CC BY
0
Вестник Томского государственного университета. История. 2024. № 91 Tomsk State University Journal of History. 2024. № 91
ПРОБЛЕМЫ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ИСТОРИИ PROBLEMS OF HISTORY OF RUSSIA
Научная статья УДК 502.56:93 doi: 10.17223/19988613/91/1
Проблемы системы оценивания состояния окружающей среды при осуществлении экологического планирования в СССР в 1970-1980-х гг.
Дарья Сергеевна Ашихина
Сургутский государственный педагогический университет, Сургут, Россия, [email protected]
Аннотация. Рассматривается ситуация, когда в результате внедрения в СССР экологического планирования предприятия испытывали сложности при одновременном выполнении плана и по объему производимой продукции, и по соблюдению норм охраны окружающей среды. Для составления более объективного плана природоохранных мероприятий и определения состояния окружающей среды использовались устаревшие нормы ПДК. В СССР предлагали разработать единую методику оценки стоимости природных ресурсов, которая, однако, так и не была создана.
Ключевые слова: экологическое планирование, природные ресурсы, ПДК, методика оценки стоимости природных ресурсов, СССР, 1970-1980-е гг.
Благодарности: Исследование выполнено при финансовой поддержке Фонда научно-технологического развития Югры в рамках научного проекта № 2023-572-08.
Для цитирования: Ашихина Д.С. Проблемы системы оценивания состояния окружающей среды при осуществлении экологического планирования в СССР в 1970-1980-х гг. // Вестник Томского государственного университета. История. 2024. № 91. С. 5-10. doi: 10.17223/19988613/91/1
Original article
Problems of the system for assessing of the environmental state when implementing ecological planning in the USSR in the 1970-1980s
Darya S. Ashikhina
Surgut State Pedagogical University, Surgut, Russian Federation, [email protected]
Abstract. The article is about characterizing of problems that the government faced when assessing the state of the environment when implementing environmental planning in the USSR in the 1970-1980s. The research is based on archival documents such as documents from the Russian State Archive of Economics and documents of the State archive of Ugra. The study is based on the monographs of Soviet and foreign researchers, as well as on the scientific articles by scientists, economists, representatives of Soviet ministries, departments and enterprises.
Ecological planning has been carried out in the USSR since 1975. It relied on statistical information received from enterprises. The USSR authorities understood that it was necessary to take care of the environment. But this was impossible because of the norms on maximum permissible concentrations of harmful substances that were in force in the USSR. There were three reasons for this. Firstly, the norms for maximum permissible concentrations of harmful substances allowed only to record the damage caused to nature. Secondly, ministries and agencies did not want to monitor compliance of enterprises with environmental legislation. For this reason, environmental performance plans were often not implemented. Thirdly, a system of fines for non-compliance with environmental legislation by enterprises was in development. As an example of the aggravation of these contradictions, one can cite the discussion that unfolded in 1975 -1976. The discussion was attended by the Ministry of Non-Ferrous Metallurgy, the State Forestry Agency of the USSR and the State Planning Committee of the USSR. They discussed whether the fine was rightfully imposed on the Norilsk Mining and Metallurgical Combine. To assess the economic effect of environmental planning, scientists worked to create a methodology for assessing natural resources. The creation of this methodology would increase the motivation of enterprises to use natural resources more rationally. In addition, the use of the technique would lead to a reduction in capital and material intensity of production. However, a universal methodology for assessing the value of natural resources in the USSR was never developed.
© Д.С. Ашихина, 2024
Thus, the Soviet environmental planning system had a number of imperfections. However, this demonstrated the state's awareness of environmental problems and its willingness to reduce the negative anthropogenic impact on nature. Keywords: ecological planning, natural recourses, maximum permissible concentrations, methodology for estimating the value of natural resources, the USSR, 1970-1980-s.
Acknowledgements: The reported study was funded by Foundation for Scientific and Technological Development of Yugra according to the research project № 2023-572-08.
