CC BY
31
УДК 343.97 DOI 10.24411/2073-0454-2020-10382
ББК 67 © Д.В. Иванов, 2020
Научная специальность 12.00.01 — теория и история права и государства; история учений о праве и государстве
ПРОБЛЕМЫ ПРОФИЛАКТИКИ СЕМЕЙНО-БЫТОВОГО НАСИЛИЯ И ПОДРОСТКОВОЙ ПРЕСТУПНОСТИ В ЛЕНИНГРАДЕ И ОБЛАСТИ В НАЧАЛЕ 1960-1990-х гг.
Дмитрий Викторович Иванов, соискатель кафедры истории государства и права
Московский университет МВД России имени В.Я. Кикотя (117997, Москва, ул. Академика Волгина, д. 12) E-mail: SaW357@mail.ru
Аннотация. На примере Ленинграда и области рассматриваются проблемы профилактики семейно-бытового насилия, приобретшего в начале 1960-1990-х гг. устойчивую тенденцию к росту и опасные черты фундаментального игнорирования прав человека. В публикации даются социально-правовые оценки фактам домашнего насилия и анализируются некоторые причины этих преступных деликтов; делается попытка реконструировать сложившуюся в этот период в регионе государственно-общественную систему предотвращения семейно-бытового насилия, меры по ее профилактике. Вскрываются отдельные проблемы регулирования этого процесса, сохраняющие свою актуальность в современных условиях.
Ключевые слова: семейно-бытовое насилие, Ленинградский регион, профилактика нарушений, права человека, государственно-правовое регулирование, правоохранительные органы, заявления граждан, преступность несовершеннолетних.
PROBLEMS OF PREVENTION OF DOMESTIC VIOLENCE AND JUVENILE DELINQUENCY IN LENINGRAD AND THE REGION IN THE EARLY 1960-1990s
Dmitriy V. Ivanov, Applicant of the Department of State History and Law
Moscow University of the Ministry of Internal affairs of Russia named after V.Ya. Kikot' (117997, Moscow, ul. Akademika
Volgina, d. 12)
E-mail: SaW357@mail.ru
Abstract. The article uses the example of Leningrad and the region to consider the problems of preventing family and domestic violence, which in the early 1960-1990s acquired a steady growth trend and dangerous features of fundamental disregard for human rights. The publication gives a socio-legal assessment of the facts of domestic violence and analyzes some of the causes of these criminal offenses, attempts to reconstruct the state-public system of preventing family and domestic violence in the region during this period, and measures for its prevention. Some problems of regulation of this process, which remain relevant in modern conditions, are revealed.
Keywords: family and domestic violence, Leningrad region, prevention of violations, human rights, state and legal regulation, law enforcement agencies, citizens' statements, juvenile delinquency.
Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН
Для цитирования: Иванов Д.В. Проблемы профилактики семейно-бытового насилия и подростковой преступности в Ленинграде и области в начале 1960-1990-х гг. Вестник Московского университета МВД России. 2020;(7):36-43.
В условиях пандемии COVID-19 в России весной-летом 2020 г. и вынужденной длительной домашней изоляции населения страны вновь заговорили о всплеске бытового насилия и необходимости урегулирования этой проблемы. И до этих событий вопросы домашнего, семейного насилия в современной России не раз обсуждались в публичном поле, а по ряду его аспектов были даже приняты соответствующие нормативные правовые акты.
Но, по мнению части наблюдателей на криминологическую коррекцию семейных и внебрачных отношений эти меры мало повлияли. Не продвинулись и некоторые проекты создания в стране государственно-общественной системы предотвращения
насилия в семье, зачатки которой можно было обнаружить в недавней советской истории и некоторый опыт функционирования, который не потерял, на наш взгляд, практического значения в современных условиях.
В советской историографии семейно-брачных отношений изредка, но все же обращались к проблеме домашнего насилия, а отдельные научные труды были посвящены природе этого деликта, его причинам и социальным, нравственным последствиям для общественных отношений при социализме [1; 3; 4; 6; 16; 18; 19; 22; 23]. Однако, в них факты подобного насилия не поднимались до уровня явления, затрагивающего базисные семейные отношения в СССР и
делался вывод, из которого следовало, что не требовалось радикального вмешательства государства в их урегулирование. В отдельных же работах и вовсе природа бытовых конфликтов ограничивалась приватной, интимной сферой (супружеская неверность, ревность и др.) [21, с. 14-15].
