CC BY
138
Поступила в редакцию 8.07.2009 г.
Dvoretsky M.Yu. Optimization of use of a category “purpose” in definition of legal consequences of the criminal liability. The article analyzes criteria of efficiency of the criminal liability, a perfection directions, its conformity to principles, the purposes and problems of the criminal law. The author investigates the positions existing in philology, philosophy and the theory of criminal law concern-
ing considered concepts and does conclusions about its optimization.
Key words: criminal liability; system of criminal punishments; kinds of punishments; concept of efficiency; category “purpose”; efficiency methodology; criminal code of Russian Federation; optimization of use of a category “purpose” in definition legal consequences of the criminal liability.
УДК 374.734
ПРОБЛЕМЫ В КВАЛИФИКАЦИИ ПРЕСТУПЛЕНИЙ, СОВЕРШАЕМЫХ ПУТЕМ ОБМАНА И (ИЛИ) ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЯ ДОВЕРИЕМ,
И ПРЕДЛОЖЕНИЯ ПО ИХ ОПТИМАЛЬНОМУ РЕШЕНИЮ
© Е.А. Капустина
Автор анализирует общественно-опасные деяния, совершаемые путем обмана и (или) злоупотребления доверием, исследуя примеры из современной судебно-следственной практики, мнения отечественных ученых. В публикации содержится ряд научно обоснованных предложений по квалификации преступных посягательств мошенничества.
Ключевые слова: мошенничество; хищения; приобретение права на чужое имущество путем обмана и (или) злоупотребления доверием; квалификация; виды мошенничества.
Для науки уголовного права и практики применения уголовно-правовых норм способ совершения мошенничества имеет важное значение. Будучи отраженным законодателем в ст. 159 УК РФ, способ прямо и непосредственно влияет на уголовно-правовую оценку содеянного, которая выражается в квалификации. Именно поэтому необходимо проанализировать вопросы квалификации общественно-опасных деяний, сопряженных с обманом и злоупотреблением доверием и отграничением мошенничества от иных преступлений против собственности, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления, здоровья населения и порядка управления.
В основу разграничения форм хищения законодателем положен способ завладения чужим имуществом. Различные обманные приемы и ухищрения, равно как и доверительные отношения, могут использоваться и при краже, в связи с чем мошенничество как хищение путем обмана или злоупотребления доверием необходимо отличать от кражи как тайного хищения с элементами обмана или злоупотребления доверием. При совершении кражи обман используется для облегчения доступа к имуществу (например, для про-
никновения в помещение, иное хранилище или жилище), который является всего лишь условием, облегчающим в дальнейшем тайное его изъятие не только без какого-либо участия потерпевшего, но и вообще помимо его воли. Совершенно иную роль играет обман при совершении мошенничества, где он служит непосредственной причиной перехода имущества к преступнику от владельца, который под влиянием обмана «по своей воле» расстается с имуществом.
Таким образом, при краже обман - это всего лишь средство получения доступа к имуществу, которым еще предстоит завладеть, а при мошенничестве - способ хищения имущества с получением соответствующих «правомочий» на него. Поэтому обман и иные ухищрения, направленные не на то, чтобы склонить потерпевшего к внешне добровольной передаче имущества, а лишь на создание условий для последующего его тайного изъятия, не могут составить признаков мошенничества, будучи лишь способами, облегчающими хищение. Указанный вывод подтверждается Г.В. Бушуевым, В.А. Владимировым, С.М. Кочои, Ю.И. Ляпуновым,
В.Н. Литовченко [1-4] и имеющимися материалами судебно-следственной практики.
Так, не содержит признаков мошенничества проникновение в квартиру потерпевшего под видом работника газовых сетей, сотрудника милиции или под иным вымышленным предлогом, чтобы затем, воспользовавшись оплошностью хозяина, в удобный момент незаметно завладеть его имуществом. Например, О., придя к В. домой, представился сантехником и попросил впустить в квартиру с целью проверки водопроводной системы. Войдя в квартиру, он начал осматривать водопроводные трубы в ванне, а затем сказал, что для проверки нужно, чтобы соседи сверху включили воду в ванной. Когда потерпевшая ушла к соседям, О. похитил деньги из секретера и скрылся. В данном случае хотя и присутствовал обман, он не был причиной передачи имущества, а лишь облегчил доступ к имуществу.
