CC BY
103
12.00.00 ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ
УДК 343.98
ПРОБЛЕМЫ ТЕОРИИ И ПРАКТИКИ РАСКРЫТИЯ И РАССЛЕДОВАНИЯ ПРЕСТУПЛЕНИЙ
И ДИФФЕРЕНЦИАЦИЯ КРИМИНАЛИСТИЧЕСКИХ ЗНАНИЙ
А.Ф. Волынский, И.В. Тишутина
Анализируются проблемы раскрытия и расследования преступлений в аспекте дифференциации уголовно-процессуальной, криминалистической, судебно-экспертной и оперативно-розыскной видов деятельности. Аргументируется необходимость интеграции наук уголовно-правового блока на качественно ином, более высоком уровне, с ориентацией на общий для них предмет деятельности - организацию раскрытия и расследования преступлений. Речь идёт об общих для них проблемах, требующих консолидации усилий ученых, представляющих эти отрасли знаний.
Ключевые слова: криминалистика, уголовно-процессуальная деятельность, криминалистическая деятельность, судебно-экспертная деятельность, оперативно-розыскная деятельность, расследование, преступная деятельность, интеграция.
Существующие в нашей стране модели уголовно-процессуальной, криминалистической, судебно-экспертной и оперативно-розыскной видов деятельности, оказавшиеся в советское время под воздействием господствовавшей тогда идеологии, не смогли избежать консервативно-бюрократических подходов к решению организационных и правовых проблем, в частности, касающихся использования для решения задач уголовного процесса возможностей криминалистики, судебной экспертизы, оперативно-розыскной деятельности [3, с. 10-14]. В этой связи закономерным в определенной степени можно считать появление в криминалистике
обсуждаемой сегодня позиции отдельных ученых, которые обвиняют её в необоснованной приверженности материалистической диалектике, в излишнем увлечении теорией отражения, в догматизме и в иных «смертных грехах». Однако в их высказываниях, изобилующих констатацией «проблем», сложно найти конкретные предложения по их решению [4; 5; 6, с. 7-13].
Следуя общим закономерностям дифференциации научного знания, в свое время криминалистика отпочковалась от уголовного процесса, затем на практике последовало жесткое организационное разграничение криминалистической и собственно уголовно-процессуальной деятельности. Аналогичная ситуация отмечается и в отношении судебно-экспертной деятельности (СЭД) и оперативно-розыскной деятельности (ОРД). Неоднозначно этот процесс и его последствия оцениваются в отечественной криминалистике. «Сегодня последователи Г. Гросса включают в криминалистику обширные области уголовного права, криминологии...». Это лишает её «определенности, а исследователей и практику точных правовых ориентиров» [1, с. 105-122]. Но при этом, надо сказать, они не вычленяют из криминалистики в виде самостоятельных наук ни ОРД, ни СЭД. В их представлении это те виды деятельности, которые выступают как части целого - организации раскрытия и расследования преступлений, в чем решающая роль традиционно отдается криминалистике [3, с. 10-14].
Само по себе отпочкование криминалистики от уголовного процесса, а затем СЭД и ОРД от криминалистики, следует признать, положительно сказалось на развитии последних в научном плане. Это предопределило более активную разработку их методологически важных проблем (предмет, природа, система, задачи и т.п.), способствовало росту их самосознания, их самоопределению, уточнению места и связей в системе смежных наук. При этом несколько активизировались разработки и узкопредметных проблем как СЭД, так и ОРД, во всяком случае, связанных с законодательной регламентацией этих видов деятельности, с освоением ими современных достижений науки и техники в исследовании отдельных видов доказательств.
Однако к настоящему времени сложилась парадоксальная ситуация. Наука уголовного процесса, обеднив свою систему средств доказывания, дав самостоятельность криминалистике, а вместе с ней ОРД и СЭД, меньше всего обращает внимание на их современные возможности, на организационное и правовое обеспечение их использования в процессе доказывания, в раскрытии и расследовании преступлений. А те, в свою очередь, как бы отвечая «взаимностью», отгородились от уголовного процесса узкими рамками их предмета.