О системе предотвращения семейного насилия речи в этих работах не шло, но отдельные ее элементы находили свое отражение в работах, посвященных деятельности органов исполнительной власти на местах, подразделений органов внутренних дел, суда и прокуратуры [5; 13; 17]. Безусловным прорывом в понимании сути проблемы стал представленный в них анализ организационно-правовых основ проводимой профилактической работы и выявивший таким образом их место в предотвращении се-мейно-бытового насилия. Ленинград и область исследуемого периода достаточного внимания при этом не получили, а по отдельным аспектам темы не упомянуты вовсе.
Продвинуться в понимании предмета исследования позволили некоторые работы, увидевшие свет в 1990-2000-е гг. [6; 11; 20]. В частности, вышедшая в 1996 г. монография Д.А. Шестакова по семейной криминологии затронула отдельные аспекты организации профилактической работы и создания государственной системы предотвращения насилия в семьях в новых условиях, предлагая при этом не игнорировать опыт прошлого [24, с. 172-173, 249250]. В тоже время, часть проблем из истории семей-но-бытового насилия, имевших место в Ленинграде и области в начале 60-90-х гг., своего освящения в этих работах не получила, без которых общая картина профилактического процесса оказалась далеко не полной.
Можно уверенно утверждать о том, что как ранее, так и в начале 60-90-х гг. ни в органах местной власти, ни в правоохранительных структурах Ленинграда и области полностью не представляли истинной картины состояния домашнего насилия. Фиксировались лишь явные преступления в этой сфере.
В тоже время, на местах понимали, что растущее пьянство, алкоголизация населения были питательной средой этих явлений. Уже 20 августа 1966 г. по решению Ленгорисполкома № 769 во всех районах Ленинграда были оборудованы медвытрезвители. В области был запущен 21 вытрезвитель1. Только за
один 1972 г. уже в 39 вытрезвителях Ленинграда побывало 248 тыс. доставленных туда граждан2. В 1984 г. на учете в лечебных учреждениях города состояло почти 87,5 тыс. больных алкоголизмом. Ленинград занимал в этот период одно из первых мест в «двадцатке» «пьяных» регионов РСФСР [9, с. 230]. На январь 1989 г. в Ленинграде и области было совершено более трети всех зарегистрированных преступлений в состоянии опьянения в том числе почти две трети убийств, тяжких телесных повреждений и хулиганства, из них около 80% — в квартирах и общежитиях3.
О преступном великодушии окружающих и администрации к некоторым из алкоголиков в Ленинграде даже упоминалось в 1970 г. в классическом учебнике по советскому уголовному праву. Там речь шла о некоем Д., трижды судимом, трижды побывавшем в психиатрической больнице, вменяемом, постоянно избивающим свою жену и угрожающим ей убийством и к которому следовало бы, но не применяли ст. 62 УК РСФСР [12, с. 482]. Имя ученика 6 класса «г» 472 школы Выборгского района Ленинграда Олега Г. доведенного отцом пьяницей до неописуемой нищеты в 1960-1961 гг. упоминалось даже в переписке Исполкома Ленгорсовета с ОК и ГК КПСС4.
Информировали партийное руководство города и области и о растущем пьянстве среди детей и подростов. Так, только в вытрезвитель Смольнинского района Ленинграда за 11 месяцев 1969 г. было доставлено 140 подростков, в том числе 62 школьника5. Причем эти цифры не полностью характеризовали реальную картину подросткового пьянства. В совместном приказе Минздрава СССР и МВД СССР от 3 июня 1986 г. № 768/116 прямо отмечалось, что органами здравоохранения страны берется на учет лишь 10-15% детей, употребляющих алкоголь6.
1 Центральный государственный архив историко-политиче-ских документов Санкт-Петербурга (ЦГАИПД СПб). Ф. 24. Оп. 140. Д. 85. Л. 18.
2 Отдел архивной информации Информационного центра Главного управления МВД России по г. Санкт-Петербургу и Ленинградской области (ОАИ ИЦ ГУ МВД России по СПб и области). Ф. 56. Оп. 1. Д. 104. Л. 180.
3 ОАИ ИЦ ГУ МВД России по СПб и области. Ф. 1. Оп. 1. Д. 727. Л. 77.
4 Центральный государственный архив г. Санкт-Петербурга (ЦГА СПб). Ф. 7384. Оп. 41. Д. 612. Л. 131, 132, 132 об.
5 ЦГА СПб. Ф. 7384. Оп. 43. Д. 364. Л. 150.
6 ОАИ ИЦ ГУ МВД России по СПб и области. Ф. 2. Оп. 1. Д. 617. Л. 167.
