CC BY
47
М. С. Самарина
ПРОБЛЕМЫ ПРОЗАИЧЕСКОГО НАСЛЕДИЯ ФРАНЦИСКА АССИЗСКОГО
Литературное наследие итальянского средневекового мистика и религиозного деятеля Франциска Ассизского (1182-1226) следовало бы разделить формально на две неравнозначные и неравновеликие части — прозаическую и поэтическую. При этом меньшая в количественном отношении часть — поэтическая — несомненно гораздо более известна, в особенности «Гимн творениям» (квинтэссенция всего францисканского мировоззрения). Прозаические тексты Франциска в силу многих причин представляют интерес в основном для медиевистов (как филологов, так и культурологов), а также теологов и философов.
Анализ прозаического наследия Франциска Ассизского — действительно задача непростая, несмотря на то, что с количественной точки зрения оно невелико и умещается в один небольшой том. Франциска как автора не представляется возможным даже сопоставить в этом отношении с великими теологами Средневековья, создавшими всеобъемлющие стройные системы с почти математической системой доказательств. Ростки принципиально нового мировоззрения, характерного для того, что носит название «францисканская духовность», приходится искать в разрозненных, фрагментарных текстах, традиционно носящих название «малых» (ОршсиН). Франциск не был ни энциклопедистом, ни систематизатором; он воздействовал прежде всего личным примером и никогда не ставил своей целью создание какого-либо учения. Все, что написано Франциском, не имеет ни общей программы, ни плана. Большинство его сочинений было написано по какому-либо поводу, без предварительной подготовки, и именно поэтому они имеют некий фрагментарный и «случайный» характер. Писания Франциска родились исключительно из жизненной необходимости, любые культурные или литературные мотивации в них отсутствуют. Франциск не стремился стать писателем, т. к. не стремился к земной славе. Единственная цель писаний Франциска — простая и доступная проповедь евангельских истин.
Поэтому естественно, что Франциск не воспринимал себя в качестве автора и творца. Осознание себя как инструмента в руках Творца нашло отражение в ряде моментов его биографии: известно, что Франциск в большинстве случаев предпочитал диктовать другим, а не писать сочинения самостоятельно, хотя был грамотен и обладал определенной культурой. В этих текстах достаточно ясно говорится, что Франциск лишь воспроизводил услышанное.
Понятие авторства является производной основных, базовых элементов мировоззрения — осознания себя как личности, индивидуальности; осознания определенного подхода к категории времени; осознания хода истории и своего места в нем; осознания существования такого понятия, как литературный процесс, а творчества — как «пафоса личного делания»1. Средневековье в большей степени, чем другие культуры, ощущает дух коллективности или, пользуясь терминологией авверроизма — философского учения, которое могло возникнуть только в средние века, «коллективный мировой разум» как бесконечную субстанцию. Из нее проистекает анонимность многих величайших произведений средневекового искусства и литературы. Сколько авторов произведений средневековой
© М. С. Самарина, 2008
литературы, и прежде всего религиозной литературы, не сочли возможным увековечить своего имени: это и сам Франциск с его «Гимном творений», и Томмазо да Челано с «Реквиемом», и Якопоне да Тоди со «Стабат матер». Их авторство стало известно нам только благодаря свидетельству современников.
Проблема авторства в «старой» литературе еще более усложняется, когда речь идет о религиозных деятелях. Как ни парадоксально это звучит, но христианство никогда не было однажды и навсегда сформировавшейся и застывшей догмой. В течение двух тысяч лет его теория и практика постоянно и достаточно гибко развивались, и Франциск является одним из основоположников определенной стадии этого развития. Как правило, за религиозным деятелем, ведущим активный образ жизни проповедника, постоянно следовал кто-либо из его учеников и более или менее верно записывал его слова. Были подобные «секретари» и у Франциска Ассизского (из его двенадцати ближайших сподвижников), которые фиксировали все его слова и поступки и уже после его смерти систематизировали, а в значительной мере и создали так называемое францисканское учение. То, что церковная традиция называет его текстами, в действительности было устно произнесено им и записано с его слов или со слов его секретаря или даже кого-то, кто был просто знаком с секретарем. Спутники или «секретари» Франциска при записи его слов переводили на латынь более или менее правильно (в зависимости от уровня образования каждого из них) то, что он говорил на родном ему умбрийском диалекте. Понятно, что передача его речи в любом случае не отличалась высокой точностью.
