CC BY-NC-ND
639
1В.Б. Киор
ГОСУДАРСТВЕННАЯ НАЦИОНАЛЬНАЯ ПОЛИТИКА В ИМПЕРСКОЙ РОССИИ
В статье предпринята попытка проанализировать национальную политику царской администрации по отношению к народам, в разное время вошедшим в состав Российской империи. Для этой политики были характерны как общие принципы (учреждение военной администрации на территории, вошедшей в состав России, приведение народа к присяге на верность императору, сбор налогов), так и стремление максимально учитывать местные особенности, быт, культуру, религиозные верования. В управление территорией активно вовлекалась местная элита, получавшая от царской администрации дополнительные привилегии. Такая политика позволяла царской администрации сохранять национальную стабильность в стране на протяжении столетий.
Ключевые слова: национальная политика, Российская империя, модели управления, многонациональность, ассимиляция, русификация.
В настоящее время в мире существуют государства в основном с многонациональным населением. Процесс глобализации ускорил перемещение больших масс трудовых ресурсов из стран Ближнего Востока, Африки, Азии в страны Европы, Северной Америки, Австралии. Появившиеся в этих странах большие группы иностранных граждан стремятся сохранить организацию своей повседневной жизни, к которой они привыкли на родине. Процессы интеграции этих групп населения в новые для них условия жизни проходят крайне медленно и болезненно. Поэтому правительства разрабатывают программы адаптации гастарбайтеров к условиям жизни страны. Во многих государствах накоплен опыт организации национальной жизни приезжих рабочих, который изучается учеными различных научных направлений.
© Киор В.Б., 2010
На протяжении последних 100 лет опыт национальной политики царской администрации изучается историками, социологами. В последнее время также и политологами из различных стран. Интерес к этому опыту вызван тем, что реализация национальной политики царской администрацией позволила России долгое время развиваться стабильно.
Современная российская и зарубежная историография активно исследуют проблемы деятельности царской администрации по организации жизни вошедших в состав России народов. Исследования ведутся в основном по двум направлениям: правительственная административная практика и правительственная национальная политика по отношению к различным народам, населявшим окраины Российского империи.
Вопросы стабильности взаимоотношений центра и инородной периферии представляют особый интерес, считает французская исследовательница Элен д'Анкосс, так как отсутствие серьезных политических выступлений народов, вошедших в состав имперской России, на протяжении всего периода ее существования до сих пор требуют углубленного изучения. Она предлагает более подробно рассмотреть проблему соотношения «жесткой централизации власти с широкой местной и разнообразной автономией»1.
В правовом мировоззрении современников каждый государственный орган, каждое должностное лицо рассматривались как представители монарха, несущие ответственность лишь перед ним, а границы осуществления властных полномочий в конечном итоге определялись не правом и законом, а высшей волей царя2.
Основная часть управленческих полномочий была сосредоточена на уровне центра и губерний - крупнейших, устойчивых территориально-административных единиц империи.
Управлять территориями, населенными многочисленными народами, входившими в состав России в разное время, на основе унифицированной модели организации местного самоуправления, суда, земельных отношений было невозможно.
Российская администрация использовала разные варианты построения системы администраций и самоуправления в центральных и окраинных губерниях, исходя из политической целесообразности и эффективности государственного управления: «Централизация не сопровождалась ни единообразием, ни управлением, административный аппарат монархии основывался на местных обычаях и институтах, смешивая и объединяя их, но не уничтожая»3. Царская администрация не проводила целенаправленной национальной политики, так как не было специального учреждения.
Общие установки складывались по большей части стихийно, в ходе развития российской государственности.
Интересы сохранения и процветания империи лежали в основе национальной политики России. Царская администрация выстраивала национальную политику по отношению к каждому народу, входившему в состав России, с учетом внешних и внутренних условий, складывавшихся на данный момент.