For citation: Ashikhina, D.S. (2024) Problems of the system for assessing of the environmental state when implementing ecological planning in the USSR in the 1970-1980s. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. Istoriya - Tomsk State University Journal of History. 91. pp. 5-10. doi: 10.17223/19988613/91/1
Одна из главных задач, стоявших перед СССР в 1970-1980-х гг., - снижение капиталоемкости производства. В ходе дискуссий между представителями министерств и ведомств, учеными и предприятиями было предложено более полно извлекать природные ресурсы, использовать в производстве вторичное сырье, а также продолжать работу над повышением качества экологического планирования. Особую роль в этом вопросе играла методика оценки природных ресурсов, над созданием которой работали ученые Академии наук СССР совместно с Госпланом СССР и профильными министерствами [1. С. 4]. Сложность создания методики оценки природных ресурсов заключалась в том, что в ней требовалось учесть как количественные, так и качественные характеристики, а также их унифицировать, сделав возможным использование применительно ко всем природным богатствам государства.
Однако отсутствие в СССР единой оценки природных ресурсов не означает, что правительство не использовало для диагностики окружающей среды другие инструменты: известно, что многие народы старались оценить природные ресурсы, чтобы грамотно использовать их в дальнейшем. Например, эскимосы, чукчи и другие северные народы задумывались о ценности кита, причем интересовал их не денежный эквивалент, а социальный: от количества особей зависела выживаемость поселения [2. Р. 24]. В качестве подобного социального эквивалента в СССР для оценки состояния окружающей среды использовались ПДК - предельно допустимые концентрации вредных веществ (в воздухе, воде). ПДК вредных веществ доводились до промышленных предприятий Госпланом СССР, а разрабатывать их и следить за исполнением предприятиями природоохранного законодательства полагалось министерствам по профилю их деятельности [3. Л. 95]. Этим же министерствам вменялось в обязанности рассчитывать в денежном эквиваленте наносимый деятельностью предприятий вред природе и обосновывать запросы бюджетных ассигнований.
Однако разработка норм и нормативов, а также их перевод в денежный эквивалент - трудоемкий и сложный процесс, поэтому министерства старались переложить эту ответственность друг на друга. Так, например, министерства здравоохранения и сельского хозяйства вели переписку о том, кто должен заниматься разработкой норм и нормативов [3. Л. 234].
Контроль над соблюдением норм ПДК вредных веществ возлагался на Госкомгидромет СССР, Министерство сельского хозяйства СССР, Министерство мелиорации и водного хозяйства СССР, которые также
не были готовы взять на себя ответственность, что привело к длительной дискуссии, продолжавшейся на протяжении 1970-1980-х гг., о необходимости создания нового органа, в ведение которого планировалось передать контроль над соблюдением законодательства в области охраны природы [4. С. 56]. Против внедрения такого органа высказывались как министерства (Министерство геологии СССР [3. Л. 199], Министерство рыбного хозяйства [3. Л. 224], Министерство сельского хозяйства [3. Л. 225]), так и ведомства (Государственный комитет по запасам полезных ископаемых [3. Л. 184], Государственный комитет по надзору за безопасным ведением работ в промышленности [3, Л. 191], Главное управление гидрометеорологической службы при Совете министров СССР [3. С. 204]), полагавшие, что создание нового органа приведет лишь к росту бюрократизации, нечеткому соподчинению и дублированию функций.