Пьянство, распущенность близких родственников и близких лиц, постоянно тлеющий бытовой конфликт «по поводу и без» осложнял детско-роди-тельские отношения. Оскорбления и унижения чередовались с физическим насилием, побоями, избиениями. По оценкам экспертов, исследующих в конце 70-х гг. внутрисемейные отношения и раннее развитие личности ребенка в связи с проблемами предупреждения преступлений, 27% преступников утвердительно заявляли о том, что в детстве они неоднократно наблюдали драки между родителями, а 23,5% из них ответили, что родители часто били их самих [1, с. 38-39]. По наблюдениям американских психологов Б. Иглэнда, Д. Якобвич и К. Пэйпэйтолэ, 70% родителей, проявивших жестокость в отношении своих детей, сами подвергались в детстве такому же насилию со стороны родителей [14, с. 157]. Только в 1991 г. органы прокуратуры Санкт-Петербурга по заявлениям граждан возбудили почти 1,7 тыс. уголовных дел, из которых свыше 550 дел по телесным повреждениям, истязаниям, побоям и другим преступлениям против здоровья, свободы и достоинства личности7. Речь шла о бытовом насилии, о внутрисемейной преступности.
«Масло в огонь» подливало состояние неустойчивости брачных отношений, особенно после введения в действие основ семейного законодательства (1968 г.), упростивших порядок развода. По оценкам специалистов именно с этого периода в стране возросло количество официально неоформленных со-жительств [22, с. 222]. На рост разводов эти «послабления» не повлияли. Он и до 1968 г. был достаточно высоким. Так, если в 1958 г. в Ленинградский городской суд по первой инстанции поступило 8 тыс. бракоразводных дел, в 1959 — 10 тыс., то только за 9 месяцев 1960 г. — 12 тыс. дел8. В 1966 г. их количество возросло до 26,4 тыс. На 1 тыс. браков в 1968 г. в Ленинграде приходилось 449 разводов9. Причиной части разводов были криминальные выходки одной из сторон брачных отношений. Любопытны данные социологического исследования, проведенного сотрудником ЛГУ им. А.А. Жданова С.М. Пелевиным в начале 1970-х гг. среди разведенных супругов на юридическом факультете университета. Выяснилось, что из тысячи таких эпизодов у 166 человек причиной развода стали побои в семье, а у 250 человек — систематическое пьянство одного из супругов [23, с. 15, 16, 21].
Заметным с 60-х гг. стал рост убийств, совершенных в регионе на бытовой почве. Только в Ленинградской области за девять месяцев 1969 г. на почве бытовых ссор был совершенно 35% умышленных убийств и покушений на убийство. По отношению к потерпевшим преступники являлись родственниками: среди убийц — 45,9% и 47,6% — среди покушавшихся на убийство [9, с. 167]. Судя по судебной практике Верховного Суда РСФСР за 1966 г. 12% умышленных убийств было совершено на почве ревности [21, с. 13-14]. В Ленинграде доля бытовых убийств составила в 1970 г. 67,5%. Вообще количество умышленных убийств по бытовым мотивам в целом по стране к концу 1970-х гг. возросло с 48% в 1963 г. до 64% в 1970 г. [9, с. 167].
По оценке МВД СССР такой рост стал возможен по тому, что своевременно не выявлялись, не ставились на учет и не осуществлялись оперативные наблюдения за лицами, склонными к совершению преступлений в сфере бытовых отношений. Не все сотрудники внутренних дел знакомились с учетами медучреждений о поступлении граждан с телесными повреждениями криминального характера и взаимодействовали с ними по этим вопросам, хотя подобный алгоритм действий был определен совместным приказом МЗ СССР и МВД СССР от 24 июня 1975 г. № 06-14/5/89. Не знакомились они с материалами о бракоразводных делах и делах частного обвинения, рассмотренных в народных судах10.
Во многом формально выполнялось на местах и Указание МВД СССР № 112 от 11 июля 1972 г. и № 96 от 24 мая 1973 г. о проведении тщательного служебного расследования по каждому факту умышленного убийства и покушения на убийство. Все это снижало профилактические возможности не только ОВД, но и территориальных органов власти, администрации, общественных объединений граждан. Рост убийств и тяжких телесных повреждений на бытовой почве продолжался. Из 355 зарегистрированных умышленных убийств в Санкт-Петербурге в 1991 г. 54 убийства были совершены на почве ревности и бытовых причин. Органы милиции города за-
7 ОАИ ИЦ ГУ МВД России по СПб и области. Ф. 56. Оп. 1 Д. 150. Л. 269.
