CC BY
55
ОБЗОРЫ
УДК 94(47).073.5
КОМЗОЛОВА А.А. * ПРОБЛЕМЫ РОССИЙСКОЙ СТРАТЕГИИ ВО ВРЕМЯ КРЫМСКОЙ ВОЙНЫ 1853-1856 гг. DOI: 10.31249/rhist/2022.04.05
Аннотация. В обзоре рассматриваются исследования современных российских историков, посвященные стратегии российского командования в период Крымской войны 1853-1856 гг. Авторы обращаются к исследованию стратегического планирования на различных театрах военных действий. В частности, анализируются планы российского командования по защите побережья Балтийского моря от высадки англо-французского десанта, по блокаде турецкой крепости Карс в Кавказскую кампанию 1855 г., а также подвергаются пересмотру негативные оценки роли А.С. Меншико-ва в обороне Севастополя.
Ключевые слова: Крымская война; оборона Севастополя; В.А. Долгоруков, А.С. Меншиков, Д.А. Милютин, Н.Н. Муравьев.
KOMZOLOVA A.A. Problems of the Russian strategy in the Crimean war 1853-1856.
Annotation. The review examines the studies of modern Russian historians devoted to the strategy of the Russian command during the Crimean War. The authors analyze various aspects of this topic related to the strategic planning in various theaters of the war operation. In particular they discuss plans of the Russian command of the defense of the Baltic Sea coast from the landing of English and French troops, of the
* Комзолова Анна Альфредисовна - кандидат исторических наук, старший научный сотрудник отдела истории Института научной информации по общественным наукам РАН (ИНИОН РАН). E-mail: lizeze@yandex.ru
blockade of the Turkish fortress Kars in the 1855 Caucasian campaign. Also negative assessments of the role of A.S. Menshikov in the defense of Sevastopol are subject to revision.
Keywords: Crimean War; defense of Sevastopol; A.V. Dolgo-rukov, A.S. Menshikov, D.A. Milyutin, N.N. Muravyev.
Для цитирования: Комзолова А.А. Проблемы российской стратегии во время Крымской войны 1853-1856 гг. (Обзор) // Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Сер. 5: История. - 2022. - № 4. - С. 73-82. DOI: 10.31249/rhist/2022.04.05
Крымская (Восточная) война 1853-1856 гг., первый с 1815 г. конфликт великих держав, велась Россией в условиях дипломатической изоляции и экономической блокады. Военная угроза потенциально присутствовала почти по всему периметру российских границ, особенно с западного направления, что еще более подчеркивало стратегическую уязвимость Российской империи.
Важной особенностью Крымской войны было ведение боевых действий на различных театрах. Военные операции на Крымском полуострове и Черном море, и особенно оборона Севастополя 1854-1855 гг., традиционно занимают центральное место как в отечественной, так и в иностранной историографии. Вместе с тем они являлись важнейшей (и наиболее кровопролитной), но не единственной частью масштабного конфликта, который включал боевые столкновения на Дунае и Кавказе, а также морские кампании на Балтийском и Белом морях и даже Тихом океане. Современные историки стремятся заполнить историографические лакуны, раздвигая географические рамки и обращаясь к исследованию Крымской войны на более периферийных и второстепенных театрах военных действий, а также анализируя борьбу на экономическом «фронте».
Д.Ю. Плотников (Институт истории Сибирского отделения Российской академии наук), обращаясь к Кавказскому театру военных действий, рассматривает успешную блокаду русскими войсками турецкой крепости Карс в кампанию 1855 г. как важный эпизод, иллюстрирующий различия в стратегическом мышлении русского и английского командований.
В историографии едва ли не единственным примером рассмотрения Крымской войны в контексте стратегического мышле-
ния сторон является исследование А.А. Свечина «Эволюция военного искусства»1, хотя эта обзорная работа не затронула анализ военных действий в Закавказье. Как полагал А.А. Свечин, правительство императора Николая I изначально неверно определило ограниченные задачи предстоявшей борьбы, а потому в ходе Крымской войны произошла «перемобилизация» и экономическое истощение, что, в конечном итоге, вынудило Россию признать поражение.
