CC BY
317
НАУЧНЫЕ ОБЗОРЫ
Проблемы противодействия биологическому терроризму на современном этапе
Г. Г. Онищенко1, А.В. Топорков2, А.В. Липницкий2, Д.В. Викторов2
Российская академия наук, Москва
: ФКУЗ «Волгоградский научно-исследовательский противочумный институт» Роспотребнадзора
В обзоре приведены основные современные вопросы, посвященные проблеме биологического терроризма, связанные с расширяющимся перечнем потенциальных агентов биологического террора, доступностью потенциально опасных биологических материалов, технологий и информации, возможностью широкого спектра применения патогенных биологических агентов, направленного на население, среду обитания, сельскохозяйственную и иные сферы деятельности. Принципиальное значение имеет укрепление национальных ресурсов в области противодействия биотерроризму. Подчеркивается необходимость совершенствования международной нормативно-правовой базы противодействия биологическому терроризму и расширения взаимодействия экспертов, профильных ведомств и служб как на глобальном уровне, так и в рамках регионального сотрудничества государств.
Ключевые слова:
биотерроризм, технологии двойного назначения, агро-терроризм, биологическая безопасность
Problems of counteraction to biological terrorism at the present stage
G.G. Onishchenko1,
A.V. Toporkov2, A.V. Lipnitsky2,
D.V. Viktorov2
1 Russian Academy of Sciences, Moscow
2 Volgograd Anti-Plague Research Institute
The review presents the major contemporary issues devoted to the problem of biological terrorism associated with the expanding list of potential agents of biological terrorism, availability of potentially dangerous biological materials, technology and information, the possibility of a wide range of applications of pathogenic biological agents aimed at the population, environment, agriculture and other field of activities. The strengthening of national resources combating bioterrorism is a task of fundamental importance. It emphasizes the need to improve the international rules to counter biological terrorism and expanding cooperation of experts, relevant state agencies and services at the global level and regional cooperation framework.
Keywords:
bioterrorism, dual-use technology, agroterrorism, biological safety
Проявления инфекционных болезней, в первую очередь особо опасных (бактериальных и вирусных), являются актуальной международной проблемой, поскольку их возможные последствия могут носить глобальный характер. Противоэпидемические меры, направленные на решение целого ряда масштабных задач как по предупреждению опасных инфекционных болезней, так и по нивелированию и минимизации их последствий требуют привлечения целого комплекса организационных и практических вопросов, сопряженных со значительными, а порой огромными финансово-экономическими затратами. В качестве примеров можно привести данные по суммарным финансовым затратам и экономическим потерям, связанным со вспышкой ТОРС 2002 г., которые лишь для государств Азиатско-Тихоокеанского региона в 2003 г. составили порядка
11 млрд долларов [1], вспышкой ближневосточного респираторного синдрома, вызванного коронавирусом (MERS-CoV), на преодоление социально-экономических последствий которой, по оценкам экспертов, потребуется более 20 млрд долларов [2]. Одним из последних примеров уровня и масштаба угрозы международному здравоохранению является эпидемия болезни, вызванной вирусом Эбола в Западной Африке 2014-2015 гг., успешная борьба с которой была бы невозможна без масштабных скоординированных международных усилий и значительных финансовых затрат, которые на конец 2015 г., по оценкам экспертов Всемирного банка, превысят 6 млрд долларов [3].
Учитывая, что вышеизложенное связано с естественными проявлениями инфекционных болезней и их возможных последствий, трудно представить весь масштаб этой проблемы,
если биологические агенты будут распространены злонамеренным путем. После 2001 г., когда США подверглись биологической атаке с использованием возбудителя сибирской язвы, приведшей к ряду смертельных исходов, наступил новый этап в отношении к биологическому терроризму, его возможным масштабам и последствиям [4]. Возможность применения террористами средств, относящихся к категории оружия массового уничтожения, в настоящее время представляет реальную угрозу. Усиливает эту угрозу в эпоху глобализации доступность опасных биологических материалов, технологий и информации, а также сложность, а подчас невозможность контроля их распространения. Спектр организаций, отдельных групп и лиц, способных использовать биологические агенты в качестве инструмента террора, различается по своему составу, источникам финансирования, идеологии, мотивациям и используемым методам.
В различных научных публикациях и средствах массовой информации на протяжении последнего времени широко обсуждаются вопросы, связанные с аспектами использования биологического и токсинного оружия. Обусловлено это многочисленными фактами реализации в ряде стран исследовательских и технологических программ, которые, формально не нарушая положения Конвенции 1972 г. «О запрещении разработки, производства и накопления запасов бактериологического (биологического) и токсинного оружия и об их уничтожении» (КБТО), могут быть расценены как подготовка к применению данных видов оружия массового поражения [5, 6]. Возрастающий рост угрозы биологического терроризма связан также с резким увеличением в мире числа специалистов по биотехнологиям и относительной доступностью информации, касающейся технологий производства биологических препаратов.
В последние 30 лет было зарегистрировано порядка сотни подтвержденных случаев незаконного использования биологических агентов, из них более десятка рассматриваются как террористические акты; большинство этих попыток были неудачными и лишь единицы преступлений, связанных с использованием патогенных биологических агентов, привели к жертвам среди гражданского населения [7-9].
