CC BY
55
л И т Е р А т У р О В Е Д Е Н И Е УДК 821.511.112.0 н. в. Чикина
проблемы становления детской литературы на карельском языке
&атья посвящена проблемам становления детской литературы на карельском языке, процессу, растянувшемуся на десятилетия и сопровождавшемуся выбором языка, созданием письменности, проявлением особенностей национального самосознания.
Ключевые слова: карельский язык, детская литература, письменность, национальное самосознание.
Детская литература Карелии начинает зарождаться в 1920-е годы. Одной из главных задач была борьба с неграмотностью. Перед Карельской Автономной ССР встала проблема выбора языка обучения для карелов, составлявших 61 % населения. Будучи главным средством общения, карельский язык не имел своей письменности.
Было предложено три варианта, с чего начать образовательный процесс: 1) на финском литературном языке, 2) на русском литературном языке или 3) создать карельский литературный язык на латинской или кириллической основе. По мнению М. Кангаспуро, в 1920-е гг. русский язык был для карелов языком культуры [6. С 329]. Одним из аргументов в пользу финского литературного языка было то, что он, как и карельский, относится к группе финно-угорских языков. При создании единого карельского литературного языка пришлось бы взять за основу одно из наречий (собственно карельское, людиковское или ливвиковское).
К тому же, как писал секретарь Карельского Обкома ВКП(б) Г. Ровио в 1930-е гг., «создание карельского литературного языка не только не находило сторонников, но, по крайней мере, публично в печати и на съездах и собраниях в Карелии никем не предлагалось» [12. С 16]. По его мнению, «трудности создания и проведения нового языка затормозили и задержали бы всю культурную работу: развертывание школьной сети, политпросвет работу, издательскую и другие деятельности» [12. С 21].
На тот момент обучение карелов грамоте уже велось на русском и финском языках. Председатель ЦИКа КАССР А. Ф. Нуортева писал: «Опыт школьной
работы показывает, что ребенок, попавший в школу, зная только местное карельское наречие, несравненно быстрее и легче схватывает литературный финский язык, чем русский» [9. С. 4].
Проблема языка вызвала активные дебаты. В конечном итоге было принято решение внедрить финский литературный язык, хотя при Карельской ассоциации пролетарских писателей уже с декабря 1927 г. работала секция карельской литературы. Называя это беспрецедентным случаем, когда литературным языком республики стал язык соседнего государства, О. Юфа отмечала: «Финский не был языком местного населения, и позже это неоднократно вызывало нарекания, особенно начиная с тридцатых годов, когда этот вопрос получил политическую окраску» [14. С. 6].
Вопрос о карельском языке разделил и самих карелов. Жители Олонецкого р-на (южные карелы. - Н. Ч), часто ходившие на заработки в Санкт-Петербург, относились к финскому языку как к чужому, в то время как население Калеваль-ского р-на (северные карелы. - Н. Ч), имевшие тесные контакты с Финляндией, приветствовали его [19. С. 164]. Благодаря языковому родству финского и карельского, карелы понимали его, но большая их часть была неграмотна и не умела читать на латинице [20].
Несмотря на языковые проблемы, среди населения находились люди, готовые вести просветительскую работу. Просветители начала ХХ в. Ийво Хяркёнен (1882-1941) и Онни Окконен (1886-1962) привлекли внимание своим творчеством на карельском языке. Как отмечала Э. Л. Алто, благодаря их усилиям был сделан «первый шаг на пути от устной традиции к письменной» [2. С. 12].
Карел из Суйстамо И. Хяркёнен подчеркивал богатство карельского языка для поэзии и писал, что задумывается над возможностью развития литературы на карельском языке, но письменного карельского языка в то время не существовало. Однако И. Хяркёнену удалось выпустить книжку стихов для детей «Aunuksen brihatsut» («Олонецкие мальчики», 1921) на ливвиковском диалекте [8. С. 152].
В 1937 г. Президиум ЦИК Карельской АССР принял решение о создании единого для всех групп карелов Советского Союза литературного языка на основе русской графики. В том же году была опубликована «Грамматика карельского языка» Д. В. Бубриха. Сектором культуры и быта Госплана республики было отмечено, что за 1938-1939 гг. все карельские школы перешли на карельский язык обучения. Но уже 1 сентября 1940 г. I съезд ЦК республики принял решение об отмене преподавания в школах на карельском языке [11. С. 201] в связи с ее преобразованием в Карело-Финскую ССР.
