CC BY
13
Научная статья УДК 81'23
DOI10.52070/2542-2197_2022_2_857_39
Продвижение форматов агрессивной коммуникации в цифровом информационном пространстве: «Прожарка»
В. А. Пищальникова
Московский государственный лингвистический университет, Москва, Россия pishchalnikova@mail.ru
Аннотация. Автор исследует процесс распространения форм агрессивной коммуникации в цифровом ме-
диапространстве на примере телепрограммы «Прожарка» и связывает его с воздействием нескольких факторов: 1) деструктивными процессами в базовых ценностях социума; 2) укреплением в культуре новых поведенческих мемов (как следствие становления новых ценностей); 3) закреплением новых мемов в нейрофизиологических паттернах; 4) использованием психофизиологических особенностей некоторых групп молодежи для внедрения агрессивных речевых практик с целью материальной выгоды.
Ключевые слова:
речевая агрессия, социальные ценности, социальные стереотипы, мем, операция имитации, медиа, цифровое коммуникативное пространство
Для цитирования:
Пищальникова В. А. Продвижение форматов агрессивной коммуникации в цифровом информационном пространстве: «Прожарка» // Вестник Московского государственного лингвистического университета. Гуманитарные науки. 2022. Вып. 2 (857). С. 39-46. DOI: 10.52070/2542-2197_2022_2_857_39
Original article
Promotion of Aggressive Communication Formats in the Digital Information Space: "Roast"
Vera A. Pishchalnikova
Moscow State Linguistic University, Moscow, Russia pishchalnikova@mail.ru
Abstract.
Keywords:
For citation:
The author explores the process of purposeful dissemination of aggressive communication formats in digital media environment on the example of TV show "Roast". End suggests the process is conditioned by a few factors: 1) destructive processes in the system of society's values, 2) strengthening of memes as consequences of formation of new values in a culture, 3) consolidation of new memes in neurophysiological patters, 4) deliberate usage of psychophysiological peculiarities of youth groups for dissemination of aggressive speech practices for the purpose of material gain.
verbal aggression, social values, social stereotypes, meme, simulation operation, media, digital communication space
Pishchalnikova, V. A. (2022). Promotion of Aggressive Communication Formats in The Digital Information Space: "Roast". Vestnik of Moscow State Linguistic University. Humanities, 2 (857), 39-46. DOI: 10.52070/2542-2197_2022_2_857_39
введение. цифровое коммуникативное пространство как среда формирования культурных
МЕМОВ
Изучение (базовых) ценностей общества приводит, во-первых, к осознанию того, что в рамках современной культуры существенная перестройка их иерархии осуществляется гораздо быстрее, чем это предполагалось социологами и психологами.
Во-вторых, утрата доминирующего воздействия одних ценностей и социальная актуализация других закономерно приводит к фиксации в языке отрицательной оценки первых и развитию экспрессивной положительной - у вторых. Увеличению темпов этого процесса способствует коммуникация в цифровом коммуникативном пространстве, частотно редуплицирующем социально одобряемые мемы.
В-третьих, убыстрению деструкции систем ценностей способствуют и весьма специфические дискурсивные практики, которые не только демонстрируют, но и пропагандируют отклонения от морально-этических норм, реализующих «устаревшие» ценности.
Отрицание (любой) нормы как необходимого коррекционного фактора общественного бытия становится привычным, хотя не только исследователи, но и носители лингвокультуры начинают ощущать разрушительность этого процесса для существования социума.
Новые социально одобряемые формы поведения, в том числе речевого, в свою очередь, оказывают воздействие на содержание картины мира, укрепляя отношение к норме как к требованию, ограничивающему свободу личности, а потому не обязательному и даже вредному.
Эти процессы активизируются и быстро утверждаются в цифровом информационном пространстве в силу технологической возможности моментального и неограниченного копирования любого содержания. Эти возможности вполне соответствуют целям владельцев медиа- и интернет-ресурсов - продать информацию как можно большему числу реципиентов (подписчиков, пользователей, читателей и т. д.) и одновременно получить право на рекламирование товаров и услуг, также позволяющее зарабатывать.