Факты, полученные в ходе расследования обстоятельств биотеррористической атаки 2001 г., свидетельствовали о возможном задействовании при ее подготовке современного биотехнологического производства. Несмотря на то что официально внимание в расследовании биологической атаки 2001 г. было сосредоточено на деятельности специалиста, работавшего в USAMRIID (Институт военной медицины по исследованию инфекционных заболеваний, Форт-Дэтрик, Мэриленд), до сих пор неясно, был ли данный факт непосредственно связан с рассылкой контаминированных спорами Bacillus anthracis почтовых отправлений [10, 11]. Согласно данным Центра по контролю и профилактике заболеваний (CDC), качество приготовленных и распространенных в письмах спор было различным; некоторые образцы были высокодисперсны, легко распространялись аэрозоль-но, имели высокую концентрацию и чистоту [12-14]. Исследования показали, что во всех почтовых отправлениях содержался один из вариантов известного штамма AMES, использовавшегося в США в программе биологической за-
щиты и ставшего стандартом для применения в модельных экспериментах в животноводстве при получении новых вакцин против сибирской язвы. Установлено также, что с этим штаммом работали в ряде лабораторий в Великобритании, США, Канады и Израиле [13, 15]. Анализ геномных различий штаммов, использовавшихся в этих лабораториях, и культуры микроба, примененной в террористической атаке, продемонстрировал, что споры возбудителя сибирской язвы в конвертах могли быть получены в течение как минимум двух лет, при этом высокое качество препарата, степень его чистоты и дисперсии свидетельствовали о том, что он мог быть получен при помощи технологического оснащения, которым обладают только крупные исследовательские и производственные лаборатории [10, 16].
В существующий перечень биологических агентов, представляющих наибольшую опасность при биотеррористической атаке, сегодня входят около 40 биологических агентов (вирусы, бактерии, риккетсии, микромицеты и биологические токсины), разделенные на категории (А, В и С) по степени значимости угрозы для мирного населения, определяемой показателями заболеваемости и смертности от данной инфекции, возможностью ее непосредственной либо через переносчика передачи от человека к человеку, величиной инфекционной дозы, способностью контаминировать продовольственные и водные ресурсы, наличием или отсутствием специфических диагностических тестов, эффективных средств лечения, а также специфической и экстренной профилактики [17].
Биологические агенты категории А представляют наибольшую угрозу для мирного населения; большинство из предпринимаемых ныне мер противодействия биологическим угрозам ориентированы на защиту населения именно от агентов категории А. Их злонамеренное применение может привести к массовым жертвам и представляет собой реальную угрозу как отдельным государствам, так и всему международному сообществу в целом [17].
Существенную опасность представляет использование в террористических целях возбудителей новых и возвращающихся инфекций, причем для большей их части слабо разработаны средства диагностики, лечения и профилактики [18, 19].
Необходимо также иметь в виду, что в качестве средства биотеррористической атаки могут быть применены и широко распространенные микроорганизмы: отдельные виды кишечной палочки, сальмонелл, Legionella pneumophila, вирус гриппа и ряд других патогенов, которые также способны поразить большие группы населения и нанести существенный экономический ущерб. Опасность масштабных проявлений широко распространенных инфекций для населения и сложность их контроля подтверждают данные эпидемиологического анализа вспышек инфекционных болезней, имевших место в различных регионах мира в недавнее время [20-23].
Наконец значительную биологическую угрозу представляют генно-модифицированные, гибридные микроорганизмы, сконструированные с использованием молекулярно-ге-нетических технологий различной степени сложности. Так, например, в последнее десятилетие был описан ряд случаев
заболевания людей и животных, клинически проявлявшихся как сибирская язва, но вызванных штаммами сапрофитного микроорганизма Bacillus cereus, несущих плазмиды, характерные для вирулентных штаммов сибиреязвенного микроба [24, 25]. Нельзя исключить, что подобные штаммы могли быть результатом лабораторных генно-инженерных манипуляций [26].
Основными способами недопущения создания либо овладения биологическим оружием террористами были и остаются нераспространение технологий и материалов для изготовления биологического оружия, а также жесткий контроль доступности и распространения материалов и технологий двойного назначения.
Международно-правовой режим запрещения биологического оружия закреплен рядом документов, в числе которых Женевский протокол 1925 г. и Конвенция о нераспространении биологического и токсинного оружия 1972 г. (КБТО). Однако, поскольку КБТО была подписана в годы холодной войны, ее отличает отсутствие эффективных всеобъемлющих механизмов контроля, что может провоцировать нарушения положений этого документа либо их двойное толкование.
Так, положения КБТО формально не ограничивают проведение исследований, связанных с повышением эффективности средств специфической профилактики и использующих в этих целях генно-модифицированные штаммы возбудителей инфекционных болезней, получением синтетических биологических токсинов, изучением стабильности различных биологических аэрозолей и прочими направлениями двойного назначения.
В настоящее время выполнение КБТО обеспечивается рядом мер, к которым относятся ежегодные декларации стран-участниц об их деятельности, касающейся патогенных биологических агентов, а также усилия по укреплению национальных законодательств в отношении запрета неразрешенных конвенцией работ и предотвращения незаконного экспорта опасных патогенов и токсинов. Естественно, в отсутствие эффективных контрольных процедур предпринимаемые меры не могут полностью гарантировать соблюдение КБТО всеми государствами-участниками, что и было отмечено в ходе последней 7-й обзорной конференции государств - участников КБТО в 2011 г. Дальнейшее совершенствование режима мер укрепления доверия и механизмов его реализации станет предметом обсуждения следующей обзорной конференции по КБТО, которая состоится в 2016 г.
