на их нужду и понимание того, какие именно преобразования (и личные, и социальные) необходимы для облегчения этой нужды.
Кроме того, реформирование теологии должно, по мнению Раушенбуша, поспособствовать большему уважению и интересу по отношению к христианству со стороны тех людей, которые считают себя атеистами. Когда систематическая теология начнет отражать не только теоретические установки, но и понимание практических, насущных проблем современного человечества, христианство перестанет восприниматься многими как отвлеченное мистическое учение, призывающее своих последователей стремиться к миру иному, оставляя без внимания проблемы мира сего.
9 Rauschenbus^ W. A Theology for the Social Gospel. Р. 12.
10 Ibid. Р. 17.
Сознание греха
Одной из фундаментальных установок систематического богословия является представление о греховности человека. Духовное зрение открывает нам, что невозможно адекватным образом оценить положение человека в мире, если мы не осознаем глубину его поражения грехом, глубину его погружения в трагическую «паутину греха и неудач»11.
С самого детства эта паутина окутывает человека, вовлекая в целую череду переживаний и поступков, которые оставляют черный след и в его собственной жизни, и в жизни тех людей, с которыми он оказывается связан.
По самой своей природе мы вовлечены в трагедию. В детстве и юности нами управляют инстинкты и желания, и у нас мало знания, которое могло бы направлять и контролировать нас. Мы совершаем чувственные, жестокие или бесчестные поступки, которые никто не может стереть из нашей памяти. Ребенка затягивают пагубные привычки, которые закладывают основу для последующих ошибок и могут снова сбить человека с толку, когда его силы начнут ослабевать в более поздней жизни. Сколько мужчин и женщин устремлялись с сияющей надеждой в глазах в отношения, которые принесли им осквернение души и извращение их наиболее интимной жизни, из которых они никогда не смогли выбраться никакими усилиями12.
Сознание греха есть первое условие спасения, без него невозможно раскаяние и исправление. Историческое христианство всегда обращало внимание на важность осознания и раскаяния в личном плане, но пришло время, убежден Раушенбуш, обратить внимание и на социальное измерение греха, укорененное в социальных институтах, склоняющих поколения людей ко злу. Социальное зло также нуждается в осознании и раскаянии, как и личное. В этом соображении нет ничего, настаивает Раушенбуш, что противоречило бы классической теологии или было бы совершенно новым для нее. Сознание греха в социальном измерении лишь усиливает спасительное влияние христианства.
Учение о грехопадении
Вальтер Раушенбуш стремится переосмыслить то значение, которое традиционно придается повествованию о грехопадении в христианской теологии. Он считает, что есть некое расхождение между тем фундаментальным значением, которое придается грехопадению в систематической теологии, где оно считается ключевым событием истории человечества, повлекшим за собой необходимость искупления, и тем сравнительно малым значением, которое придается этому событию в учении пророков и самого Христа. Пророки, глубоко переживавшие греховность израильского народа, и сам Христос, призывающий людей к покаянию, не опирались при этом в своих проповедях на доктрину грехопадения.
Из этого расхождения Раушенбуш делает вывод, что фундаментальное значение грехопадению было приписано в результате теологических спекуляций
11 См.: Rauschenb^^ W. A Theology for the Social Gospel. Р. 32.
12 Ibid.
и оно не является необходимым содержанием христианского вероучения. Глубокое сознание греховности возможно и без обращения к доктрине грехопадения.
Важно отметить, что Раушенбуш не отрицает учение о грехопадении, но предлагает изменить его место в христианской доктрине. Вместо фундаментального события вселенского масштаба, последствия которого невозможно преодолеть никакими, даже самыми самоотверженными и выдающимися усилиями человека, грехопадение должно быть осмыслено как факт прошлого, который не может приуменьшить возможности человеческих усилий по борьбе со злом. Поэтому справедливо будет охарактеризовать предложение Раушенбуша не как отказ от учения о грехопадении, но как попытку ограничить тот «огромный вес, который богословская система прошлого наложила на него»13.
Это преобразование необходимо для того, чтобы на первый план в христианском вероучении вышла ободряющая надежда на будущее, а не тяжелое сокрушение о прошлом, изменить последствия которого мы не в состоянии. Христиане должны быть исполнены благого энтузиазма, который поможет им бороться и с личной греховностью, и с социальной несправедливостью. Благодаря вере и солидарности они смогут ослабить переходящие из поколения в поколение причины социального и индивидуального зла, концентрируя «свою энергию на настоящих и действующих источниках зла, оставляя Богу вопрос о его происхождении»14.