Таким образом, к моменту включения экологического планирования в план финансово-хозяйственной деятельности страны (1975) в СССР осуществлять его планировалось с учетом ПДК на основании разработок министерств и ведомств. Предполагалось, что в будущем необходимость в контроле над вредными выбросами исчезнет совсем в связи с переходом предприятий к более щадящему для природы режиму производства [5. Л. 144]. Но к 1976 г. предельно допустимые концентрации не охватывали все вредные выбросы: например, не было расчетов для определения вредных веществ, выделяемых транспортом. Решение этой проблемы затягивалось по причинам, схожим с причинами, затруднявшими разработку ПДК в целом: министерства и ведомства не могли договориться о том, кто должен их разрабатывать. Так, Госстандарт считал себя недостаточно компетентным органом и предлагал создать некий Всесоюзный центр по стандартизации и метрологии в области охраны окружающей среды на базе Свердловского филиала всесоюзного научно-исследовательского института имени Д.И. Менделеева, который работал бы вместе с профильными министерствами и ведомствами [6. Л. 30-32].
Но сама по себе система ПДК не могла изменить ситуацию в области охраны природы. Требовалось поддерживать на должном уровне состояние природных ресурсов, а это, в свою очередь, порождало дискуссию о том, кто должен финансировать соответствующие мероприятия. По мнению П.Г. Олдака, известного советского экономиста, нести издержки по оплате мероприятий природоохранной направленности в любом случае придется обществу, так как они повлияют на
стоимость произведенного конечного продукта [7. С. 54]. Но специфика плановой экономики заключается в том, что за распределение средств экономических агентов, уровень цен на продукты и сырье (в том числе природные ресурсы) отвечает государство, так как именно оно является собственником средств производства [7. С. 44]. Поэтому П.Г. Олдак предлагал ввести четкую систему нормативов и нормативно-правовых актов, содержащих санкции за их неисполнение [7. С. 56]. Необходимость санкций ученые видели и в том, что нерациональное использование природных ресурсов может привести к их дефициту. Кроме того, природные ресурсы входили в план народного хозяйства, а значит, государство обязано было стремиться использовать их комплексно и рационально.
Поэтому помимо ПДК для контроля над антропогенным воздействием на окружающую среду существовала система санкций, закрепленных в нормативно-правовых актах. Так, предприятия были обязаны выплатить государству стоимость рекультивации земель, на которых вели свою деятельность (Основы земельного законодательства СССР и союзных республик, ст.ст. 18, 19). Эта сумма, однако, составляла всего около 4% от общих капитальных затрат предприятия и не могла оказать реального давления на выбор земельного участка для работы. Согласно расчетам ученых, примерная сумма, которая позволила бы решить проблему трудоемкого и капиталозатратного процесса рекультивации, должна была составлять более 10% [8. С. 120]. Помимо проблемы нерационального использования земельных ресурсов, остро стоял и вопрос о рациональном использовании воды, так как тарифы, по которым предприятия оплачивали ее использование, находились на недостаточно высоком уровне [8. С. 121]. Установление адекватных штрафов позволило бы не только стимулировать экономию водных ресурсов предприятиями, но и помогло бы правительству оценить, какой объем воды реально потребляется предприятиями в своей работе [9. С. 123].
Интересно, что вместе с системой штрафов для предприятий правительство внедряло мотивационные элементы для работников. Так, использование нормативного метода распределения прибыли позволяло предприятиям направлять прибыль, которая образовалась в результате экономии ресурсов, на премии работникам, выплачиваемые пропорционально их вкладу в производственный процесс [10. С. 67]. За нерациональное использование природных ресурсов предприятие выплачивало штрафы из этих же средств [11. С. 81]. Действенность такой системы подтверждало то, что в 1970-1979 гг. фонд материального стимулирования возрос практически на 200% [12. С. 10]. Итогом напряженной работы правительства в 1989 г. стала разветвленная система санкций, которые налагались на предприятия, превысившие нормативы по эксплуатационным потерям сырья, с целью максимально возможного включения природных ресурсов в процесс производства [13. Л. 17].
Третьим инструментом, который помог бы стимулировать предприятия сохранять окружающую среду, помимо штрафов для предприятий и премий для ра-
ботников, ученые называли интегральную цену. Включение в интегральную цену и прямых, и косвенных, и социальных издержек позволило бы поддерживать состояние природы на достойном уровне [7. С. 73].