Свои отношения с народами, вошедшими в состав России, царская администрация строила с учетом международной обстановки, особенностей территории, уровня их экономического и социально-культурного развития. Все это принималось во внимание при установлении отношений центра с каждым отдельным народом. Окраинные народы, принявшие присягу на верность царю, становились верноподданными и получали права, позволявшие встраиваться им в социальную структуру российского общества. Российские законы не ограничивали права инородцев, более того, местное законодательство включалось в Свод законов Российской империи.
Изучая проблему взаимоотношений центра и окраин, историки пришли к выводу, что каждый народ проходил несколько этапов вхождения его в общероссийскую систему управления и культуры:
- установление российского подданства;
- постепенное вхождение в структуру российского государства;
- русификация или ассимиляция, протекавшая длительное время и затрагивающая религию, быт, культуру.
Российские и зарубежные исследователи в своих трудах обращают внимание на то, что русификация вызывалась объективными обстоятельствами - модернизацией страны, численным, языковым и культурным доминированием русских. А.И. Миллер, рассматривая попытки проведения ассимиляторской политики самодержавием в малороссийских губерниях, пришел к выводу, что ассимиляторская политика появляется на определенном этапе развития Российской империи. «В рамках государственного национализма, - подчеркивает он, - государство стремится минимизировать внутреннюю этническую разнородность»4.
Таким образом, А.И. Миллер вернулся к господствовавшему в российской историографии конца XIX в. понятию государственной ассимиляции. Ассимиляторская политика государства представлена в работе А.И. Миллера не как «зловещая» русификация, а как закономерность развития полиэтнического государства конца XIX в., направленная на достижение государственной стабилизации5.
В последней трети XIX в. Александр II начинает политику консолидации этнического ядра империи - русской народности (русские,
белорусы, украинцы). Эту политику продолжил Александр III, который был убежден в том, что в Российской империи должны господствовать русская государственность (русские учреждения), русский язык и уважение к православной религии6.
Обновление направлений и принципов национальной политики империостроительства позволяли монархии проводить модернизацию под знаком русификации, которая в тех условиях означала не создание преимуществ и привилегий для русских, но прежде всего систематизацию и унификацию управления.
В 1880 г. генерал-губернатор Д.Г. Анучин, подводя итоги собственного опыта работы в Сибири и Средней Азии, писал: «При всяком увеличении нашей территории, путем ли завоевания или путем частной инициативы, вновь присоединенные области не включались в состав государства с общим управлением, а связывались с Империей через посредство наместников или генерал-губернаторов как представителей верховной власти, причем на окраинных наших областях вводились самые необходимые наши учреждения в самой простой форме, сообразно с потребностями населения страны, нередко с сохранением многих из прежних органов управления»7.
В Жалованной грамоте от 28 августа 1801 г. бакинскому владельцу Гусейн-Кули-Хану Александр I писал: «Всемилостивейшее приемля Вас и всех Ваших подданных с принадлежащими области местами и селениями в высшее Наше подданство и покровительство, надеемся, что Вы сможете управлять с кротостью, подвластный Вам народ держать в порядке, правосудием каждого по законам и обыкновениям тех мест довольствовать»8.
В обращении к народу Великого княжества Финляндского Александр I провозгласил: «Мы за благо считаем утвердить и удостоверить религию, коронные законы, права и преимущества, коими каждое сословие сего Княжества в особенности и все подданные, оное населяющие, от мала до велика по Конституциям их доселе пользовались, обещая оное хранить в ненарушимости и непри-ложной их силе и действии»9.
Все цари, в том числе и Николай II, включали этот текст в Манифест о своем восшествии на престол, тем самым подтверждая политическую автономию Великого княжества Финляндского.
Национальная политика на протяжении столетий была полностью подчинена интересам государства, осуществлялась в целях государственной безопасности, как внутренней (сохранной стабильности и порядка), так и внешней.