Не всегда даже ясно, на каком языке Франциск диктовал своим секретарям — на примитивной латыни с ошибками, которые его секретарь более или менее успешно исправлял, или на вольгаре, который сразу же переводился на латынь; поэтому вопрос о языке каждого текста приходится решать отдельно.
Желание Франциска диктовать, а не писать превратилось в необходимость в последние годы жизни, когда болезнь глаз и прогрессирующая слепота стали особенно невыносимыми. Последнее, самое известное его произведение, «Гимн творениям», было продиктовано уже практически слепым Франциском.
Большинство тех произведений Франциска, которые были написаны им самим в результате долгих раздумий, имеют явные следы как переделок самого Франциска, так и редактирования другими лицами, вследствие чего вопрос об авторстве этих текстов также не может решаться однозначно.
Итак, говорить об авторстве Франциска в современном, «нормальном», значении этого слова вообще нельзя. Мы считаем, что было бы целесообразнее говорить не об авторстве, а о степени авторства текстов Франциска.
Если подходить к вопросу атрибуции во францисканском наследии формально (т. е. с точки зрения палеографического анализа), то Франциск может считаться автором только трех небольших текстов2. Речь идет о так называемой Картуле с благословением брату Льву, на другой стороне которой написаны «Похвалы Богу Всевышнему» (этот пергамент хранится как величайшая святыня в ризнице Сакро Конвенто в Ассизи), а также о краткой записке тому же брату Льву, хранящейся в архиве собора города Сполето.
Существует, конечно, традиционный формальный критерий для определения авторства того или иного текста Франциска: присутствие данного текста во всех четырех главных древнейших сборниках его наследия или хотя бы в трех из них. Но все же этот критерий не является достаточным, так как существуют тексты, несомненно принадлежащие Франциску, но фигурирующие только в одном или двух сборниках — такие как «Письмо
к министру» или «Гимн творениям». А известный текст «Письмо брату Льву» не содержится ни в одном из сборников. Поэтому второй необходимый критерий определения авторства должен быть собственно филологическим в наиболее широком смысле слова, т. е. скорее культурологическим: анализ самого текста и его идей в историческом аспекте.
На сегодняшний день считается, что существует около тридцати текстов, принадлежащих Франциску, хотя некоторые тексты и до сих пор вызывают дискуссии: это, в основном, некоторые письма, а также довольно большая группа молитв, которые древняя народная традиция упорно приписывает Франциску.
Датировка большинства текстов Франциска возможна только приблизительно. Подавляющая часть текстов была написана в последние 5-6 лет жизни Франциска, когда у него появилась настоятельная необходимость в процессе руководства разросшимся орденом в письменном виде регистрировать внутренние правила, рассылать указания и письма во все европейские отделения.
Рукописная традиция францисканских текстов достаточно богата. Это обусловлено тем, что Франциск необыкновенно серьезно относился ко всему написанному и требовал, чтобы монахи ордена благоговейно хранили рукописи, постоянно держали их при себе и делали с них списки. Именно поэтому до нас дошло большое количество францисканских текстов древнейшего происхождения — со времени основания ордена. Монахами-францисканцами создавались целые собрания средневековых рукописей: так называемые «кодексы», или «компиляции».
Самые ценные, т. е. старейшие собрания текстов Франциска распределяются согласно их локализации по нескольким группам. Наиболее древняя и ценная рукописная компиляция текстов — это известнейший манускрипт 338 (так наз. Кодекс 338 — Cod. As) городской библиотеки Ассизи второй половины XIII в., а также рукописный кодекс 225 библиотеки Г варначчи в Вольтерре (УО. 225). Кроме того, большое значение имеет так называемая Авиньонская компиляция начала XIV в. (или «Книга Саксонской провинции»), а также Северная нидерландская группа (или «Книга провинции Кельна») и группа текстов Порциункулы (или «Книга провинций центральной Италии»).
Первое систематическое издание текстов раннего францисканства появилось только в XVII в. Это трехтомное издание ирландского францисканца Луки Уаддинга с его же комментариями 1623 г.: «Блаженного Франциска Ассизского Малые творения, впервые собранные, разделенные на три тома, снабженные пометами и комментариями для аскетической жизни Л. Уоддингом»3. Здесь был собран практически весь известный к тому времени текстуальный материал, т. е. все тексты, согласно традиции приписываемые Франциску. Тем не менее, многое из этого огромного по объему издания было впоследствии исключено, и прежде всего Сабатье. Это издание продолжало оставаться единственным в течение трех столетий, вплоть до начала XX в.