Другим примером сочетания элементов тайного и обманного хищения служит следующее уголовное дело. Е., Ш. и К. осуждены за то, что, имея умысел на хищение имущества, вступили между собой в сговор и из взятых с завода «Пластмасс» узлов и деталей собрали три стиральные машины «Чайка-85», которые в дальнейшем пытались вывезти с территории завода. Мотивируя квалификацию действий осужденных как мошенничество, суд указал, что они пытались вывезти машины «Чайка-85» под видом «Чайка-3», заплатив за них меньшую стоимость. Но доказательств, свидетельствующих о совершении осужденными каких-либо конкретных действий, направленных на введение в заблуждение владельца имущества, в приговоре нет. Имущество похищалось вопреки воле потерпевшего, отсутствовала и добровольность передачи имущества собственником.
Не является мошенничеством хищение чужого имущества, которое не было передано виновному, а было доверено ему (например, для временного присмотра). Так действуют иногда вокзальные воры, которые, войдя в доверие к ожидающим пассажирам, «соглашаются присмотреть» за их вещами и во время отлучки хозяев этих вещей скрываются с ними. Кражей являются также случаи похищения предметов одежды и обуви в магазине, если они выдаются виновному не в пользование или в собственность, а для примерки, на непродолжительное время.
Часто правоприменители допускают ошибки и при разграничении способов совершения мошенничества и разбоя. Так, разбойные действия П. расценены Кыштымским городским судом как мошенничество и угроза нанесением тяжких телесных повреждений, хотя преступление было совершено при следующих обстоятельствах [5]. Согласно фабуле другого уголовного дела, 18 декабря 1996 г. П., с целью завладения чужим имуществом, пришел в квартиру Щ., представился ей братом женщины, у которой сын Щ. украл 60000 руб., и потребовал вернуть похищенное, угрожая ей и сыну нанесением тяжких телесных повреждений и поджогом квартиры. Опасаясь угрозы, Щ. передала П. 60000 руб. В данном случае обман являлся лишь условием, облегчавшим изъятие имущества. Деньги у потерпевшей были изъяты вопреки ее воле. Характерная для мошенничества «добровольность» передачи имущества преступнику отсутствовала.
К «обманным хищениям», помимо мошенничества, П.С. Яни вполне обоснованно относит и присвоение или растрату, при которых имуществом завладевают путем злоупотребления доверием пострадавшей стороны [6, 7]. Например, командир войсковой части подполковник А. издал приказ о выплате подчиненным ему военнослужащим дополнительного единовременного вознаграждения по итогам работы за год, после чего, с целью хищения денег, получил в финансовой службе довольствующей воинской части 6566 руб. 42 коп. и раздаточную ведомость для выдачи денег военнослужащим. Указанную сумму А. присвоил, а в раздаточной ведомости сфальсифицировал подписи военнослужащих, после чего раздаточную ведомость сдал в финансовый орган для отчетности. Новороссийский гарнизонный военный суд квалифицировал данные действия А. как мошенничество, совершенное путем злоупотребления доверием с использованием служебного положения, несмотря на то, что он, являясь командиром части и издавая приказ о выплате дополнительного вознаграждения, действовал в соответствии с приказом МО РФ № 025 1995 г., т. е. исключительно в пределах своей служебной компетенции, не прибегая к обману либо злоупотреблению доверием иных лиц. Помимо этого, согласно ст. 79 Устава внутренней службы ВС РФ, на
А., как командира части, возлагалась обязанность обеспечивать доведение до личного состава положенного денежного довольствия. Поэтому получение им лично в довольствующем органе под отчет денежных средств для выплаты военнослужащим части нельзя признать неправомерным и совершенным путем обмана или злоупотребления доверием ответственных за правильностью расходования этих средств должностных лиц. Поскольку командир воинской части А. получил денежные средства на основании закона, но безвозмездно обратил их в свою пользу, т. е. присвоил вверенные ему деньги с использованием своего служебного положения, Северо-Кавказский окружной военный суд, рассмотрев данное уголовное дело в кассационном порядке, переквалифицировал содеянное Носовым со ст. 159 ч. 2 п. «в» УК РФ на ст. 160 ч. 2 п. «в» УК РФ1. Таким образом, можно констатировать, что правомерное получение должностным лицом под отчет денежных средств на выплату денежного довольствия и последующее присвоение этих средств ошибочно признаются мошенничеством и обоснованно квалифицируются как присвоение.