Вслед за А.А. Свечиным Д.Ю. Плотников использует метод немецкого военного историка и мыслителя Г. Дельбрюка, который представлял стратегию как диалектическое взаимодействие двух принципов - сокрушения и измора. Стратегия сокрушения направлена на то, чтобы «разыскать главные силы противника, их разбить и развивать преследованием победу» до тех пор, пока неприятель не примет любых условий своего поражения. Стратегия измора предполагает, что путем нанесения противнику ударов и различного ущерба «довести его до такого упадка и утомления», в результате чего он «предпочтет принять условия победителя» (цит. по: [4, с. 98]). При этом для полноценного анализа стратегии необходимо уяснить те политические цели, которые преследуются всякой войной.
Крымская война продемонстрировала то, что принципы стратегии Наполеона, ярчайшего образца стратегии сокрушения, не соответствовали новым условиям. Напротив, в 1853-1856 гг. объективные факторы - и прежде всего, соперничество сухопутной и морской держав - располагали не к стратегии сокрушения, а к войне на измор с ограниченными целями, исключая возможность смертельного удара. По мнению автора, после вступления в войну Великобритании и Франции России пришлось «отказаться от планов раздела турецких владений, сведя свои усилия к борьбе за сохранение status quo». Союзники могли достичь своих целей без «каких-либо экстраординарных успехов», сосредоточившись лишь на уничтожении русского Черноморского флота и его базы. «Главной точкой приложения сил» оказались не армии воюющих сто-
1 Свечин А.А. Эволюция военного искусства : с древнейших времен до наших дней : в 2 т. / СССР, Воен. акад. РККА им. М.В. Фрунзе. - Москва ; Ленинград : Гос. изд-во, Отдел воен. лит. - Т. 2. - 1928. - 619 с.
рон, а «географический пункт» - Севастополь. Для держав, участвовавших в Крымской войне, было заведомо невозможно «полное подавление вражеской способности к сопротивлению», поэтому условия мира являлись предметом торга, не сводясь к требованию безоговорочной капитуляции. В этих обстоятельствах политические требования «подталкивали» стратегию не к преследованию вражеской армии, а к борьбе за имевшие значение на будущих мирных переговорах «ценные залоги», на роль которых подходили различные «географические пункты» [4, с. 99].
Как полагает Д.Ю. Плотников, генерал от инфантерии Н.Н. Муравьев, командовавший Отдельным Кавказским корпусом, считал уничтожение турецкой Анатолийской армии главной целью кампании, и Карс для него не имел самостоятельного значения. Русский генерал мыслил в русле наполеоновской догмы о стратегии сокрушения, что вынуждало его придавать чрезмерное значение сосредоточению сил противника в Карсе. Британский бригадный генерал Ф. Вильямс, который фактически руководил турецкой армией, в свою очередь, сумел организовать оборону Восточной Анатолии исходя из понимания того, что война осуществляется в соответствии со стратегией измора с ограниченными целями. Поэтому его главной задачей стало сохранение не Анатолийской армии, а «выгодной конфигурации фронта». От него требовалось удерживать Карс и Эрзерум как можно более долгое время - до начала мирных переговоров или, по крайней мере, до падения Севастополя [4, с. 99, 100].
По мнению Д.Ю. Плотникова, то, что англичане оказались готовы лучше своих противников воспринимать Крымскую войну как конфликт на измор, объяснялось не их стратегической дальновидностью и гибкостью, а, напротив, «отсталостью» - отсутствием у них вообще какой-либо стратегической теории, верной или ошибочной. Поэтому в британской армии, в отличие от континентальных держав, не было господства наполеоновских теоретических догм, предполагавших тяготение к стратегии сокрушения. В итоге, хотя русские войска взяли Карс, вследствие устаревших представлений русского командования о стратегии, войска Отдельного Кавказского корпуса во время кампании 1855 г. не смогли добиться максимально успеха, связанного с наступлением на Эрзерум [4, с. 100].