Царская администрация понимала, что для полноценного управления огромными пространствами по какому-то одному
алгоритму у правительства не хватит ни опыта, ни средств, ни кадров. Правящая бюрократия приспосабливалась к разнообразным местным условиям, чтобы удержать под своим контролем вошедшие в состав России народы и территории, поэтому адаптация присоединенных к России территорий проходила медленно.
Сложилась особая структура управления окраинами, которой присущи определенные принципы взаимного приспособления множества народов друг к другу и к государству в целом. В России всегда существовали территории с неодинаковым юридическим статусом. Наряду с губернско-уездным делением, существовали также казачье войско, «царства», области, горные и пограничные округа, генерал-губернаторства и протектораты. В Восточной Сибири до конца XIX в. сохранились волости, соответствующие расселению родоплеменных объединений.
До образования СССР в царской России национальный вопрос не имел территориально-административного решения, кроме еврейской «черты оседлости».
Входящие в состав России народы в основном были объектами государственной политики. Это не являлось каким-либо пренебрежительным отношением к народам, населявшим Россию, а объяснялось тем, что существующие сегодня нации тогда только формировались. Одним из основных принципов имперской государственности была надэтничность, предполагавшая верность престолу вне зависимости от языка и вероисповедания. Все окраинные народы, принявшие присягу на верность императору, становились верноподданными и получали одинаковые права со всеми подданными страны. Императоры стремились иметь объективные данные о положении дел на присоединенных землях и встречались с представителями народов, входивших в состав России. Этот имидж с XVI в. царская администрация постоянно поддерживала «ласкою, а не жестью».
В 1754 г. башкиры жаловались императрице Елизавете Петровне на местную администрацию, от которой они терпели разные несправедливости, и выражали надежду, что «наши вести дойдут до падишаха и суть наших дел будет разобрана с полнотой и спра-ведливостью»10.
Власть при организации управления опиралась на местные элиты, традиционно привилегированные слои - аристократию, ро-доплеменную верхушку, иногда духовенство. В отношении данной категории подданных действовала практика сохранения некоторых старых социальных привилегий и представления новых льгот.
Роль элит в политической жизни полиэтнического государства значительно выше, нежели в моноэтническом, подчеркивает
В.А. Тишков. Именно от их взаимодействия во многом зависит стабильность межэтнических отношений в государстве, ибо элиты склонны и способны вызывать вражду, согласие и сотрудничество элит и есть тот самый мир между народами11.
Царское правительство со времен Екатерины II пыталось не завоевать, а «различными средствами привлекать к нам различных владельцев <...> возбуждая в одних любочестие к желанию быть удостоенным от руки нашей, а другим внушая, какое обогащение, пользы и выгоды последовать могут им и подданным их от спокойного владения и от торговли с россиянами»12.
С этой целью после принятия подданства Российской империи им присваивались, как правило, генеральские чины, назначалось жалованье, гарантировалось наследственное владение их ханствами. Шамхал Тарковский, например, после принятия подданства России в 1793 г. был произведен в тайные советники с назначением жалованья в 6 тыс. руб. в год на содержание войска. В 1799 г. он был возведен в чин генерал-лейтенанта. Аварский хан имел чин генерал-майора, и даже кадий табасаранский, лицо духовное, тем не менее имел чин полковника российской армии13.
Таким образом, правители региона как бы состояли на службе у российского императора, и в то же время они были суверенными в управлении своими владениями. Важнейшим условием, определявшим их правовой статус и, как следствие, сохранение власти, являлась лояльность Российской империи и неучастие в войнах против нее. Сотрудничество с этническими элитами было не просто основой национальной политики, но и основой управления Российским государством.
Можно по-разному оценивать эту практику - и как социальную комплиментарность, и как классовую солидарность. Русские элитные группы всегда сотрудничали со своими иноэтничными коллегами. Сам процесс формирования российского дворянства представлял собой постепенное интегрирование различных по происхождению людей в единую аристократическую корпорацию.
