Проблемы законодательной регламентации института досудебного соглашения о сотрудничестве в РФ Текст научной статьи по специальности «Право»

ЕОРИЯ И ПРАКТИКА

Клюшников Станислав Сергеевич

соискатель кафедры уголовного права и криминологии Кубанского государственного университета (тел.: 89639716309)

шшшшшшштяательнои

ЩГЯЯЯЯНШЦИШшшститута

ЩШЯШОШШ/шшШения о

Аннотация

Статья посвящена наиболее актуальным и спорным во-просам регламентации в отечественном законодательстве института досудебного соглашения о сотрудничестве. На основе сопоставительного анализа УК и УПК РФ автор определяет пути оптимизации правовой дефиниции досудебного соглашения о сотрудничестве и регламентации ответственности за неисполнение подобного соглашения.

Annotation

The article is dedicated to the most actual and disputable questions to regulation in domestic legislation of the institute prejudge agreement on cooperation. On base of the comparative analysis UK and UPK RF author defines the way to optimization to legal definition prejudge agreement on cooperation and regulation to responsibility for nonperformance of the similar agreement.

Ключевые слова: досудебное соглашение о сотрудничестве, явка с повинной, деятельное раскаяние, активное содействие раскрытию преступления, добровольный отказ от преступления.

Key words: prejudge agreement on cooperation, appearance with guilty, activity remorse, active assistance opening break;overstep-pouring, voluntary refusal of crimes.

нститут досудебного

соглашения о сотрудничестве впервые получил свое [официальное закрепление в результате изменений, внесенных в УК и УПК РФ Федеральным законом от 29 июня 2009 г. № 141-ФЗ. В итоге содержание УК РФ было дополнено ст.63, а ст. 5 УПК РФ расширена п.61, в котором и дана дефиниция рассматриваемого института. Тем самым возник уникальный, хотя и сомнительный, с нашей точки зрения, прецедент, связанный с тем, что нормы материального права не предопределяют содержание процессуального, а напротив, выступают гарантом реализации последних. Между тем, еще в середине ХХ в. М. С. Строгович отмечал, что уголовный процесс есть совокупность способов, приемов, средств, при помощи которых в каждом отдельном случае осуществляется предписание норм материального уголовного права, т.е. уголовный процесс представляет собой тот установленный законом порядок, в котором происходит применение норм уголовного права [1]. Таким образом, для осуществления предписаний норм матери-

ального уголовного права необходимо, чтобы сначала был принят уголовный закон и лишь затем уголовно-процессуальный.

По смыслу п.61 ст.5 УПК РФ институт досудебного соглашения о сотрудничестве позиционируется законодателем исключительно как процессуальный. Об этом наглядно свидетельствует и терминология названного пункта (стороны обвинения и защиты, подозреваемый, обвиняемый и т.п.) и его содержание (соглашение между сторонами). Однако более тщательный семантический анализ указанной дефиниции дает основание для вывода о том, что в основе рассматриваемого института, лежат уже известные УК РФ положения о явке с повинной, деятельном раскаянии и активном способствовании раскрытию преступления, изобличению других соучастников преступления и розыску имущества, добытого в результате преступления (п. "и" ч.1 ст. 61, ч. 1 ст. 64, ст. 75 УК РФ). Сюда же следует относить и специальные виды освобождения от наказания, предусмотренные Особенной частью УК РФ (примечания к ст.ст. 205, 206, 208, 210, 222, 223, 228, 275, 276, 278, 282, 291 УК РФ). В этой связи не выдерживает критики

132

ОБЩЕСТВО И ПРАВО • 2010 • № 3 (30)

