CC BY
43
УДК 93.94
В. В. Корнеев
кандидат исторических наук, доцент; заведующий кафедрой исторических наук МГЛУ; e-maiL: vvkorni86@bk.ru
ПРОДАЖА АЛЯСКИ В РЕТРОСПЕКТИВЕ РОССИЙСКОЙ ПОЛИТИКИ НА НАЦИОНАЛЬНЫХ ОКРАИНАХ ИМПЕРИИ В XIX - НАЧАЛЕ XX вв.
В статье рассматривается факт продажи Аляски с позиции результативности российской политики на национальных окраинах. Анализируются последствия присоединения к Российской империи Финляндии, Польши, Бессарабии, Закавказья, Казахстана и Средней Азии. На основе статистических данных, характеризующих итоги управления российской администрацией Туркестанского края, обосновывается вывод о прагматичном решении царской власти об уступке Русской Америки США в 1867 г.
Ключевые слова: национальные окраины; Туркестанский край; присоединение Средней Азии; продажа Аляски.
V. V. Korneev
Candidate of Historical Sciences, Associate Professor; Head of the Department of Historical Sciences in Moscow State Linguistic University (MSLU); e-mail: vvkorni86@bk.ru
THE ALASKA PURCHASE FROM THE RETROSPECTIVE
OF RUSSIAN POLITICS ON NATIONAL EMPIRE OUTSKIRTS in XIX - early XX cent.
The articLe shows the fact of the ALaska purchase from the standpoint of Russian poLitics effectiveness on nationaL outskirts. The author anaLyzes consequences of the adherence of Finland, Poland, Bessarabia, South Caucasus, Kazakhstan and Central Asia to the Russian Empire. Based on statistics, characterizing the resuLt of Turkestan controL by Russian administration, the conclusion about the throne's pragmatic decision about transfer Russian America to United States in 1867 are substantiating.
Key words: national outskirts; Turkestan; Central Asia nationalization; The ALaska Purchase.
Научные исследования в области изучения Русской Америки пробудили определенный интерес общественности к территориям, некогда принадлежавших Российской империи. При этом осложнение отношений Москвы и Вашингтона стало поводом
для некоторых СМИ будировать перед общественностью в теле-и радиопередачах тему возвращения Аляски России. Как следствие, появились утверждения о «незаконности» и «ошибочности» решения царского правительства в отношении Русской Америки. Подобные взгляды нашли отражение и в исторической литературе [Болховитинов 1998; Булатов 2017].
В настоящей статье предпринята попытка осмыслить факт продажи русских территорий в Северной Америке в контексте национальных и стратегических интересов России. Главным, на наш взгляд, является вопрос о степени соответствия национальным интересам России решения Александра II о продаже данной «заморской территории».
Как известно, с начала XIX в. произошла активизация российской внешней политики на ряде направлений: западном, южном и восточном. В результате, в состав России вошли Финляндия, Польша, Бессарабия. Чуть позже начинается завоевание Северного Кавказа, следствием чего является продвижение России в Закавказье. Крымская война отодвинула на некоторое время экспансионистские планы царского правительства, но в 1840-1850-х гг. началось постепенное движение России в Казахстан и Среднюю Азию, которые окончательно вошли в состав империи во второй половине XIX столетия.
Все вышеперечисленные территории граничили с землями России и их завоевание обусловливалось геополитическим соперничеством России с Швецией и Францией, Англией, Турцией и Персией. Присоединение Финляндии, Польши, Бессарабии, Закавказья, Казахстана и Средней Азии к России мотивировалось прежде всего военно-политическими причинами, а также экономической и конфессиональной политикой Петербурга. Возникает, однако, вопрос: насколько удалось решить поставленные внешнеполитические задачи включением данных территорий в состав Российской империи?