8 ЦГАИПД СПб. Ф. 1711. Оп. 7. Д. 13. Л. 43.
9 ЦГА СПб. Ф. 7384. Оп. 36. Д. 738. Л. 64.
10 ОАИ ИЦ ГУ МВД России по СПб и области. Ф. 2. Оп. 1. Д. 472. Л. 36, 37.
фиксировали 1012 умышленных тяжких и 416 менее тяжких телесных повреждений, полученных в ходе бытовых конфликтов11.
Негативные тенденции в семейно-брачных отношениях жителей Ленинграда и области, рост числа насилий и даже убийств женщин, детей и других членов семьи не оставляли равнодушными местные партийные и советские органы. Например, еще в середине 1960-х гг. руководство обкома КПСС неоднократно указывало начальнику УВД Леноблгор-исполкомов А.И. Соколову на недостаточный уровень работы территориальных подразделений милиции по профилактике и сокращению преступлений на бытовой почве. Обсуждались эти вопросы и с руководством областного и городского суда и прокуратуры.
Проблема заключалась в том, и это видно из архивных материалов, что субъектами профилактической работы в этой сфере определялись главным образом правоохранительные органы, в то время как в этот процесс следовало включать максимальное количество других государственных и общественных институтов.
Не случайно в 60-70-е гг. заметно увеличилось количество совместно принятых нормативных правовых актов ЦК КПСС, СМ СССР, СМ РСФСР, Верховного Совета СССР, Верховного Совета РСФСР, Минюста СССР, МВД СССР и Прокуратуры Союза ССР, регулирующих участие территориальных органов власти (исполкомы всех уровней Советов депутатов), администрации и месткомов предприятий, организаций и учреждений, общественных формирований граждан в профилактике семейно-бытового насилия. По сути, в эти годы была заложена определенная практика (система) государственно-общественной профилактики семейной бытовой преступности, более предметного ее контроля со стороны государства и общества.
Одним из элементов этой практики (системы) были действующие еще с середины 1930-х гг. в штатах подразделений уголовного розыска детские комнаты милиции (ДКМ), переименованные в начале 1977 г. в Инспекции по делам несовершеннолетних (ИДН). Они образовывались на основании решений исполкомов местных Советов депутатов трудящихся. Расходы на их содержание осуществлялись за счет ассигнований этих Советов. Штатные же должности занимали действующие сотрудники милиции.
В ДКМ городских и областных органов милиции Ленинградского региона в начале 60-70-х гг., более чем в других субъектах профилактической работы были накоплены данные о так называемых неблагополучных семьях. Кстати, Положение о ДКМ предписывало инспекторскому составу детских комнат «выявлять и устранять причины и условия, способствующие безнадзорности и правонарушениям несовершеннолетних» [13, с. 10]. Работа с несовершеннолетними правонарушителями способствовала, например, выявлению их близких родственников, ведущих асоциальный образ жизни и совершающих различные пр ав онарушения.
Так, только за 1970 г. в Ленинграде было подвергнуто приводу для официального предостережения о необходимости трудоустройства более 1,6 тыс. человек12. Более половины уклоняющихся от работы лиц пьянствовала, имела приводы в милицию и судимости, не занималась воспитанием детей, избивала жен и т.п. З.Я. Индриков был прав утверждая, что в 1960-1966 гг. ДКМ в своей деятельности перешли главным образом к профилактике [8, с. 15], а точнее, к воспитательно-профилактической работе, в том числе, с близким окружением неблагополучных детей и подростков. Об этом красноречиво свидетельствовал рассказ одного из непосредственных организаторов этой работы в Ленинграде — инспектора ДКМ Г.О. Кашкаровой [10, с. 3-24].
Эту линию работы продолжали с конца 70-х гг. инспекции по делам несовершеннолетних, созданные на базе ДКМ в соответствии с указом ПВС СССР от 15 февраля 1977 г.13. Пункт «в» ст. 6 Указа обязывала ИДН «выявлять родителей и лиц их заменяющих злостно не выполняющих обязанности по воспитанию детей и своим антиобщественным поведением способствующих совершению ими правонарушений». Только за 1977 г. из ИНД ОВД Ленинградской области в местные Советы депутатов трудящихся, их исполкомы и комиссии исполкомов было направлено материалов почти на 700 чел., в семьях которых ими практиковалось физическое и моральное насилие над близкими родственниками14. В ИДН органов
11 ОАИ ИЦ ГУ МВД России по СПб и области. Ф. 56. Оп. 1. Д. 150. Л. 8.