С 1938 по 1940 г. в республике на карельском языке издавался ежемесячный литературный журнал «Карелия», важнейшей задачей которого было создание и развитие карельского литературного языка и карельской литературы [15. С. 19]. В нем публиковались художественные произведения, записи карельского фольклора, критические статьи. Тем же целям отвечала газета «Советской Карелия» («Советская Карелия»). Как пишет Л. Лехти, это была первая карелоязычная газета, редакция которой состояла из карелов, знающих финский язык [22]. Активное внедрение карельского языка на русской графике проявлялось и в публикации большого количества переводов. Они выходили как в названных выше изданиях, так и отдельными книгами.
Традиция перевода началась с самого зарождения карельской детской художественной литературы и продолжается по сей день. Большинство переводов было сделано в 1930-е годы. Заметим, что почти вся литература на карельском языке перв. пол. ХХ в. была переводной. Детей знакомили с произведениями А. Барто, А. Гайдара, Л. Кассиля и др. На карельский язык переводились произведения русской классики, советской и зарубежной литературы. Основная их часть публиковалась в журнале «Карелия» [1. С. 83-87], в учебной литературе и выходила отдельными книгами [13. С. 261-263].
Активное издание учебников, как на кириллической, так и на латинской графической основе, началось в 1930-е годы. Были выпущены буквари А. А. Милорадовой (1933), Н. А. Анисимова (1938) на кириллице; учебники по географии, естествознанию (3-4 кл.), арифметике (1-3 кл.), алгебре (6-8 кл.), зоологии (6-7 кл.), физике (6-7 кл.) и другим дисциплинам. В основном это были переводные книги.
С 1940/1941 учебного года в карельских школах было введено обучение на финском языке, хотя уровень владения карельским языком среди населения был высок и к этому времени создана учебная литература. В среднем звене школы уроки нередко велись на русском, так как большинство преподавателей-предметников были русскими. А в Олонецком и Пряжинском р-нах (места компактного проживания южных карелов. - Н. Ч.) обучение вообще шло на русском языке, так как ученики не знали латинского алфавита и не понимали финского языка [17. С. 37].
Финский солдат К. Каява в письме с фронта писал о впечатлениях после взятия д. Мяндусельга. В деревне они увидели школу и агитпункт: «Это была обыкновенная средняя школа... По учебникам мы поняли, что обучение велось также и на финском языке. Еще в фойе нас приветствовала вывеска на финском языке ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ.». В здании агитпункта была библиотека. «Среди книг на русском языке были и карелоязычные издания. Язык был карельский, но буквы русские. Культурным изданием Карелии долгое время был журнал "Карелия"» [18. С. 30-31].
Период существования литературы на карельском языке был весьма непродолжительным (1937-1940) и результаты его весьма скромны [7]. Но сам процесс имел и положительные стороны: было привлечено внимание к карельскому фольклору. В Союз писателей стали принимать сказителей. Так, в 1939 г. членом Союза писателей стала М. А. Ремшу. В 1945 г. вышла ее книга «Karjalais-suomalaisia кашаша1иуа» («Карело-финские народные сказки») с 21 сказкой на собственно карельском наречии карельского языка. Такие сказки, как «Жеро 1а копйе» («Лиса и медведь»), «Жеро 1а кигЫ» («Лиса и журавль»), «КоуМ 1а pohatta veШ» («Богатый и бедный брат»), прочно вошли в круг детского чтения.
Записи карельского фольклора знакомили юных читателей с духовным опытом народа, воспитывали вкус к устному поэтическому слову. Усилилось внимание к карельскому языку и культуре. Но при малом сроке функционирования карельского языка в качестве письменного и литературного, он не успел закрепить и развить выработанные языковые нормы.
1950-1970-е гг. характеризуются полным отсутствием литературы на карельском языке. Вся литература Карелии издавалась на русском и финском,
в результате чего карелы стали писать по-русски или по-фински. Появились повести Э. Кононова (1930-1974) и П. Лукина (1922-1988).
Павел Осипович Лукин (Пааво Лукин) родился в д. Габалова Сельга Пряжин-ского р-на. Учился в Ведлозерской средней школе и Петрозаводском учительском институте. Изначально заявил о себе как детский писатель, писал на финском и карельском (ливвиковское наречие) языках.