Присоединение Польши и Финляндии лишило потенциальных агрессоров с Запада удобного плацдарма нападения на Россию. В большей степени это касалось Польши; территория бывшего герцогства Варшавского стала в свое время удобной базой для подготовки нападения Наполеона Бонапарта на Россию. В тоже время с включением данных земель в состав России в империи усилилось
социальное брожение в первую очередь в среде формирующейся интеллигенции, ибо, например, польское население не смирилось с потерей государственности и в лице своих революционных элементов повело борьбу за освобождение страны. Как известно, восстания в Царстве Польском (1830, 1861, 1863) были весьма болезненными для России, вызвали необходимость использования там вооруженных сил. Относительная же стабилизация внутреннего положения в Финляндии обеспечивалась до поры до времени широкой автономией данного княжества. Тем не менее в конце XIX в. Николай II ликвидировал автономию Финляндии, что, в свою очередь, вызвало взрыв протестных настроений в этом крае.
Очевидно, что присоединение Закавказья, затем Казахстана и Средней Азии обусловило длительное противоборство России и Турции, России и Британской империи. Только в начале XX в. из-за нарастания противоречий между Англией и Германией началось сближение Петербурга и Лондона. В тоже время Османская империя оставалась главным соперником России на Ближнем Востоке. В целом непредвзятый исторический анализ показывает, что все территориальные приобретения России в XIX столетии вряд ли укрепили безопасность империи. Напротив, они способствовали периодическому нарастанию напряженности в отношениях Российского государства с ведущими западными и восточными державами, а также обострению внутри империи так называемого национального вопроса.
Среди других, осязаемых доводов в пользу включения той или иной территории в состав России, чаще назывались экономические причины. Царские сановники обусловливали присоединение той или иной территории потенциальной торговой либо промышленной выгодой для империи. К примеру, в отношении Закавказья подобного взгляда придерживался министр финансов Е. Ф. Канкрин. В записке от 8 апреля 1827 г. Канкрин прямо называл Закавказский край колонией России, которая, на его взгляд, «.. .должна приносить государству весьма важные выгоды произведениями южных климатов» [цит. по: Киняпина 1983, с. 39]. Аналогично рассуждали царские сановники и в отношении других земель, и, в частности, оренбургские генерал-губернаторы П. П. Сухтелен и В. А. Перовский, в чье ведение входили территории, населенные казахами [Костенко 1871, с. 164]. Русские владения в Америке
прямо именовались представителями власти «колониальными»1 и оценивались по той выгоде, которую они приносят казне и акционерам Российско-американской компании (РАК). Однако на деле финансовая сторона завоеваний оставалась одним из самых уязвимых мест российской политики на окраинах. В частности, не являлось благополучным финансовое положение РАК и это при условии монопольных прав и привилегий на производство пушнины и ведение торговли в крае, а также постоянных государственных субсидий. К моменту ликвидации долги РАК, подлежащие немедленной уплате, составляли 1 127 670 руб., а убытки - более 1 млн руб. серебром [История Русской Америки 1999, с. 434, 475]. Академик Н. Н. Болховитинов в заключение своего фундаментального труда характеризовал положение РАК в 1860-е гг. «трудным, но не критическим», здесь же упомянув об очередном решении правительства о субсидии компании [История Русской Америки 1999, с. 490]. На наш взгляд, при общем положении дел в самодержавной России подобные «трудности» приобрели перманентный характер и ложились в первую очередь на плечи подданных империи.