В то же время, в результате дифференциации криминалистических знаний были «обеднены» практически все разделы криминалистики. Но особенно пострадала криминалистическая техника, лишившись самой показательной, практически реально действующей своей части - экспертного исследования следов преступлений, в результатах которого, традиционно признаваемых доказательством, остро нуждается следственная практика с
момента поступления сообщения о преступлении. При этом в научном плане, в части организации и правового обеспечения, осталась вне должного внимания деятельность специалистов-криминалистов, связанная с собиранием следов преступлений, от результатов которой в прямой зависимости находится эффективность, в целом процесс раскрытия и расследования преступлений, а в частности, судебной экспертизы.
Законодательные акты, принятые в последние годы, касающиеся возможности производства экспертиз до возбуждения уголовного дела, допускающие признание доказательственного значения заключения и показания специалиста, даваемого им без исследования, на основе умозрительных представлений, свидетельствуют только о том, что законодатель понимает или чувствует несовершенство организации использования специальных знаний в процессе расследования преступлений, но так и не определился, что следует делать, чтобы исправить положение.
К этой же группе нерешенных проблем относится проблема процессуальной независимости экспертов ЭКП ОВД и других правоохранительных ведомств, во всяком случае, в понимании Минюста России и Генеральной прокуратуры России [7]. И следует признать, что в принципе они правы, тем более с учетом возрастающей роли судебной экспертизы в условиях глобализации международных связей. Её возможности в настоящее время все более широко реализуются не только в уголовном процессе, но в гражданском, арбитражном, она все чаще бывает востребована в расследовании обстоятельств международных конфликтов, где даже формальным признакам процессуальной независимости судебного эксперта придается особое значение [8].
Однако в МВД России и в других правоохранительных министерствах и ведомствах нашей страны по-прежнему доминирует скептическое отношение к этой проблеме. И это объяснимо, поскольку её решение связывается с созданием единой государственной системы судебно-экспертных учреждений в структуре Минюста России и, соответственно, с лишением права производства судебных экспертиз в подразделениях экспертно-криминалистической службы МВД России и других правоохранительных министерств и ведомств. В этой связи показателен факт принятия в 60-х годах ХХ века дополнения к статье 67 УПК РСФСР - п. 3 «а», которым запрещалось назначать экспертизы лицам, принимавшим участие в качестве специалиста при осмотре места происшествия по тому же делу. Фактически это касалось в основном экспертов ЭКП ОВД. Что из этого получилось, известно, но проблема по-прежнему остается и требует своего решения.
Представляется, что оптимальное решение этой проблемы можно найти на пути дальнейшей дифференциации форм использования специальных знаний в уголовном процессе. Исторически сложилось так, что в нашей стране судебная экспертиза остается единственной формой инструментального исследования доказательств по уголовным делам. Даже если ранее было проведено их исследование специалистом с вполне обоснованными
результатами, тем не менее, назначается экспертиза, которая зачастую проводится тем же специалистом и с использованием той же методики и приборной базы. Так затягивается время расследования, неэффективно расходуются значительные материальные средства.
Между тем еще в конце 60-х годов прошлого века в УПК некоторых европейских стран, даже социалистического блока, наряду с судебной экспертизой, средством доказывания признавалось научно-техническое исследование специалиста [9, с. 25]. В настоящее время такая форма использования специальных знаний стала нормой практически во всех странах Евросоюза, в том числе бывших советских республик. В некоторых из них на девять исследований специалистов по уголовным делам приходится одна судебная экспертиза. Иначе говоря, там не стали судебную экспертизу приспосабливать под разные стадии уголовного процесса, а применительно к ним допустили иные формы использования специальных знаний, результаты которого имеют доказательственное значение. На стадии предварительного расследования фактически проводятся в основном исследования специалистов или «следственные экспертизы», которые назначаются по упрощенным правилам и проводятся непосредственно в ЭКП правоохранительных органов.
Аналогичным образом в УПК РФ сформированы положения, касающиеся ОРД и взаимодействия следователя с оперативными работниками. В его основе бюрократическая переписка. Следователь имеет право (ст. 38, ч.4 УПК РФ) «давать письменное поручение органу дознания», который обязан в течение десяти дней выполнить его и дать письменный ответ. Анализ практики такого взаимодействия показывает, что почти в 80% случаев поручения следователей формулируются обще и неконкретно, а ответы поступают в виде формальной отписки. В таком же ключе сформировано положение ст. 163 УПК РФ, посвященной следственной группе, в которой отмечается, что к её работе «могут быть» привлечены должностные лица органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность. Крайне негативно сформулирована ст. 89 УПК РФ, фактически запрещающая использование данных ОРД в процессе доказывания, вызывающая в этой связи ряд вопросов не только по существу, но и по редакции. Исходя из общих требований законодательной техники, в правовой норме в начале определяется главное, регулируемое ею положение, а затем примечания и возможные условия её применения. В данной статье главное «запрещается», а условия «если они (данные ОРД) не отвечают требованиям, предъявляемым к доказательствам настоящим Кодексом». Но это само собой разумеется. При нарушении таких требований не признаются доказательством результаты ни одного следственного действия.