Его литературная деятельность началась в 1930-е гг., когда журнал «Карелия» опубликовал его стихотворную сказку «Ice mina» («Я сам»). В 1940 г. газета «Totuus» («Правда») напечатала сказку «Vagevin» («Самый сильный»); повесть «APR» («АПР») впервые была опубликована в журнале «Punalippu» в 1972 г. (затем вышла отдельной книгой и переиздавалась). В Союз писателей П. Лукин был принят в 1982 году [10. C. 189-190].
Повесть «АПР» адресована школьникам. Главный герой - пятиклассник Войтто Рантала. Повествование ведется от первого лица героя. Автор долгое время работал учителем и директором в сельских школах разных районов республики и хорошо знал школьную жизнь. Он описывает обыкновенную школу в карельской деревне.
Девиз повести - карельская пословица «Hyvah sanah leppy lampyy, pahah sanah kadaigi katkieu» («Хорошее слово ольху сгибает, плохое слово можжевельник ломает»). По мысли Т. Викстрем, «эта пословица иллюстрирует основы воспитания, которыми руководствуется педагог и писатель Пааво Лукин» [24. C. 94]. Такой подход к детям формирует хороший контакт с учениками.
Повествование начинается с радостного момента в жизни Войтто. В школу приходит новый учитель финского языка Виктор Викторович. Он лучше всех понимает мальчика. Войтто - фантазер, сочиняет стихи, однако это не мешает быть ему обыкновенным школьником и совершать различные проступки. Войтто скрывает от матери и одноклассников свои творческие способности.
П. Лукин со знанием дела описывает школьные порядки: за нарушение дисциплины на уроке учеников выгоняют из класса, вызывают на разговор с директором школы, учитель занимается пересаживанием учеников в классе. На переменах мальчишки дерутся, разбивают окна, но все это они делают без злого умысла.
Интересна языковая работа автора. Когда Войтто уходит с ребятами в лес за грибами, он оставляет матери записку, чтобы она не волновалась. Словарный запас детей разнообразится синонимами (волнушка обозначается как rousku, vahalaukku, karvalaukku).
Фразеологические обороты (например «se tuli kuin vasaran kumahdus paakoppaan» - «это было как удар молотка по голове») используются для описания эффекта неожиданности и оживляют повествование. Передавая волнение мальчика, автор пишет: «Sydan nousi kurkkuun» («сердце поднялось в горло»).
Дети вне школы говорят по-карельски, так как этот язык для них родной. В повествовании появляются диалоги на карельском языке. Предусматривая, что юный читатель, не владеющий карельским языком, не сможет понять, о чем говорят герои, автор дает сноски с переводом на финский.
Войтто сожалеет, что их классный руководитель Андрей Петрович Никулин, участвовавший в Великой Отечественной войне, не смог расписаться на стенах
Рейхстага, как другие солдаты. На что Андрей Петрович говорит: «Не все солдаты могли закончить войну в Берлине. Фронтов было много, и все нуждались в солдатах. Важно то, что мы победили, что ты, сын фронтовика, живешь и сочиняешь стихи» [23. C. 36]. Андрей Петрович дает Войтто советы, как сочинять стихи (будучи на фронте, он тоже сочинял). Он не только учитель, классный руководитель, математик, поэт, но и хороший человек. Войтто не раз повторяет: «у нас хороший учитель».
Отец Войтто, Рейно, погиб на фронте и поэтому общение с учителями-мужчинами становится важным для мальчика. Однажды ему приснился отец и сказал: «Ты действительно счастливый мальчик. И имя у тебя историческое: ты родился в День Победы, девятого мая...» [23. C. 41]. Войтто в переводе на русский язык означает «победа».
Желание узнать как можно больше о своем отце приводит Войтто и его друзей Семена и Алексея в архив Петрозаводска. Среди газет они находят подшивку с военными стихами Андрея Петровича. Это становится секретом для мальчиков, который они решают доверить Виктору Викторовичу.
П. Лукин подводит юного читателя к объяснению названия повести. Мальчики организуют тайное общество и решают, как его назвать. В конце концов, рождается аббревиатура APR - Andrei Petrovitsin rintamarunot (фронтовые стихи Андрея Петровича). Виктор Викторович становится членом тайного общества.
Подобно повестям для детей А. Алексина, где также существует секретная организация БОДОПИШ («Боевой домовой пионерский штаб») или - таинственный ТСБ в «Тайном Сигнале Барабанщика» (что расшифровывается как «твой старший брат»), остается только догадываться, что скрывается за аббревиатурами, придуманными писателем.