Обман в тождестве билетов для проезда на железнодорожном, водном, воздушном и автомобильном транспорте в случаях их подделки в виде заполнения текста, скрепления печатью, компостирования и прочих манипуляциях образует состав мошенничества, если использование поддельных бланков данных проездных документов направлено на завладение чужим имуществом. Например, случаи подделки билетов и предъявления их транспортной организации для оплаты под видом отказа от поездки, опоздания к отправлению (вылету) транспортного средства либо сбыт таких поддельных билетов гражданам должны квалифицироваться как подделка документов и мошенничество. Напротив, использование поддельных билетов по назначению как средства оплаты транспортных услуг надлежит квалифицировать как причинение имущественного ущерба путем обмана (ст. 165 УК) [8]. Анализ современной судебно-следственной практики по делам о мошенничестве, дачи и получения взятки позволяет обратить внимание на глав-
1 Обзор работы военных судов гарнизонов за 1999 г. официально опубликован не был.
ную особенность, заключающуюся в квалификации получения и дачи взятки по совокупности с мошенничеством: из 100 изученных уголовных дел о коррупции, рассмотренных федеральными судами г. Волгограда и г. Саратова в 1990-2003 гг., в 25, т. е. в 25 %, общественно-опасные деяния, предусмотренные ст. 290 и 291 УК РФ квалифицировались по совокупности с мошенничеством.
Принципиальный вопрос о правовой оценке действий обманщиков и предосудительности поведения их жертв долгое время был предметом теоретических дискуссий и неоднозначных практических решений именно в отношении лжепосредников и не-состоявшихся по их вине взяткодателей. Сомнения вызывала сама возможность признания жертв преступления одновременно преступниками, хотя и не доведшими преступление до конца [9-12]. Еще большие разногласия существовали относительно оценки поведения тех лиц, по вине которых они не только не довели преступление до конца, но сами оказались жертвами преступления. Высшая судебная инстанция в Постановление Пленума Верховного суда РФ от 10 февраля 2000 г. «О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе» в п. 21 четко зафиксировало следующее: «Если лицо получает от взяткодателя деньги или иные ценности якобы для передачи должностному лицу в качестве взятки и, не намереваясь этого сделать, присваивает их, содеянное должно квалифицироваться как мошенничество. Когда же в целях завладения ценностями взяткодатель склоняется им к даче взятки, то действия виновного помимо мошенничества должны дополнительно квалифицироваться как подстрекательство к даче взятки. Действия взяткодателя в таких случаях подлежат квалификации как покушение на дачу взятки» [13].