Необходимо подчеркнуть, что в работе по укреплению режима самой КБТО посредством образованных в ее рамках механизмов нет альтернативы. Это тем более актуально, что современные отрасли биологической науки переживают бурное развитие, и прогресс, достигнутый в области молекулярной биологии и биотехнологии, не может не сказываться на потенциале его военного использования. В этих условиях следует уделять приоритетное внимание существующим режимам запрещения биологического оружия и вести многосторонний диалог с целью их укрепления и быстрой адаптации к изменяющейся обстановке.
Уже сегодня с точки зрения понимания проблем биологической безопасности исключительно важно новое направление
современной молекулярной биологии и генетики, названное синтетической биологией. Синтетическая биология -термин, ранее преимущественно использовавшийся для описания направлений биологии, нацеленных на интегрирование различных областей исследований для создания более целостного, синтетического подхода к пониманию биологической эволюции. В последнее время этот термин используется в совершенно другом значении, определяя новую область исследования, которая объединяет фундаментальные биологические дисциплины и практическую биотехнологию и биоинженерию с целью проектирования и построения новых, не существовавших ранее в природе биологических функций и систем [27, 28].
Это направление концентрирует усилия на создании и построении живых систем из имеющегося в распоряжении исследователей генного материала. Располагая современными технологиями автоматизированного синтеза молекул ДНК и их соединения в гены и, пока еще, в достаточно просто организованные геномы, синтетическая биология способна перегруппировать естественные биологические системы и добиться их большей эффективности как для благих, так и для опасных целей [27, 29].
По мнению ряда экспертов, в настоящее время в различных государствах ведутся разработки, делающие вполне реальным создание биологического оружия нового поколения, например этнического, биохимического (не подпадающего под действие конвенции), с множественной лекарственной устойчивостью, уклоняющегося от диагностики, преодолевающего иммунитет, устойчивого к факторам внешней среды [29, 30].
Отмечается возрастание потенциальной опасности биологических технологий двойного назначения [29-32]. Примерами могут служить технологии повышения устойчивости биологических агентов во внешней среде, придание возбудителям устойчивости к антибиотикам и противовирусным препаратам, искусственный синтез вирусных и бактериальных геномов, генно-инженерные манипуляции с патогенами, приводящие к снижению эффективности в отношении них средств специфической профилактики, генетические модификации с целью повышения вирулентных свойств возбудителей инфекционных болезней, придание не патогенным для человека микроорганизмам свойств вирулентности, повышение инфекционных и трансмиссивных свойств патогенов, повышение стабильности патогенов в условиях окружающей среды посредством модификации их геномов, изменений участков геномов, имеющих диагностическое значение, придание генетическим конструкциям тканеспецифических свойств.
К подобным направлениям исследований можно отнести получение рекомбинантного штамма вируса оспы мышей с инсерцией гена интерлейкина ИЛ-4, способного преодолевать иммунный барьер у животных, обладающих естественной невосприимчивостью к данному патогену, синтез жизнеспособного и способного вызвать гибель инфицированных животных вируса полиомиелита на основе сведений о структуре его генома, создание химерных конструкций, экспрес-сирующих иммуносупрессорные белки вируса натуральной оспы, разработку технологий геномной реконструкции виру-
са гриппа, вызвавшего пандемию в 1918-1919 гг., генетические модификации вируса гриппа H5N1, делающие возможным его передачу млекопитающим [33, 34].
Еще одна из реальных угроз биологического терроризма заключается в возможности прямого уничтожения источников питания растительного и животного происхождения, что может на длительный период дестабилизировать продовольственную безопасность целого региона или страны [35, 36]. Это подтверждают регулярные международные симпозиумы и конференции по противодействию угрозе агротерроризма [37], ключевыми вопросами которых являются национальные и международные меры по отражению биологических угроз в области поставок продуктов питания и продукции сельского хозяйства. Террористические биологические атаки, направленные на подрыв экономической стабильности, в современных условиях представляют собой, пожалуй, наиболее быстрый и эффективный способ нанесения вреда, сопоставимого с угрозой национальной безопасности.
В США проводились оценочные исследования для выяснения уязвимости экономики страны в случае террористического удара по сельскохозяйственному сектору [38, 39], в результате которых было подтверждено, что последствия такого удара были бы катастрофическими. Так, ущерб от спланированной эпизоотии может стоить экономике от 10 до 30 млрд долларов, а с учетом неизбежного падения объемов экспорта сельскохозяйственной продукции потери могут возрасти до 140 млрд долларов.
Следует подчеркнуть, что большая часть потенциального оружия для агробиотеррора, как и для биотеррора в целом, уже создана самой природой. Многие вирусы, бактерии и грибы адаптированы самой природой в плане эффективного распространения во внешней среде через разнообразные абиотические и биотические факторы. Так, споры микроскопических грибов стабильны и могут инфицировать сельскохозяйственные культуры в широком диапазоне условий окружающей среды, многие микромицеты являются продуцентами опасных токсинов, делающих продукты растениеводства не пригодными к использованию. Не составляет секрета, что фитопатогенные микромицеты относительно легко получить и применить в террористических целях.
Таким образом, в дополнение к естественным потерям, которые при использовании соответствующих технологий можно минимизировать, потери за счет тщательно подготовленной биотеррористической атаки потенциально могут достигать весьма значительных размеров.