П. Лукин тоже придумал игру с тремя загадочными буквами. Когда тайна раскрывается, ребята устраивают в школе конкурс, что значит APR? Предлагается много версий. Например: aina pojat raatavat... (всегда мальчики трудятся), anna pojille rahaa (дайте мальчикам денег), avain pannaan reikaan (ключ попал в дырку). Среди смешных идей появляется и серьезная: aina puolustakaa rauhaa (всегда защищайте мир). П. Лукин делает вывод, что защита мира - это не тайна. Взаимоотношения учителя и учеников, доверие детей к взрослому, их совместная деятельность - вот главные мысли повести.
Карелом-патриархом представлен в книге образ деда Ивана Петровича: «Большая седая борода напоминала ножницы для стрижки. <.. > Такой другой бороды не было ни у кого в мире. Также как и усов. Таких густых и совсем белоснежных. Вдобавок, у него была гладкая лысая голова.» [23. C. 37].
Дед Иван играл на кантеле и пел. Его даже записывали на магнитофон в Петрозаводске. В деревенском краеведческом музее хранилась книга с упоминанием о нем. Он - приверженец старины, потому в народе и прозвали его «elava historia» («живая история»). Дед говорил по-карельски и часто заканчивал мысль фразой: «muga velli» («вот так вот»). Это было его любимое выражение, которое означало, что речь закончена.
П. Лукин прекрасно осознавал, что народный язык тесно связан с фольклором. Литературный финский язык повести перемежается с народной речью -
с карельскими пословицами и поговорками: «Vieras tulou - viestin tuou» («Гость пришел - весть принес»); «Mittuine pedai, semmoine pedian vesagi» («Какая сосна, такие и побеги»); «Kerran muidu nenaz vedeled - toizel kerdu omua nenia pideled» («Один раз других за нос водишь - другой раз сам за нос будешь держаться»). Автор пишет, что «поговорок в народном языке больше, чем грибов в осеннем лесу» [23. C. 53].
Основное население деревни - карельское, и П. Лукин вводит в повесть описание карельских обычаев и традиций. Так, приставленная к двери дома палка выполняет роль замка и показывает гостю, что хозяев нет дома. Этот обычай существует и у других народов, в частности у русских. Представлена национальная карельская еда: калитки, рыбник, чай с молоком. Иван Петрович владеет традиционными мужскими промыслами: вяжет сети, плетет кошели.
В конце повести возникает неожиданный поворот: одноклассница Войтто Айно сообщает, что у деда Ивана есть кошель с буквами АП. Мальчики пытаются раздобыть его. В конце концов им это удается. Надпись «АП-35» означает «Андрею Петровичу на 35-летие». Иван Петрович приготовил такой подарок учителю. Заканчивается повесть поговоркой Ивана Петровича об умении хранить тайны.
По наблюдению Ю. И. Дюжева, «герои повести П. Лукина через игру находят свое место в жизни, приобщаются к светлым идеалам фронтового поколения» [3. C. 12]. Повесть «АПР» охватывает события мирного времени и следует традициям советской литературы. Ю. И. Дюжев писал: «Несомненны заслуги советской детской литературы в создании полной и глубокой картины жизни пионерской организации. <. > В сокровищницу пионерской литературы вошли книги, написанные А. Гайдаром, Л. Кассилем, С. Михалковым, А. Мусатовым, М. Прилежаевой, Н. Носовым, В. Осеевой, Ю. Сотником» [4. C. 95-96].
Первая книга П. Лукина на карельском языке «Tuhkimus» («Золушка») вышла в 1981 г. Золушка - это не девочка, а мальчик Иван, который влюбился в дочь богача. Сказки детского писателя говорят о любви к своему ближнему, к окружающей нас природе, к матери, отцу, ко всем людям. Книга начинается с рассказов о прежней жизни, так автор вводит юного читателя в атмосферу прошлого. «Уже читая первые страницы, замечаешь то, что объединяет всю книгу: содержание основывается на народном фольклорном материале», - писал Р. Котты [21. C. 111].
П. Лукин с детства слышал сказки, песни, загадки. Взрослые коротали долгие зимние вечера на посиделках. Женщины и девушки чесали шерсть, пряли, вязали в одном углу избы, а в другом сидели мужики и парни. У них были свои занятия: вязали сети и др.
