Проект Дворца Советов Б. Иофана и его романтическая составляющая Текст научной статьи по специальности «Искусствоведение»

Н.П. Журин, г. Новосибирск

Проект Дворца Советов Б. Иофана и его романтическая составляющая

Аннотация

Статья посвящена романтическим тенденциям в окончательном варианте Дворца Советов в Москве 1934, 1937-1940 гг. Выявлена определенная стилеобразующая взаимосвязь с другим неосуществленным проектом начала XIX в. — проектом Храма Христа Спасителя художника А.Л. Вит-берга. Два проекта являлись художественными символами переходной эпохи — от рационалистического мышления к иррациональному художественному образу — от классицизма к романтизму, от модернизма к романтизированной советской неоклассике.

Ключевые слова: архитектура, романтизм, Храм Христа Спасителя, проект А.Л. Витберга, проект Б.М. Иофана, Дворец Советов.

История проектирования и строительства Дворца Советов в Москве крайне многопланова и прямо противоположна в оценках. Яркий взлет и завышенный курс оценок проекта в предвоенные годы сменился в послевоенное десятилетие его постепенным замалчиванием и фактическим исключением из реальной строительной практики послевоенных лет. Резко отрицательные, бескомпромиссные суждения сопутствовали неосуществленному проекту на всем протяжении второй половины ХХ в. Крушение Советского Союза, воссоздание в конце ХХ в. снесенного в 1931 г. Храма Христа Спасителя добавили еще больше критических оценок проекту Б.М. Иофана — самому яркому проявлению сталинизма в архитектуре. Постмодернистские творческие и теоретические изыскания в отечественной архитектуре конца ХХ — начала ХХ1 в. в известной степени стимулировали интерес к советскому наследию сталинской эпохи и прежде всего к его предвоенному периоду, когда послевоенный ампирный неоклассицизм еще не обрел своей статичности и законченности. Архитектура данного периода находилась в характерном общем поле рационалистической системы мышления, с ее доктриной неограниченной власти и строгой иерархии построения общества и иррациональной, романтической эстетикой с ее устремлением к возвышенному, нематериальному. В связи с этим история проектирования Дворца Советов приобрела характерное для любого переходного периода двойственное звучание. Две противоположных составляющих стиля образовали своеобразное диалектическое единство, характерное для переходного периода в стилеобразовании, в основе которого лежит диалектическая философская составляющая. Конкурс на проектирование Дворца Советов явился тем экспериментальным полем, на котором романтизированный советский классицизм быстро вытеснил утилитарный рационализм конструктивизма и научную нормативность традиционной классики.

В связи со всем вышесказанным термин «романтический классицизм», введенный Е. Кауфманом для характеристики архитектуры эпохи романтизма первой половины XIX в., представляется отчасти применимым и к стилистике Дворца Советов. Романтическая идея резкого отрыва от обыденной реальности, устремление в философию символов и смысловое толкование знаков было характерно для первоначального этапа проектирования и строительства другого знакового архитектурного сооружения эпохи — Храма Христа Спасителя в Москве, строительство которого началось по проекту художника А.Л. Витберга (рис. 1). Судьбы этих двух неосуществленных проектов трагически переплелись в дальнейшем. Будучи неосуществленными, вознесенными высоко в первоначальных своих оценках и ниспровергнутые в дальнейшем, они явились важнейшими веховыми точками в развитии отечественной архитектуры. Разделенные более чем столетием, эти проекты оказались относительно схожими в своей эстетической основе. Каждый из них по-своему отражал важнейшую для своего времени идею духовного символа своего времени, идею победы и жертвенности. Безусловно, витберговский проект Храма Христа Спасителя трудно напрямую сравнивать с идеологической мотивацией создателей Дворца Советов — своеобразного главного символа новой «религии»

страны Советов. Окончательный проект Дворца Советов Б.М. Иофана, В.А. Щуко и В.Г. Гольфрейха должен был зримо продемонстрировать идейную и политическую победу новой идеологии, наглядно замещающей традиционные для России религиозные духовные ценности. Идея героики и жертвенности в Отечественной войне 1812 г. и в кровопролитной гражданской войне ХХ в. нашли отражение в архитектуре двух архитектурных символов своих эпох.

Е.П. Кириченко, исследуя историю проектирования Храма Христа Спасителя, выделяет «главнейшие» мысли А.Л. Витберга: «1-е: чтобы он колоссальностью соответствовал величию России; 2-е: чтобы свободно от рабского подражания имел в характере нечто самобытное, стиль строгой оригинальной архитектуры; 3-е: чтобы все части храма составляли не только формы архитектурной потребности, не мертвую массу камней, но выражали бы духовную идею живого храма-человека...» [1, с. 105].