Проблема «перемобилизации» в контексте Балтийского театра военных действий рассмотрена в исследовании С.С. Куроч-кина (С.-Петербургский институт истории Российской академии наук). Автор фокусируется на анализе планов российского командования по защите побережья Балтийского моря от высадки англофранцузского десанта в период Крымской войны 1853-1856 гг. Балтийскому театру военных действий в историографии уделяется относительно мало внимания, поскольку боевые действия на этом направлении не отличались интенсивностью. Англо-французский флот смог осуществить лишь две достаточно крупные операции: в 1854 г. захват крепости Бомарзунд на Аландских островах и в 1855 г. неудачную атаку на Свеаборг. 9 февраля 1854 г. был опубликован высочайший манифест о разрыве с западными державами. Одновременно российским Военным министерством была начата подготовка к прямому военному столкновению с Великобританией и Францией. Успешная десантная операция по переброске в Крым экспедиционной армии, проведенная англо-французским флотом и завершившаяся 1 сентября 1854 г. высадкой в Евпатории, оказала заметное влияние на планы российского командования. Военный министр князь В.А. Долгоруков был вынужден пересмотреть свои представления о возможностях противника по переброске морем крупных соединений сухопутных войск. По его поручению генерал-майор Д.А. Милютин, с августа 1853 г. состоявший «для исполнения поручений» при военном министре, в сентябре 1854 г. подготовил специальную записку «Соображения относительно обороны берегов Балтийского моря». В октябре эта записка в виде министерского доклада была представлена императору Николаю I, который распорядился рассмотреть ее в Комитете по обороне балтийского побережья («Комитете о защите берегов Балтийского моря») под председательством великого князя цесаревича Александра Николаевича [1, с. 101]. По итогам работы комитета был составлен проект доклада председателя комитета императору от 25 ноября 1854 г. по вопросам обороны отдельных стратегических пунктов балтийского побережья и распределения сухопутных и морских сил. Предложения комитета в целом были одобрены Николаем I.
При разработке своих планов как В.А. Долгоруков, так и члены Комитета по обороне балтийского побережья исходили из
того, что во время кампании 1855 г. англо-французский флот получит контроль над Балтийским морем. Признавая техническое и численное превосходство союзных военно-морских сил над российским военным флотом, а также неспособность российского Балтийского флота вести открытый бой с вражеской эскадрой, члены комитета считали необходимым отказаться от его использования как самостоятельной силы для действий на море и использовать корабли этого флота лишь как вспомогательное средство для обороны российских портов [1, с. 103, 104]. Предлагалось уменьшить число прибрежных пунктов, требовавших упорной защиты при высадке неприятельских сил, но одновременно сконцентрировать оборонительные средства в наиболее важных пунктах. Комитет выделил те прибрежные пункты, которые имели наибольшее стратегическое значение. К их числу прежде всего были отнесены С.-Петербург и Кронштадт. Гельсингфорс и Свеаборг признавались комитетом вторыми по значимости объектами на балтийском побережье, для обороны которого необходимо было выделить отдельный подвижный корпус.
Таким образом, изучение документов Комитета по обороне балтийского побережья показывает, что потенциальная угроза высадки крупного союзнического десанта для нападения на С.-Петербург или один из российских приморских городов заставила командование существенно усилить группировку сухопутных войск на побережье балтийского моря. Однако вопросы о том, насколько оправданной была такая избыточная концентрация, «перемобилизация» русских сил на Балтийском побережье, насколько обоснованными были опасения в отношении масштабной наземной операции противника на этом театре, в историографии остаются не вполне проясненными. По мнению С.С. Курочкина, наличие в окрестностях С.-Петербурга и Финляндии многочисленной русской армии сдерживало союзников от проведения военных операций на балтийском побережье. Вместе с тем сохранявшаяся в 1855 г. угроза вражеского морского десанта в этом регионе, наряду с необходимостью держать две развернутые армии на границе с Австрией, не позволили перебросить русские части с западного направления и сконцентрировать в Крыму группировку войск, достаточную для поражения противника [1, с. 105].