Непосредственно вызвать заболевание населения, а также стать причиной существенных экономических потерь способны инфекционные болезни, общие для человека и животных: грипп А ^N1), сибирская язва, бруцеллез, туберкулез, бешенство, лептоспироз и ряд других. К другим инфекционным болезням, свойственным только животным и также имеющим потенциал к нанесению серьезного удара сельскохозяйственному сектору, относятся болезни, вызываемые возбудителями блютанга, африканской чумы свиней, ящура, болезни Ньюкасла, оспы овец и коз, везикулярного стоматита мелкого рогатого скота и ряда других [40, 41].
Опасность агротерроризма заключается не только в потерях, которые он может нанести сельскому хозяйству и торговле. Одним из последствий вспышек инфекционных заболеваний, даже не передающихся людям, является уменьшение деловой активности в пострадавшей стране или регионе и падение объемов туризма. Так, эпидемия ящура в Великобритании, хотя напрямую и не угрожала людям, нанесла существенный урон туристической индустрии, убытки которой составили порядка 5 млрд долларов, при этом общие экономические потери Великобритании были оценены в 24 млрд долларов [42]. При эпидемии атипичной пневмонии начала 2000-х гг. Китай понес прямые экономические потери порядка 7,6 млрд долларов, а в сфере обслуживания и туризма было сокращено около 2 млн рабочих мест [43].
В международных медико-санитарных правилах, принятых на 58-й сессии Всемирной ассамблеи здравоохранения 2005 г. и вступивших в силу в 2007 г. в части, касающейся чрезвычайных ситуаций в области общественного здравоохранения, имеющих международное значение, была учтена вероятность появления новых, возвращающихся инфекционных болезней, а также преднамеренного применения патогенных биологических агентов.
Реальность угрозы бактериологического терроризма ставит перед каждым государством ряд задач. И первостепенная - усиление имеющейся или создание новой лабораторной базы по индикации и идентификации патогенных биологических агентов, особенно возбудителей опасных высоконтагиозных инфекционных болезней. Лабораторные исследования должны использовать современные экспрессные диагностические технологии и быть тесно интегрированы с современными методами эпидемиологического анализа и прогнозирования, а также с эпидемиологической диагностикой.
Формирование системы подготовки специалистов, способных работать в чрезвычайных условиях в эпидемических очагах, где были применены биологические патогены, и владеющих современными диагностическими технологиями, -еще одна актуальная задача эффективного противодействия угрозе биологического терроризма.
Очевидна и необходимость дальнейших разработок по созданию новых вакцин против патогенных биологических агентов, которые потенциально могут быть применены, совершенствованию методов вакцинации, позволяющих быстро проводить массовую иммунизацию за короткие сроки (аэрозольные, энтеральные и т.п.), созданию новых эффективных антимикробных и антивирусных препаратов, включая терапевтические средства на основе бактериофагов и специфических моноклональных антител.
Наконец противоэпидемические силы и средства должны быть оснащены всем необходимым для проведения мероприятий в очагах биологического поражения, особое значение в этой связи приобретают формирование и постоянный пересмотр необходимого резерва средств специфической профилактики, лекарственных препаратов, запасов средств дезинфекции, дезинсекции и дератизации, исправность и комплектация технологической базы как стационарного, так и мобильного назначения.
После 2001 г. в ряде стран, в том числе в Российской Федерации, обеспечение биологической безопасности населения приобрело приоритетный статус в рамках государственной политики и стало одним из важнейших направлений укрепления национальной безопасности. Основной целью реализации данного направления в Российской Федерации является последовательное снижение до минимально приемлемого уровня риска воздействия опасных биологических факторов на население, производственную и социальную инфраструктуру и экологическую систему.
Реализация государственной политики по обеспечению биологической безопасности достигается путем функционирования единой государственной системы обеспечения химической и биологической безопасности Российской Федерации, предусматривающей категорирование, прогнозирование, предупреждение и отражение угроз химической и биологической безопасности, ликвидацию последствий чрезвычайных ситуаций в результате воздействия опасных химических и биологических факторов окружающей среды [44].
Данное направление получило развитие в рамках реализации федеральной целевой программы «Национальная система химической и биологической безопасности Российской Федерации (2009-2014 гг.)» и послужило базой современного содержания биологической безопасности, в числе основных положений которой мероприятия по обеспечению санитарно-эпидемиологического благополучия населения, смежные области ветеринарно-санитарной, фитосанитарной и экологической безопасности, широкий спектр межведомственного и междисциплинарного сотрудничества при обеспечении биологической безопасности на государственном уровне с охватом таких компонентов среды обитания, как экологическая, производственная, социально-экономическая, геополитическая сферы, фор-
мирование системы предупреждения и противодействия опасным биологическим ситуациям с тяжелыми эпидемиологическими, социально-экономическими и геополитическими последствиями, сопоставимыми по негативному влиянию на жизнь и здоровье людей с угрозами национальной и международной безопасности [45].
Таким образом, потенциальная угроза биологического терроризма в современных условиях имеет глобальный характер. Очевидно, что во главе эффективных совместных мер противодействия этой угрозе должна быть нормативно-правовая база международного уровня, отвечающая требованиям современности. Отмечая ведущую роль КБТО в развитии ее основных принципов и положений, новые международные правовые акты должны обеспечивать транспарентные и паритетные механизмы взаимоинформирования и контроля в области технологий двойного назначения, генно-инженерных разработок с использованием патогенных биологических агентов, биологической безопасности пищевых продуктов и сельскохозяйственного производства, естественно, с учетом конкретных вопросов экономической и национальной безопасности государств.