В жестких условиях конкуренции одним из ресурсов привлечения к себе внимания становится демонстративное попирание морально-этических норм, активно проявляющееся сейчас в намеренном акцентировании циничного отношения к ранее табуированным темам - физическим особенностям конкретного человека, его половой жизни, негативной оценке внешности и др. В этой
ситуации естественно изменение и норм речевой коммуникации. Так, И. В. Хорошунова перечисляет интегрированные ею из разных источников отступления он ранее принятых норм медиаобщения: употребление этически табуированной грубопро-сторечной, инвективной и обсценной лексики, лексики жаргона «социального дна» (наркоманов, криминальных элементов и под.), слов сексуальной тематики, обозначающих непристойные понятия и действия, и др. [Хорошунова, 2020]. Все перечисленные языковые средства репрезентируют агрессивное речевое поведение, целью которого является прямое эксплицированное оскорбление.
Мы не станем говорить о неоднократно обсуждавшихся в научной и особенно публицистической литературе таких причинах состояния языка медиапространства, как влияние философии постмодернизма или понимание свободы слова как вседозволенности. Нас более интересует прагматическое воздействие «коммуникации без правил», пропагандируемой в цифровом пространстве, на становление ментальных операций и нейрофизиологию мозга и, следовательно, на формирование доминирующих стратегий коммуникативного поведения.
Отрицание любого типа нормы - проявление «позиции критического нигилизма», так или иначе затрагивающего все сферы существования современного человека как в собственно профессиональном, так и в этическом аспекте. Люди, воплощающие интересы владельцев медиа-ресурсов в жизнь, вынуждены искать разные, все более эффективные и часто прямолинейные способы и средства воздействия на пользователей медиа и форматы технологической реализации этих способов. Это требует серьезной активизации ментальных ресурсов, что, однако, не предполагается пользователями Интернета и, к сожалению, значительной частью тех, кто причисляет себя к служителям медиапространства.
Кроме того, журналистика для достижения своей основной цели - продать информационный продукт, в том числе и фейковый, - в настоящее время часто идет за аудиторией и ее вкусами, используя технологии, отдаленное воздействие которых на познавательные структуры пользователей вообще не принимается во внимание, даже если осознается.
нейрофизиологические основы «мемификации» сознания
Исследователи отмечают, что в современном информационном пространстве наблюдается де-привация текста - «сужение смысловой сферы
публичного текста, ее свертывание, капсулиро-вание, атомизация, фрагментация, клиширован-ность, стремление к одномерности» [Голубева, Семилет, 2017], и все перечисленные свойства, отражающие смысловую специфику сообщений, возникают вследствие использования мема как специфического способа структурирования текста. (С трактовкой мема цитируемыми исследователями как текстовой единицы едва ли можно согласиться, но это положение требует отдельного обсуждения.) Такая ситуация поддерживается и рядом технологических требований: так, сообщения в Твиттере ограничиваются определенным количеством знаков, заголовки выделяются всеми средствами поликодовых текстов и часто содержательно провокативны. Принципиальная поликодовость цифрового текста также оказывает серьезное воздействие на становление новых представлений о нем. Эти и многие другие признаки современной цифровой коммуникативной культуры рефлексируются постоянно.
Уже в конце 80-х годов прошлого века Р. До-кинз писал: «Большую часть всего, что есть необычного в человеке, можно вместить в одно слово: культура. <...> Передача культурного наследия аналогична генетической передаче: будучи в своей основе консервативной, она может породить некую форму эволюции» [Докинз, 2021, с. 291] (курсив наш. - В. П.).
Говоря о возникновении новых агрессивных практик, мы хотим акцентировать известную мысль о том, что определенные культурные условия, рождающие специфические формы передачи опыта, естественно меняются, но сам способ передачи может закрепиться в качестве доминирующего и, в свою очередь, существенно влиять на характер культуры. Для нас важно, что это закрепление осуществляется нейрофизиологически и входит в процесс смыслопорождения. Известно, что Р. Докинз предложил «.имя для нового репликатора. которое отражало бы идею о единице передачи культурного наследия или о единице имитации» [Докинз, 2021, с. 295] - мем, аргументируя положение о том, что «всякий раз, когда возникают условия, в которых какой-либо новый репликатор может создавать собственные копии, эти новые репликаторы будут стремиться взять верх и начать собственную эволюцию нового типа» [Докинз, 2021, с. 297], т. е., по сути, основная функция мемов - принудительная интерпретация мира. Р. Докинз пишет, что долговечность мема не существенна - гораздо важнее «плодовитость», и, следовательно, необходима точность его копирования.