Теоретически мотивация предприятий к соблюдению природоохранного законодательства выглядела достаточно продуманной. Однако на практике ситуация отличалась. Показательна дискуссия, развернувшаяся в 1975 г. между Министерством цветной металлургии и Госпланом СССР. В письме, адресованном Госплану СССР главой Министерства цветной металлургии СССР П.Ф. Ломако, сообщалось, что в течение IX пятилетки в районе г. Норильска были установлены газоочистные сооружения, проведена реконструкция вентиляционных систем, а также проектировались иные очистные сооружения. Это повлекло высокую загруженность Норильского горно-металлургического комбината и негативно отразилось на выполнении нормативов мероприятий по охране природы в Х пятилетке [13. Л. 3]. Невыполнение плана по сохранению лесов (вырубка и загрязнение) повлекло штрафы общей суммой около 13 млн руб. [13. Л. 4]. Штрафы эти, по мнению Министерства цветной металлургии СССР, неправомерны, так как Норильский горно-металлургический комбинат и так по мере сил старается соблюдать природоохранное законодательство, а значит, нужно разрешить ему использовать средства, положенные к оплате штрафа, для премирования работников [13. Л. 5].
В.М. Гаврилов, занимавший в 1975 г. должность заместителя председателя Госплана СССР, изложенные аргументы признать отказался и не счел возможным освободить Норильский горно-металлургический комбинат от штрафов. Он полагал, что предприятие не выполнило план IX пятилетки в полном объеме, а мероприятия по охране природы, запланированные на Х пятилетку, не содержат конкретики, тогда как на них выделено более 400 млн руб. бюджетных ассигнований [13. Л. 7].
Дискуссия продолжалась и в 1976 г. Несогласие министерства с решением Госплана СССР привело к тому, что ему было приказано срочно разработать и внедрить мероприятия, направленные на снижение вредных выбросов Норильского горно-металлургического комбината [13. Л. 7]. Не желая уступать друг другу, оба ведомства доказывали свою правоту: Министерство цветной металлургии СССР настаивало, что площадь загрязненных Норильским горно-металлургическим комбинатом лесов высчитана неверно [13. Л. 10], в ответ на это были приведены результаты экспертизы Гослесхоза СССР, который постановил, что площадь загрязнений лесов увеличилась за VIII пятилетку более чем на 11 га и составила 81 тыс. га [13. Л. 138]. Леса были загрязнены в основном серой, которая активно выбрасывалась предприятием вместе с отработанными газами из-за несовершенных технологий обработки сырья и ростом объемов производства [13. Л. 142]. Министерство цветной металлургии СССР отмечало, что в 1971-1975 гг. Норильский горно-металлургический комбинат провел целый ряд мероприятий, связанных с охраной окружающей среды, а именно разработал проекты очистных сооружений и приступил
к их строительству, а также создал специализированные научно-исследовательские лаборатории, в результате чего выбросы вредных веществ комбината снизились в несколько раз [13. Л. 143]. Но, судя по ответам Гослесхоза СССР, полученным Госпланом СССР на запрос о деятельности комбината, министерство пыталось скрыть некоторые факты из его деятельности: так, Норильский горно-металлургический комбинат лишь спроектировал очистные сооружения, тогда как их строительство продолжается и будет закончено в XI пятилетке, а рост объемов производства произошел не по инициативе самого предприятия, а в связи с увеличением доводимых до него нормативов. В результате Гослесхоз предложил ведомствам пойти на компромисс: или снизить нормы производства, или увеличить средства, выделяемые государством предприятию на проведение мероприятий природоохранного характера [13. Л. 148]. Предложения Гослесхоза были одобрены Академией наук СССР и доведены до Госплана СССР [13. Л. 152].