Российское дворянство являлось этнически открытым сословием. Существовали определенные критерии и ограничения, но социальная и культурная русификация (переход в православие) облегчали выходцу из местной знати вхождение в дворянский корпус и успешную карьеру. Прибалтийские немцы сразу заняли в империи высокое положение, при этом сохранив свой язык, культуру, религию.
По переписи 1897 г. только 53% потомственных дворян называли родным языком русский14. Это свидетельствовало о том, что половину российского дворянства составляли потомки польской
шляхты, украинской казачьей старшины, остзейских рыцарей, грузинских князей, мусульманских ханов и беков. Из представителей различных национальностей формировалось население административных и промышленно-торговых центров, особенно таких, как Рига, Одесса, Владикавказ, Баку, Ташкент15. В Российской империи сложились обширные зоны смешанного населения (Ново-россия, Крым, Приазовье, Донбасс, Северный Кавказ, Среднее и Нижнее Поволжье, Тургайская и Уральская области).
Ислам, буддизм и иудаизм были широко распространены на территории России; кроме того, малую часть населения России составляли многочисленные гетерогенные этнические группы поклонников пантеистических культов. Религиозно-этническая структура Российской империи в ее демографической динамике выглядела следующим образом:
- иудеи: в 1867 г. - 2,3 млн чел.; в 1897 г. - 5,1 млн чел.; прирост 121%;
- мусульмане: в 1867 г. - 4,1 млн чел.; в 1897 г. - 6,9 млн чел.; прирост 70%;
- католики: в 1867 г. - 6,9 млн чел.; в 1897 г. - 11,4 млн чел.; прирост 68%;
- православные: в 1867 г. - 54 млн чел.; в 1897 г. - 87 млн чел.; прирост 61%;
- протестанты: в 1867 г. - 2,3 млн чел.; в 1897 г. - 3,7 млн чел.; прирост 57%;
- старообрядцы и сектанты: в 1867 г. - 1,5 млн чел.; в 1897 г. -2,1 млн чел.; прирост 41%16.
Царское правительство понимало опасность, которая угрожала России на пути безграничного расширения своей территории. Поэтому согласие на включение того или иного района, города, области в состав империи давалось только после того, как в результате усилий местной администрации эта территория входила де-факто в состав России. В то же время ряд земель был добровольно уступлен: иранские провинции (Гилян, Мазедари, Астрабад) по Петербургскому договору 1723 г., ими Россия номинально владела до 1732 г.; продана Аляска. Иногда Россия не шла на прямое присоединение территорий, ограничиваясь установлением протектората или вассалитета, как это было в Сибири, Туве, Бухаре, Xиве и т. д.
На территориях, вошедших в состав России, царская администрация постепенно приспосабливала систему местного самоуправления к уже существующим в данном регионе традиционным институтам самоуправления и суда, которые с течением времени инкорпорировали ее в единую управленческую структуру ре-
гиона. Особое место в местном управлении занимали пограничные области, в которых существовала не только упрощенная система управления при сохранении традиционных институтов самоуправления и суда, но длительное время сохранялся явный приоритет военной власти над гражданской, так как внешние границы имели аморфные очертания и обладали большой подвижностью17.
Общие принципы государственной национальной политики, проводимой царской администрацией, позволяют выявить некоторые изменения, которые вносила в национальную политику царская администрация в связи с изменениями в экономической, социальной и культурной жизни народов России на протяжении длительного времени. Неизменно проводился курс на постепенную интеграцию окраин в единое имперское пространство, в проведении которого царская администрация придерживалась определенной последовательности. В ХУ1-ХУ11 вв. на территориях, вошедших в состав России, царская администрация вводила общегосударственную систему управления, упрощенную и приспособленную к местным традициям самоуправления.
На обширной территории Сибири существовали общие для всей России учреждения, только их организационное устройство было упрощенным. Из-за отсутствия в Сибири грамотных людей из местных жителей и малочисленности городского населения заседателями в полицейских и судебных учреждениях были русские18.