Однако, на наш взгляд, важнее, что нейрофи-зиологически операция копирования становится
доминирующей, и она, в силу простоты и энергетической малозатратности, активно используется в разных видах деятельности. По сути, мем - это номинация имитации как способа получения информации. Нейрофизиологически опаснее не копирование какой-то конкретной информации, а закрепление клишированного способа ее получения, особенно в языке, т. к. здесь осуществляется речесмыслопорождение, которое, чтобы реализовать все необходимые человеку функции и развиваться, должно подчиняться принципу самоорганизации. Под влиянием цифровых технологий в коммуникации «отбор благоприятствует мемам, которые эксплуатируют среду себе на благо», а «мемофонд в конечном счете приобретает атрибуты эволюционно стабильного набора, проникнуть в который новым мемам оказывается трудно» [Докинз, 2021, с. 304] (курсив наш. -В. П.). При этом очень важно, по Мейнарду Смиту, что «эволюционно стабильная стратегия поведения определяется как стратегия, которая, если она будет принята большинством членов данной популяции, не может быть превзойдена никакой другой стратегией» [Докинз, 2021, с. 129], и эффективная стратегия поведения индивидуума, таким образом, зависит от большинства членов коллектива. Поэтому в обществе всегда представлены разные модели поведения, в их доминировании наблюдаются постоянные колебания, и, в силу законов самоорганизации сложных систем, никогда не достигается «поведенческий оптимум».
Развивая аналогию Р. Докинза ген - мем и повторяя мысль о меме как частотно воспроизводящейся единице культурной эволюции, Т. Бретт метафорически подчеркивает, что мем -информационный паттерн [Бретт, 1995]. Но, по сути, мем действительно нейрофизиологически формируется как устойчивый способ представления и восприятия информации, который частотно активируется в силу социальной востребованности формы поведения, представляемой им. То же было в свое время подчеркнуто Д. Рашкоффом, сравнившим мемы как особую знаковую форму представления информации в медиа с вирусами [¡^Ь!^^ 1994]. При этом содержание мема со временем деактуализируется, но имитация быстро распространяется, во-первых, как нейро-физиологически простой способ получения информации, во-вторых, в связи с реализацией ме-мами базовых потребностей и соответствующих им ценностей: защищенность индивида в группе и чувство социальной идентичности, стремление к самоутверждению и необходимость социального одобрения, принятие ценностей и авторитетов группы и др.
Следовательно, в функционировании мема нейрофизиологически гораздо важнее, что он представляет собой определенный тип познавательной структуры, представляющей имитацию как способ получения знания. И поскольку такие и способы, и структуры социально востребованы, они быстро закрепляются в реальных формах поведения, практических действиях, языке, невербальных средствах коммуникации - различных типах носителей. Естественно, что такое воплощение способствует укреплению паттернов активации, характерных для того или иного мема, и в целом устойчивости имитационных процессов в мозгу носителя культуры. Кроме того, быстрому распространению мемов вообще способствует то, что «язык, по-видимому, "эволюционирует" негенетическими способами и со скоростью на несколько порядков выше, чем эволюция генетическая» [До-кинз, 2021, с. 291].
ИЗМЕНЕНИЕ принципов сЕМИОЗИсА
Систематическая редупликация имитации как способа познания приводит к созданию как специфических знаков в цифровой коммуникации, так и в целом к ее принципиально поликодовому характеру. Следовательно, такие знаки, чтобы выполнять прагматически актуальные функции, должны быстро встраиваться не только в цифровой коммуникативный процесс, но и в существующие процессы естественного семиозиса. Мы уже отмечали, что около двадцати лет назад цифровое коммуникативное пространство стало наполняться мемами, которые, помимо нейрофизиоло-гически мало затратного способа закрепления имитации, имели значительные коммуникативные преимущества: представляли конкретное событие, социально значимое, пусть и для определенной группы, были наглядными в силу использования разных систем кодирования информации (визуальной, акустической и др.), а употребление таких знаков многими участниками интернет-коммуникации воспринималось еще и как модная и увлекательная игра [Пищальникова, 2019]. Такое накопление малоэффективных, но простых способов познания отражает известную закономерность, в соответствии с которой в социуме только 2 % населения использует сложные ментальные и поведенческие структуры.