12 ОАИ ИЦ ГУ МВД России по СПб и области. Ф. 56. Оп. 1. Д. 98. Л. 81.
13 ВВС СССР. 1977. № 8. Ст. 138.
14 ОАИ ИЦ ГУ МВД России по СПб и области. Ф. 56. Оп. 1. Д. 121. Л. 2.
милиции Ленинграда на декабрь 1988 г. состояло на учете свыше 11,7 тыс. детей и подростков, 929 из которых постоянно уходили из дома по причине домашнего насилия над ними15.
Упомянутый Указ ПВС СССР от 15 февраля 1977 г. (п. «д» ст. 6) предоставлял возможность органам прокуратуры устанавливать, как реагировали руководители и общественные структуры предприятий и организаций на информацию ИДН об устранении причин и условий, способствующих совершению внутрисемейных преступлений и правонарушений со стороны детей и подростков.
Реагировать на сигналы о фактах бытового физического насилия, накапливать и оперативно работать с информацией о насилии в семьях, подключать все имеющиеся силы и средства (ОВД, прокуратуру, исполкомы Советов, товарищеские суды и др.) для предотвращения и противодействия внутрисемейной преступности были призваны созданные в ОВД (в аппаратах уголовного розыска) подразделения профилактической службы. Приказ МВД СССР от 1 августа 1974 г. № 260 «Об утверждении Положения о профилактической службе Управления уголовного розыска МВД СССР» предписывал «выявлять неблагополучные семьи...», а также «...взрослых организаторов и подстрекателей, предотвращать их разлагающее влияние на подростков» [13, с. 8]. Полученная информация ежемесячно направлялась в исполкомы местных Советов и административные отделы ОК и ГК КПСС. Так, к примеру, выяснилось, что в конце 70-х — начале 80-х гг. в СССР на одну зарегистрированную кражу, совершенную подростком, приходилось 2,5 незарегистрированных, на 1 зарегистрированный уход из семьи — 1,3 незарегистрированных [15, с. 6].
Действительно, защита прав граждан подвергающихся домашнему насилию, нередко «не срабатывала» уже на этапе фиксации правонарушения, подачи заявления и даже выезда нарядов милиции по сообщениям о насилии в семье. Тоже самое происходило и по линии районных и городских прокуратур. По существу, все письменные заявления потерпевших и свидетелей расценивались правоохранителями, особенно в 50-60-е гг., как фиксация ими спровоцированных действий, а при восстановлении события преступления нередко придерживались посреднического, а не правоприменительного подхода.
Руководство УВД Леноблгорисполкомов пыталось переломить эту негативную тенденцию невмешательства органов внутренних дел во «внутренние», семейные проблемы. Вышедший 29 апреля 1967 г. приказ № 553 «о порядке приема, регистрации и проверки заявлений о преступлениях, содержащих признаки дел частного обвинения» потребовал от них изменить подходы к оценкам факторов домашнего насилия как со стороны дежурных служб и участковых инспекторов милиции, так и профилактических служб, подразделений дознания и следствия16.
Сотрудники милиции обязаны были во всех случаях принимать от граждан письменные заявления о фактах домашнего насилия, выдавать направления на судебно-медицинскую экспертизу, разъяснять порядок обращения в народный суд. Напоминалось в этом приказе также и о том, что при вынесении постановлений об отказе в возбуждении уголовных дел на основании ст. 27 УПК РСФСР (дела частного обвинения — Д.И.) от потерпевших должны были приниматься заявления о привлечении виновных к уголовной ответственности, а материалы проверок направляться в народные суды. В противном случае лица, совершившие преступления, предусмотренные ст. 112 ч. I, 130 и 131 УК РСФСР, уходили от ответственности и продолжали свои преступные деяния вплоть до убийств членов семьи и соседей.
По отношению к укрывателям и фальсификаторам заявительского материала руководством УВД-ГУВД Леноблгорисполкомов, городской и областной прокуратурами принимались меры жесткого реагирования. Так, только за март-апрель 1970 г. в Выборгском (городском — Д.И.), Калининском, Подпо-рожском и Волховском отделах внутренних дел за подобные действия были наказаны 17 сотрудников, шесть из которых были уволены из органов17.
В советский период российской истории сложилась практика, когда граждане практически по всем негативным для них случаям искали защиты у сотрудников милиции, хотя отдельные из вопросов не относились к компетенции ОВД. Кстати, с подобной практикой сталкивалась и полиция императорской
15 ОАИ ИЦ ГУ МВД России по СПб и области. Ф. 56. Оп. 1. Д. 144. Л. 228.