При анализе событий и результатов Крымской войны исследователи неоднократно обращались к оценке роли адмирала, генерал-адъютанта князя А.С. Меншикова (1787-1869), одного из ближайших сотрудников императора Николая I. С 1828 по 1854 г. он стоял во главе российского флота, являясь начальником Морского штаба, а с 1836 г. - морским министром. С 30 сентября 1854 г. по 23 февраля 1855 г. Меншиков занимал пост главнокомандующего военными сухопутными и морскими силами в Крыму.
На первом этапе войны во многом благодаря распоряжениям и организационным навыкам А.С. Меншикова была успешно проведена эвакуация гарнизонов малых укреплений береговой линии черноморского побережья, а российский флот одержал победу в Синопском сражении 18 (30) ноября 1853 г. Но после высадки англо-французского десанта положение российских сил в Крыму кардинально изменилось. В историографии за Меншиковым утвердилась репутация едва ли не главного виновника поражения России в Крымской войне, ему приписывают ключевые просчеты и промахи в планировании и организации обороны полуострова.
Как отмечают А.Ю. Манаев и А.А. Мельник (Крымский федеральный университет им. В.И. Вернадского), в первые годы после окончания Крымской войны в историографии высказывались достаточно осторожные суждения о роли А.С. Меншикова в крымской кампании. Например, скорее положительную, чем отрицательную характеристику давал ему в 1863 г. Э.И. Тотлебен, один из героев обороны Севастополя. По словам Тотлебена, князь Меншиков, «будучи с самого начала крымской кампании поставлен в крайне затруднительное положение превосходством сил и вооружением неприятеля», тем не менее «со свойственной ему проницательностью, умел пользоваться нерешительностью союзных главнокомандующих и неоднократно вырывал у них инициативу действий» (цит. по: [2, с. 33-34]).
В сочинении М.И. Богдановича «Восточная война 18531856 гг.» (1877), как и в работе Н.Ф. Дубровина «История Крымской войны и обороны Севастополя» (1900) не давалось каких-либо резких оценок, хотя и отмечался целый ряд серьезных просчетов А.С. Меншикова при командовании войсками в битве при Альме 8 (20) сентября 1854 г. В частности, Дубровин указывал на отсутствие штаба как такового, вследствие чего возникли пробле-
мы при подготовке к бою, а затем и в диспозиции и ведении сражения. Наряду с этим князь не объяснил подчиненным ему генералам, с какой целью он сосредоточил войска на Альме, а также не отдал никаких распоряжений на случай отступления и обеспечения раненых. Вместе с тем Дубровин отмечал и эффективные действия Меншикова при подготовке Севастополя к осаде [2, с. 32, 33]. В советской историографии, как, впрочем, и в эмигрантской, распространялось представление о Меншикове как о бездарном и некомпетентном военном деятеле. По мнению авторов, фундаментальное исследование Е.В. Тарле «Крымская война» (1941-1944) стало «поворотным моментом в советской историографии». Именно начиная с монографии Тарле Меншиков характеризовался исключительно в «черных» тонах и представал как основной виновник поражения в Крымской кампании [2, с. 34, 35]. Однако в современной историографии фигура Меншикова приобрела новую привлекательность для исследователей, которые подчеркивают тенденциозность оценок, дававшихся ему ранее советскими историками [2, с. 36, 37].