В настоящее время производство мемов как специфических знаков цифрового коммуникативного пространства значительно снизило темпы роста и перестало быть престижной формой присутствия в Интернете. Однако имитация как нейрофизиологическая операция уже не только
основательно внедрена в деятельность пользователей Интернета, но и стала у их значительной части доминирующей, выйдя за пределы цифровой коммуникации в другие сферы ментальной деятельности.
В аспекте включения мемов в процесс естественного семиозиса наблюдается глубинное противоречие между знаками естественного языка и мемами как компонентами поликодового вербального произведения: мем по своей сущности противоположен языковому знаку: он вариативен по форме при сохранении стабильности познавательной структуры и значения. Следовательно, у детей, проводящих в цифровом пространстве, по свидетельству психологов, до 9 часов в день, наблюдаются проблемы когнитивного характера, детерминированные тем, что редупликация стала преобладать над аналитическими операциями. Активные игры в мемы не прошло бесследно: 80-90 % комментариев к большинству постов на разных платформах теперь - невербальные. И если раньше гифы сопровождались хоть каким-то текстом, то сейчас есть гифы на все случаи жизни, в том числе и для выражения различных эмоций: цифровая среда не ждет от пользователя креативной мыслительной активности - ей нужна только техническая активность (действие, которое обнаруживает участие пользователя в процессе пусть и псевдокоммуникации: лайк, пересылка гифа, эмодзи и пр., что позволяет владельцам интернет-ресурсов зарабатывать деньги). Полагаем, что человеку, у которого имитация стала доминирующей познавательной операцией, легко навязать использование знаков, которые не требуют никакого ментального напряжения.
речевая агрессия: новые практики медиа
На этом фоне объяснимо не только усиление агрессии активных участников цифрового коммуникативного пространства, но и намеренное внедрение, пропаганда новых «коммуникативных практик», демонстрирующих всё возрастающую степень агрессивности участников общения. Речевая агрессия понимается нами как вербальная форма преднамеренного, целенаправленного психологического насилия. Она реализует негативное, чаще немотивированное, отношение к коммуниканту или к предмету коммуникации и проявляется в использовании оскорбляющим не просто грубой, но бранной лексики, цель употребления которой - обидеть, унизить, морально подавить собеседника: «существует устойчивая ассоциативная связь между отрицательными эмоциями
и степенью инвективности: чем негативнее эмоция, тем выше степень инвективности слова» [Семенова, 2008, с. 15].
Проблема оскорбления в медиа констатируется и осознается давно (см., например: [Горбанев-ский, Караулов, Шаклеин, 2000]). Усиление речевой агрессии в нашем обществе связывают с экстралингвистическими факторами, прежде всего, с нестабильностью во всех сферах его бытия, приводящей к смене ценностных систем, но это не вполне объясняет доминирование негативного контента в современных медиа. Причина увеличения негативного содержания, в том числе пропаганда агрессивных практик коммуникации, вызвана, на наш взгляд, и желанием быстро и много заработать на новых форматах передач в культуре, где продолжают намеренно размываться традиции, обычаи, этические и иные нормы, а отрицательное отношение к ним давно и успешно формируется средствами массовой информации. На фоне укрепления когнитивной операции имитации у значительного числа пользователей медиаконтентом такие процессы активизируются, чему способствует и явно снизившийся уровень образования «среднестатистического» журналиста, и установка на «непосредственность» коммуникации любого медиаформата, на скандал и «бесцензурное» проявление негативных эмоций.
Речевая агрессия может быть интерпретирована в рамках теории речевой деятельности А. А. Леонтьева, в соответствии с которой агрессивный речевой акт рассматривается как интериоризация специфического агрессивного поступка и способа представления содержания деятельности.
В определенных форматах интернет- и ме-диапространства коммуникация как таковая не осуществляется, а создается видимость спонтанного общения. Так, «Прожарка» - одно из быстро набирающих популярность шоу канала ТНТ4, которое первоначально задумывалось как юмористическое: в нем малоизвестные комики во главе с ведущим шутят над приглашенным гостем, не оскорбляя его. Однако сейчас эти шоу реализуют цели, далекие от первоначальных, подвергая людей грубым и непристойным оскорблениям, нарушающим все возможные табу.