16 ОАИ ИЦ ГУ МВД России по СПб и области. Ф. 1. Оп. 1. Д. 497. Л. 6.
17 ОАИ ИЦ ГУ МВД России по СПб и области. Ф. 1. Оп. 1. Д. 475. Л. 230.
России. Известные историки органов внутренних дел России А.В. Борисов, А.Я. Малыгин, Р.С. Мулу-каев писали, что «...полиция всегда была перегружена многочисленными обязанностями, непосредственно не относившимися к охране общественного порядка и борьбе с преступностью» [2, с. 10].
Из анализа архивных материалов стало видно, что во второй половине 60-х — начале 70-х гг. только в органы милиции Ленинграда ежегодно поступало от 25 до 26 тыс. заявлений граждан по конфликтам бытового характера, связанным с домашнем насилием. По подавляющему большинству фактов в действиях правонарушителей содержались составы преступлений, предусмотренные ст. 112 УК РСФСР (побои), 130 (клевета) и 131 (оскорбление), уголовное преследование по которым в соответствии с законом могло возбуждаться только судом по жалобе потерпевшего. Но, поскольку в законе (ст. 27 УПК РСФСР — Д.И.) не содержалось прямого указания органам внутренних дел направлять эти материалы в нарсуды, они прекращались, а потерпевшим разъяснялось их право непосредственно обратиться в суд.
Этот же анализ показал, что в нарсуды Ленинграда и области в эти годы повторно обратилось всего лишь около 2% потерпевших. Т.е., граждане подвергнутые домашнему насилию и не получившие по их представлениям правовой защиты от органов милиции, не стали обращаться в судебные органы и доводить дело до логического завершения. Так, за 1969 г. нарсудами ленинградского региона было возбуждено только 258 дел по эпизодам домашнего насилия, тогда как их общее количество (эпизодов — Д.И.) превышало 30 тыс.18. Остальные материалы, проливающие свет на динамику и содержание внутрисемейной преступности, оставались в архивах ОВД, что создавало у правонарушителей мнимую уверенность в безнаказанности их деяний.
30 марта 1989 г. в ГУВД Леноблгорисполкомов была проведена Коллегия «О мерах по улучшению профилактики тяжких преступлений против жизни и здоровья граждан» на которой обсуждались многие аспекты внутрисемейной преступности и меры по ее профилактике. Ситуация в этой сфере общественных отношений была действительно криминологически опасной. Так, количество бытовых убийств в 1988 г. в Ленинграде и области возросло с 270 в 1987 г. до 363 в 1988 г. на (34,4%) и тяжких те-
лесных повреждений с 624 до 951 (соответственно) (или на 52,4%)19.
В процесс профилактики семейно-бытового насилия и правонарушений несовершеннолетних в Ленинграде и области в начале 60-90-х гг. были вовлечены и другие правомочные субъекты: отделы по делам несовершеннолетних УУР ГУВД Леноблго-рисполкомов, следователи и дознаватели ОВД, педагоги-организаторы при ЖЭКах, детские комнаты милиции на общественных началах, Комиссии по делам несовершеннолетних при исполкомах Советов депутатов трудящихся, ОПОП (опорные пункты охраны порядка), общественные воспитатели, товарищеские суды, Советы внешкольных учреждений, городские методические центры и методический кабинет ГУВД Леноблгорисполкомов, Отделы по делам несовершеннолетних Ленинградской городской и областной прокуратур, Координационный центр по вопросам брака и семьи, созданный в Ленинграде в 1970 г. под руководством профессора А.М. Свя-доща [22, с. 203-204].
В условиях расширения демократии и гласности в стране во второй половине 80-х — начале 90-х гг. на передний план общественного обсуждения выдвинулись проблемы социально-экономического порядка. До вопросов семейно-бытовых конфликтов, насилия и издевательств в семейной среде у местных органов власти и управления уже не доходили руки. Покажется странным, но от освещения данных аспектов взаимоотношений в семьях в эти годы уклонялись и «либеральные» средства массовой информации. И этому находились свои объяснения.
А.П. Фалин, очевидно, был прав, когда утверждал, что особенность домашнего насилия заключается в стремлении всех участников и очевидцев всячески его скрыть, хотя ситуация умолчания делала безнаказанное насилие опасным вдвойне и все более распространенным [20, с. 8, 10]. Заместитель редактора газеты «Ленинградская правда» В.Т. Сенин, информируя обком партии в конце апреля 1988 г. о работе редакции с поступившими письмами, а это 15 тыс. экз., не обмолвился ни одним словом о количестве обращений в адрес центрального органа ОК КПСС лиц, чьи заявления о фактах домашнего
18 ОАИ ИЦ ГУ МВД России по СПб и области. Ф. 1. Оп. 1.