К сожалению, уголовно-процессуальная наука, а, соответственно, законодатель и в этом отношении оставляют без внимания опыт стран Евросоюза, где многие оперативно-розыскные мероприятия включены в виде отдельных глав о специальных следственных (розыскных) действиях непосредственно в их УПК. При этом определен особый порядок судебного контроля за их проведением, для чего сформирован институт следственных
судей. При этом взаимодействие следователя с оперативными работниками имеет характер совместных действий, а не формального их согласования по времени, месту и целям, что более динамично, краткосрочно и действенно. Даже тогда, когда следователь дает отдельное поручение оперативному работнику, он конкретизирует его ссылкой на соответствующие статьи УПК.
Не трудно заметить, что и в УПК РФ есть следственные действия, которые дублируются оперативно-розыскными мероприятиями. Это контроль и запись переговоров (ст. 186) и получение образцов для сравнительного исследования (ст. 202). Возникает вопрос, а почему бы аналогично не поступить и в отношении некоторых других оперативно-розыскных мероприятий, хотя бы тех, проведение которых не предполагает использование возможностей негласных сил (во избежание их расшифровки).
Таким образом, последствия затянувшейся и не во всем положительно проявившейся дифференциации наук уголовно-правового блока явно усугубились стараниями либерал-реформаторов уголовного судопроизводства, которые при разработке проекта действующего УПК РФ позаимствовали из западноевропейских правовых школ принципы уголовного процесса, но оставили без внимания те методы, средства и формы деятельности правоохранительных органов, посредством которых там эти принципы успешно реализуются. Хотя в условиях формирования рыночных социально-экономических отношений, казалось бы, на это и следовало обратить особое внимание, так как опыт борьбы с преступностью в сфере экономики в западноевропейских странах имеет, несомненно, более богатую историю, а, стало быть, и опыт.
Тем не менее, отмечается четко выраженная тенденция дальнейшей еще более глубокой и более детальной, а вместе с тем ущербной для следственной практики, дифференциации знаний уголовно-правовых наук. Наглядный тому пример - решение ВАК о разделении по разным специальностям в классификации уголовного процесса и «отпочковавшихся» от него наук, составляющих основу механизма реализации его правовых предписаний, причем в части, касающейся ключевых положений теории доказательств и средств доказывания. Имеются в виду возможности криминалистики, СЭД и ОРД. Уже расхожим в этой связи стало суждение, что «в борьбе за чистый уголовный процесс его зачистили». Почему это произошло, по недоразумению или по осмысленному намерению чиновников от науки, остается только гадать.
В сложившейся ситуации, как минимум, следует в научном плане и практически организовать и осуществить процесс обратный дифференциации знаний наук уголовно-правового блока, а именно их интеграцию, причем на качественно ином, более высоком уровне, с ориентацией на общий для них предмет деятельности - организацию раскрытия и расследования преступлений. В отличие от проблем, решавшихся до сих пор в рамках предметов отдельных наук, обеспечивающих указанный предмет деятельности, в данном случае речь идёт об общих для них проблемах, требующих консолидации усилий ученых представляющих эти отрасли знаний [3, с. 10-14].
Как одно из важнейших направлений интеграции наук уголовно-правового блока, нами рассматривается формирование комплексного междисциплинарного учебного курса под условным пока названием «Организация и методика раскрытия и расследования преступлений». Занятия по этому курсу должны быть в основном практические и проводиться в форме деловых игр, решения следственно-оперативных аналитических задач, обсуждения процесса и результатов расследования конкретных уголовных дел и т. п.
Список литературы
1. Бастрыкин А.И. История криминалистики // Криминалистика: учебник/ под ред. А.И. Бастрыкина, А.Ф. Волынского, С.В. Дубровина. М., 2017.