Формат современной передачи предполагает, что несколько человек заранее знают, кого они будут оскорблять. О спонтанной коммуникации и ситуативном проявлении юмористических способностей в таком шоу говорить не приходится: комики в строгом соответствии со сценарием выходят к трибуне по одному, читают заготовленный текст, в котором гости шоу подвергаются жесткому осмеянию. При этом целенаправленным
является каждое речевое действие всех участников шоу, кроме действий приглашенного. Особенно тщательно в таких текстах подготовлены реплики, важные для самопрезентации, которая становится, по существу, основной целью выступления комиков, успевающих оскорбить не только «прожариваемого», но и друг друга, и даже ведущего. Человек, которого оскорбляют, добровольно соглашается на такое «общение» (мотивы, позволяющие приглашенному идти на подобную коммуникацию, - предмет особого разговора). Достаточность / недостаточность оскорбительных речевых действий определяется ведущим, который тоже готовит оскорбительные тексты, затрагивающие всех участников шоу.
Таким образом, как и любая другая деятельность, деятельность устроителей шоу организуется несколькими мотивами, ведущим из которых является получение материальной выгоды, а реализация этого мотива средствами, выходящими за рамки принятых морально-этических норм, с одной стороны, привлекает к шоу определенную аудиторию, с другой - позволяет реализовать еще один из иерархии мотивов, организующих деятельность, - внедрение агрессивной формы коммуникации как поведенческой нормы, что способствует более эффективному достижению цели, сформированной ведущим мотивом. Эта цель реализуется в определенной последовательности действий устроителей шоу: (1) построение сценария шоу как демонстрации способов речевой реализации намерения оскорбить, следовательно, (2) избирается речевой акт оскорбления, (3) экспрессия оскорбления целенаправленно реализуется в ряде речевых действий, в формировании которых используются (4) средства всех уровней языка.
Речевая деятельность в этом случае становится средством разрушения социальных стереотипов допустимого и вежливого поведения и языковых норм, одновременно формируя отрицательное отношение к ним и создавая почву для актуализации иных ценностей и в целом для становления новой, по сути асоциальной культуры. Паттерны нейронной активности, формируемые в условиях такой коммуникации и закрепляющие агрессивные формы поведения, частотно активируются и в других видах деятельности индивида, поскольку они востребованы определенными группами общества, вхождение в которые индивид считает престижным. Формируется культурный мем, существующие способы и скорость распространения которого приводят к усилению немотивированной агрессивности определенных групп социума, что отмечается современными психологами и социологами [Щербинина, 2006]. Интернет переполнен
рекомендациями, как можно словесно унизить человека.
Рассмотрим некоторые реализуемые в шоу стратегии речевого поведения, которые преподносятся как престижные, характеризующие активность, востребованность, успешность и творческое начало говорящего субъекта, а на деле подпадающие под статью 5.61. «Оскорбление» действующего КоАП РФ, который определяет оскорбление как «унижение чести и достоинства другого лица, выраженное в неприличной или иной противоречащей общепринятым нормам морали и нравственности форме» (курсив мой. - В. П.).
Одно из оснований внедрения агрессивных речевых актов - снятие табу с ряда тем, ранее не допускаемых в медиакоммуникации, т. е. игнорирование определенных морально-этических норм. Так, распространенной темой для «шуток» становится осмеяние внешности человека, причем осмеянию подвергаются как сами комики со стороны друг друга («После твоей смерти твой нос заберут для восстановления сфинкса; если Гурам сбреет все волосы со всего тела, его размер станет XS; Слышал, что летом ты сбросила 7 килограммов, а зачем снова нос пришила? Он со всеми на короткой ноге - такие уж у него короткие ноги; Когда парень целуется с Настей, выглядит так, что он пьет воду из-под крана; У нее губы из того же материала, что и юбка; Настя - кивин в стремном» и под.), так и приглашенный гость («Огромное кресло для маленького Галустяна; Он сбежал из кунсткамеры; Бесконечно можно смотреть на огонь, воду и на то, как Миша забирается на барный стул; Ты никогда не узнаешь, что значит прокатиться на взрослой горке в аквапар-ке; волосатая сракуля; носакуля» и под.).