Международная нормативно-правовая база в области противодействия биологическому терроризму должна быть основой постоянного сотрудничества и взаимодействия профильных ведомств и структур государств при угрозе и в случаях злонамеренного применения патогенных биологических агентов. Наряду с глобальным уровнем приложения таких международных правовых актов важно формировать и развивать их комплекс на уровне регионального сотрудничества государств. Постоянно действующие экспертные структуры как широкого международного формата, так и в рамках региональных межгосударственных объединений могут стать эффективным механизмом реализации таких нормативно-правовых актов.
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРАХ
Онищенко Геннадий Григорьевич - академик РАН, член Президиума РАН, доктор медицинских наук, профессор, Москва Топорков Андрей Владимирович - доктор медицинских наук, директор ФКУЗ «Волгоградский научно-исследовательский противочумный институт» Роспотребнадзора E-mail: [email protected]
Липницкий Анатолий Васильевич - доктор медицинских наук, профессор, главный научный сотрудник ФКУЗ «Волгоградский научно-исследовательский противочумный институт» Роспотребнадзора E-mail: [email protected]
Викторов Дмитрий Викторович - доктор биологических наук, доцент, заместитель директора ФКУЗ «Волгоградский научно-исследовательский противочумный институт» Роспотребнадзора E-mail: [email protected]
ЛИТЕРАТУРА
1. Learning from SARS: Preparing for the next disease outbreak. Workshop 2. Fear of MERS poses risks to South Korea's economy // The Wall
summary // Forum on Microbial Threats / eds S. Knobler, A. Mahmoud, S. Street Journal (cited 07/10/2015. www.wsj.com/articles/fear-of-mers-Lemon, A. Mack et al. Washington : National Academic Press, 2004. risks-infecting-south-koreas-economy-1433928403).
3. World Bank Group: The Economic Impact of Ebola: Updated Estimates for 2015 (January 20, 2015).
4. Онищенко Г.Г., Сандахчиев Л.С., Нетесов С.В., Мартынюк Р.А. Биотерроризм: национальная и глобальная угроза // Вестн. РАН. 2003. Т. 73, № 3. С. 195-204.
5. Hart J., Kuhlau F. Chemical and biological weapons developments and arms control // Armaments, Disarmament and International Security. SIPRI Yearbook 2007. N.Y. : Oxford University Press, 2007.
6. Hunger I., Isla N. Confidence building needs transparency: an analysis of the BTWC's confidence building measures // Disarmament Forum. Geneva. 2006. Vol. 3. P. 27-36.
7. Jansen H., Breeveld F., Stijnis C., Grobusch M. Biological warfare, bioterrorism, and biocrime // Clin. Microbiol. Infect. 2014. Vol. 20. P. 488-496.
8. Martin J.W., Christopher G.W., Eitzen E.M. History of biological weapons: from poisoned darts to intentional epidemics // Textbooks of Military Medicine. Medical Aspects of Biological Warfare / ed. Z.F. Dembek. Washington, DC : Borden Institute, 2007. P. 1-20.
9. Wheelis M., Dando M. (eds). Deadly Cultures: Biological Weapons Since 1945. Cambridge, MA : Harvard University Press, 2006.
10. Review of the scientific approaches used during the FBI's investigation of the 2001 Anthrax Letters / Committee on review of the scientific approaches used during the FBI's investigation of the 2001 Bacillus аnthracis mailings; National Research Council. Washington, DC : National Academic Press, 2011.
11. Schmitt K., Zacchia N.A. Total decontamination cost of the anthrax letter attacks // Biosecur. Bioterror. 2012. Vol. 10. P. 1-10.
12. Canter D., Sgroi T., O'Connor L., Kempter C. Source reduction in an anthrax-contaminated mail facility // Biosecur. Bioterror. 2009. Vol. 7, N 4. P. 405-12. doi: 10.1089/bsp.2009.0028.
13. Imperiale M., Casadevall A. Bioterrorism: lessons learned since the anthrax mailings // MBio. 2011. Vol. 2, N 6. Article ID e00232-11. doi: 10.1128/mBio.00232-11.
14. Kenefic L., Pearson T., Okinaka R., Chung W. et al. Texas isolates closely related to Bacillus anthracis Ames // Emerg. Infect. Dis. 2008. Vol. 14, N 9. P. 1494-1496. doi: 10.3201/eid1409.080076.
15. Bhattacharjee Y. Anthrax investigation. Army missed warning signs about alleged anthrax mailer // Science. 2011. Vol. 332. P. 27.
16. Rasko D., Worsham P., Abshire T., Stanley S. et al. Bacillus anthracis comparative genome analysis in support of the Amerithrax investigation // Proc. Natl Acad. Sci. USA. 2011. Vol. 108, N 12. P. 5027-5032. doi: 10.1073/pnas.1016657108.
17. Rotz L., Khan A., Lillibridge S., Ostroff S. et al. Public health assessment of potential biological terrorism agents // Emerg. Infect. Dis. 2002. Vol. 8, N 2. P. 225-230.
18. Lev O., Rager-Zisman B. Protecting public health in the age of emerging infections // Isr. Med. Assoc. J. 2014. Vol. 16, N 11. P. 677682.
19. Murphy F.A. Emerging zoonoses: the challenge for public health and biodefense // Prev. Vet. Med. 2008. Vol. 86, N 3-4. P. 216-223. doi: 10.1016/j.prevetmed.2008.02.009.