Сказанное можно проиллюстрировать результатами управления российской администрацией такой национальной окраиной как Средняя Азия. В 1867 г. на завоеванных у Кокандского и Бухарского ханств землях указом Александра II было образовано Туркестанское генерал-губернаторство. Предполагалось, что Туркестанский край сможет удовлетворить потребности российской текстильной промышленности прежде всего в хлопке и шелке. В свою очередь, среднеазиатский рынок станет местом сбыта изделий русской фабричной промышленности. Всё это, по мнению местных военных начальников, впоследствии компенсирует затраты империи на присоединение края. Поначалу, так вроде и получалось. Во всяком случае, первый генерал-губернатор Туркестана К. П. фон Кауфман в конце декабря 1868 г., через полтора года после присоединения
1 Речь идет о территориях Российской империи, имеющих иной правовой статус, по сравнению с основной территорией страны, а не отдельных поселениях колонистов. Несмотря на некий моветон в использовании данного слова в официальной лексике, данное понятие широко использовалось в записках, донесениях царствующих особ и правительствующих чиновников России в XIX в.
края, представил записку, в которой привел государственные доходы и расходы России при присоединении края. По смете на 1868 г. расходы на управление составили 634 тыс. руб., а доходы - свыше
1 млн рублей. Правда, военные экспедиции с 1864 по 1868 гг. потребовали 924 тыс. руб., из которых, по мнению генерал-губернатора, 500 тыс. руб. спишутся за счет контрибуции с ханств1. Из записки К. П. Кауфмана выходило, что государственная казна не понесет убытков, и даже более того, может получить значительный доход в связи с присоединениями новых территорий. Однако с 1870-х гг., в период либерализации общественного строя, в российской прессе стали появляться публикации, в которых авторы констатировали убыточность для России Туркестанского края. Вероятно, именно поэтому Военное министерство обратило внимание на финансовую сторону завоеваний. В 1879 г. Начальник Азиатской части Главного штаба А. Н. Куропаткин представил руководству смету доходов и расходов по азиатским военным округам (Кавказский, Оренбургский, Западно-Сибирский, Восточно-Сибирский, Туркестанский) за 1978 г. Исчисления производились по 27 сметам министерств и ведомств, в том числе военного, внутренних дел, путей сообщения, почтово-телеграфного, Священного синода, Государственного контроля, Гражданского управления Закавказского края и т. п. Практически по всем ведомствам расходы превзошли доходную часть бюджета. К примеру, отнюдь не «бестелесными», а вполне осязаемыми, материальными, оказались финансовые расходы Священного синода на общую сумму 1 387 536 руб., при доходах в размере 22 510 руб.2 В целом же выяснилось, что из пяти азиатских военных округов не имеют бюджетного дефицита Оренбургский (профицит
2 886 961 руб.) и Западно-Сибирский (профицит 3 639 109 руб.) военные округа. В тоже время Кавказский, Восточно-Сибирский и Туркестанский военные округа имеют в совокупности дефицит в размере 32 733 682 рубл.3, что в пять раз (!) превышало доходы других азиатских округов. Как видно, убыточными для казны
1 Российский государственный исторический архив (РГИА), ф. 154, оп. 1, д. 112, л. 1-8.
2 Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА), ф. 165, оп. 1, д. 247, лл. 1-43.
3 Там же.
стали именно «новые территории», которые, как предполагалось ранее, должны были приносить России несметные богатства.
Проецируя данную ситуацию на владения России в Русской Америке, нельзя не заметить сходства между собой всех азиатских окраин России. В первую очередь это значительно низкий, по сравнению с центром, уровень развития экономики и культурная отсталость коренных народов. Во-вторых, малочисленность находящегося там русского населения, не способного по этой причине стать основой для тесной интеграции азиатских окраин с Россией. В-третьих, значительная удаленность присоединенных земель от основных транспортных потоков и центральных регионов империи. Положение Аляски, в данном отношении, было наиболее характерным. Местное коренное население (тлинкиты, алеуты) в формационном плане находилось на стадии родоплеменного строя, с соответствующим данной стадии культурного развития хозяйственно-экономическим укладом. В процессе исторического «жития» в составе Российской империи они стали, по сути, крепостными Российско-американской компании. Русское население американских колоний не превышало в разное время 600-800 чел. [История Русской Америки 1999], говорить об их серьезном влиянии на местное население вряд ли возможно. Показательно заключение исследователя А. В. Гринева, что тлинкиты, в частности, не считали себя подданными Российской империи, рассматривая русских как «пришельцев», а не соотечественников, и «тем более как хозяев земли» [История Русской Америки 1999, с. 405]. Что касается удаленности данных владений, то даже до дальневосточных рубежей России добраться тогда было сложно, если учесть, что строительство Транссибирской магистрали началось только в 1890-х гг. Что касается русских поселений Аляски, то они фактически существовали в полуавтономном режиме, отделенные от метрополии океаном.