Такое «ограничение веса» учения о грехопадении должно поспособствовать, с точки зрения Раушенбуша, переориентации христианства на действие, направленное на социальное преобразование и способствующее ослаблению порока за счет борьбы с различными формами социальной несправедливости. Таким действием нельзя достичь идеального социального устройства, но можно оставить будущим поколениям мир в лучшем состоянии, чем то, в котором мы сами восприняли его из рук наших предков. Вместо того чтобы сокрушаться о грехе первых людей и молить Бога о благополучном переходе в мир иной, нужно стремиться преобразовать мир, в котором мы живем, осознав как личную, так и социальную ответственность за то зло, которое в нем расставляет свои невидимые сети, вовлекающие все новые и новые поколения людей в паутину зла. В этой перспективе изменение значения повествования о грехопадении с фундаментального на второстепенное является важным теоретическим шагом, способным оказать вдохновляющее воздействие на практический энтузиазм христиан.
Зло как сверхличная сила
Классическая теология рассматривает зло как личный феномен, имеющий истоки в свободе человека. Грех, таким образом, является результатом неправильного употребления людьми того дара свободы, который Бог сообщил им при творении. Раушенбуш не отрицает такую трактовку зла. Однако он обращает внимание на то, что при личном ракурсе рассмотрения от нас ускользает
13 Rauschenbus^ W. A Theology for the Social Gospel. Р. 44.
14 Ibid.
важный аспект, связанный со злом, а именно: его надындивидуальный характер, который сосуществует с индивидуальным и зачастую усиливает действие последнего.
Индивидуалистическая теология не научила духовный интеллект христианских мужчин и женщин распознавать и наблюдать духовные сущности вне индивида. Наш религиозный интерес был настолько сфокусирован на душе человека и ее борьбе, что мы остались необразованными относительно более сложных единиц духовной жизни15.
Исключением из индивидуалистической тенденции Раушенбуш считает особое отношение в христианской традиции к трем надындивидуальным сущностям, обладающим цельностью и влиянием, не подвергающимся сомнению: это израильский народ, Церковь и семья. От верности израильского народа Богу зависела возможность сохранения веры в истинного Бога до пришествия Спасителя, от благополучия отдельной семьи зависит развитие добродетели и любви во всем обществе, а от цельности, здоровья и соответствия своему призванию Церкви зависит судьба самого христианства, то есть успех реализации замысла Божия о спасении людей.
Но помимо этих трех надындивидуальных сущностей, влияние которых уже признано в христианской традиции, необходимо осознать, с точки зрения Раушенбуша, влияние и других социальных единиц, которые могут способствовать или препятствовать проявлению зла в мире. К такого рода положительным структурам Раушенбуш относит, например, духовные союзы, сплачивающие людей вокруг высоких моральных идеалов, или кооперативные предприятия, которые способствуют развитию духа сотрудничества между работниками, вместо духа вражды и соперничества.
Но наряду с этими положительными примерами существуют и другие социальные институции, отрицательная мощь которых должна быть осмыслена христианством, в том числе и на теологическом уровне. Такие объединения направлены на подавление доброй воли в людях, развитие в них пороков обмана, воровства, разврата и убийства. На глобальном уровне к таким сообществам могут быть отнесены, с точки зрения Раушенбуша, правительства, одобряющие романтизацию войны и вовлекающие граждан в бессмысленные и трагические по своим последствиям военные конфликты. На локальном уровне — подростковые банды, которые склоняют многих мальчиков к аморальному образу жизни.
Личная свобода человека, безусловно, является важнейшим источником как добра, так и зла в этом мире. Однако существует и социальное влияние, которое в одних условиях склоняет человека к выбору добра, а в других — к выбору зла. Граждане, которые в иных условиях могли бы вести добродетельный образ жизни, склоняются правительством к участию в братоубийственных войнах. Мальчики, которые могли бы учиться и постепенно становиться опорой для будущего развития общества, под влиянием разбойных группировок начинают вести недостойный образ жизни и, в конце концов, становятся ненадежными граждана-
15 КдшАепЬшЛ W. A Theology for the Social Gospel. Р. 69.
18
ми своей страны, поскольку не могут стать опорой ни для своих семей, ни для общества в целом.
Зло существует не только на личном, но и на социальном уровне. Это утверждение, с точки зрения Раушенбуша, должно стать неотъемлемым элементом христианского богословия. Без признания социальной природы зла христианская теология рискует остаться отчужденной от тех реальных процессов, которые образуют болезненный нерв современного общества, отчужденной от самой жизни, преобразить и в конечном счете спасти которую призвано христианство.