В ходе взаимных контактов вырабатывались определенные нормы и принципы взаимоотношений. На первых порах важную роль играл институт вассальной зависимости властителей Сибири, Поволжья, Северного Кавказа от русских царей. Вассалы обязаны были нести военную службу, уплачивать дань. Вассалитет оформлялся специальной жалованной грамотой, присягой на верность. В результате длительной практики выработались формы зависимости, получившие название «подданство», «холопство»19.
В конце XVIII в., первой половине XIX в. проведение национальной политики потребовало от царского правительства иных подходов и методов управления, а следовательно, и иной его организации.
Система управления окраинами России характеризовалась особенным административно-территориальным делением (существовали институты наместничества, генерал-губернаторства, а также мелкие территориальные деления) и наличием особенных специфических, нередко только для данной окраины, учреждений и должностных лиц20. В наместничествах и генерал-губернаторствах военные и гражданские функции управления почти всегда
сливались воедино. Например, создание на Кавказе и в Туркестане военно-административной системы управления было вызвано частыми войнами с Турцией, Персией и Китаем и почти постоянным состоянием войны с горскими народами, а в Польше необходимостью укрепления границ21. Решение местных задач требовало предоставления администрации этих окраин широкой самостоятельности в действиях, известной независимости от центральных, а порой и высших правительственных учреждений.
В Сибири, Прибалтике, Польше и на Кавказе были введены некоторые общегосударственные учреждениях (губернии, уезды, округа, генерал-губернаторства), однако методы старого управления продолжали сохраняться. Это находило выражение в широком распространении совмещения военных и гражданских должностей, в упрощенной организации учреждений, полиции, суда.
Во второй половине XIX в. отпала необходимость в таких чрезвычайных органах управления, как наместники на Кавказе и в Польше. Это было связано с тем, что эти регионы быстро втягивались в сферу экономической модернизации России22. Во многом успехи административного строительства на окраинах России были связаны с деятельностью российских чиновников, которые тщательно подбирались и проходили специальную подготовку. Практика управления на окраинах требовала от чиновников способности взаимодействия с местной национальной элитой и с купечеством, умения лавировать между различными группировками. Это было необходимо для привлечения местной элиты к управлению. Элита должна была сохранять влияние на местное население под контролем российских чиновников.
Наряду с кадровыми чиновниками на административную службу привлекались специальные и национальные группы населения России, которые участвовали в процессе имперского строительства: военные, казачество, священники, учителя, врачи, инженеры, крестьяне-переселенцы. Казачьи станицы становились опорными пунктами в проведении российской имперской политики на Северном Кавказе, Дальнем Востоке, в Средней Азии и других регионах23. На окраинах формировался особый тип российского чиновника, который мог адаптироваться к новой окружающей его социокультурной среде. Формировался специалист-управленец, проходивший службу, как правило, в нескольких регионах страны, переносящий управленческие приемы и имперские технологии с одной территории, населенной инородцами, на другую. На первых порах российские чиновники ограничивали свое присутствие только надзором за местной администрацией и судом. С разрешения высшего руководства они могли в случае необходимости
уменьшить налоговое бремя на местных жителей или даже отложить на некоторое время податное обложение в пользу русской казны. Активно вмешивались в жизнь местного населения только в случае угрозы безопасности. Местные российские чиновники строго ограничивали политическую самостоятельность и политические претензии традиционной элиты
В качестве чиновников в Сибири, Средней Азии, на Дальнем Востоке и Кавказе использовались представители различных национальностей, проживавших на территории России: немцев, поляков, татар, русских. В Сибирь, как правило, приезжали работать чиновники с Кавказа, Средней Азии, Польши. Сибирские чиновники имели больше возможностей для карьеры, получали льготы, награды, повышения по службе. Их часто переводили на работу в столицы.