20. Eichhorn I., Heidemanns K., Semmler T., Kinnemann B. et al. Highly virulent non-O157 enterohemorrhagic Escherichia coli (EHEC) serotypes reflect similar phylogenetic lineages, providing new insights into the evolution of EHEC // Appl. Environ. Microbiol. 2015. Vol. 81, N 20. P. 7041-7047. doi: 10.1128/AEM.01921-15.
21. Heiman K., Mody R., Johnson S., Griffin P., Gould L. Escherichia coli 0157 outbreaks in the United States, 2003-2012 // Emerg. Infect. Dis. 2015. Vol. 21, N 8. P. 1293-1301. doi: 10.3201/eid2108.141364.
22. Radosavljevic V., Finke E., Belojevic G. Escherichia coli 0104:H4 outbreak in Germany - clarification of the origin of the epidemic // Eur. J. Public Health. 2015. Vol. 25. P. 125-129.
23. Tabuchi A., Wakui T., Yahata Y., Yano K. et al. A large outbreak of enterohaemorrhagic Escherichia coli 0157, caused by low-salt pickled Napa cabbage in nursing homes, Japan, 2012 // Western Pac. Surveill. Response J. 2015. Vol. 6, N 2. P. 7-11. doi: 10.5365/WPSAR.2014.5. 1.012.
24. Hoffmaster A., Hill K., Gee J., Marston C. et al. Characterization of Bacillus anthracis isolates associated with fatal pneumonias: strains are closely related to Bacillus anthracis and harbor B. anthracis virulence genes // J. Clin. Microbiol. 2006. Vol. 44, N 9. P. 33523360.
25. Hoffmaster A., Ravel J., Rasco D., Chapman G. et al. Identification of anthrax toxin genes in a Bacillus cereus associated with an illness resembling inhalation anthrax // Proc. Natl Acad. Sci. USA. 2004. Vol. 101, N 22. P. 8449-8454.
26. Липницкий А.В., Баркова И.А., Антонов В.А., Барков А.М. и др. К вопросу об эволюции сибиреязвенного микроба // Эпидемиология и инфекц. бол. 2013. № 5. С. 49-55.
27. Hilton I., Gersbach C. Enabling functional genomics with genome engineering // Genome Res. 2015. Vol. 25, N 10. P. 1442-1455. doi: 10.1101/gr.190124.115.
28. Pennisi E. Synthetic biology: synthetic biology remakes small genomes // Science. 2005. Vol. 310, N 5749. P. 769-770.
29. Robienski J., Simon J. Synthetic biology and biosecurity // Rev. Derecho. Genoma Hum. 2014. Vol. 41. P. 15-35.
30. Suk G., Zmorzynska A., Hunger I., Biederbick W. et al. Dual-use research and technological diffusion: reconsidering the bioterrorism threat spectrum // PLoS Pathog. 2011. Vol. 7, N 1. Article ID e1001253. doi: 10.1371/journal.ppat.1001253.
31. Kelle A. Beyond patchwork precaution in the dual-use governance of synthetic biology // Sci. Eng. Ethics. 2013. Vol. 19, N 3. P. 1121-1139. doi: 10.1007/s11948-012-9365-8.
32. Valdivia-Granda W. Bioinformatics for biodefense: challenges and opportunities // Biosecur. Bioterror. 2010. Vol. 8, N 1. P. 69-77. doi: 10.1089/bsp.2009.0024.
33. Butler D. Fears grow over lab-bred flu // Nature. 2011. Vol. 480. P. 421-422.
34. Nightingale S. Scientific publication and global security // JAMA. 2011. Vol. 306, N 5. P. 545-546.
35. Casagrande R., Wills N. Bioterrorism targeted at agriculture // Encylopedia of Bioterrorism Defense. 2nd ed. / eds R. Katz, R.A. Zilinskas. N.Y. : Wiley, 2011.
36. Crutchley T., Rodgers J., Whiteside H., Vanier M. et al. Agroterrorism: where are we in the ongoing war on terrorism? // J. Food Prot. 2007. Vol. 70, N 3. P. 791-804.
37. De Groot B., Spire M., Sargeant J., Robertson D. Preliminary assessment of syndromic surveillance for early detection of foreign animal disease incursion or agri-terrorism in beef cattle populations // Proceedings of the 10th International Symposium for Veterinary Epidemiology and Economics. Vin'a Del Mar, Chile, Nov. 17-21, 2003.
38. Casagrande R. Biological terrorism targeted at agriculture: the threat to US national security // Nonproliferation Rev. 2000. Vol. 7, N 3. P. 92-105.
39. Sobel G., Khan A., Swerdlow D. Threat of a biological terrorist attack on the U.S. food supply: the CDC perspective // Lancet. 2002. Vol. 359, N 9309. P. 874-880.
40. Arzt J., White W., Thomsen B., Brown C. Agricultural diseases on the move early in the third millennium // Vet. Pathol. 2010. Vol. 47. P. 15-27.
41. Clarke N., Rinderknecht J. Bioterrorism: intentional introduction of animal disease // Rev. Sci. Tech. 2011. Vol. 30. P. 131-138.
42. Scudamore J.M., Harris D.M. Control of foot and mouth disease: lessons from the experience of the outbreak in Great Britain in 2001 // Rev. Sci. Tech. 2002. Vol. 21, N 3. P. 699-710.