Благодаря такому расширению теологической трактовки зла в социальной перспективе, грех предстает перед нашим духовным взором не только в образе змея, искушающего каждого человека в глубине его сердца, но и в образе змея, искушающего каждого человека извне, в форме устоявшихся социальных институций, транслирующих порок и навязывающих его людям в процессе социализации. Такое социально зрелое духовное видение откроет нам цельную картину человечества, пораженного грехом во множестве его личных и социальных проявлений, человечества, погруженного в пучину зла и жаждущего преображения и спасения, а не аскетического и индивидуалистического «бегства от мира»:
Наше теологическое представление о грехе останется фрагментарным, если
мы не научимся воспринимать всех людей в их естественных объединениях,
связанными вместе в единстве всех времен и всех мест, несущими ярмо зла
и страданий16.
Спасение
Социальное евангелие, с точки зрения Раушенбуша, расширяя трактовку греха, способствует тем самым и преобразованию традиционного учения о спасении. В классической теологии спасение понимается, прежде всего, как акт личной трансформации человека, как индивидуальное событие обретения веры и осознанного принятия искупительной жертвы Христа. Значение этого события невозможно приуменьшить. Обретение личной веры в этом исполненном зла и часто прямо страшном мире является событием грандиозным, открывающим для человека живительный источник надежды на спасение и любви к Богу и ближним.
И тем не менее личное измерение спасения должно быть, по убеждению Раушенбуша, дополнено социальным измерением, поскольку обретение веры должно не замыкать человека в его ограниченном индивидуальном мире, который теперь получает надежду на лучшую участь, но размыкать его, открывая навстречу Божественной любви и деятельной любви по отношению к человечеству.
Личное религиозное обращение необходимо влечет за собой социальные преобразования, поскольку кардинально меняет отношение человека и к себе, и к окружающим его людям. Если до обретения веры человек мог пренебрежительно относиться к другим, игнорируя их интересы, унижая их достоинство, закрывая глаза на ту боль, которую он им, возможно, причиняет своими действия-
16 Rauschenbusoh W. A Theology for the Social Gospel. Р. 81.
ми, то после обретения веры все люди начинают восприниматься им как благословенные братья и сестры перед лицом Небесного Отца, которых ни при каких условиях нельзя использовать как средство для реализации своих эгоистических интересов. Без этого социального измерения личная вера в Бога постепенно вырождается в религиозное высокомерие и становится чистой формальностью.
Вера в Бога по самой своей природе не является пассивной или только созерцательной. В ней заложен могучий импульс социального преобразования:
В условиях разобщенности христианского мира вера заключается в поиске единства и выражении этого единства в действии. Вера заключается в том, чтобы видеть действие Бога в мире и претендовать на участие в Его работе. Вера — это энергичный акт воли, утверждающий нашу общность с Богом и человечеством, демонстрирующий нашу солидарность с Царством Божиим и отвергающий эгоистическую изоляцию17.
Большой ошибкой считает Раушенбуш идеализацию мистического аспекта веры. Хотя сам по себе мистический опыт — это настоящее чудо, позволяющее пережить близость Бога, ощущение Его любви и милости, но дается он не для консервации в тайниках нашего сердца, а как стимул, призванный воодушевить нас на конкретную деятельность. Мистический опыт не должен замыкать человека на самом себе и обращать его спиной к своим ближним. В качестве примера Раушенбуш приводит жизнь таких выдающихся религиозных фигур, как Моисей и апостол Павел. Каждый из них в свое время был поражен мистическим опытом, но ни тот, ни другой не восприняли этот опыт как основание для собственного спасения. Целью Моисея стало не спасение Моисея, а освобождение израильского народа от египетского рабства. Целью апостола Павла стало не спасение апостола Павла, но труд по распространению Благой Вести. Социальное евангелие не вносит социальное содержание в христианскую доктрину как нечто совершенно новое. Оно лишь подчеркивает то, что уже давно известно в христианской традиции — личное спасение и социальное служение неразрывно связаны друг с другом.
Царство Божие
Социальная перспектива в понимании греха и спасения, с точки зрения Раушенбуша, способствует смещению акцента с мистической и индивидуалистической трактовки христианства как религии, открывающей путь к личному спасению, на социальную трактовку, раскрывающую в качестве цели спасения социальное служение по преобразованию всего человечества в духе Христовой любви. Центром христианской теологии становится, таким образом, Царство Божие как идеал справедливого социального устройства, одновременно вдохновляющий на борьбу с различными проявлениями социальной несправедливости и недостижимый в своей полноте.
