CC BY
228
можной, - но это также и стилистический поворот, поворот, выразившийся в форме самого дискурса. Конечно, второй момент не случаен и непосредственно связан с первым. Как известно, преодоление гегелевского дискурса невозможно путём дальнейшего логического развёртывания этого дискурса. Осуществляя такое развёртывание, философ остаётся в рамках классической парадигмы и сам оказывается «снятым» тотальностью гегелевской системы. Поэтому новый тип герменевтики, предложенный Кьеркегором, должен был, чтобы заявить о своей новизне и конституировать её, прежде всего выйти из рамок того философского языка, которые предлагала ему классическая философия. Но рамки этого философского языка во времена Гегеля и Кьеркегора были рамками философского языка вообще! Вот почему Кьеркегор, чтобы удержаться в своей новой перспективе в отношение классической философии, должен был выйти за рамки философии. Но куда? В литературу. Именно в этом своём движении он совпал, с одной стороны, с ранними романтиками Йенской школы, а с другой - с мейнстримом континентальной философии ХХ в.: Хайдеггером, Деррида и т.п. Таким образом, стремление к учреждению радикальной спонтанности будущего, не детерминированного никаким рацио или «системой» и предполагаемого экзистенциальным характером новой философии, корреспондировало здесь с радикальной сменой философского языка: переходом от рассуждения к изображению, от репрезентации к презентации, от дискурса к образу. Новый тип философской герменевтики, одним из учредителей которого был Кьеркегор, является, стало быть, типом имагинативной герменевтики, сохраняющей, однако, в целом свой философский характер.
СТАТКЕВИЧ ИРИНА АЛЕКСЕЕВНА. См. с. 128.
УДК 81:1
Д. Г. ШАБАЛИН
ПРОБЛЕМЫ ЯЗЫКОВОГО СОЗНАНИЯ И РЕЧЕВОГО СМЫСЛА В ТЕОРИИ ОНТОЛОГИЧЕСКОЙ ОТНОСИТЕЛЬНОСТИ У. КУАЙНА
Ключевые слова: теория онтологической относительности, философия языка, смысловая эквивалентность, интерпретация, перевод.
Рассмотрены положения теории онтологической относительности У. Куайна в связи с изучением проблем речевого поведения личности в условиях межкультурно-го взаимодействия. Исследованы аспекты референции, интерпретации и перевода, где проявляется онтологическая относительность, дан анализ этих семанти-ко-культурологических феноменов.
D.G. SHABALIN ASPECTS OF LANGUAGE MENTALISM AND MEANING IN W.V. QUINE’S ONTOLOGICAL RELATIVITY THEORY
Key words: ontological relativity theory, language philosophy, meaning equivalence, interpretation, translation.
The paper deals with the main theses of W. V. Quine’s ontological relativity theory within the study of an individual’s language behaviour while intercultural interaction. The author examines aspects of reference, interpretation and translation where ontological relativity may be observed as well as gives analysis of these meaning and culture phenomena.
Теория онтологической относительности, разработанная американским логиком и философом У.В.О. Куайном, является концепцией, обнаруживающей взаимосвязь проблем онтологии, эпистемологии и семантики. Данная теория оказала значительное влияние на современную философию языка, в том числе на философские проблемы значения, смысла, референции и перевода. Обращение к творчеству Куайна обусловлено тем, что отдельные положения его
теории актуальны ввиду того, что могут быть использованы в качестве методологического приема при рассмотрении проблемы языковой идентичности личности, ее устойчивости и относительности. Кроме этого, исследование аспектов философии языка, связанных с пониманием отношения языка и мира, предполагает анализ положений теории онтологической относительности.
Носителем языкового сознания является человек - языковая личность, существующая и реализующая свое сознание в языковом пространстве, представленном в виде коммуникации, речевого и поведенческого взаимодействия, общения, в стереотипах поведения, зафиксированных в языке, в значениях языковых единиц, речевых смыслах и культурных текстах. У. Куайн справедливо утверждает, что «язык является социальным искусством, которым мы все овладеваем целиком и полностью на основании явного поведения других людей при общественно распознаваемых условиях» [3. С. 40].