2. Волынский А.Ф. История криминалистики. Современные тенденции её развития // Криминалистика: учебник/ под ред. А.Ф. Волынского, В.П. Лаврова М., 2010.
3. Волынский А. Ф. Организация раскрытия и расследования преступлений - комплексная, межнаучная проблема // Вестник Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя. 2015. № 10. С. 10-14.
4. Сокол В.Ю. Кризис отечественной криминалистики: монография. Краснодар, 2017.
5. Александров А.С. Семь смертных грехов современной криминалистики // Юридическая наука и практика: Вестник Нижегородской академии МВД России. 2011. № 2 (15). С. 277-280.
6. Терехович В.Н., Ниманде Э.В. Сущность предмета познания криминалистики // Библиотека криминалиста. Научный журнал. 2012. №3(4). С.7-13.
7. О состоянии законности в деятельности государственных экспертных учреждений (подразделений) и негосударственных экспертов // Информационный бюллетень Генеральной прокуратуры России № 1(5). М., 2014. С. 50-69.
8. Хазиев Ш.Н. Теоретические основы и организация международного сотрудничества в области судебной экспертизы: дисс. ... д-ра юрид. наук. М., 2016.
9. Бууш А., Волынский А. Экспертиза и специальные научно-технические исследования по новому УПК Социалистической Республики Румынии // Советская юстиция. 1970.
Волынский Александр Фомич, заслуженный деятель науки РФ, заслуженный юрист РФ, д-р юрид. наук, проф., проф. кафедры криминалистики, ита [email protected], Россия, Москва, Московский университет МВД России имени В.Я. Кикотя.
Тишутина Инна Валериевна, д-р юрид. наук, проф. кафедры криминалистики, [email protected], Россия, Москва, Московский университет МВД России имени В.Я. Кикотя.
PROBLEMS OF THE THEORY AND PRACTICE OF DISCLOSURE AND INVESTIGATION OF CRIMES AND DIFFERENTIATION OF CRIMINALISTIC KNOWLEDGE
A.F. Volynsky, I.V. Tishutino,
The article analyzes problems of disclosure and investigation of crimes in the aspect of differentiation of criminal procedural, criminalistic, forensic and operational-search activities. The need to integrate the sciences of the criminal-legal bloc at a qualitatively different, higher level, with an orientation toward the common object of activity - the organization of disclosure and investigation of crimes, is argued. They are about common problems for them, requiring the consolidation of efforts of scientists representing these branches of knowledge.
Key words: criminalistics, criminal procedural activity, criminalistic activity, forensic and expert activity, operative-search activity, investigation, criminal activity, differentiation.
Volynsky Alexander Fomich, Honored Scientist of the Russian Federation, Honored Lawyer of the Russian Federation, Doctor of Law. Sciences, prof., prof. Department of Criminalistics, inna tishutina@ mail.ru, Russia, Moscow, Moscow University of the Ministry of the Interior of Russia named after V.Y. Kikotya.
Tishutina Inna Valerievna, Doctor of Law. Sciences, prof. Department of Criminalistics, [email protected], Russia, Moscow, Moscow University of the Ministry of the Interior of Russia named after V.Y. Kikotya.
УДК 343
СПОСОБЫ СОВЕРШЕНИЯ НАЛОГОВЫХ ПРЕСТУПЛЕНИЙ И ПРИЗНАКИ ИХ ОБНАРУЖЕНИЯ ОПЕРАТИВНЫМИ СОТРУДНИКАМИ В УЧЕТНОМ ПРОЦЕССЕ
Е.С. Дубоносов
Рассмотрена проблема выявления налоговых преступлений в современных условиях экономического развития, их значимость для бюджета страны. На основе анализа правоприменительной практики выделены наиболее типичные способы их совершения и признаки проявления противоправных деяний в учетном процессе, по которым они могут быть обнаружены правоохранительными органами.
Ключевые слова: бюджетная система, теневая экономика, налоговые преступления, оперативные сотрудники, контролирующие органы, оперативное подразделение, способы совершения налоговых преступлений, признаки проявления противоправных деяний в учетном процессе
Налоговые поступления являются главным источником доходов бюджетной системы российского государства, их доля, по оценкам Минфина России, составляет до 90%. Уклонение от уплаты налогов влечет: сокращения и неполучения поступлений в бюджет стран; дестабилизацию ценовых