Кроме того, Раушенбуш убежден, что понимание христианства как деятельного стремления к Царству Божиему способствует объединению разрозненных
17 Rauschenbusсh W. A Theology for the Social Gospel. Р. 102.
христианских церквей. Основные разногласия между христианскими конфессиями касаются умозрительных вопросов, значение которых в социальном евангелии не считается первостепенным. Социальное евангелие «этично и требует от богословия этических результатов. Оно солидаристично и испытывает тоску по родине в атомистической пустыне индивидуализма»18. Такая этическая направленность создает почву для нахождения общего языка между христианами, принадлежащими к разным деноминациям, несмотря на расхождения метафизического порядка, которые способствовали их разъединению.
Серьезное внимание к абстрактным теоретическим вопросам было воспринято историческим христианством, по убеждению Раушенбуша, от языческой Античности и постепенно сформировало отвлеченный и нереалистичный образ Христа как неотъемлемого элемента грандиозного плана спасения. Вместо живой и деятельной личности, внушающей людям благой энтузиазм и вдохновляющей их на преобразования личного и социального плана, Христос в метафизическом сознании исторического христианства стал «второй посылкой в великом силлогизме»19. Разъяснению природы Христа (сочетанию двух Его природ — божественной и человеческой) и способа Его происхождения уделялось внимание значительно большее, чем самому смыслу Его проповеди. Социальное евангелие помогает сквозь века господства умозрительной христологии разглядеть живую и неповторимую личность Иисуса Христа. В своей земной жизни Он вовсе не был отстраненным мистиком и аскетом, но проявлял решительность и беспримерную смелость. Он пребывал в общении со своим Небесным Отцом, но это не сделало Его проповедником отвлеченного мистицизма. Он как никто другой осознавал всю мощь зла и греха в этом мире, но это не сделало Его отстраненным пессимистом. Он проявлял воздержанность, но не был аскетом. Он лучше всех своих будущих последователей разбирался в способах происхождения Сына и Святого Духа в недрах Троицы, но Он не счел нужным написать ни одного метафизического трактата. Ни одно из основных искушений исторического христианства мы не можем обнаружить в Его жизни — ни аскетизм, ни метафизику, ни индивидуализм и созерцательный мистицизм.
Основное содержание проповеди Иисуса Христа состояло в необходимости осознания того, что все люди являются возлюбленными детьми Божиими и все они призваны к любви и взаимному служению. Вдохновение людей к созиданию Царства Божия, по убеждению Раушенбуша, и являлось действительной целью проповеди Христа.
Тем не менее важно помнить, что Раушенбуш не призывал к революционному свержению одного социального порядка и установлению другого, «Божественного», и не испытывал иллюзии относительно возможности установления идеального социального порядка на земле. Раушенбуш подчеркивал, что возрастание царства Божиего лучше всего может быть понято благодаря не катастрофическим, а органическим образам, которые сам Христос использовал в своей проповеди (притчи о сеятеле, плевелах, горчичном зерне и закваске). Царство
18 ИашЛепЬшЛ W. A Theology for the Social Gospel. Р. 148.
19 Ibid. Р. 149.
Божие прорастает в человечестве благодаря постепенным, но осознанным и решительным действиям христиан:
Царство Божие — это не просто концепция или идеал, это историческая сила. Это жизненная и организующая энергия, которая сейчас работает в человечестве. Его способность к сохранению социального порядка зависит от его проникающего присутствия в социальном организме. Каждая обретенная институциональная точка опоры дает возможность атаковать следующую позицию... Самое замечательное в спасении состоит в том, что оно совершается в настоящем. Жизнь порождает жизнь20.
Представление о Боге
Социальное евангелие, по убеждению Раушенбуша, не отрицает основных положений классического христианского богословия. Оно дополняет их сознанием социальной ответственности христиан. Теология, основанная на социальном евангелии, призвана продемонстрировать, что социальная ответственность не является побочным продуктом христианства, но самой его душой, самим его основанием. Таким образом, социальное евангелие способствует формированию обновленного понимания христианства, выводящего на первый план радостную и вдохновляющую проповедь Христа о любви и сострадании вместо умозрительных построений, мистического опыта и аскетического подвига. Это преобразование, с точки зрения Раушенбуша, не может не оказать определенного влияния и на представление о Боге.