Эта дискуссия, продолжавшаяся в течение нескольких лет, показывает, что нерешенные споры во властных структурах оказывают негативное воздействие не только на деятельность предприятий, но и на окружающую среду. Предприятие (в данном случае Норильский горно-металлургический комбинат) оказывалось зажатым между нормами производства, доводимыми профильным министерством (Министерством цветной металлургии СССР в нашем примере) и нормами экологических показателей.
Все это дает основания полагать, что, несмотря на несовершенства системы экологического планирования в первые годы его существования, государство признавало, что заниматься охраной природы необходимо, и вступало ради этого в противоречия, обнажая диссонанс экономики и экологии, проявлявшийся в необходимости увязки интересов государственных структур.
Так как планирование осуществлялось на основании статистической отчетности, то советский экономист академик С.Г. Струмилин предложил основные направления, которые помогли бы рационализировать экологическое планирование: например, включать в статистические отчеты информацию о качественных и количественных характеристиках окружающей среды, масштабах антропогенного воздействия и вызываемом им изменении природы, взаимовлиянии природы и человека, а также мерах, принимаемых по охране природы и пр. [15. С. 104].
Помимо использования статистического учета, С.Г. Струмилин предлагал определять экономическую оценку природных ресурсов, делая акцент на экономическом районировании как одном из звеньев их рационального использования [16. С. 95]. По его словам, важность природных ресурсов заключается в следующем: «При более полном учете и экономическом использовании наших земельных угодий совсем по-иному выглядели бы и рентабельность многих проектируемых застроек, и проблема их размещения поближе к дешевым землям, а в частности и масштабы допустимых затоплений и заболачивания ценнейших земель безбрежными морями при каждой гидроэлектро-
станции. Там, где ценят землю, ее, наоборот, с боями отвоевывают у моря, ограждая дамбами и земляными валами. Думается, что и у нас при должном хозрасчете оказалось бы выгоднее ограничивать берега от ожидаемых затоплений дамбами и валами, хотя бы в той мере, в какой нужные для этого затраты с лихвой окупятся экономией возмещений за стоимость затопленных без нужды лугов и пашен» [17. С. 450-451].
Математические модели подтвердили эффективность экологического планирования уже к 1982 г., но оценить непосредственный экономический эффект от проводимых природоохранных мероприятий пока не удавалось. Для этого требовалось разработать систему оценки стоимости природных ресурсов, чтобы более полно включать их в план народного хозяйства и увязывать с другими показателями этого плана [18. С. 31]. Подобная информация требовалась для того, чтобы рассматривать вопросы охраны природы комплексно, включая уже на этапе проектов природоохранные мероприятия в стоимость будущих предприятий [15. С. 103]. Экономическая оценка природных ресурсов в понимании советских ученых представляла собой либо обоснование значимости природных ресурсов в денежном эквиваленте [19. С. 78], либо прибыль, получаемую от преобразования ресурсов в процессе производства [20. С. 5].
Но можно ли действительно оценить природные ресурсы? Несмотря на слова В.И. Вернадского, понимавшего под природными ресурсами «естественные производительные силы», которые можно использовать для повышения благосостояния страны [21], практически до VIII пятилетки многие советские экономисты считали природные ресурсы в СССР даровыми благами [22. С. 195; 23. С. 49]. Дело в том, что к концу 1950-х гг. под охраной природы подразумевалось невмешательство, сохранение природных ресурсов в первоначальном виде, что исключало их использование в рамках производственных процессов [1. С. 5]. Мнение это, однако, тоже достаточно спорно: производство невозможно без ресурсов, а территории, на которых производство отсутствует (например, относящиеся к заповедникам), можно оценить с помощью концепции альтернативных издержек, позволяющих понять, как именно могли бы использоваться земля и другие природные ресурсы и какую прибыль они могли бы принести, вовлекшись в экономический цикл [1. С. 2].