Органы предварительного следствия и суды в целом выполняют указанное разъяснение [14]. Однако имели место и случаи квалификации подобных деяний только как хищения путем обмана, т. е. мошенничества. Так, Г. взяла у Д. магнитолу и видеомагнитофон якобы для передачи директору завода в качестве взятки и, не сделав этого, присвоила себе указанные вещи. Органы предварительного следствия квалифицировали содеянное Г. по ч. 3 ст. 147 и ст. 17 и ч. 1 с
т. 174 УК РСФСР. Но суд не согласился с такой правовой оценкой органов предварительного расследования действий Г. В приговоре указано, что умысел Г. был направлен не на дачу взятки, а действия ее явились способом завладения личным имуществом Д. [15]. По мнению Н.А. Егоровой, в данной ситуации нет реального посягательства на объект взяточничества - интересы государственной службы. Лицо, вручающее материальные ценности мнимому посреднику, заблуждается относительно наличия объекта преступления, ошибочно считая, что передает взятку через посредника. В действительности же оно не совершает никаких действий, угрожающих объекту, должностных преступлений. Н.А. Егорова считает, что указанное разъяснение Пленума Верховного Суда нуждается в корректировке: действия мнимого посредника следовало бы квалифицировать только как мошенничество, в действиях же «взяткодателя» вообще нет состава преступления [16]. Таким образом, ученый отстаивает тот вариант квалификации действий мнимого посредника, который указан в Постановлении Пленума ВС РФ от 10 февраля 2000 г. № 6 «О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе» [17].
Для нас представляет научный интерес квалификация мошеннических обманов по поводу различных событий и действий, в которых могут принимать участие и лица, выполняющие управленческие функции в коммерческой или иной организации (см. примечание 1 к ст. 201 УК), а также должностные лица (примечание 1 к ст. 285 УК), выдающие соответствующие документы, необходимые для назначения пенсии. Принимая во внимание данное в свое время Верховным судом разъяснение относительно последних [18] и учитывая дифференциацию ответственности лиц, осуществляющих управленче-ско-властные функции в публичной и частной сферах, можно сделать следующие выводы: 1) заведомо незаконное назначение или выплата должностным лицом государственной пенсии в целях обращения в свою пользу полностью или частично выплаченных в виде пенсии денежных средств должны квалифицироваться как мошенничество, совершенное лицом с использованием своего служебного положения (ч. 3 ст. 159 УК);
2) заведомо незаконное назначение или выплата государственной пенсии, совершенные должностным лицом за взятку, подлежат квалификации по совокупности ч. 3 ст. 159 и ст. 290 УК («Получение взятки»); 3) совершение тех же действий, хотя и при отсутствии у должностного лица корыстной заинтересованности, но с целью содействия частному лицу в незаконном получении пенсии, надлежит рассматривать как пособничество в хищении и квалифицировать по ст. 33 и 159 УК; 4) должностные лица, выдавшие частному лицу заведомо подложные документы, дающие право на получение государственной пенсии, в целях обращения в свою пользу полностью или частично полученных на основании этих документов денежных средств, должны нести ответственность по совокупности ч. 3 ст. 159 и ст. 292 УК («Служебный подлог»); 5) те же действия, совершенные в тех же целях лицами, выполняющими управленческие функции в коммерческой или иной организации, должны квалифицироваться по ч. 3 ст. 159 УК; 6) в тех случаях, когда выдача необходимых для назначения пенсии документов, содержащих заведомо неправильные сведения, совершается за незаконное вознаграждение должностным лицом либо лицом, выполняющим управленческие функции в коммерческой или иной организации, такие действия надлежит квалифицировать по совокупности ст. 33 и 159 УК, ст. 290 или 204 УК («Коммерческий подкуп») и ст. 292 УК; 7) выдача заведомо подложных документов, дающих право на получение государственной пенсии, с целью содействия частному лицу в незаконном получении пенсии при отсутствии у должностного лица (либо у лица, выполняющего управленческие функции в коммерческой или иной организации) корыстной заинтересованности должна квалифицироваться по ст. 33 и 159 УК, а также по ст. 292 УК как пособничество в мошенничестве и служебный подлог; 8) должностные лица, выдавшие в результате ненадлежащего выполнения своих обязанностей либо по небрежности документы о трудовом стаже и заработке, содержащие несоответствующие действительности сведения, а также допустившие по этой причине незаконное назначение и выплату пенсий, причинившие существенный вред государственным интересам, должны
нести ответственность за халатность по ст. 293 УК.