Большую часть истории Бог воспринимался людьми как Высший Законодатель и Справедливый Судья, ожидающий от людей веры, покорности и исполнения закона. Такое деспотическое представление о Боге коррелировало с повседневным опытом большинства людей, вынужденных смиряться в условиях деспотического политического правления. Евангелие принесло в мир совершенно иное представление о Боге как любящем и милующем Отце. Эта Благая Весть не только дала людям надежду на спасение, но и дала Богу впервые возможность быть любимым людьми свободно, а не из страха наказания. Идея об Отцовстве Бога способствовала, с точки зрения Раушенбуша, преодолению религиозной деспотии и, как следствие, деспотии политической. Однако, пока существует последняя, людям все еще сложно воспринять в полноте и первую идею:
Мы классифицировали богословие как греческое и латинское, католическое и протестантское. Пришло время классифицировать его как деспотическое и демократическое. С христианской точки зрения это различие является более решающим21.
Только в демократической богословской перспективе каждая человеческая жизнь может восприниматься как безусловная ценность, потому что ценна она, прежде всего, в глазах любящего Отца. Всеобщее братство людей, вырастающее
20 Rauschenbus^ W. A Theology for the Social Gospel. Р. 165-166.
21 Ibid. Р. 175.
из взаимной ответственности и деятельной любви, возможно только перед лицом Божией любви и милости22.
Эсхатология
Изменение представления о Боге с деспотического на демократическое неизбежно, с точки зрения Раушенбуша, должно оказать влияние и на трактовку посмертной участи человека, и на трактовку конечной судьбы этого мира. Прежде всего изменения должны затронуть представления об аде и рае. Положение о том, что значительное количество людей после своей смерти и последнего Суда будут обречены на вечные страдания в аду, может быть принято только деспотическим богословием, трактующим Бога как ревнивого Деспота, не смущающегося от сознания вечных и безысходных страданий своих собственных созданий. Но образ любящего Отца, открытый миру его Сыном, не может быть сопоставим с такого рода представлением о конечной судьбе человечества. Бог, возлюбивший людей до смерти собственного Сына, скорее сам вместе со своими святыми сойдет в ад, для того чтобы попытаться облегчить страдания оказавшихся там грешников, чем будет созерцать эти страдания издалека как необходимое удовлетворение высшей справедливости, наказывающий за временные проступки вечной безысходностью.
Само представление об аде и рае как о застывших в вечном покое может вдохновлять только тех людей, которые праздность ценят выше труда. Если же христианин, привыкший к труду как выражению деятельной любви, окажется в раю, вряд ли он сочтет блаженством прозябание в бездействии. Скорее всего, он займется делом и станет оказывать помощь тем, кто в ней будет нуждаться и на небесах. Это может быть вразумление грешников или образование тех, кто стремился к нему в земной жизни, но по разным причинам не успел получить. А как быть с маленькими детьми, умершими до того, как они успели впитать в себя лучшее, что есть в человеческой культуре? Не будут ли они рады получить хорошее воспитание и образование даже в раю?
Раушенбуш убежден в том, что и в раю, и в аду должны существовать стимулы для деятельности, возможности роста, надежда на милосердие как Божественное, так и человеческое. Где нет всего этого, нет и человека как образа и подобия Бога, который есть любовь.
Таким образом, социальное евангелие может обновить христианское богословие, «омолодив» его, освободив от исторической зацикленности на умозрительных вопросах, мистическом идеале, аскетическом подвиге, открыв для него перспективу объединения христиан разных вероисповеданий. Трезвое отношение к мощи социального и индивидуального греха, вера в любовь и милосердие Божие, а также деятельная любовь к ближним, выражающаяся в том числе и в борьбе за социальную справедливость, должны стать основой обновленного христианства, не «нового» христианства, но христианства, вернувшегося, наконец, к своим подлинным истокам.
22 См.: Lasch C. Religious Contributions to Social Movements: Walter Rauschenbusch, the Social Gospel, and Its Critics // The Journal of Religious Ethics. 1990. Vol. 18. No. 1. Р. 11.
Заключение
Главный труд Вальтера Раушенбуша «Христианство и социальный кризис» был опубликован в 1907 г. Эта работа принесла автору признание и известность. В течение трех последующих лет эта книга стала самой продаваемой религиозной книгой в Соединенных Штатах после Библии. Ее грандиозный успех, как представляется, был связан с тем, что Раушенбушу удалось осуществить блестящий синтез критики исторического христианства, раскрытия социальной миссии религии и анализа современного на тот момент состояния общества, «социального кризиса» своей эпохи.