Сказку «Золушка» рассказывает дед мальчику Тимою - главному герою книги. Многое кажется мальчику знакомым, и он говорит об этом деду. Но дед постоянно повторяет: «Это сказка». Она написана в прозе, но в последующих книгах будет представлена в стихах, также как «Peigoi-poigu» («Мальчик с пальчик»). Цикл рассказов и стихов посвящен жителям д. Киндасово, которая славится в Карелии юмором. Герои попадают в смешные истории. У П. Лукина в центре рассказов - мужик Леха.
Особенность поэтического слова проявляется в своеобразии рифм. Карельский поэт В. Брендоев отмечал: «Лукин рифмует слова rukka и muokka, heis и mies, voidi и rodih, miesty и pystyh, lapsi и vagevakse» [16. C. 112]. Наряду с рассказами и сказками, в книге есть стихи для чтения детям. В раздел «Rahvahan viizahuksii» («Народная мудрость») включены поговорки и загадки.
При жизни П. Лукина вышли только две его книги - одна - на финском, другая - на карельском. Во вт. пол. 1980-х гг. стремительно активизируется национальное самосознание как движущая сила этнического возрождения, углубляется интерес к языковому наследию. Тогда вновь заговорили о Лукине, вспомнили его творчество. Своими сказками в стихах, вышедшими в сборниках «Mindah kagói kukkuu» («Почему кукушка кукует», 1990) и «Ice mina» («Я сам», 1996), он ввел в детскую литературу новый жанр на карельском языке.
Произведения П. Лукина опираются на традиционную структуру карельской народной сказки. Ряд из них начинается словами «жили-были», а заканчивается фразой «тут и сказочке конец». Развернутая присказка есть в сказке «Elo, nero da laskus» («Добро, мастерство и лень»).
Это характерно для жанра сказки и других народов. П. Лукин учитывает образцы художественных произведений русской литературы. В его творчестве есть сказки о попах и работниках. Опираясь на сюжет сказки П. Ершова «Конек-горбунок», он создал произведение «Я сам». Это жанр литературно-художественной сказки, которым писатель обогатил карелоязычную детскую литературу. Так, находчивость Ивана Тухкимуса, младшего брата, позволила наказать воров. С подобной смекалкой карелов мы встречаемся и в произведениях П. Семенова (см. его рассказ «Póllatüs» («Пугало»), где мужики наказывают несправедливого лесника).
Стихотворение П. Лукина «Laskus» («Лень») из той же книги «Я сам» составлено из многократных повторений. Сюжет прост: каждое четверостишие начинается с обращения: «Собирай, Лень.» - и далее: клубнику, клюкву, бруснику, грибы. И каждый раз у Лени находятся причины, чтобы ничего не делать: когда собираешь клубнику, там червяки ползают; за клюквой надо идти на болото, а там можно ноги промочить; за грибами надо ходить по лесу и т.д. Стихотворение несет дидактический характер.
Обратим внимание на особенность карелоязычных произведений П. Лукина, проявляющуюся в творчестве и других писателей рубежа ХХ-ХХ1 вв.: это - упоминание Бога в детской литературе. Так, в сказке «Kielastus-suarnu» («Ложь-сказка») автор пишет: «jumalat cotaijah tiahtii» («боги считают звезды»), «jumalat hüllattih ruavot» («боги оставили труды»), «jumaloil ei ole d'engua» («У богов нет денег»).
Как видно из примеров, здесь речь идет не о Боге, а о богах. По мысли фольклориста Л. И. Ивановой, «карельский народ подчас был очень далек от Бога, он поклонялся многочисленным духам и, поэтому, обращался к ним во множественном числе» [5. C. 218]. У карелов язычество было более распространено, чем христианство. Сказки карелов на религиозную тематику во вт. пол. ХХ в. не носили антицерковного оттенка.
Если творчество П. Лукина включает в себя повесть, сказки, рассказы и стихотворения, написанные на финском и карельском языках, то Эрнест Кононов,
карел из с. Паданы, пишет на русском. Его повесть для детей «Долгая дорога домой» (1976) рассказывает о формировании характера подростка в суровые годы войны.
Повесть «Долгая дорога домой» автобиографична. Когда началась Великая Отечественная война, автору было 11 лет. Э. Кононов эвакуировался с семьей в Архангельскую область. В 1944 г. он оказался в действующей армии и был несколько месяцев сыном полка. Повесть его построена не на драматических эпизодах, а на будничных военных обстоятельствах, раскрывающих личность подростка, 14-летнего Антона Готчиева.