Творческая и философская установка А.Л. Витберга в некотором смысле удивительным образом совпадает, за исключением религиозной составляющей, с идеологической и творческой программой, которая была реализована в окончательном варианте Дворца Советов. Многоярусный высотный пьедестал, увенчанный скульптурой, был колоссален — высота свыше 400 м — и являлся своеобразным рекордом высотности архитектурных сооружений тех лет (рис. 2), [2, с. 29]. Идея соревновательности, стремление к превосходству были свойственны и Витбергу — «Россия мощное, обширное государство.. не имеет ни одного памятника, который был бы соответствен ее высоте ... этот храм должен быть величествен и колоссален (курсив мой, Н.Ж.), перевесить, наконец, славу храма Петра в Риме» [1, с. 105-106]. В проектном варианте Витберга Храм Христа Спасителя получил ярусную трактовку построения архитектурной формы, перенесенной на конкретное место — склон Воробьевых гор. Сама градостроительная ситуация придавала определенную вертикальность общей геометрической протяженности объема храма-памятника.

Выбор места для идеологического архитектурного символа страны Советов тоже был не случаен — он воздвигался на месте разрушенного Храма Христа Спасителя, построенного по проекту К. Тона. В феврале 1932 г. было опубликовано известное постановление Совета строительства Дворца Советов, где была закреплена идея преодоления «приземистости» композиции объема в пользу его высотного решения в виде единого, цельного сооружения. Идея «колоссальности» и достижения превосходства по сравнению с высотными постройками капиталистического мира, идея самобытности его архитектурного решения прямо не высказывалась лидерами страны, но находилась в контексте соревновательности мировых политических систем. Идея Витберга о недопустимости «рабского подражания», имея в виду желание «создания нечто самобытного», стиля «строгой и оригинальной архитектуры», перекликается со стилистической концепцией Дворца Советов — «поиски должны быть направлены к использованию как новых, так и лучших приемов классической архитектуры» [3]. Здесь мы так же видим заданную ориентацию на создание новой, своеобразной стилистики, несущей двойственный диалектический характер соединения несоединимого — классики и модернизма, что в конечном итоге явилось своеобразным стилем эпохи, «стилем Дворца Советов» предвоенной советской неоклассики.

Иррациональная идея преодоления утилитарной, «архитектурной потребности», функциональной архитектуры в терминологии романтика Витберга была также решительно преодолена уже на начальном этапе проектирования Дворца Советов. «Конструктивистские», рационалистические идеи ведущих зодчих этого направления — Ле Корбюзье, братьев Весниных, М. Гинзбурга, К.С. Мельникова были отвергнуты как слишком приземленные, не несущие идеи идеологии иррациональной романтики (рис. 3). «Не мертвая масса камней», а говорящий религиозный архитектурный образ

— главная идея храма-памятника у А.Л. Витберга. Символическая форма составляющих объемов

— параллелограмм, крест, круг — как выражение идеи тела, души и бессмертного духа. Религиозность и масонство слилось в идеологии храма-памятника у А.Л. Витберга.

Идея новой советской сакральности: здание — «пьедестал для фигуры Ленина», наметившаяся у итальянского архитектора А. Бразини, учителя Б.М. Иофана, оказалась выражена более прямо и наглядно. Идея окружности планов ярусов основания здания-пьедестала для скульптуры Ленина вряд ли прямо носила ассоциативный ряд значения формы круга, порядка, где бесконечность точек его составляющих соединяется с единственной, особо значимой точкой — центром круга. Эта идея

генетически присутствовала в окончательном проекте Дворца Советов, удивительным образом корреспондируясь с отвергнутой априори идеей христианского храма (рис. 3). Соавторы Б.М. Иофана архитекторы В.А. Щуко и В.Г. Гельфрейх придерживались идеи квадратного по форме плана ярусного вертикального пьедестала, которая скорее ассоциировалось с чуждой идеей ступенчатого утилитарного небоскреба и была отвергнута в конечном варианте (Рис. 4, 5, 6. 7).

Символическое выражение антропоморфных ассоциаций храма с телом человека и его душой были буквально включены в композицию храма-памятника, сооружаемого по проекту А.В. Вит-берга. Фрагменты этой антропоморфной идеи прочитываются и в окончательном проекте Дворца Советов. Его форма — материализованный органический образ. Основание, пьедестал — тело, венчающая часть — голова, высшее выражение разума в виде скульптуры Ленина. Не случайно этот ассоциативный ряд был перенесен в пословицу предвоенных лет — «не голова, а Дом Советов», что относилось к умному, одаренному человеку. А.В. Иконников приводит реализованные, отмеченные В. Паперным антропоморфные ассоциации: тело в виде ярусов башни, основания скульптуры Ленина — голова. Именно так трактовали макет Дворца Советов, созданный из многочисленных фигур реальных участников парада физкультурников 1938 г. в Москве [4, с. 438].