Наработки по экономической оценке некоторых природных ресурсов уже имелись: так, оценка земли для сельскохозяйственных угодий использовалась веками, и этот опыт советские ученые начиная с VII пятилетки транслировали на все земельные ресурсы, например лесные. Однако единого подхода к оценке стоимости земельных ресурсов не существовало, в связи с чем оценки различных ученых могли очень отличаться. Например, Н.П. Федоренко в 1973 г. оценивал сельскохозяйственные ресурсы СССР в 270 млрд руб., а лесные - в 50 млрд руб. [24. С. 11]. Позднее, в 1975 г., его оценка несколько изменилась: сельскохозяйственные ресурсы были оценены в 2 раза дороже, а лесные -в 17 раз дороже [25. С. 74]. М.Л. Бронштейн считал, что даже такая стоимость крайне мала: его оценка сель-
скохозяйственных земель составляла около 1 трлн руб. [26. С. 162]. М.Н. Лойтерн, напротив, считал оценку земель сельскохозяйственного назначения слишком завышенной и оценивал их всего в 320 млрд руб. [27. С. 345]. Следовательно, совершенствование экологического планирования требовало как можно скорее разработать методику экономической оценки стоимости природных ресурсов, которая была бы единой не только для одинаковых, но для всех природных ресурсов [28. С. 46].
Таким образом, к началу процесса экологического планирования в СССР использовали систему, которая позволяла только сдерживать вредные выбросы на уровне, относительно безопасном для существования человека, но не предотвратить негативное антропогенное воздействие. В качестве альтернативы, учитывающей к тому же экономические интересы государства, предлагалось создать методику оценки стоимости природных ресурсов, которая, однако, так и не была создана.
Список источников
1. Федоренко Н.П., Лемешев М.Я., Реймерс Н.Ф. Социально-экономическая эффективность охраны природы // Природа. 1980. № 10. С. 2-13.
2. Demuth B. Floating coast: an environmental history of the Arctic. New York : W.W. Norton & Company 2019. 404 p.
3. Российский государственный архив экономики (РГАЭ). Ф. 4372. Оп. 67. Д. 178.
4. Охрана окружающей среды - важная народнохозяйственная задача // Плановое хозяйство. 1979. № 12. С. 55-59.
5. РГАЭ. Ф. 4372. Оп. 67. Д. 176.
6. РГАЭ. Ф. 4372. Оп. 67. Д. 182.
7. Олдак П.Г. Сохранение окружающей среды и развитие экономических исследований. Новосибирск : Наука, Сиб. отд-ние, 1980. 160 с.
8. Сидорова В. Рационально использовать природные ресурсы // Плановое хозяйство. 1983. № 1. С. 119-122.
9. Быстрицкая Н., Михура В. О плате за воду промышленными предприятиями // Плановое хозяйство. 1983. № 1. С. 123-125.
10. Лазарева С. Роль премий в экономии ресурсов // Плановое хозяйство. 1981. № 8. С. 66-73.
11. Витт М. Об экономических стимулах рационального использования природных ресурсов // Плановое хозяйство. 1970. № 7. С. 79-83.
12. Магистралям экономического и социального прогресса // Политическое самообразование. 1981. № 1. С. 7-14.
13. Государственный архив Югры (ГАЮ). Ф. Р-184. Оп. 1. Д. 507а.
14. РГАЭ. Ф. 4372. Оп. 67. Д. 172.
15. Струмилин С.Г., Писаренко Э.Е. Экономика и статистика «даровых» благ природы // Природа. 1977. № 1. С. 99-106.
16. Румянцев А.М. Экономика природы // Природа. 1977. № 1. С. 94-99.
17. Струмилин С.Г. Избранные произведения. М. : Наука, 1968. Т. 8: Воспоминания и публицистика. 479 с.
18. Полетаев П. Реализация мероприятий по охране природы // Плановое хозяйство. 1984. № 8. С. 25-32.
19. Соколовская Г. Методологические основы экономической оценки природных ресурсов // Плановое хозяйство. 1976. № 9. С. 77-83.