43. Beutels P., Jia N., Zhou Q., Smith R. et al. The economic impact of SARS in Beijing, China // Trop. Med. Int. Health. 2009. Vol. 14, suppl. 1. P. 85-91. doi: 10.1111/j.1365-3156.2008.02210.x.
44. Онищенко Г.Г. О мерах по обеспечению биологической безопасности на территории Российской Федерации // Журн. микробиол. 2008. № 5. С. 54-57.
45. Онищенко Г.Г., Смоленский В.Ю., Ежлова Е.Б., Демина Ю.В. и др. Концептуальные основы биологической безопасности. Ч. 1 // Вестн. РАМН. 2013. № 10. С. 4-13.
REFERENCES
1. Knobler S., Mahmoud A., Lemon S., Mack A. et al., eds. Learning from SARS: Preparing for the next disease outbreak. Workshop summary. Forum on Microbial Threats. National academic press, Washington, 2004.
2. Fear of MERS poses risks to South Korea's economy. The Wall Street Journal (cited 07/10/2015. www.wsj.com/articles/fear-of-mers-risks-infecting-south-koreas-economy-1433928403).
3. World Bank Group: The Economic Impact of Ebola: Updated Estimates for 2015 (January 20, 2015).
4. Onishchenko G.G., Sandakhchiev L.S., Netesov S.V., Martynyuk R.A. Bioterrorism: national and global threat. RAS herald. 2003; Vol. 73 (3): 195-204. (in Russian)
5. Hart J., Kuhlau F. Chemical and biological weapons developments and arms control. In: Armaments, Disarmament and International Security. SIPRI Yearbook 2007. New York: Oxford Univ. Press, 2007.
6. Hunger I., Isla N. Confidence building needs transparency: an analysis of the BTWC's confidence building measures. published in: Towards a Stronger BTWC, Disarmament Forum 2006, No. 3.: 27—36.
7. Jansen H., Breeveld F., Stijnis C., Grobusch M. Biological warfare, bioterrorism, and biocrime. Clin Microbiol Infect. 2014; Vol. 20 (6): 488496.
8. Martin J.W., Christopher G.W., Eitzen E.M. History of biological weapons: from poisoned darts to intentional epidemics. In: Dembek Z.F., eds. Textbooks of military medicine. Medical aspects of biological warfare. Washington, DC: Borden Institute, 2007: 1-20.
9. Wheelis M., Dando M., eds. Deadly cultures: biological weapons since 1945. Cambridge, MA: Harvard University Press, 2006.
10. Review of the scientific approaches used during the FBI's investigation of the 2001 Anthrax Letters. In: Committee on review of the scientific approaches used during the FBI's investigation of the 2001 Bacillus аnthracis mailings; National Research Council. Washington (DC): National Academies Press, 2011.
11. Schmitt K., Zacchia N.A. Total decontamination cost of the anthrax letter attacks. Biosecur Bioterror. 2012; Vol. 10 (1): 1-10.
12. Canter D., Sgroi T., O'Connor L., Kempter C. Source reduction in an anthrax-contaminated mail facility. Biosecur Bioterror. 2009; Vol. 7 (4): 405-12. doi: 10.1089/bsp.2009.0028.
13. Imperiale M., Casadevall A. Bioterrorism: lessons learned since the anthrax mailings. MBio. 2011; Vol. 2 (6). e00232-11. doi: 10.1128/ mBio.00232-11.
14. Kenefic L., Pearson T., Okinaka R., Chung W. et al. Texas isolates closely related to Bacillus anthracis Ames. Emerg Infect Dis. 2008; Vol. 14 (9): 1494-6. doi: 10.3201/eid1409.080076.
15. Bhattacharjee Y. Anthrax investigation. Army missed warning signs about alleged anthrax mailer. Science. 2011; Vol. 332 (6025): 27.
16. Rasko D., Worsham P., Abshire T., Stanley S. et al. Bacillus anthracis comparative genome analysis in support of the Amerithrax investigation. Proc Natl Acad Sci USA. 2011; Vol. 108 (12): 5027-32. doi: 10.1073/ pnas.1016657108.
17. Rotz L., Khan A., Lillibridge S., Ostroff S., Hughes J. Public health assessment of potential biological terrorism agents. Emerg Infect Dis. 2002; Vol. 8 (2): 225-30.
18. Lev O., Rager-Zisman B. Protecting public health in the age of emerging infections. Isr Med Assoc J. 2014; Vol. 16 (11): 677-82.
19. Murphy F.A. Emerging zoonoses: the challenge for public health and biodefense. Prev Vet Med. 2008; Vol. 86 (3-4): 216-23. doi: 10.1016/j. prevetmed.2008.02.009.
20. Eichhorn I., Heidemanns K., Semmler T., Kinnemann B. et al. Highly virulent non-O157 enterohemorrhagic Escherichia coli (EHEC) serotypes reflect similar phylogenetic lineages, providing new insights into the evolution of EHEC. Appl Environ Microbiol. 2015; Vol. 81 (20): 7041-7. doi: 10.1128/AEM.01921-15.
21. Heiman K., Mody R., Johnson S., Griffin P., Gould L. Escherichia coli O157 outbreaks in the United States, 2003-2012. Emerg Infect Dis. 2015; Vol. 21 (8): 1293-301. doi: 10.3201/eid2108.141364.
22. Radosavljevic V., Finke E., Belojevic G. Escherichia coli 0104:H4 outbreak in Germany - clarification of the origin of the epidemic. Eur J Public Health. 2015; Vol. 25 (1): 125-9.