Сохранив детские воспоминания, автор рассказал о реальных событиях, в частности о том, как архангельская деревня помогала фронту. Стоя на боевом посту, Тошка очень устает, и начинает вспоминать жизнь в тылу. Как, окончив 4 класс, летом он помогал колхозу возить зерно с полей. Это тяжелый труд для мальчика. Но тогда приходят мысли о фронте. Антон не на поле боя, но все-таки он сражается. Сражается с усталостью. Аналогия уборки урожая и боя встречается и у других писателей: так, комбайнер Иван Прокатов в повести вепсского писателя Анатолия Петухова «Сить - таинственная река» говорит Василию Гусеву: «Уборка, брат, тот же фронт».
Тошка проявляет заботу о боевых друзьях, собирая чернику на заминированной территории и рискуя при этом жизнью. Автор показывает беспечность ребенка. Риск не оправдан, но это - страстное желание помочь товарищам. Встреча героя повести со старшиной Смирновым учит его распознавать истинную ценность человека. В его характере есть и доброта, и грубость, чувство ответственности за солдат.
В канву повествования органично вплетаются рассказы об эвакуации, о прощании с отцом, уходящим на фронт. Э. Кононов показывает людей разных по возрасту, национальности, личной судьбе, но представляющих собой единый народ, вставший на защиту Родины.
С 1987 г. в «Летописи литературной жизни Карелии» появляется раздел «Детская литература на карельском языке». Благодаря произведениям В. Брен-доева и П. Лукина, а также фольклорным текстам в обработке Р. Ремшуевой, И. Пекшуевой было привлечено внимание общества к детской литературе. Владимира Брендоева (1931-1990) считают зачинателем поэзии на карельском языке. Еще в 1970-е гг. в журнале «Punalippu» печатались его стихи. Свою первую книгу «Anusrandaine» («Край мой Олонецкий») он издал в 1980 г.
О плодотворном умении В. Брендоева выявлять в своем творчестве художественные достоинства ливвиковского наречия карельского языка писали М. Пахомова, Э. Алто, Э. Карху, А. Мишин. Об этом свидетельствуют его посмертно опубликованные поэтические сборники «Sana, kuultu muaman suus» («Родное слово», 1991), «Runoja» («Стихи», 1991), «Jattie hyva jalgi muale» («Добрый след на земле», 1999). Книга «Родное слово» полностью посвящена детям, а в сборник «Стихи» наряду с лучшими произведениями предшествующих лет был включен цикл для детей «Runot lapsille» («Стихи детям»).
Поэзия В. Брендоева доступна детям, написана простым языком. Стихотворение «Minun harmai kanaine...» («Моя серая курочка...») переведено на
вепсский язык и используется в учебниках и книгах для чтения по карельскому и вепсскому языкам.
Поэтическое творчество Брендоева для детей включает в себя стихи, как для самых маленьких, так и для детей старшего школьного возраста. Например, прекрасные пейзажи родных мест овеяны глубоким лирическим чувством в стихотворении «Rakkahat гаппаЪ» («Любимые берега»):
Rakkahat гаппа^ vedrehet vedyбt, Любимые берега, чистые воды,
Kivizel ruoppahal ки^1 da pedai. На каменистом бугре лишь ель да сосна.
Ylici yбhyбn valgiazen valvon, Всю ночь белую не сплю,
Paivazen nouzendua pienyбssah palvan. Восходы солнца с детства караулю.
Ра^а^ pystih sugahih pitkih, Солнце выпускает щетины лучей
Kastiezen kyynalil kibriady Лбу. Плачут слезами росы.
(Перевод Э. Алто)
Истоки детской карелоязычной литературы восходят к нач. ХХ в. В 1920-е гг. произведения создавались на латинице, а в кон. 1930-х на кириллице. За 20 лет был написан целый ряд рассказов и стихов, развивалась учебная литература, основную часть которой составляли переводы. К сожалению, последующие 50 лет литература для карелов формировалась на русском (Э. Кононов) и финском (П. Лукин) языках.
Несмотря на такой длительный перерыв в развитии литературы, к нач. 1990-х гг. в детской литературе Карелии сложились предпосылки к созданию оригинальных произведений на карельском языке, чему способствуют рост национального самосознания, появление письменности на карельском языке и изменившаяся политическая ситуация в стране.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Алто Э. Л. Советские финноязычные журналы 1920-1980. Петрозаводск: Карелия, 1989. 164 с.