В 1904 г. появляются сразу два новых издания — Л. Лемменса и Х. Бемера, более полных и точных с историко-филологической точки зрения, не включавших многие тексты сомнительного происхождения.
Во второй половине ХХ в., в связи с обнаружением новых рукописей и развитием палеографии, стала очевидной необходимость подготовки нового серьезного издания. В 1976 г. вышел том наследия Франциска и Кьяры итальянского францисканца И. Бок-кали, а затем группа ученых во главе с П. К. Эссером издает три тома «Подготовительных публикаций». В 1978 г. выходит так называемое «малое» издание францисканских текстов4, а затем в 1982 г. и «большое» эссеровское издание5, основанное на 147 рукописях
из 196 упомянутых францисканскими источниками, которое, вероятно еще долго будет считаться самым полным и достоверным. В 1986 г. вышло так называемое «малое издание», которое вскоре было переведено на русский язык и опубликовано в Литве в 1996 г.
Для анализа францисканских текстов необходимо составить представление о культурном уровне Франциска. Два пергамента с автографами Франциска (из Сполето и из Ассизи)6 позволяют сделать некоторые выводы по этому вопросу
Лингвистический и графологический анализ автографов Франциска обнаруживает, что его владение классической латинской грамматикой было посредственным, а степень владения искусством письма была для того времени самой обычной. Документы написаны человеком, редко державшим в руке перо после окончания начального образования — готические буквы изображаются довольно неумело, неуверенной рукой (хотя в период написания этого документа Франциск уже страдал болезнью глаз). Прямо на этих документах наблюдается огромная разница в культуре письма между Франциском и адресатом писем братом Львом: Лев написал красными чернилами фразу о том, при каких обстоятельствах Франциск написал эту «Картулу» и как она к нему попала. В текстах этих автографов имеется большое количество грамматических и орфографических ошибок самого элементарного свойства, даже при повторении известных библейских выражений. К. Эльм в связи с этим выражает крайнее мнение, что Франциск «был едва способен логически развить сложную мысль»7, не имел глубокого знания Священного писания и был лишен организаторских способностей.
Все же нам представляется, что, несмотря на недостаток литературного образования, который хорошо сознавали и его более образованные собратья по ордену, Франциск ни в коем случае не имел проблем со свободой самовыражения на доступном для народа языке. Плохое знание латинской грамматики и, значит, литературного письменного языка не мешало ему ни в проповеднической, ни в поэтической деятельности, хотя в «Гимне творениям» недостаточно точное употребление падежей и создало проблемы для современных исследователей его творчества.
Бальделли, говоря о тексте другой стороны пергамента (Лаудес деи), настаивает на высокой художественности этого текста и подчеркивает, что Франциск ни в коей мере не являлся малограмотным человеком с поверхностной культурой письменности8. Рассуждения Бальделли основаны на том, что весь поток текстов Х11-ХШ вв. (в особенности текстов практического назначения) насыщен вольгаризмами вполне сознательно, поскольку эти тексты были адресованы читателю средней культуры. Поэтому так называемые ошибки Франциска в классической латыни не являются ошибками в буквальном смысле слова.
Малообразованность Франциска и его сдержанное отношение к официальной науке и образованию, декларируемая им самим и францисканским орденом на ранних этапах его существования, были сознательно сильно преувеличены и, таким образом, являлись частью тщательно создаваемого образа. Сам Франциск не ставил научные и теологические исследования целью существования ордена; не исключено, что «опрощение» было формой противопоставления бенедиктинскому и в особенности молодому доминиканскому ордену.
Франциск сознательно и обоснованно отрицал рациональный путь познания. Он называл себя <^погаш et idiota», неоднократно повторяясь и делая эти черты доминантой образа.
Современники отзываются о его культурном уровне достаточно однозначно: его первый биограф Томмазо да Челано (автор текста «День гнева», более известного как «Реквием») неоднократно называет его «ПЫега^», подчеркивая его простоту и смирение.
Францисканский автор XIII в. Анжело Кларено9 в своей «Хронике» также повторяет термин «ИЫега^» и приводит очень важный и многозначительный эпизод — речь Франциска перед братьями ордена, когда он в присутствии кардинала говорит о себе, как об ‘М^а”, и о своем предназначении проповедовать слово Божие — как “novellus pazzus”, “novus stultus”. Франциск совершенно явно декларирует свое невежество и безумие не только из-за присущего ему чувства христианского смирения, а, скорее, из-за необходимости некоей «социальной идентификации», из-за стремления максимально приблизить к себе аудиторию. Его проповеди большей частью были ориентированы на массового слушателя, на почти стопроцентно неграмотное большинство средневекового общества, в котором грамотными были почти исключительно только церковные деятели.