Существенным вкладом в процесс переоценки деятельности Меншикова в период Крымской войны является публикация документов и воспоминаний, подготовленная А.В. Ефимовым (Научно-исследовательский институт культурного и природного наследия им. Д.С. Лихачева, Крым) в рамках книжной серии «Архив Крымской войны» [3]. Как отмечается в предисловии к этому изданию, в последующие после окончания Крымской войны годы личность Меншикова оказалась «фигурой умолчания» во многом вследствие позиции самого главнокомандующего: он отказался отвечать на любые обвинения в свой адрес, прозвучавшие как в придворных салонах, так и со страниц печатных изданий [3, с. 5].
По мнению М.М. Шевченко (Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова), множество исторических свидетельств подтверждает тот факт, что князь А.С. Меншиков «обладал незаурядным глазомером в области стратегии» [5, с. 41]. Он был едва ли не единственным из русских военачальников, кто довольно точно определил будущий ход событий Крымской кампании. Приняв командование войсками в Крыму, князь до высадки англо-французского десанта успел провести тщательные рекогносцировки полуострова. Как показывает переписка Меншикова с
Николаем I, он не только прекрасно осознавал цели предстоявшего неприятельского вторжения в Крым («...уничтожение флота и Севастополя»), но и верно назвал наиболее вероятное место высадки союзников - район Евпатории, откуда неприятель должен был двигаться к Севастополю. Более того, Меншиков сумел предугадать и беспрецедентные для того времени масштабы десантной операции противника: он предвидел, что после отхода русских войск из Дунайских княжеств и вступления туда австрийцев союзники смогут отправить в Крым «от 50 до 60 тысяч» человек, не считая турецких частей [5, с. 41]. В связи с этим в июне 1854 г. князь просил увеличить воинский контингент, находившийся под его управлением в Крыму. Анализируя Альминское сражение, М.М. Шевченко отмечает, что эта битва могла бы изменить весь ход Крымской кампании, если бы в распоряжении Меншикова в тот момент оказалось «еще хотя бы две или три дивизии» [5, с. 43]. Однако Николай I и его ближайшее окружение «ради минимизации ущерба для России в изначально безнадежной войне» вынуждены были реализовывать стратегию, предполагавшую последовательное разделение всех актуальных и потенциальных театров военных действий на главные и второстепенные. К последним, видимо, ошибочно, был отнесен и Крымский театр.
Список литературы
1. Курочкин С.С. Планы российского командования по обороне побережья Балтийского моря осенью 1854 г. по документам «Комитета по обороне балтийского побережья» // Уч. зап. Крымского федерал. ун-та имени В.И. Вернадского. Сер. Исторические науки. - 2022. - Т. 8 (74), № 1. - С. 95-106.
2. Манаев А.Ю., Мельник А.А. Александр Сергеевич Меншиков : историографический очерк // Актуальные вопросы истории, историографии и источниковедения Юга России : К 300-летию провозглашения России империей, 100-летию образования Крымской АССР и 80-летию начала Великой Отечественной войны : материалы региональной научно-практической конференции. -Симферополь : Ариал. - 2021. - С. 31-39.
3. А.С. Меншиков в Крымской войне. Дневники. Письма. Воспоминания. Ч. 1 / сост. А.В. Ефимов. - Симферополь : Антиква, 2018. - 288 с. (Серия «Архив Крымской войны»).
4. Плотников Д.Ю. Сокрушение против измора: Блокада Карса в 1855 г. в свете стратегических представлений русского и английского командования // Гуманитарные науки в Сибири. - 2018. - Т. 25, № 2. - С. 97-101.
5. Шевченко М.М. [Рец.] // Историческое наследие Крыма : сб. ст. - Симферополь : Антиква, 2019. - С. 40-43. - Рец. на кн.: А.С. Меншиков в Крымской войне. Дневники. Письма. Воспоминания. Ч. 1 / сост. А.В. Ефимов. - Симферополь : Антиква, 2018. - 288 с. - (Архив Крымской войны)