2. Алто Э. Л. Финноязычная литература Карелии // История литературы Карелии: в 3-х т. Т. 2. СПб.: Наука, 1997. 244 с.
3. Дюжев Ю. Доверительное слово: о прозе // Детская литература. 1985. № 8. С. 10-14.
4. Дюжев Ю. Летописцы страны Пионерии. М.: Дет. лит., 1972. 96 с.
5. Иванова Л. И. Библейская мудрость и ее отражение в южнокарельских пословицах о Боге // Православие в Карелии: Материалы III регион. науч. конф., посвящ. 780-летию крещения карелов (16-17 окт. 2007 г.). Петрозаводск, 2008. С. 216-219.
6. Кангаспуро М. Национальное и интернациональное в Республике Карелия // Boundaries of Earth and Consciousness: Ingrian Finns, Karelians, Estonians, and St. Petersburg's Germans in an Age of Social Transformation. Helsinki, 2002. 420 p.
7. Летопись литературной жизни Карелии (1917-1961) / Сост. М. Ф. Пахомова и Н. С. Полишук. Петрозаводск, 1963. 510 с.
8. Мишин А. «Дать начало песнопенью...»: (Современная карелоязычная литература в исторической перспективе) // Север. 2000. № 10. С. 150-154.
9. Нуортева А. Проблема карельского языка в национальной политике // Карело-Мурманский край. 1927. № 3. С. 3-7.
10. Писатели Карелии: биобиблиогр. словарь / Сост. Ю. И. Дюжев. Петрозаводск: Острова, 2006. 303 с.
11. Прибалтийско-финские народы России / Отв. ред. Е. И. Клементьев, Н. В. Шлы-гина. М.: Наука, 2003. 345 с.
12. Ровио Г. Проблема языка в национальной политике // Карело-Мурманский край. 1931. № 'А С. 15-22.
13. ЧикинаН. Детская национальная литература Карелии: история и современность. Hamburg, 2012. 286 с.
14. Юфа О. Л. Дискуссия о языке в финноязычной литературной критике Карелии 1920-1930-х годов // Проблемы литературы Карелии и Финляндии: сб. ст. Петрозаводск, 1991. С. 5-16.
15. Хавитамма вихахизет яллет // Карелия. 1938. № 3. С. 19-20.
16. Brendojev V. Pagin Tutkimukses // Punalippu. 1981. № 9. S. 112.
17. Hyytia O. Karjalais-Suomalainen Neuvostotasavalta 1940-1956 - Kansallinen tasavalta? Helsinki, 1999. 304 s.
18. Kajava K. Kun Mantyselkalla vallattiin // TK-rintamakirjeenvaihtajat etulinjoilla 7, Stalinin kanavalle. Helsinki, 1942. S. 28-32.
19. KangaspuroM. Neuvosto-Karjalan taistelu itsehallinnosta: Nationalismi ja suomalaiset punaiset Neuvostoliiton vallankaytossa vuosina 1920-1939. Helsinki, 2000. 205 s.
20. Karjalainen K. Kirje Paadenelta // Punainen Karjala. 1926. 5. kesak.
21. Kotti R. Suarnat ei loppei sanondal // Punalippu. 1981. № 9. S. 111-112.
22. Lehti L. Ensimmaini karjalankielini lehti // Vienan Karjala. 2009. 11. pimiek.
23. Lukin P. APR. Petroskoi: Karjala, 1975. 78 s.
24. Vikstrom T. Paavo Lukinin APR // Punalippu. 1976. № 8. S. 94-96.
Поступила в редакцию 12.10.2012
N. V. Chikina
Problems of formation of the children's literature in the karelian language
This paper is dedicated to the problems of formation of the children's literature in the karelian language. This process sprawl on decennial events and was accompanied the choice of language, creation to systems of writing, particularities of national consciousness.
Keywords: karelian language, children's literature, system of writing, national consciousness.
Чикина Наталья Валерьевна,
кандидат филологических наук, научный сотрудник, Институт языка, литературы и истории Карельского научного центра РАН
г. Петрозаводск E-mail: tchikina@krc.karelia.ru
Chikina Natalia Valerievna,
Candidate of Science (Philology), research associate, Institute of Language, Literature and History, Karelian Research Centre of the RAS
Petrozavodsk E-mail: tchikina@krc.karelia.ru