Гибкость, учет международной обстановки, специфики географических, экономических и социокультурных условий жизни каждого народа лежали в основе государственной национальной политики имперской администрации по организации управления национальными окраинами России24. Управление национальными окраинами царская администрация осуществляла по-разному. Это можно проследить на примерах Финляндии и Кавказа.
По Фридрихсгамскому мирному договору от 5 сентября 1809 г. Швеция отказалась от своей восточной провинции в пользу России. Финляндская политика Александра I в значительной мере определялась военно-стратегическими соображениями и расчетами25. Обстоятельства требовали от российской власти быстрого упрочения своих позиций на присоединенной территории. Эта задача не могла быть решена методами лишь военного принуждения. Нужно было проводить такой политический курс, который нейтрализовал бы существующее в Финляндии недоверие к русскому правлению, исключал бы превращение Финляндии в очаг сепаратизма и обеспечил бы безопасность северо-западных границ империи. Александр I поручил М.М. Сперанскому разработку отдельных государственных актов, касающихся Финляндии.
М.М. Сперанскому принадлежит определение общей политики российского правительства. Он понимал, что Финляндия по уровню общественного развитии стояла выше, чем любая из русских губерний. В России господствовали крепостнические отношения, а в Финляндии крепостного права не было и финляндское крестьянство, как и городское бюргерство, представляло собой активную политическую силу. Поэтому успех политики России на завоеванной территории был возможен лишь после предостав-
ления населению больше прав и привилегий, чем они имели при шведском господстве26.
В марте 1809 г. Александр I собрал в городе Борге собрание представителей четырех сословий Финляндии. Он дал торжественное обещание не нарушать религии, коренных законов, прав и преимуществ, которыми пользовались подданные княжества по Конституции (она состояла из двух основных документов -«Форма правления» от 21 августа 1772 г. и «Акт соединения и безопасности» от 21 февраля и 3 апреля 1789 г.)27.
Финляндия получила свой законодательный орган - сейм. Без одобрения сейма великий князь не мог вводить в княжестве свои законы и налоги. Сейм образовывался из представителей четырех сословий: дворянства, духовенства, горожан и крестьян. Для принятия решений достаточно было согласие трех сословий. Для принятия изменений основных законов и прав сословий требовалось согласие всех сословий.
Финляндия имела и свою исполнительную власть - сенат. Председателем сената являлся генерал-губернатор. На генерал-губернатора возлагалась ответственность за управление княжеством перед императором. Губернское управление Финляндии образовывали губернатор и подведомственные ему две экспедиции: губернской канцелярии для дел исполнительных и губернской конторы для дел казенных и финансовых.
Судебное устройство было основано по шведскому образцу. Первую ступень суда образовывали городские и уездные суды, второй ступенью являлся губернский суд. Высшей ступенью суда являлись гофгерихтеры. Верховным судебным органом был сенат28. Согласно конституции, всем сословиям Финляндии предоставлялась свобода личности и вероисповедания, право иметь поземельную собственность, «не быть лишенным жизни, чести и имущества иначе, как по судебному решению»29.
Финляндским подданным был открыт доступ к службе на самых ответственных государственных и военных постах, а с 1878 г. княжество могло иметь собственную, небольшую армию. Эта армия стала символом особого статуса Финляндии в составе империи. Были и другие отличия: финляндское почтовое ведомство выпускало финские почтовые марки, железнодорожная система имела другие типы колеи, были сохранены таможенные границы, денежные средства Финляндия могла хранить в зарубежных банках. Финляндия в составе Российской империи имела самую широкую местную автономию для решения своих проблем, что содействовало быстрому социально-экономическому, общественному и культурному развитию края.
Общими у Финляндии и Российской империи оставались глава государства - царь, внешнеполитическое ведомство и стратегическая оборона30.