20. Крутько В.Н., Синельников С.Г., Хомяков П.М. Экономическая оценка природных ресурсов на основе модели динамики экосистем. М. : ВНИИСИ, 1985. 47 с.
21. Хачатуров Т.С. Об экономической оценке природных ресурсов // Вопросы экономики. 1967. № 12. С. 46-49.
22. Качукоева Л.З., Халишхова Л.Б., Блиева Л.В. Генезис методологии экономической оценки природно-ресурсного потенциала региона // Terraeconomicus. 2010. Т. 8, № 3, ч. 2. С. 195-204.
23. Суркова С.А. Экономическая оценка природного потенциала как условие достижения устойчивого природопользования территорий муниципального уровня // Вестник УГТУ. Экономика природопользования. 2007. № 4. С. 49-58.
24. Федоренко Н.П. Экономические проблемы оптимизации природопользования / под ред. Н.П. Федоренко. М. : Наука, 1973. С. 156 с.
25. Федоренко Н.П. О научно-экспериментальной экономической оценке природных ресурсов // Вестник Академии наук СССР. 1975. № 6. С. 66-74.
26. Бронштейн М.Л. Земля и хозрасчетные отношения. М. : Колос, 1978. 168 с.
27. Ноткин А.И., Отсасон Р.А., Матеев Е. и др. Экономическая эффективность общественного производства в период развитого социализма. М. : Наука, 1977. 359 с.
28. Полетаев П. Перспективы развития охраны природы // Плановое хозяйство. 1982. № 1. С. 38-46.
References
1. Fedorenko, N.P., Lemeshev, M.Ya. & Reymers, N.F. (1980) Sotsial'no-ekonomicheskaya effektivnost' okhrany prirody [Socio-economic efficiency
of nature conservation]. Priroda. 10. pp. 2-13.
2. Demuth, B. (2019) Floating Coast: An Environmental History of the Arctic. New York: W.W. Norton & Company.
3. The Russian State Archive of Economics (RGAE). Fund 4372. List 67. File 178.
4. Anon. (1979) Okhrana okruzhayushchey sredy - vazhnaya narodnokhozyaystvennaya zadacha [Environmental protection is an important national
economic task]. Planovoe khozyaystvo. 12. pp. 55-59.
5. The Russian State Archive of Economics (RGAE). Fund 4372. List 67. File 176.
6. The Russian State Archive of Economics (RGAE). Fund 4372. List 67. File 182.
7. Oldak, P.G. (1980) Sokhranenie okruzhayushchey sredy i razvitie ekonomicheskikh issledovaniy [Environmental Protection and Development of Economic
Research]. Novosibirsk: Nauka.
8. Sidorova, V. (1983) Ratsional'no ispol'zovat' prirodnye resursy [Rational Use of Natural Resources]. Planovoe khozyaystvo. 1. pp. 119-122.
9. Bystritskaya, N. & Mikhura, V. (1983) O plate za vodu promyshlennymi predpriyatiyami [On Industrial Enterprises' Payment for Water]. Planovoe
khozyaystvo. 1. pp. 123-125.
10. Lazareva, S. (1981) Rol' premiy v ekonomii resursov [The Role of Bonuses in Saving Resources]. Planovoe khozyaystvo. 8. pp. 66-73.
11. Witt, M. (1970) Ob ekonomicheskikh stimulakh ratsional'nogo ispol'zovaniya prirodnykh resursov [On Economic Incentives for Rational Use of Natural Resources]. Planovoe khozyaystvo. 7. pp. 79-83.
12. Anon. (1981) Magistralyam ekonomicheskogo i sotsial'nogo progressa [Highways of Economic and Social Progress]. Politicheskoe samoobra-zovanie. 1. pp. 7-14.
13. The State Archives of Yugra (GAYu). Fund R-184. List 1. File 507a.
14. The Russian State Archive of Economics (RGAE). Fund 4372. List 67. File 172.
15. Strumilin, S.G. & Pisarenko, E.E. (1977) Ekonomika i statistika "darovykh" blag prirody [Economics and Statistics of "Free" Benefits of Nature]. Priroda. 1. pp. 99-106.