Д. 498. Л. 17.
19 ОАИ ИЦ ГУ МВД России по СПб и области. Ф. 1. Оп. 1
Д. 728. Л. 43.
насилия не получали в этот период должного рас-смотрения20. Новые и весьма популярные на то время передачи Ленинградского телевидения: «Пятое колесо», «600 секунд», «Монитор» и некоторые другие вообще не упоминали этой проблемы, охваченные страстью опорочить действующую в регионе советскую власть21.
Куражба вокруг новых либеральных ценностей (рынок, конкурентный успех, свобода (вседозволенность) и т.п.) отбросила в конце 80-х — начале 90-х гг. на обочину проводимой социальной политики государства многие проекты и программы так называемых «малых дел», нацеленных на обеспечение социальной защиты семьи, в том числе и от проявлений домашнего насилия.
Мы убедились, что городские и сельские семьи в Ленинградском регионе в 60-е — начале 90-х гг. не находились вне государственно-общественного воздействия. Ставшие достоянием факты семейно-бытового насилия в них получали должную оценку со стороны местных органов власти и управления, общественности и актива. В этой деятельности им приходилось преодолевать некоторые проблемы, порожденные устоявшимися представлениями о се-мейно-брачных отношениях, по существу подпитывающими преступную практику внутрисемейного насилия.
В тоже время, в эти годы был приобретен позитивный опыт коллективной работы по профилактике семейно-бытового насилия и преступности среди несовершеннолетних, не потерявший своей актуальности и в наши дни.
Литература
1. Антонян Ю.М., Самовичев Е.Г. Неблагоприятные условия формирования личности в детстве и вопросы предупреждения преступлений (психологические механизмы насильственного преступного поведения). М., 1983.
2. Борисов А., Малыгин А., Мулукаев Р. Три века российской полиции. Служение обществу — защита Отечеству. М.: РИПОЛ классик, 2016.
3. Бородин С.В. Рассмотрение судом уголовных дел об убийствах. М., 1964.
4. Бочков И.Я. Детоубийство в современных условиях / Под. ред. Я.Л. Лейбовича. М., 1929.
5. Вопросы профилактики правонарушений в особо крупном городе (по итогам анализа и обоб-
щения практики планирования борьбы с преступностью в одном из особо крупных городов РСФСР): Сб. статей / Под ред. Б.В. Коробейникова. М., 1981.
6. ГилинскийЯ.И. Девиантология. СПб., 2004.
7. Жижиленко А.А. Преступления против личности. М., 1927.
8. Индриков З.Я. Организация и деятельность детских комнат милиции как органов специальной профилактики правонарушений несовершеннолетних (1935-1977 гг.): Автореф. дисс. ... канд. юрид. наук. М.: Академия МВД СССР, 1981.
9. Иванов Д.В. Государственно-правовой концепт и практика борьбы с преступностью на Северо-Западе РСФСР в 1917-1991 годах. СПб.: Издательство «Юридический центр», 2018.
10. Кашкарова Г.О. Работаем и с детьми и с родителями. Л.: Организационно-методический отдел УООП Леноблгорисполкома, 1967.
11. Криминология — XX век / Под ред. В.Н. Бур-лакова, В.П. Сальникова. СПб., 2000.
12. Курс советского уголовного права (Часть Общая). Т. 2. Л.: Изд-во ЛГУ, 1970.
13. Лукашов В.А. Организация борьбы с безнадзорностью и преступностью несовершеннолетних. М., 1976.
14. Общественные науки за рубежом // Реферативный журнал. Серия 4: Государство и право. 1990. № 1.
15. Панкратов В.В. Об изучении изменений преступности несовершеннолетних // Факторы, влияющие на динамику преступности несовершеннолетних: Сб. науч. трудов / Под ред. В.В. Панкратова. М., 1987.
16. Пионтковский А.А. Преступления против личности. М., 1939.
17. Пр о блемы р анней пр офилактики пр авонару-шений несовершеннолетних / Под. ред. Г.М. Минь-ковского. М., 1978.
18. Сахаров А.Б. О личности преступника и причинах преступности в СССР. М., 1961.
19. Солодкин И.И., Филановский И.Г. Ответственность за оскорбление, клевету и побои. М., 1959.
20. Фалин А.П. Насилие в семье и его криминологические последствия. М., 2001.