Но есть и совершенно другие свидетельства, наводящие на определенные размышления. Тот же Челано10 с недоумением рассуждает о том, что Франциск, якобы не имевший никакого образования, обладал глубоким знанием Священного Писания и часто с помощью одной фразы, исполненной ума и проницательности, разрешал сомнения и диспуты.
Не менее многозначительное свидетельство мы встречаем и у автора «Большой легенды» св. Бонавентуры: Франциск, предназначенный отцом для коммерческой деятельности, получил «некоторое образование в словесных науках»11 и «изобиловал знанием»12. Правда, не совсем понятно, что имеет в виду автор под «знаниями»: философские и естественнонаучные знания или же некие мистические знания или вообще божественное откровение.
И все же Франциск является автором более 30 письменных текстов, часть из которых достаточно большого объема (речь идет, конечно, только о тех текстах, которые сохранились, на самом деле их было намного больше).
Соглашаясь с безусловной справедливостью лингвистического анализа текстов Франциска, проведенного И. Бальделли13, не можем не заметить, однако, что, во-первых, трудно судить об общем уровне его владения письменной речью только по трем небольшим автографам всего в несколько строчек каждый. И во-вторых, примитивность латинского языка в этих текстах могла быть совершенно сознательной, принимая во внимание, что Франциск чрезвычайно упорно придерживался образа народного полуобразованного проповедника.
Кроме того, самоназвание Франциска ‘^^а” обозначает не «неграмотный», а скорее «некультурный», т. е. лишенный именно теологической и литературной культуры, университетской образованности (Леонардо да Винчи также называл себя “ото sanza Іейеге”).
Следует отметить также, что, хотя в наследии Франциска Ассизского имеется большое количество текстов сугубо практического и даже юридического назначения (уставы, наставления, завещание, службы и т. д.), во всех текстах (конечно, в разной степени) все же присутствует художественный элемент; некоторые из таких текстов написаны в крайне эмоциональной манере.
Вспомним также, что эпоха Средневековья не знала жестких границ между между художественными текстами в современном значении этого слова и научной, философской, исторической и богословской литературой, что характерно для литературного сознания так называемых «ранних культур»14 и в особенности Средневековья, не создавшего, как известно, четкой системы жанров15.
1 Баткин Л. М. Петрарка на острие собственного пера. Авторское самосознание в письмах поэта. М., 1995. С. 31. 2Bartoli Langeli A. Gli autogfafi di frate Francesco e frate Leone. Brepols; Turnhout, 2000.
3 Beati Francisci Assisiatis Opuscula, nunc primum collecta, tribus tomis distincta, notis et commentariis asceticis illustrata per L.Waddingum. Anversa. 1623.
4 Opuscula S. P. Francisci Assisiensis denuo edidit iuxta codices ms. K. Esser. Grottaferrata, 1978.
5 Esser K. Gli scritti di san Francesco. Nuova edizione critica e versione italiana. Padova, 1982.
6 Два других автографа, упоминаемые его современниками, считаются утерянными — это «Благословение св. Кьяре» и «Послание французским францисканцам».
7 Elm K. Francesco d’Assisi nella crisi spirituale e sociale del XII e XIII secolo // Francesco, il francescanesimo e la cultura della nuova Europa. A cura di Baldelli I. E Romanini A. Roma, 1986. P. 138.
8Baldelli I. La “Parola” di Francesco e le nuove lingue d’Europa // Francesco, il francescanesimo e la cultura della nuova Europa. A cura di I.Baldelli e di A.M.Romanini. P. 13-35.
9 AngClar II, 3. Здесь и далее мы придерживаемся системы ссылок, принятой во францисканистике.
10 II Cel, LXVIII, 102.
11 LegM, I, I.
12 LegM, XI, 2.
13Baldelli I. Il Cantico — problemi di lingua e stile // Francesco d’Assisi e il francescanesimo dal 1216 al 1226: Atti del IV Convegno internazionale di studi francescani. Assisi, 1977. P. 77-79
14 См. об этом.: Жанры и формы в письменной культуре Средневековья. М., 2005. С. 4.
15 Проблема жанра в литературе Средневековья / Отв. ред. А. Д. Михайлов. М., 1994. С. 3-6.