УГОЛОВНАЯ ПОЛИТ

формулировка п. 61 ст. 5 УПК РФ относительно того, что в ходе досудебного соглашения о сотрудничестве "...указанные стороны согласовывают условия ответственности". Во-первых, уголовная ответственность императивна по своей природе, а применительно к рассматриваемому институту, она регламентирована в ст. 62, 64 и 75 УК РФ. Во-вторых, в ст.631 УК РФ закреплено лишь последствие нарушения ус-ловий досудебного соглашения о сотрудничестве или его ненадлежащего исполнения - суд назначает наказание в общем порядке без применения положений частей 2, 3 и 4 ст. 62 УК РФ. В данном случае возникает резонный вопрос: нет ли здесь оснований для усиления наказания, в силу проявления подозреваемым (обвиняемым) неуважения к органам следствия и суда? На наш взгляд, этот вопрос, отнюдь не риторический. Неисполнение названными лицами взятых на себя обязательств может привести к наступлению тяжких последствий. Особенно это касается уже упомянутых выше специальных видов освобождения от уголовной ответственности. Кроме того, действующая редакция ст. 63 УК РФ предоставляет подозреваемым (обвиняемым) дополнительную возможность для затягивания сроков дознания (предварительного следствия), оставаясь при этом по сути безнаказанными. В результате вместо повышения эффективности досудебных стадий расследования преступлений, возникнет противоположный эффект, т.е. цель введения анализируемого института остается изначально нереализованной. По справедливому утверждению И. Звечаровского, "в отличие от зарубежных аналогов, цель которых -признание вины, достижение согласия в части квалификации и размеров наказания (предусмотренных, в частности, в законодательстве США, Испании, Италии, ФРГ), цель введения института досудебного соглашения о сотрудничестве в России - стимулирование положительных посткриминальных поступков" [2].

В результате возникает парадоксальная ситуация, при которой и для стороны обвинения, и для стороны защиты заключение соглашения о досудебном сотрудничестве не является целесообразным. На сегодняшний день отличие механизма действия института соглашения о сотрудничестве от институтов добровольного отказа от преступления и деятельного раскаяния можно усмотреть, пожалуй, в одном: если последние начинают "работать" сразу после совершения преступления (оконченного или неоконченного), то институт соглашения о

сотрудничестве - лишь после заключения такого соглашения, т.е. соответственно - после признания лица, совершившего преступление, подозреваемым или обвиняемым [3]. Несогласованность норм УК и УПК РФ приводит, в конечном счете, к искусственному размежеванию указанных институтов, в результате чего, теряет свое практическое значение введение досудебного соглашения о сотрудничестве.

Резюмируя изложенное, следует подчеркнуть, что регламентация в отечественном законодательстве названного института на сегодняшний день - скорее фикция, чем реальность. Причина этого кроется, прежде всего, в нарушении межотраслевой дифференциации. Необоснованность вторжения УПК в область уголовного законодательства отмечают и специалисты по уголовному процессу. Так, Э. Куцова пишет, что при определении непосредственных задач уголовного процесса России должно быть отражено, что одной из главных из них является обеспечение реализации норм уголовного права [4]. Следовательно, нужен тщательный анализ норм уголовного права и норм смежных отраслей, чтобы исключить рассогласованность между ними. К примеру, в УПК предусмотрено существенное снижение санкции по причине признания вины подсудимым (ч. 7 ст. 316 - не свыше двух третей максимального срока или размера наказания). В уголовном законе такого положения нет. А ведь в данном случае речь идет о правилах назначения наказания, которые устанавливаются не процессуальным законом, а материальным [5]. В числе характерных разночтений между материальным и процессуальным законами -возможность освобождения от уголовной ответственности, прекращения уголовного преследования в связи с деятельным раскаянием (ч. 1 ст. 75 УК и ч. 1 ст. 28 УПК). В соответствии с упомянутой нормой материального права лицо может быть освобождено от уголовной ответственности не только при фактически первом совершении им преступления, но и в тех случаях, когда оно ранее привлекалось к уголовной ответственности, но не было осуждено, либо хотя и осуждалось за ранее совершенное преступление, однако судимость за данное преступное деяние была погашена или снята в порядке ст. 86 УК РФ. Формулировка же названной п р о ц е с с у а л ь н о й норм ы ( с т. 28 У П К Р Ф ) ограничивает возможность освобождения от уголовной ответственности, предоставляя ее лишь для тех лиц, в отношении которых впервые осуществляется уголовное преследование по

133

ОРИЯ И ПРАКТИКА

подозрению или обвинению в совершении соответствующего преступления.