В работе «Еще раз о неопределенности перевода» (Indeterminacy of Translation Again) философ отмечает: «Каждый из нас изучает свой язык наблюдением вербального поведения других людей и следя за своим собственным поведением, подкрепляемым или корректируемым другими» [4. С. 32]. Действительно, чтобы понять взаимодействие сознания и языка как формы практической реализации сознания, необходимо выйти за пределы сознания и языка индивида и принять во внимание мир его культуры, фоновых знаний, социального опыта, степени развития языковой личности. Любой речемыслительный акт протекает в рамках определенного социокультурного пространства, в пределах соответствующего семантического поля. Речемыслительный акт получает свое оформление в виде практического сознания, которое, объективируясь через язык, превращается в языковое сознание. Данные положения не обнаруживают противоречий в рамках одного языка, одной культуры, единого социально-исторического пространства.
У. Куайн ставит проблему соответствия при переводе с одного языка на другой. Философ признает, что критерием адекватности отражения объективной действительности и ее отдельных реалий при взаимодействии представителей двух разных культур через язык, который для одного является родным, а для второго посредником (неродным, иностранным), выступает «внешний критерий», некая ответная реакция, подтверждающая или опровергающая верность интерпретации и свидетельствующая, в свою очередь, об относительной эквивалентности передачи смыслов. У. Куайн утверждает, что однозначного соответствия высказываний в разных языках не может быть в принципе. Это касается, прежде всего, так называемого «радикального перевода». Статью «Еще раз о неопределенности перевода» (Indeterminacy of Translation Again) следует рассматривать в качестве пояснения тех положений, которые философ высказывает в своей работе «Онтологическая относительность», имеющей определенное методологическое значение.
Для понимания сути гипотезы языковой относительности можно сопоставить отличительные характеристики русского как родного и английского, распространенного в мире, языков. Если задаться вопросом о причинах трудностей усвоения чужого языка, то главной причиной объективно следует рассматривать не объемный лексический материал, который обучаемому необходимо освоить. Во многом освоение лексики является механической процедурой, которая сегодня внедрена в системы машинного перевода. Безусловно, освоение лексики чужого языка - это сложный психический процесс, по сути дела, формирование «нового» языкового сознания, создание так называемой вторичной языковой личности.
Главную причину трудностей следует усматривать в отличном «способе видения мира», в другой онтологии. Чтобы адекватно пользоваться неродным языком, необходимо научиться «мыслить» на другом языке, «взглянуть на мир» по-другому, глазами носителя языка, т.е. структурировать объективную реальность так, как это делается в заданном чужим языком «способе видения мира». Здесь проявляется тезис Куайна о несоизмеримости языков. Представляется, что относительность в этом смысле состоит в несовпадении понятийных, категориальных феноменов языков, с одной стороны, и в различии грамматик. Онтологическая относительность применительно к языку проявляется в непрозрачности референции. Куайн предлагает свою концепцию семантики. У него значение - тот способ поведения, который отвечает данному имени, а референция, экстенсионал, - тот предмет, к которому относится это имя. Философ скептически относится к возможности полной синонимической замены предмета речи - «подобие значений - туманное представление, вызывающее сомнение. Относительно двух предикатов, обладающих подобными экстенсионалами, нельзя сказать с уверенностью, подобны ли их значения или нет» [3. С. 44]. Следовательно, указание не полностью определяет указываемый объект. Например, указывая на «кролика», возможно указание на кролика как предмет, занимающий определенный объем пространства (кролик как «целое»), на видимую часть кролика или сумму его частей (но не на кролика целиком), на кролика, находящегося в заданный момент в заданном месте, но не сохраняющегося во времени и пространстве. В примере с кроликом У. Куайн подчеркивает, что неопределенность радикального перевода означает не просто неопределенность значения, но и неопределенность референции, невыясненность предмета, к которому относится имя.
Проводя анализ процесса интерпретации с незнакомого языка на язык перевода (с туземного на английский), философ указывает на возникновение сложностей, явление безэквивалентности, несоответствие конструкций, проявление ментальности и прочих факторов, не способствующих нахождению наиболее адекватного решения коммуникативной задачи в нетипичных условиях общения. Это вид интерпретации У. Куайн называет «радикальным переводом», который «сходен с чудом» и «не делается дважды в одном и том же языке» [4. С. 42]. Очерчивая эмпирические границы относительно радикального перевода, Куайн делает вывод о том, что постулат общей теории перевода о том, что «переводом обладающего значением предложения является другое предложение, если оно обладает таким же значением» [4. С. 42], не представляется неопровержимым. «Ясно, что цель труднопреодолима, а свобода предположений грандиозна. «...» Но только радикальный перевод выставляет на показ скудость исходных данных для идентификации значений» [4. С. 38]. Таким образом, целом, можно утверждать, что «радикальный перевод» - явление в полном смысле относительное, поскольку не обнаруживает универсальный характер и является феноменом субъективного. Именно субъективная сторона интерпретации обусловливает возможную многовариантность смысловых эквивалентов. Неосведомленность реципиента в определенной области создает эффект «радикального перевода», но вовсе не означает, что такое явление возникает всегда в отношении определенного культурного текста.