В целом, данные обстоятельства обусловили большую затратность для России ее азиатских владений. Содержание администрации, войск, почтово-телеграфной связи и путей сообщения, необходимость подъема экономического и культурного уровня народов завоеванных территорий - всё вышеперечисленное легло на бюджет Российского государства. Например, по данным Туркестанской Контрольной палаты, с 1869 по 1905 гг. расходы
генерал-губернаторства превысили доходы края на астрономическую сумму в 160 218 993 рубля [Подсчитано по: Записка главноуправляющего., с. 85-87]. Иначе говоря, Туркестанский край оставался дотационным и убыточным для России регионом целых 36 лет после его присоединения! Конечно, не все историки разделяют подобную точку зрения. Т. В. Котюкова, один из ведущих современных исследователей региона в «царский» период, полагает, что если посчитать в денежном выражении все выгоды от присоединения Средней Азии, то окажется, что край принес империи даже некоторый доход [Котюкова 2011]. Однако и она не отрицает некоторой проблемности данного явления. Управление краем и его освоение потребовало значительных финансовых, материальных и людских затрат, которые с пользой могли быть затрачены на повышение благосостояния народов коренной России.
Поэтому, нам представляется, что мнение об ошибочности и незаконности передачи США в 1867 г. Аляски имеет под собой вес только в том случае, если не принимать во внимание итогов российской политики на других окраинах [Булатов 2017]. При всей секретности акта продажи Аляски, чего не могло не быть в условиях самодержавного строя, а также дешевизне «товара», «странностях» поведения российского посланника в Вашингтоне Э. А. Стекля и др., решение об уступке владений США имело прагматический характер. Уступка Аляски предотвратила возможные в будущем политические осложнения Петербурга с Вашингтоном, прекратила изъятие из российского бюджета многочисленных ассигнований в пользу РАК и даже способствовала развитию железнодорожного строительства в стране [Петров, Савельев 2017]. Представляется, что подобное решение отвечало национальным и стратегическим интересам России, на которое в немалой степени, видимо, повлияли неутешительные итоги управления другими окраинами империи.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Болховитинов Н. Н. Еще раз о продаже Аляски // США: экономика, политика, идеология. 1998. № 10. С. 94-103. Булатов Ю. А. Беседы о русской национальной политике. 2-е изд., доп. М. : Моладая гвардия, 2017. 312 с.
Записка главноуправляющего землеустройством и земледелием о поездке в Туркестанский край в 1912 г. Полтава, 1912. 87 с.
История Русской Америки (1732-1867): в 3 т. Т. III. Русская Америка: от зенита к закату (1825-1867) / отв. ред. акад. Н. Н. Болховитинов. М. : Междунар. отношения, 1999. 560 с., ил.
Киняпина Н. С. Административная политика царизма на Кавказе и в Средней Азии в XIX веке // Вопросы истории. 1983. № 4. С. 35-47.
Костенко Л. Ф. Средняя Азия и водворение в ней русской гражданственности. СПб. : Тип. В. Безобразова и комп., 1871. [4], XIV, 358, [39] с., 1 л. карт.
Котюкова Т. В. Восстание 1916 г. в Туркестане: ошибка власти или историческая закономерность? // Обозреватель. 2011. № 8. С. 98-126.
Петров А., Савельев И. Как продавали Аляску // Родина. 2017. № 4. С. 104-107.