Для нас актуальным представляется квалификация действий лица, сбывающего под видом наркотических, психотропных, или их аналогов, сильнодействующих или ядовитых веществ какие-либо иные средства или вещества с целью завладения деньгами или имуществом граждан, как мошеннических. Покупатели в этих случаях, при наличии предусмотренных законом оснований, могут нести ответственность за покушение на незаконное приобретение наркотических средств, психотропных, сильнодействующих или ядовитых веществ [19].
Анализ фактических материалов конкретных уголовных дел о мошенничестве показал отсутствие единообразного подхода судов к уголовно-правовой оценке подделки виновным различных документов, которые используются при обмане потерпевшего. Одни суды наряду со ст. 159 УК РФ применяют ст. 327 УК РФ. Другие же не придают факту подделки самостоятельного уголовноправового значения, полагая, по-видимому, что она поглощается признаками мошенничества как одна из возможных форм обмана. На наш взгляд, следует согласиться с
В. А. Владимировым, Ю.И. Ляпуновым, что подделка, изготовление или сбыт поддельных документов, штампов, печатей, бланков образуют самостоятельное преступление, предусмотренное ст. 327 УК РФ, которое не является составной частью или конститутивным признаком мошенничества. В силу этого, если мошенничеству предшествовали подобного рода действия, которые с точки зрения закона сами по себе уже образуют преступление, то в сочетании с последующим совершением хищения имущества они составляют реальную совокупность указанных действий, что и отражается в формуле их юридической квалификации. Иное положение складывается, если мошенник лишь использует документ, подделанный другим лицом (ч. 3 ст. 327 УК РФ). Если такое использование имеет место в процессе совершения мошенничества как формы обмана, налицо идеальная совокупность сопоставляемых преступлений. С учетом того, что использование подложного документа есть одна из разновидностей обмана, т. е. признака самого обмана, содеянное следует квалифицировать
только по ст. 159 УК РФ. Здесь действует одно из общих правил квалификации преступлений: если одно деяние является признаком другого, более опасного деяния, то при их идеальной совокупности применению подлежит норма, устанавливающая ответственность за более тяжкий вид посягательства [20]. Этой позиции возражает С.М. Кочои, считающий, что использование заведомо подложного документа имеет свой объект посягательства (порядок управления) и, будучи самостоятельным преступлением, не должно быть поглощено мошенничеством [3, с. 180]. Поэтому мошенничество, совершенное с использованием заведомо подложного документа, целесообразнее квалифицировать, по мнению С.М. Кочои, по совокупности преступлений, предусмотренных ст. 159 УК РФ и ч. 3 ст. 327 УК РФ.
Одновременно обман, связанный с подделкой и использованием подложных документов, следует отличать от случаев устройства на работу на основании фальшивых документов и получения соответствующей заработной платы за выполнение обязанностей по должности, которую лицо не имело право занимать. Например, В. по поддельному паспорту и трудовой книжке устроилась на должность продавца в АООТ «Кит» и в течение определенного времени выполняла трудовые обязанности. Органами предварительного следствия действия В. квалифицировались как мошенничество. Ленинский районный суд г. Челябинска обоснованно не усмотрел в ее действиях этого состава преступления: В., подделав паспорт и трудовую книжку, имела конечную цель - трудоустройство. Это - подделка (ст. 327 УК РФ) [21, 22].
Резюмируя наш анализ проблем квалификации общественно-опасных деяний, совершаемых путем обмана и (или) злоупотребления доверием, мы должны констатировать наличие следующих фактических обстоятельств.