Логический анализ процессов понимания ставит целью выявление механизмов, позволяющих извлекать смысл и эквивалентно интерпретировать высказывания, передаваемые от субъекта субъекту в процессе коммуникации. В этом плане понимание представляется как процесс преобразования информации с сохранением ее инвариантных смыслов. Референция у Куайна
понимается как случай наиболее полного совпадения значения как мысли о предмете (имени, термине) с денотатом, обозначаемым. О референции можно рассуждать относительно определенной системы координат, т.е. языка. Куайн провозглашает тезис о непостижимости референции. «Референция бессмысленная до тех пор, пока она не соотнесена с некоторой координатной системой». На наш взгляд, соответствие смыслов в разных сопоставляемых языках, с одной стороны, будет зависеть от эквивалентности обозначаемых реалий и их наличия вообще в этих языках и культурах, и, с другой стороны, применительно к переводу и практике интерпретации смыслов, для достижения высокой степени адекватности и эквивалентности перевода данные «системы координат», соотнесенные друг с другом, должны быть практически в равной степени известными переводчику. Американский лингвист Э. Сепир, рассуждая о лингвистической относительности, указывал, что «формальные способы обозначения того или иного элемента опыта, равно как и той или иной точки пространства, столь различны, что возникающее на их основе ощущение ориентации не может быть тождественно ни для произвольной пары языков, ни для произвольной пары систем отсчета. В каждом случае необходимо производить совершенно особую или ощутимо особую настройку, и эти различия имеют свои психологические корреляты...» [1. С. 248-257]. Ученик Э. Сепира Б.Л. Уорф формулирует взаимосвязь сознания и речевых смыслов так: «Мы выделяем в мире явлений те или иные категории и типы совсем не потому, что они самоочевидны; напротив, мир предстает перед нами как калейдоскопический поток впечатлений, который должен быть организован нашим сознанием, а это значит в основном - языковой системой, хранящейся в нашем сознании. Мы расчленяем мир, организуем его в понятия и распределяем значения так, а не иначе в основном потому, что мы - участники соглашения, предписывающего подобную систематизацию» [2. С. 99-105].
Таким образом, возможность рассмотрения языкового сознания как особого эпистемологического феномена обусловлена тем, что именно язык служит идентификатором познаваемого предмета и фиксатором его социальной значимости. Коммуникация порождает феномен онтологической языковой относительности, проявляющейся, прежде всего, в переводе с одного языка на другой, а также в рамках одного языка в силу объективных причин, которые исследовал У. Куайн в своей теории. Адекватность и эквивалентность как ключевые характеристики качества интерпретации смыслов испытывают на себе влияние онтологической относительности, ведущей к частичному несовпадению смыслов, что свидетельствует о различии онтологий как «способов видения мира», свойственных разным языкам. Потенциальные результаты реализации онтологической относительности в языковой практике следует учитывать при интерпретации другого языка и в переводе.
Литература
1. Грамматист и его язык. Избранные труды по языкознанию и культурологии. М.: Прогресс, 1993.
2. Наука и языкознание // Зарубежная лингвистика - 1: избранное / ред.-сост. В.Д. Мазо. М.: Прогресс, 1999.
3. Современная философия науки: знание, рациональность, ценности в трудах мыслителей Запада: учеб. хрестоматия / сост., пер., примеч. и коммент. А.А. Печенкина. М.: Логос, 1996.
4. Куайн У.В.О. Еще раз о неопределенности перевода / пер. с англ. В. Суровцева и П. Кус-лия // Логос. 2005. № 2(47).
5. Quine W.V.O. Ontological Relativity // The Journal of Philosophy. 1968. Vol. LXV, № 7. P. 185-212.
ШАБАЛИН ДМИТРИИ ГЕННАДЬЕВИЧ - аспирант кафедры философии, Поволжский государственный технологический университет, Россия, Йошкар-Ола (Dmitri_Shabalin@mail.ru).
SHABALIN DMITRIY GENNADYEVICH - post-graduate student of Philosophy Chair, Volga State University of Technological, Russia, Yoshkar-Ola.