Автор и его современники воспринимали идеи, выраженные в этой работе, как ключ к пониманию своего времени и более глубокому осознанию подлинных основ христианства. «Органическая» теория Царства Божия, разработанная в книге, означала, что призыв к социальным преобразованиям, осознание социальной миссии христианства постепенно проникали в христианское самосознание в течение последних девятнадцати веков, прорастая в нем и вытесняя метафизические и индивидуалистические тенденции. К началу же XX века социальное христианство созрело для того, чтобы выйти на первый план и принести свои долгожданные плоды, которые, по убеждению Раушенбуша, поспособствуют преобразованию всего общества, уменьшению социальной несправедливости в нем. В заключительной главе «Христианства и социального кризиса» Рау-шенбуш писал:
В мае прошлого года произошло чудо. В начале недели фруктовые деревья имели коричневые и зеленоватые почки. В конце недели они облачились в свадебную одежду из цветов. Но в течение недель и месяцев сок поднимался, растягивались клетки, вызревали ткани... Быстрое разворачивание было кульминацией долгого процесса. Может быть, эти девятнадцать веков христианского влияния были долгой предварительной стадией роста, и теперь цветы и плоды уже почти здесь23.
Ни сам Раушенбуш, ни его современники не могли предугадать, что человечество в 1907—1910 гг. стояло не на пороге социального процветания, а на пороге ужасающих катастроф, обрушившихся на него в первой пол. XX столетия. Первая мировая война стала для самого Раушенбуша огромным потрясением. «С 1914 года, — писал он, — мир полон ненависти, и я не могу рассчитывать быть снова счастливым в этой жизни»24. Этому выдающемуся мыслителю своего времени не было суждено увидеть плоды своей «социальной надежды». «Какая ирония, — отмечает исследователь творчества Раушенбуша Джеймс Мур, — в том, что выдающийся пророк социального евангелия вынужден был умереть, не видя ничего, кроме залитых кровью руин того, что он надеялся назвать Царством Божиим»25.
23 Rauschenbus^ W. Christianity and The Social Crisis in the 21st century: The Classic That Woke Up the Church. N. Y., 2008. Р. 338.
24 Moore J. R. Walter Rauschenbusch and the Religious Education of Youth // Religious Education: The Official Journal of the Religious Education Association. 1973. Vol. 68. No. 4. Р. 452.
25 Ibid.
Проект «социального евангелия» в последующие десятилетия после смерти Раушенбуша подвергся резкой критике со стороны «христианского реализма», разрабатываемого в трудах Райнхольда Нибура. И хотя, по мнению некоторых исследователей, критический настрой Нибура был связан скорее с его собственным разочарованием в идее социального прогресса, чем с положениями учения Раушенбуша26, на репутацию идей «социального евангелия» христианский реализм повлиял существенно, укрепив представление о том, что эти идеи являются устаревшими и нереалистичными27. Настоящее возрождение «социальное евангелие» ждало позднее, уже во второй пол. XX столетия, в связи с теологией Мартина Лютера Кинга и движением за гражданские права афроамериканцев28.
Проект «социальной теологии», которому посвящена данная статья, был изложен Раушенбушем в книге «Теология для социального евангелия», опубликованной в 1917 году, за год до его смерти. Необходимость преобразования теологии в соответствии с сознанием социальной миссии христианства рассматривалась Раушенбушем, видимо, как средство для того, чтобы сохранить прозрения социального евангелия для новых поколений христиан. На руинах прошлых надежд, возможно, эти новые поколения смогут все же построить более справедливое общество, которое родной внук29 Раушенбуша, знаменитый американский философ второй пол. XX — нач. XXI в. Ричард Рорти описывал как общество, «в котором единственным законом будет любовь»30. «В таком обществе, — писал Р. Рорти, — коммуникация будет свободной от господства, ему не будут известны классы и касты, иерархия станет вопросом временного прагматического удобства, а власть будет целиком зависеть от свободного согласия просвещенных и хорошо образованных избирателей»31.
Эта «социальная надежда» внука Раушенбуша, пожалуй, выглядит намного более утопически, чем проект Царства Божиего, которое, по убеждению Раушен-буша, никогда не сможет быть до конца реализовано на земле. И тем не менее теология, внушающая христианам не только стремление к личному спасению, но и «чувство социальной ответственности»32, была бы важным подспорьем для христиан не только прошлого, но и настоящего столетия.