Иначе решались эти вопросы при присоединении к России Кавказа. В конце XVIII - начале XIX в. территория Кавказа становится одним из важнейших направлений окраинной политики российских императоров. Вслед за манифестом Павла I от января 1801 г. о добровольном присоединении Грузии к России 12 сентября того же года Александр I издал «Высочайший манифест» о внутреннем управлении в Грузии31. Этот документ положил начало ломке старого порядка и введению системы управления хотя и не идентичной, но схожей с системой в губерниях центральной России. Но все равно на местах сохранялись основы системы местного самоуправления, суда и самостоятельность церкви.
Иная ситуация наблюдалась в мусульманском Закавказье, где вплоть до 40-х годов XIX в. сохранилась старая административная и податная система32.
Постоянные войны и сложность международной обстановки, подвижность границ диктовали русской администрации необходимость учреждать на присоединенных территориях систему управления по преимуществу военного и чрезвычайного характера. Генералам и офицерам поневоле приходилось заниматься гражданскими делами, примирять социально-политические элиты, благоустраивать города, строить дороги и т. д.
В то же время царская администрация понимала пагубность последствий быстрой ломки традиционного социально-культурного и политического уклада. Терпимость к местному административному разнообразию вводилась далеко не везде, но и там, где вводилась, зачастую носила номинальный характер, давая себя почувствовать лишь тем, кто открыто не демонстрировал нелояльность к ней. Многие азербайджанские и дагестанские правители, избравшие покорность России, были оставлены на своих «престолах», а их подданные продолжали жить как и прежде, правда, с той существенной разницей, что отныне обеспечивалась внешняя безопасность и ограничивались наиболее вопиющие формы внутреннего произвола33.
Конфессиональная политика Петербурга на Кавказе в целом была достаточно осторожной и избирательной. Царское правительство жестко ограничивало деятельность синодального духовенства на Кавказе. Ему запрещалось навязывать (тем более силой) христианство народам, исповедующим мусульманство и язычество. Что касается исламской религии, то по отношению к ней царская администрация заняла подчеркнуто охранительную
позицию с явным намерением привлечь мусульманское духовенство к сотрудничеству34.
Повышение интереса царской администрации в середине XIX в. к Кавказу привело к пониманию необходимости корректировки административной политики, инициатором которой выступил главнокомандующий Кавказской армией И.Ф. Паскевич. В апреле 1830 г. в рапорте Николаю I он отмечал, что в крае нет четкой структуры управления. Лучшим выходом из положения Пас-кевич считал введение во всех кавказских провинциях общероссийской системы управления.
В 1833 г. был образован Комитет по устройству Закавказского края, который разработал соответствующий проект и представил его на рассмотрение Государственного совета. По представленному проекту край должен был называться Закавказской Россией. Там вводились наместничество и совет управления при наместнике. На заседании Государственного совета новый управляющий Кавказом Г.В. Розен не согласился с предложением Комитета и выразил опасение, что «мысль о том, что правительство взирает на Закавказье как на будущую свою колонию может "охладить" их к России». Государственный совет не утвердил Положение. Закон об управлении Закавказьем был принят лишь в апреле 1840 г.35
Согласно закону на территории Закавказья была образована Каспийская область. В отличие от грузино-имеретинской губернии, где действовали российские законы, в Каспийской области вводилось особое военно-окружное управление. Все население Закавказья получило в основном ту же администрацию, что и народы России. Реформа 1840 г. закрепила положение Закавказья в составе России путем постепенного введения общероссийского управления, приспособленного к местным условиям и завершила споры в правящих кругах России о характере управления Закав-казьем36.
Реформы 1840 г. имели своей целью укрепить положение России на Кавказе и в то же время сделать этот регион составной частью Российской империи путем введения общероссийской системы управления. Этому способствовала традиция российской администрации - учитывать местные этнические, религиозные, бытовые и иные традиции народов Кавказа.
* * *
В деятельности царской администрации по организации жизни народов национальных окраин России прослеживаются некоторые закономерности, которые могут быть использованы в национальной политике правительствами других государств:
- максимально допустимое сохранение местных особенностей и жизненных устоев во имя стабильности и безопасности в государстве;
- невмешательство чиновников в сферу, регулируемую обычаями и традиционными установками (религия, культура, семья, быт);
- игнорирование этнических ареалов при формировании административных формирований высшего и среднего звена.