23. Tabuchi A., Wakui T., Yahata Y., Yano K. et al. A large outbreak of enterohaemorrhagic Escherichia coli O157, caused by low-salt pickled Napa cabbage in nursing homes, Japan, 2012. Western Pac Surveill Response J. 2015; Vol. 6 (2): 7-11. doi: 10.5365/WPSAR.2014.5.1.012.
24. Hoffmaster A., Hill K., Gee J., Marston C. et al. Characterization of Bacillus anthracis isolates associated with fatal pneumonias: strains are closely related to Bacillus anthracis and harbor B. anthracis virulence genes. J Clin Microbiol. 2006; Vol. 44 (9): 3352-60.
25. Hoffmaster A., Ravel J., Rasco D., Chapman G. et al. Identification of anthrax toxin genes in a Bacillus cereus associated with an illness resembling inhalation anthrax. Proc Natl Acad Sci USA. 2004; Vol. 101 (22): 8449-54.
26. Lipnitskiy A.V., Barkova I.A., Antonov V.A., Barkov A.M., Novozhenina A.V. On the evolution of the anthrax microbe. Epidemiologiya i infektsionnye bolezni [Epidemiology and Infectious Diseases]. 2013; Vol. 5: 49-55. (in Russian)
27. Hilton I., Gersbach C. Enabling functional genomics with genome engineerin. Genome Res. 2015. Vol. 25. N 10. P. 1442-1455. doi: 10.1101/ gr.190124.115.
28. Pennisi E. Synthetic biology: synthetic biology remakes small genomes. Science. 2005; Vol. 310 (5749): 769-70.
29. Robienski J., Simon J. Synthetic biology and biosecurity. Rev Derecho Genoma Hum. 2014; 41: 15-35.
30. Suk G., Zmorzynska A., Hunger I., Biederbick W. et al. Dual-use research and technological diffusion: reconsidering the bioterrorism threat spectrum. PLoS Pathog. 2011; Vol. 7 (1): e1001253. doi: 10.1371/journal. ppat.1001253.
31. Kelle A. Beyond patchwork precaution in the dual-use governance of synthetic biology. Sci Eng. Ethics. 2013; Vol. 19 (3): 1121-39. doi: 10.1007/s11948-012-9365-8.
32. Valdivia-Granda W. Bioinformatics for biodefense: challenges and opportunities. Biosecur Bioterror. 2010; Vol. 8 (1): 69-77. doi: 10.1089/ bsp.2009.0024.
33. Butler D. Fears grow over lab-bred flu. Nature. 2011; Vol. 480 (7378): 421-2.
34. Nightingale S. Scientific publication and global security. JAMA. 2011; Vol. 306 (5): 545-6.
35. Casagrande R., Wills N. Bioterrorism targeted at agriculture. In: Katz R., Zilinskas R.A., eds. Encylopedia of Bioterrorism Defense. 2nd ed. New York: Wiley, 2011.
36. Crutchley T., Rodgers J., Whiteside H., Vanier M., Terndrup T. Agroterrorism: where are we in the ongoing war on terrorism? J Food Prot. 2007; Vol. 70 (3): 791-804.
37. De Groot B., Spire M., Sargeant J., Robertson D. Preliminary assessment of syndromic surveillance for early detection of foreign animal disease incursion or agri-terrorism in beef cattle populations. In: Proceedings of the 10th International symposium
for veterinary epidemiology and economics; Vin"a Del Mar, Chile; Nov. 17-21, 2003.
38. Casagrande R. Biological terrorism targeted at agriculture: the threat to US national security. The Nonproliferation Rev. 2000; Vol. 7 (3): 92-105.
39. Sobel G., Khan A., Swerdlow D. Threat of a biological terrorist attack on the U.S. food supply: the CDC perspective. Lancet. 2002; Vol. 359 (9309): 874-80.
40. Arzt J., White W., Thomsen B., Brown C. Agricultural diseases on the move early in the third millennium. Vet Pathol. 2010; Vol. 47 (1): 15-27.
41. Clarke N., Rinderknecht J. Bioterrorism: intentional introduction of animal disease. Rev Sci Tech. 2011; Vol. 30 (1): 131-8.
42. Scudamore J.M., Harris D.M. Control of foot and mouth disease: lessons from the experience of the outbreak in Great Britain in 2001. Rev Sci Tech. 2002; Vol. 21 (3): 699-710.
43. Beutels P., Jia N., Zhou Q., Smith R. et al. The economic impact of SARS in Beijing, China. Trop Med Int Health. 2009; Vol. 14 (S1): 85-91. doi: 10.1111/j.1365-3156.2008.02210.x.
44. Onishchenko G.G. About measures to provide for biosecurity in the territory of the Russian Federatio. Zhurnal mikrobiologii, epidemiologii i immunobiologii [Journal of Microbiology, Epidemiology and Immunobiology]. 2008; 5: 54-7. (in Russian)
45. Onishchenko G.G., Smolenskiy V.Yu., Ezhlova E.B., Demina Yu.V. et al. Onishchenko G.G., Smolenskiy V.Yu., Ezhlova E.B., Demina Yu.V. et al. Conceptual bases of biological safety. Part 1. Vestnik Rossiiskoi Akademii Meditsinskikh Nauk [Annals of the Russian Academy of Medical Sciences]. 2013; 10: 4-13. (in Russian)