26 См.: Nelson J. R. Walter Rauschenbusch and the Social Gospel: A Hopeful Theology for the Twenty-First Century Economy // CrossCurrents. 2009. Vol. 59 (4). P. 451-452.
27 См.: Niebuhr R. Walter Rauschenbusch in Historical Perspective // Idem. Faith and Politics. N. Y., 1968. Р. 35.
28 См.: The Papers of Martin Luther King Jr.: Advocate of the Social Gospel. September 1948 — March 1963. Vol. 6. Berkeley, 2007. Р. 72; Cook V. Martin Luther King, Jr., and the Long Social Gospel Movement // Religion and American Culture: A Journal of Interpretation. 2016. Vol. 26. No. 1. Р. 76.
29 Ричард Рорти — сын дочери Вальтера Раушенбуша, Уинифред Раушенбуш (18941980).
30 Рорти Р. Антиклерикализм и атеизм // Логос. 2008. № 4 (67). С. 119.
31 Там же.
32 См.: The Essential Martin Luther King, Jr.: "I Have a Dream" and Other Great Writings. Boston, 2013. Р. 53.
Список литературы
Рорти Р. Антиклерикализм и атеизм // Логос. 2008. № 4 (67). С. 111—119.
Хитрук Е. Б. Вальтер Раушенбуш: пророк XX века. СПб.: ООО «НИЦ АРТ», 2022.
Хитрук Е. Б. «Да будет воля Твоя и на земле как на небе..!»: Христианство и социальная надежда в учении Вальтера Раушенбуша // Вестник ПСТГУ. Сер. I: Богословие. Философия. Религиоведение. 2020. № 91. С. 109-125.
Brackney W. H. Walter Rauschenbusch: Then and Now // Baptist Quarterly. 2017. Vol. 48:1. P. 23-46.
Cook V. Martin Luther King, Jr., and the Long Social Gospel Movement // Religion and American Culture: A Journal of Interpretation. 2016. Vol. 26. No. 1. Р. 74-100.
Handy R. T. Walter Rauschenbusch in Historical Perspective // Baptist Quarterly. 1964. Vol. 20:7. Р. 313-321.
Lasch C. Religious Contributions to Social Movements: Walter Rauschenbusch, the Social Gospel, and Its Critics // The Journal of Religious Ethics. 1990. Vol. 18. No. 1. Р. 7-25.
Moore J. R. Walter Rauschenbusch and the Religious Education of Youth // Religious Education: The Official Journal of the Religious Education Association. 1973. Vol. 68. No. 4. Р. 435-453.
Nelson J. R. Walter Rauschenbusch and the Social Gospel: A Hopeful Theology for the Twenty-First Century Economy // CrossCurrents. 2009. Vol. 59 (4). Р. 442-456.
Niebuhr R. Walter Rauschenbusch in Historical Perspective // Idem. Faith and Politics. N. Y.: George Braziller, 1968.
Rauschenbus^ W. A Theology for the Social Gospel. N. Y.: The Macmillan Company, 1917.
Rauschenbus^ W. Christianity and The Social Crisis in the 21st century: The Classic That Woke Up the Church. N. Y.: HarperOne, 2008.
Rauschenbus^ W. Christianizing the Social Order. N. Y.: The Macmillan Company, 1912.
Rauschenbus^ W. The Social Principles of Jesus. N. Y.: Association Press, 1916.
The Essential Martin Luther King, Jr.: "I Have a Dream" and Other Great Writings. Boston: Beacon Press, 2013 (King Legacy, 9).
The Papers of Martin Luther King Jr.: Advocate of the Social Gospel. September 1948 — March 1963. Vol. 6. Berkeley: University of California Press, 2007.
Vestnik Pravoslavnogo Sviato-Tikhonovskogo
gumanitarnogo universiteta.
Seriia I: Bogoslovie. Filosofiia. Religiovedenie.