Общей судьбой двух проектов — Храма Христа Спасителя Витберга и Дворца Советов Б. Иофана — явилась в конечном итоге их нереализованность, что было связано с общими причинами — сменой идеологической парадигмы и, как следствие, самой стилистики, носящей частично романтический характер. Строительство Храма Христа Спасителя было осуществлено в более традиционных формах русско-византийского стиля по проекту К. Тона. В дальнейшем его судьба трагично пересеклась с проектом Дворца Советов Б.М. Иофана, который задумали осуществлять именно на этом же месте, недалеко от Московского Кремля. На месте недостроенного Дворца Советов — памятника сталинской эпохи — долгое время был огороженный пустырь с остатками конструкций круглого в плане фундамента, затем располагался открытый плавательный бассейн. Символично, что судьбы авторов идеи здания-памятника, А.Л. Витберга и Б.М. Иофана, тесно переплелись: оба тяжело пережили крушение своих неосуществленных архитектурных фантазий и не дождались реализации своих романтических начинаний. Творческая судьба Б.М. Иофана в дальнейшем оказалась связана с тем местом, где по проекту А.Л. Витберга начали возводить Храм Христа Спасителя.

В послевоенные годы проектирование Дворца Советов постепенно было свернуто. Архитектурно-строительная деятельность перешла в сферу создания своеобразного высотного ожерелья из высотных зданий вокруг несуществующей доминанты Дворца Советов. Б.М. Иофан был автором одного из них, проектируемого на склоне Воробьевых (Ленинских) гор. Однако проект был отвергнут почти по таким же техническим соображениям, как и проект А.Л. Витберга. Высотное здание Московского университета, возведенное по проекту Л.В. Руднева, было запроектировано на более отдаленном участке. Храм Христа Спасителя был возрожден в конце ХХ в. на том же месте, где прервалось строительство Дворца Советов.

Рис. 1. Храм Христа Спасителя на Воробьевых горах в Москве. Проект 1817 г., А.Л. Витберг. Перспектива, печатня В.И. Голованова, 1872 г.

Рис. 2. «Мы строим самое высокое здание Рис. 3. Ле Корбюзье. Макет

в мире». Журнал «Смена», 1939 г. Дворца Советов в Москве,

1932 г. Фонд Ле Корбюзье.

Рис. 4. Б.М. Иофан, В.А. Щуко, В.Г. Гельфрейх. Утвержденный вариант проекта. Фасад. 1934 г. Материалы пленума правления Советских архитекторов СССР. М., Академия Архитектуры СССР, 1939 г.

Рис. 5. Б.М. Иофан, В.А. Щуко, В.Г. Гельфрейх. Утвержденный вариант проекта.

Перспектива. 1934 г.

МЫ СТРОИМ ДВОРЕЦ COBETOEfВЕЛИЧАЙШЕЕ ЗДАНИЕ МИРА

Кз№ffi-TiifrS"'Ч'- i"*■!?!*•-"Н i'lT I1' WIUlidTC/AfctlJAJLl. .i-l •■«J—- -

СРАВНИТЕЛЬНАЯ СХЕМА ВСЕХ МИРОВЫХ ПАМЯТНИНОВ АРХИШРЫ И ВЕЛИЧАЙШИХ ЗДАНИЙ МИРА И ПРОЕКТ ДВОРЦА СОВЕТОВ

Рис. 6. Б.М. Иофан, В.А. Щуко, В.Г. Гельфрейх. Утвержденный вариант проекта. Аксонометрический разрез. 1934 г.

Рис. 7. Макет Дворца Советов на Международной выставке в Париже 1937 г. Почтовая фотооткрытка 1937 г., Франция

Список использованных источников

1. Кириченко Е.И. Архитектурные теории XIX века в России. — М.: Искусство, 1986. — 344 с.

2. Эйгель И.Ю. Борис Иофан. — М.: Строиздат, 1978. — 192 с.

3. Постановление Совета строительства Дворца Советов при Президиуме ЦИК СССР от 28 февраля 1932 г.

4. Иконников А.В. Историзм в архитектуре. — М.: Стройиздат, 1997. — 560 с.

УДК 72 (571.1) ББК 85.11 (2РОС-5)

Л.Ю. Исаева, г. Томск

Предвидение будущего.

Нереализованные проекты А.Л. Шиловского для Западной Сибири

Аннотация

В 1919-1920 гг. в Томском губернском отделе коммунального хозяйства шла работа по созданию проектов по промышленной и гражданской застройке старых городских районов, созданию новых кварталов для Томска и развивающихся сибирских городов. Среди них генеральный план города-сада, жилые и административные здания, объекты образовательного и культурного назначения для Томска и Щегловска, станций Поломошная и Болотная. В фонде выпускника Петербургской академии художеств, художника архитектора А. Шиловского в собрании Томского областного краеведческого музея хранится 20 интересных проектов, к сожалению, нереализованных.