Издевательство над чертами внешности человека всегда воспринималось как агрессивное, порицаемое обществом поведение, хотя и широко распространенное. Одной из основных причин такого поведения психологи называют желание самоутвердиться за счет унижения другого человека или развлечься; второе, как правило, связывают с «плохим воспитанием», т. е., по сути, с несформи-рованностью у индивида норм социального поведения. Благодаря «прожаркам» и другим подобным передачам такое поведение становится не только допустимым, но и одобряемым, поскольку рассматривается как свободное, раскованное, а потому приоритетное, и присваивается индивидом как социально одобряемый поведенческий мем.
Табу снимаются и с других тем. Для анализируемого шоу характерны оскорбительные оценки национальной принадлежности участников (ар-мякуля - окказионализм по аналогии с Дракула;
«В отличие от Миши панда наполовину черная») и их сексуальной ориентации («Бебур и пидор просто созвучны; Мы все абсолютно одинаковы, кроме Бебура. Он пидор; У тебя от Майкла Джексона только то, что ты сделал больно чужому ребенку»).
В «прожарке» вышучивается и профессиональная деятельность человека, как правило, в реальности успешная: на шоу в качестве гостей приглашают людей, достигших высокого профессионального уровня и широко известных (Миша выступает на всех корпоративах, у которых не хватило денег на Ревву; Его клипы стесняются смотреть при людях; Я готова простить тебе все твои фильмы и песни; Работает на свадьбах. Что ты там делаешь за 4 миллиона? Не включаешь свои треки? Ты принципиально снимаешься в кино, которое будут показывать в международных автобусах).
Демонстрация агрессивности по отношению к вышучиваемому осуществляется разными средствами: использованием (1) уничижительных сравнений и аналогий и ассоциативным увязыванием с ними негативных эмоций высокой экспрессивности, (2) инвективной лексики как для выражения отрицательного отношения к приглашенному, так и для одновременной самопрезентации себя как человека, предельно свободного от норм и правил; (3) обсценных слов как маркеров внутренней немотивированной агрессивности и принадлежности к определенной группе. «Культурная эволюция - опасный ребенок для любого вида выпускающего ее на свою планету. Родители еще не осознали, что происходит, а малыш уже начал бегать, оставляя вокруг себя хаос, и обратно в живот его уже не вернешь. Мы, люди, - земной вид, открывший ящик Пандоры. Это мы выпустили на свободу второй репликатор, а обратно в ящик мы его уже не загоним. Последствия этого уже повсюду» [Блэкмор, 2009].
ЗАКЛючЕНИЕ
Шоу «Прожарка» демонстрирует очевидное упрощение инструментальной стороны общения, когда речь, во-первых, лишена естественности, спонтанности и, по сути, предполагает только самопрезентацию говорящего, не являясь ответной реакцией собеседнику. Во-вторых, упрощению речевых действий способствует редупликация клишированных средств словесного оскорбления, перечисленных выше, и немотивированных отрицательных эмоций. Все это повышает степень агрессивности общения, заданной целью шоу, и формированию стереотипов агрессивного
речевого поведения - культурных мемов, которые быстро и некритично присваиваются определенными группами молодежи и распространяются на все сферы ее деятельности. Частотное употребление эмоционально-оценочных образований с размытой семантикой, обсценной / инвективной лексики, специфических просодических характеристик речи, подчеркивающих усиление степени агрессивности говорящего, также упрощает речевое действие, обнажая его цель - унизить и оскорбить собеседника, демонстрируя агрессивность, не сдерживаемую никакими морально-
этическими нормами. Такие модели поведения, будучи востребованными, закрепляются нейрофи-зиологически и определяют характер поведения индивида в социуме. Сама цель подобных передач формирует ситуацию, когда снимаются все социальные условности, деформируются компоненты базовых этических стереотипов, люди становятся, по сути, асоциальными, готовыми к восприятию любых ценностей и присвоению любых пропагандируемых медиаобразов. Культурный мем выполняет при этом функцию репликатора агрессивного речевого поведения.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ
1. Хорошунова И. В. Лингвоэтические девиации современных СМИ // Вестник Воронежского государственного университета. Серия: Филология. Журналистика. 2020. № 2. С. 75-78.
2. Голубева А. Р., Семилет Т. А. Мем как феномен культуры // Культура и текст. 2017. № 3 (30). С. 193-205.