16. Rumyantsev, A.M. (1977) Ekonomika prirody [Economics of Nature]. Priroda. 1. pp. 94-99.
17. Strumilin, S.G. (1968) Izbrannyeproizvedeniya [Selected Works]. Vol. 8. Moscow: Nauka.
18. Poletaev, P. (1984) Realizatsiya meropriyatiy po okhrane prirody [Implementation of environmental protection measures]. Planovoe khozyaystvo. 8. pp. 25-32.
19. Sokolovskaya, G. (1976) Metodologicheskie osnovy ekonomicheskoy otsenki prirodnykh resursov [Methodological foundations of economic assessment of natural resources]. Planovoe khozyaystvo. 9. pp. 77-83.
20. Krutko, V.N., Sinelnikov, S.G. & Khomyakov, P.M. (1985) Ekonomicheskaya otsenka prirodnykh resursov na osnove modeli dinamiki ekosistem [Economic assessment of natural resources based on the ecosystem dynamics model]. Moscow: VNIISI.
21. Khachaturov, T.S. (1967) Ob ekonomicheskoy otsenke prirodnykh resursov [On the economic assessment of natural resources]. Voprosy ekonomiki. 12. pp. 46-49.
22. Kachukoeva, L.Z., Khalishkhova, L.B. & Blieva, L.V. (2010) Genezis metodologii ekonomicheskoy otsenki prirodno-resursnogo potentsiala regiona [Genesis of the methodology of economic assessment of the regional natural resource potential]. Terraeconomicus. 8(3-2). pp. 195-204.
23. Surkova, S.A. (2007) Ekonomicheskaya otsenka prirodnogo potentsiala kak uslovie dostizheniya ustoychivogo prirodopol'zovaniya territoriy muni-tsipal'nogo urovnya [Economic assessment of natural potential as a condition for achieving sustainable nature management of municipal territories].
Vestnik UGTU. Ekonomika prirodopol'zovaniya. 4. pp. 49-58.
24. Fedorenko, N.P. (1973) Ekonomicheskie problemy optimizatsii prirodopol'zovaniya [Economic problems of optimization of nature management]. Moscow: Nauka.
25. Fedorenko, N.P. (1975) O nauchno-eksperimental'noy ekonomicheskoy otsenke prirodnykh resursov [On scientific and experimental economic assessment of natural resources]. VestnikAkademii naukSSSR. 6. pp. 66-74.
26. Bronstein, M.L. (1978) Zemlya i khozraschetnye otnosheniya [Land and Business Accounting Relations]. Moscow: Kolos.
27. Notkin, A.I., Otsason, R.A., Mateev, E. et al. (1977) Ekonomicheskaya effektivnost' obshchestvennogo proizvodstva v period razvitogo sotsializma [Economic Efficiency of Social Production During Developed Socialism]. Moscow: Nauka.
28. Poletaev, P. (1982) Perspektivy razvitiya okhrany prirody [Prospects for the Development of Nature Conservation]. Planovoe khozyaystvo. 1. pp. 38-46.
Сведения об авторе:
Ашихина Дарья Сергеевна - кандидат исторических наук, старший преподаватель кафедры социально-гуманитарного образования, научный сотрудник Сургутского государственного педагогического университета (Сургут, Россия). E-mail: dashihina@inbox. ru
Автор заявляет об отсутствии конфликта интересов. Information about the author:
Ashikhina Darya S. - Candidate of Historical Sciences, Senior Lecturer at the Department of Social and Humanitarian Education, Researcher at the Surgut State Pedagogical University (Surgut, Russian Federation). E-mail: [email protected]
The author declares no conflicts of interests.
Статья поступила в редакцию 28.06.2024; принята к публикации 12.09.2024 The article was submitted 28.06.2024; accepted for publication 12.09.2024