1. При разграничении мошеннических обмана и злоупотребления доверием (ст. 159 УК РФ) и обмана и злоупотребления доверием при краже (ст. 158 УК РФ), грабеже (ст. 161 УК РФ) и разбое (ст. 162 УК РФ) следует отметить, что эти способы являются конститутивными способами совершения мошенничества, если сознание и воля потерпевшего фальсифицируются, в результате
чего происходит акт добровольной передачи имущества виновному. Хищение путем обмана и злоупотребления доверием квалифицируется как кража или грабеж, или разбой, являясь средствами, облегчающими и (или) способствующими реализации корыстной цели виновного - изъятия имущества. Если при мошенничестве (ст. 159 УК РФ) обман направлен на изъятие имущества, то при присвоении либо растрате (ст. 160 УК РФ) оно уже находится в фактическом обладании посягателя как уполномоченного собственником лица. Таким образом, расхититель, используя доверительное отношение к нему со стороны собственника, добровольно передавшего ему свое имущество, обращает имущество в свою пользу (присвоение) либо в пользу других лиц (растрата). Обман в тождестве билетов для проезда на железнодорожном, водном, воздушном и автомобильном транспорте в случаях их подделки образует мошенничество (ст. 159 УК РФ), если использование поддельных бланков указанных билетов направлено на завладение чужим имуществом, и подделку документов (ст. 327 УК РФ). Использование поддельных билетов как средство оплаты транспортных услуг надлежит квалифицировать как причинение имущественного ущерба путем обмана (ст. 165 УК).
2. При квалификации обмана в сфере государственной службы необходимо руководствоваться постановлением Пленума Верховного суда РФ от 10 февраля 2000 г. «О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе» в п. 21 которого зафиксировало следующее: «Если лицо получает от взяткодателя деньги или иные ценности якобы для передачи должностному лицу, в качестве взятки и, не намереваясь этого сделать, присваивает их, содеянное должно квалифицироваться как мошенничество. Когда же в целях завладения ценностями взяткодатель склоняется им к даче взятки, то действия виновного помимо мошенничества должны дополнительно квалифицироваться как подстрекательство к даче взятки» [13].
3. Обманные действия со стороны лица, сбывающего под видом наркотических, психотропных, сильнодействующих или ядовитых какие-либо иные средства или вещества с целью завладения деньгами или имуществом граждан, следует квалифицировать в со-
ответствии с постановлением Пленума Верховного суда Российской Федерации от 27 мая 1998 г. № 9 «О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными,
сильнодействующими и ядовитыми веществами» (п. 5) как мошенничество.
4. Обманные действия в сфере порядка управления, выражающиеся в хищении с помощью подделки, изготовления или сбыта поддельных документов, штампов, печатей, бланков, квалифицируются по совокупности ст. 159 УК РФ и 327 УК РФ. Незаконное получение имущества в результате использования мошенником документа, подделанного ранее другим лицом, квалифицируется только по ст. 159 УК, т. к. предоставление такого документа является разновидностью обмана, т. е. признаком самого мошенничества.
1. Бушуев Г.В. Способ совершения преступления и его влияние на общественную опасность содеянного. Омск, 1988. С. 13-16.
2. Владимиров В.А., Ляпунов Ю.И. Ответственность за корыстные посягательства на социалистическую собственность. М., 1986. С. 156.
3. Кочои С.М. Квалификация хищений глазами практиков // Российская юстиция. 1999. № 4. С. 26.
4. Литовченко В.Н. Уголовная ответственность за посягательства на социалистическую собственность. М., 1985. С. 95.
5. Чащина Л. Ошибки квалификации при рассмотрении дел о мошенничестве // Российская юстиция. 1998. № 10. С. 50.
6. Яни П.С. Преступное посягательство на имущество // Законодательство. 1998. № 10. С. 74.
7. Яни П.С. Мошенничество и иные преступления против собственности: уголовная ответственность. М., 2002. С. 54.
8. Сборник постановлений Пленумов ВС РФ (СССР, РСФСР) по уголовным делам. М., 2001. С. 250.
9. Волженкин Б. В. Служебные преступления. М., 2000. С. 255.
10. О судебной практике по делам о взяточничестве: постановление Пленума Верховного суда СССР от 24 июня 1948 г. // Сборник действующих постановлений Пленума Верховного суда СССР 1924-1952 гг. М., 1952.
С. 26.
11. О судебной практике по делам о взяточничестве: постановление Пленума Верховного суда СССР от 23.09.1977 г. // Бюллетень Верховного Суда СССР. 1977. № 6.