3. Докинз Р. Эгоистичный ген. М.: АСТ: CORPUS, 2021.
4. Бретт Т. Руководство по мемам: путеводитель пользователя по вирусам сознания. URL: http://www.stihi. ru/2012/10/28/6333
5. Rushkoff D. Media Virus! New York: BaUantine Books, 1994. URL: http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Gurn/ Rashk/06.php
6. Пищальникова В. А. Amabilis insania, или Трансформация знакообразования в масс-медиа // Философические письма. Русско-европейский диалог. 2019. Том 2. № 2. С. 124-130.
7. Семенова Н. В. Лингвистическая диагностика инвективного слова: автореф. дис. ... канд. филол. наук. Москва, 2008.
8. Горбаневский М. В., Караулов Ю. Н., Шаклеин В. М. Не говори шершавым языком: О нарушении норм литературной речи в электронных печатных СМИ / Фонд защиты гласности. 2-е изд. М.: Галерия, 2000.
9. Щербинина Ю. В. Вербальная агрессия. М.: УРСС, 2006.
10. Blackmore S. Evolution's third replicator: Genes, memes, and now what? // New Scientist. 2009. № 2719. URL: http://meme.networklinguistics.com/4-ssylki/5-suzen-blekmor-susan-blackmore-tretij-replikator-evolicii-geny-memy-cto-dalse
references
1. Horoshunova, I. V. (2020). Linguoethical deviations of modern mass media. Proceedings of Voronezh state university. Series: Philology. Journalism, 2, 75-78. (In Russ.)
2. Golubeva, A. R., Semilet, T. A. (2017). Meme as a phenomenon of culture. Culture and text, 3(30), 193-205. (In Russ.)
3. Dokinz, R. (2021). Egoistichnyj gen = The selfish gene. Moscow: AST: CORPUS. (In Russ.)
4. Brett, T. (1995). Rukovodstvo po memam: putevoditel' pol'zovatelya po virusam soznaniya. http://www.stihi. ru/2012/10/28/6333 = Excerpted from: Meme Manual: A Cybernaut's User's Guide to Mind Viruses.
5. Rushkoff, D. (1994). Media Virus! New York: Ballantine Books. http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Gurn/ Rashk/06.php
6. Pishchal'nikova, V. A. (2019). Amabilis insania, ili Transformaciya znakoobrazovaniya v mass-media. Filosofich-eskie pis'ma. Russko-evropejskij dialog = Amabilis insania, or Transformation of sign formation in mass media . Philosophical Letters. Russian-European dialogue, 2(2), 124-130. Moscow. (In Russ.)
7. Semenova, N. V. (2008). Lingvisticheskaya diagnostika invektivnogo slova = Linguistic diagnostics of the invective word: abstract of PhD in Philology. Moscow. (In Russ.)
8. Gorbanevskij, M. V., Karaulov, Yu. N., Shaklein, V. M. (2000). Ne govori shershavym yazykom: O narushenii norm literaturnoj rechi v elektronnyh pechatnyh SMI. Fond zashchity glasnosti = Do not speak in a rough language:
On the violation of the norms of literary speech in electronic print media. Glasnost Defense Foundation. 2nd ed. Moscow. (In Russ.)
9. Shcherbinina, Yu. V. (2006). Verbal'naya agressiya = Verbal aggression. Moscow. (In Russ.)
10. Blackmore, S. (2009). Evolution's third replicator: Genes, memes, and now what? New Scientist. 2719. http:// meme.networklinguistics.com/4-ssylki/5-suzen-blekmor-susan-blackmore-tretij-replikator-evolicii-geny-memy-cto-dalse
информация об авторе
Пищальникова Вера Анатольевна
доктор филологических наук, профессор, профессор кафедры общего и сравнительного языкознания Института иностранных языков Московского государственного лингвистического университета
INFORMATION ABOUT THE AUTHOR
Pishchalnikova Vera Anatoljevna
Doctor of Philology (Dr. habil), Professor, Professor at the Department of General and Comparative Linguistics, Moscow State Linguistic University
Статья поступила в редакцию 29.11.2021 одобрена после рецензирования 20.12.2022 принята к публикации 27.01.2022
The article was submitted 29.11.2021 approved after reviewing 20.12.2021 accepted for publication 27.01.2022