В ряду рассматриваемых коллизий следует указать и на пробельность закрепления в ст. 27 УПК РФ оснований прекращения уголовного преследования, среди которых почему-то не называются ни примирение сторон, ни деятельное раскаяние. Вместе с тем, в ч. 2 ст. 27 УПК говорится о прекращении уголовного преследования по основаниям, предусмотренным в ст. ст. 25, 26, 28 УПК. Трудно сказать, какой смысл в понятие "основание" вкладывает законодатель. Тем более, что в ч. 1 ст. 28 УПК он отсылает к основаниям, предусмотренным ст. 75 УК, а в ст. 75 УК все перечисленные обстоятельства называются условиями освобождения от уголовной ответственности.

Думается, что в действительности речь должна идти в данном случае об условиях освобождения от уголовной ответственности и прекращения уголовного преследования, поскольку основание складывается из ряда условий, т.е. представляет собой совокупность достаточных признаков (условий), позволяющих применить ст. ст. 75, 76 УК (см. также ст. ст. 25, 28 УПК). Принимая же каждое из условий (совершение преступления определенной категории, явку с повинной, способствование раскрытию преступления, возмещение причиненного ущерба и пр.) за отдельное основание, можно прийти к тому, что для применения каждой из названных норм требуется два, три и т.д. основания.

Подводя итог, можно констатировать, что правовая природа института досудебного соглашения о сотрудничестве имеет сложный характер. Необходимость его существования предопределяется всем вектором развития уголовной политики, ориентированной на восстановительное правосудие, сни-жение криминальных рисков и поиск оптимальных путей компромисса с преступностью. В силу сказанного уголовное и уголовно-процессуальное законодательство должны выступать в тандеме. Первый шаг в этом направлении их взаимная систематизация и гармонизация, ведь как справедливо отмечают специалисты в области уголовного права, разрушение системности стало самой большой бедой действующего Уголовного кодекса [6].

Применительно к институту досудебного

соглашения о сотрудничестве, на наш взгляд, необходимо закрепить его дефиницию в УК РФ, в новой редакции: "Досудебное соглашение о сотрудничестве - соглашение, в установленной ст. 3173 УПК РФ процессуальной форме, в соответствии с которым:

а) лицо, совершившее преступление, берет на себя обязательства по явке с повинной, деятельному раскаянию, активному способствованию раскрытию и расследованию преступления, изобличению и уголовному преследованию других соучастников преступления либо розыску имущества, добытого в результате преступления;

б) уполномоченные государственные органы возлагают на себя обязательства по освобождению такого лица от уголовной ответственности либо смягчению ему наказания.

Максимальное наказание при этом не может превышать двух третей от максимального срока или размера наказания, предусмотренного в санкции соответствующей статьи Особенной части УК РФ".

Кроме того, в ст. 631 УК РФ имеет смысл предусмотреть возможность повышения срока или размера наказания в случае неисполнения лицом, совершившим преступление, взятых на себя обязательств по досудебному соглашению

о сотрудничестве.

1. Строгович М. С. Курс советского уголовного процесса. Т. 1. М., 1968. С. 85, 94.

2. Звечаровский И. Юридическая природа института досудебного соглашения о сотрудничестве //Законность, 2009. № 9. С. 14.

3. Там же.

4. Куцова Э. Ф. Уголовный процесс России: истина и состязательность // Законодательство. 2002. № 9. С. 72.

5. Иванцова Н. О совершенствовании уголовного законодательства // Законность, 2009. № 3. С. 26.

6. Голик Ю., Коробеев А., Мысловский Е. Может ли испытывать "симптомы кризиса" то, чего не существует? // Уголовное право. 2007. № 1. С. 138.

134

ОБЩЕСТВО И ПРАВО • 2010 • № 3 (30)