12. О судебной практике по делам о взяточничестве: постановление Пленума от 30.03.1990 г. // Бюллетень Верховного Суда СССР. 1990. № 3. С. 12.
13. Бюллетень Верховного суда Российской Федерации. 2000. № 4. С. 8.
14. Уголовное дело № 1-183 // Архив суда Заводского района г. Саратова за 1991 г.
15. Уголовное дело № 1-381 // Архив суда Красноармейского района г. Волгограда за 1993 г.
16. Егорова Н.А. Взяточничество и хищения: проблемы квалификации // Российская юстиция. 1996. № 7. С. 15.
17. О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе: постановление Пленума Верховного суда РФ от 10.02.2000 г. № 6 // Сборник постановлений Пленумов Верховного суда Российской Федерации (СССР, РСФСР) по уголовным делам. М., 2001. С. 215-223.
18. О судебной практике по рассмотрению дел, возникающих в связи с незаконной выплатой государственных пенсий: постановление Пленума Верховного суда РФ от 31.03.1961 г. (с последующими изм. на 25 октября 1996 г.): в ред. постановления Пленума от 21.12.1993 г. // II Сборник постановлений пленумов Верховного суда РФ (СССР, РСФСР) по уголовным делам. М., 2001. С. 188.
19. О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими и
ядовитыми веществами: постановление Пленума ВС РФ от 27 мая 1998 г. № 9 // Российская газета. 1998. 10 июня.
20. Кудрявцев В.Н. Общая теория квалификации преступлений. М., 2001. С. 229.
21. Чашина Л. Ошибки квалификации при рассмотрении дел о мошенничестве // Российская юстиция. 1998. № 10. С. 50.
22. Определение Судебной коллегии по уголовным делам ВС РФ S 19/1-кпО98-18-сп по делу Топчигренко и др. «Использование заведомо подложного паспорта лицом, совершившим его подделку, охватывается ч. 1 ст. 327 УК РФ и дополнительной квалификации по ч. 3 ст. 327 УК РФ не требуется» // Бюллетень Верховного суда РФ. 1999. № 10.
С. 9.
Поступила в редакцию 9.07.2009 г.
Kapustina E.A. Problems in qualification of the crimes made by a deceit and (or) breach of confidence and the offer under its optimum solution. The author analyzes socially-dangerous acts made by a deceit and (or) breach of confidence, investigating examples from modern judicial-investigatory practice, opinion of domestic scientists. The publication contains a number of scientifically well-founded offers on qualification of criminal encroachments of swindle.
Key words: swindle; plunders; buying another's property by a deceit and (or) breach of confidence; qualification; kinds of swindle.
УДК 343.2/.7
ПРЕДЛОЖЕНИЯ ПО ОПТИМИЗАЦИИ СИСТЕМЫ ПРЕСТУПЛЕНИЙ В СФЕРЕ ЭКОНОМИКИ КАК НАПРАВЛЕНИЕ ЭФФЕКТИВНОГО ПРОТИВОДЕЙСТВИЯ ПРЕСТУПНОСТИ
© А.А. Нескородов
В статье автор вносит предложения по оптимизации системы преступлений в сфере экономики как направление эффективного противодействия преступности; анализирует общественно-опасные деяния, исследуя примеры из современной судебно-следственной практики, мнения отечественных ученых. В публикации содержится ряд научно обоснованных предложений по квалификации преступных посягательств на собственность, по изменению и дополнению УК РФ.
Ключевые слова: предложения по оптимизации системы преступлений в сфере экономики как направление эффективного противодействия преступности; хищения; приобретение права на чужое имущество путем обмана и (или) злоупотребления доверием; квалификация.
Как показывает современная судебноследственная практика, часто возникает проблема отграничения обмана при мошенничестве и лжепредпринимательстве, впервые сформулированном в УК РФ 1996 г. и опре-
деленным законодателем как создание коммерческой организации без намерения осуществлять предпринимательскую или банковскую деятельность, имеющее целью получение кредитов, освобождение от налогов, из-