Примечания
1 Д'Анкосс Э. Евразийская империя. М., 2007. С. 8-11.
2 Гессен О. О правовом государстве. СПб., 1907. С. 14.
3 Имперский строй России в региональном измерении. М., 1977. С. 371.
4 См.: Миллер А.И. Украинский вопрос в политике властей и русской общественной мысли (вторая половина XIX в.). СПб., 2000.
5 Миллер А.И. Империя Романовых и национализм. М., 2006. С. 54-75.
6 Там же. С. 72.
7 Сайт «Владивостокская крепость». [Владивосток, 2009]. URL: http//vlad-fort.ru (дата обращения: 03.03.2009).
8 Полное собрание законов Российской империи. Собрание первое. СПб., 1830. Т. 26. С. 763-764.
9 Шиловский П. Акты, относящиеся к политическому положению Финляндии. СПб., 1903. С. 133-134.
10 См.: Чулошников А.П. Восстание 1755 г. в Башкирии. М.; Л., 1940.
11 Тишков В.А. Этнография чеченской войны // Национальная политика России: история и современность. М., 1997. С. 534.
12 Будков П.Г. Материалы для новой истории Кавказа. СПб., 1869. Ч. 2. С. 386-387.
13 Русско-дагестанские отношения в XVIII - начале XIX в.: Сборник документов / Под ред. Г.Г. Гаджиева. М., 1988. С. 16.
14 Первая всеобщая перепись населения Российской империи 1897 г. СПб., 1906. Т. 1. Табл. XII.
15 Там же.
16 Тихомиров Л. Вероисповедальный состав России // Миссионерское образование. 1902. № 3. С. 435.
17 См.: Проблемы истории местного управления Сибири. Новосибирск, 1998.
18 Там же.
19 Ерошкин Н.П. История государственных учреждений дореволюционной России М., 1997. С. 178-180.
20 Там же.
21 См.: Ремнев А.В. Имперское управление азиатскими окраинами России в XIX в. М., 1997.
22 Шиловский П. Указ. соч. С. 127-129.
23 Положение о преимуществах чиновников, служащих за Кавказом, прибавка к жалованию, сокращение сроков службы // Полное собрание законов Российской империи. Собрание второе. СПб., 1841. Т. 15. С. 267-268.
24 Лукомский Д.П., Гречишкин С.С., Морозов В.И. М.М. Сперанский (материал к научной биографии) [Электронный ресурс] // Сайт «Хронос». [M., 2008]. URL: www // hronos.km.ru (дата обращения: 15.02.2009).
25 Шиловский П. Указ. соч. С. 24-44, 50-54.
26 Корево Н. Сеймовый Устав для Великого Княжества Финляндского, высочайше утвержденный. СПб., 1913. С. 188-190.
27 Шиловский П. Указ. соч. С. 24-44.
28 Там же. С. 127-129.
29 Там же.
30 Там же.
31 Будков П.Г. Материалы по истории Кавказа. СПб., 1870. С. 23.
32 Акты, собранные кавказской Археографической Комиссией. Тифлис, 1866. Т. 1. С. 432-433.
33 См.: Блиева З.М. Система управления на Северном Кавказе. Владикавказ, 2000; Иваненко В.Н. Гражданское управление Закавказьем от присоединения Грузии до наместничества Вел. Кн. Михаила Николаевича. Тифлис, 1901.
34 Азербайджан в 20-60-е годы XIX в. М.; Л., 1936. Ч. 1: Феодальные отношения и колониальный режим. С. 230-232.
35 10 апреля 1840 г. Учреждение для управления Закавказьем // Полное собрание законов Российской империи. Собрание второе. СПб., 1841. Т. 15. С. 237.
36 Там же. С. 238-261.