2024. Vol. 111. P. 11-28
DOI: 10.15382/sturI2024111.11-28
Ekaterina Khitruk, Doctor of Sciences in Philosophy, Professor, Tomsk State University Tomsk, Russia [email protected] ORCID: 0000-0002-2522-3070
The Project of "Social Theology" in the Teachings of Walter Rauschenbusch
E. Khitruk
Abstract: The article examines the question of the possibility of transforming systematic theology in accordance with the main ideas of the "social gospel". This question was formulated in the Theology for the Social Gospel, the last significant work of the
renowned American theologian of the early 20th century Walter Rauschenbusch. The work was published in 1917, a year before the author's death. Walter Rauschenbusch was convinced that it was necessary to transform a number of provisions of Christian doctrine, taking into account certain important discoveries that became apparent in the context of the social interpretation of Christianity. These "discoveries" seem new only from the standpoint of historical Christianity, which was seriously influenced by the mystical, metaphysical, and ascetic tendencies of the Greco-Roman intellectual tradition alien to it. In reality, according to W. Rauschenbusch, these "discoveries" of the social gospel were part of the original content of the Christian gospel and are now again updated in the context of social interpretation. W. Rauschenbusch refers to such provisions of the social gospel, which should be introduced into the systematic Christian theology, i.e. 1) a broader interpretation of the nature of evil (evil has not only an individual, but also a social nature); evil is rooted not only in a person's freedom, but also in some social institutions that incline a person's will to a vicious life; 2) "limiting the theological weight" of the doctrine of the original sin in order to educate Christians in active enthusiasm instead of passive contrition for the fall, the consequences of which no one can overcome; 3) salvation has both a personal and a social dimension; the personal conversion of a Christian is necessarily linked to his/her social mission; social responsibility should not be seen as a secondary consequence of acquiring personal faith; one is unthinkable without the other; by acquiring personal faith, a person also acquires social responsibility towards other people; 4) democratic character of theology instead of despotic; theology should be guided by the gospel understanding of God as a loving and merciful Father; 5) social interpretation of eschatology; the posthumous existence in heaven and hell should not be regarded as a state of "eternal rest". It is necessary to admit the existence of active love in paradise, which will contribute to the correction of sinners and the perfection of the righteous. The article concludes that the relevance of the project of "social theology" created by W. Rauschenbusch at the beginning of the 20th century remains valid in the 21st century, since awareness of social responsibility continues to be an important aspect of Christian life.
Keywords: social gospel, Walter Rauschenbusch, social Christianity, systematic theology, Christian theology, eschatology, sin, evil, salvation.
References
Brackney W. H. (2017) "Walter Rauschenbusch: Then and Now". Baptist Quarterly, vol. 48, no.1, pp. 23-46.
Cook V. (2016) "Martin Luther King, Jr., and the Long Social Gospel Movement". Religion and American Culture: A Journal of Interpretation, vol. 26, no. 1, pp. 74—100.
Handy R. T. (1964) "Walter Rauschenbusch in Historical Perspective". Baptist Quarterly, vol. 20, no. 7, pp. 313-321.
Khitruk E. (2022) Val'ter Raushenbush:prorokXXveka [Walter Rauschenbusch: a prophet of the 20th century]. St. Petersburg (in Russian).
Khitruk E. (2020) "«Da budet volia Tvoia i na zemle kak na nebe..!»: khristianstvo i Social'naia nadezhda v uchenii Val'tera Raushenbusha" ["Thy will be done on earth as it is in heaven..!": Christianity and Social Hope in the teachings of Walter Rauschenbusch]. Vestnik Pravoslavno-go Sviato-Tihonovskogo gumanitarnogo universiteta. Seriia I: Bogoslovie. Filosofiia. Religiovede-nie, vol. 91, pp. 109-125 (in Russian).
King M. L. (2013) The Essential Martin Luther King, Jr.: "I Have a Dream" and Other Great Writings. Boston.
King M. L. (2007) The Papers of Martin Luther King Jr.: Advocate of the Social Gospel. September 1948 - March 1963. Vol. 6. Berkeley.
Lasch C. (1990) "Religious Contributions to Social Movements: Walter Rauschenbusch, the Social Gospel, and Its Critics". The Journal of Religious Ethics, vol. 18, no. 1, pp. 7-25.
Moore J. R. (1973) "Walter Rauschenbusch and the Religious Education of Youth". Religious Education: The Official Journal of the Religious Education Association, vol. 68, no. 4, pp. 435453.
Nelson J. R. (2009) "Walter Rauschenbusch and the Social Gospel: A Hopeful Theology for the Twenty-First Century Economy". CrossCurrents, vol. 59 (4), pp. 442-456.
Niebuhr R. (1968) "Walter Rauschenbusch in Historical Perspective", in R. Niebuhr. Faith and Politics, New York.
Rauschenbusch W. (2008) Christianity and The Social Crisis in the 21st century: The Classic That Woke Up the Church. New York.
Rorti R. (2008) "Antiklerikalizm i ateizm" [Anti-clericalism and atheism]. Logos, vol. 4 (67), pp. 111-119 (in Russian).
Статья поступила в редакцию 22.01.2024
The article was submitted 22.01.2024