20 ЦГАИПД СПб. Ф. 24. Оп. 252. Д. 84. Л. 56-63.
21 ЦГАИПД СПб. Ф. 24. Оп. 245. Д. 253. Л. 46.
21. Филановский И.Г. Социально-психологическое отношение субъекта к преступлению: Автореф. дисс. ... докт. юрид. наук. Л., 1970.
22. Харчев А.Г. Брак и семья в СССР. 2-е изд. пе-рераб. и доп. М., 1979.
23. Чечот Д.М. Социология брака и развода. Л., 1973.
24. Шестаков Д.А. Семейная криминология: семья — конфликт — преступление. СПб., 1996.
References
1. Antonyan Yu.M., Samovichev E.G. Neblago-priyatnyye usloviya formirovaniya lichnosti v detstve i voprosy preduprezhdeniya prestupleniy (psikhologic-heskiye mekhanizmy nasil'stvennogo prestupnogo po-vedeniya). M., 1983.
2. Borisov A., Malygin A., Mulukayev R. Tri veka rossiyskoy politsii. Sluzheniye obshchestvu — zashchita Otechestvu. M.: RIPOL klassik, 2016.
3. Borodin S.V. Rassmotreniye sudom ugolovnykh del ob ubiystvakh. M., 1964.
4. Bochkov I.Ya. Detoubiystvo v sovremennykh usloviyakh / Pod. red. Ya.L. Leybovicha. M., 1929.
5. Voprosy profilaktiki pravonarusheniy v osobo krupnom gorode (po itogam analiza i obobshcheniya praktiki planirovaniya bor'by s prestupnost'yu v odnom iz osobo krupnykh gorodov RSFSR): Sb. statey / Pod red. B.V. Korobeynikova. M., 1981.
6. Gilinskiy Ya.I. Deviantologiya. SPb., 2004.
7. Zhizhilenko A.A. Prestupleniya protiv lichnosti. M., 1927.
8. IndrikovZ.Ya. Organizatsiya i deyatel'nost' det-skikh komnat militsii kak organov spetsial'noy profilaktiki pravonarusheniy nesovershennoletnikh (19351977 gg.): Avtoref. diss. ... kand. yurid. nauk. M.: Aka-demiya MVD SSSR, 1981.
9. IvanovD.V. Gosudarstvenno-pravovoy kontsept i praktika bor'by s prestupnost'yu na Severo-Zapade
RSFSR v 1917-1991 godakh. SPb.: Izdatel'stvo «Yuri-dicheskiy tsentr», 2018.
10. Kashkarova G.O. Rabotayem i s det'mi i s ro-ditelyami. L.: Organizatsionno-metodicheskiy otdel UOOP Lenoblgorispolkoma, 1967.
11. Kriminologiya — XX vek / Pod red. V.N. Bur-lakova, V.P. Sal'nikova. SPb., 2000.
12. Kurs sovetskogo ugolovnogo prava (Chast' Ob-shchaya). T. 2. L.: Izd-vo LGU, 1970.
13. Lukashov V.A. Organizatsiya bor'by s beznad-zornost'yu i prestupnost'yu nesovershennoletnikh. M., 1976.
14. Obshchestvennyye nauki za rubezhom // Refera-tivnyy zhurnal. Seriya 4: Gosudarstvo i pravo. 1990. № 1.
15. Pankratov V.V. Ob izuchenii izmeneniy prestup-nosti nesovershennoletnikh // Faktory, vliyayushchiye na dinamiku prestupnosti nesovershennoletnikh: Sb. nauch. trudov / Pod red. V.V. Pankratova. M., 1987.
16. Piontkovskiy A.A. Prestupleniya protiv lichnosti. M., 1939.
17. Problemy ranney profilaktiki pravonarusheniy nesovershennoletnikh / Pod. red. G.M. Min'kovskogo. M., 1978.
18. SakharovA.B. O lichnosti prestupnika i prichi-nakh prestupnosti v SSSR. M., 1961.
19. Solodkin 1.1., Filanovskiy I.G. Otvetstvennost' za oskorbleniye, klevetu i poboi. M., 1959.
20. Falin A.P. Nasiliye v sem'ye i ego kriminologic-heskiye posledstviya. M., 2001.
21. Filanovskiy I.G. Sotsial'no-psikhologicheskoye otnosheniye sub"yekta k prestupleniyu: Avtoref. diss. ... dokt. yurid. nauk. L., 1970.
22. Kharchev A.G. Brak i sem'ya v SSSR. 2-e izd. pererab. i dop. M., 1979.
23. Chechot D.M. Sotsiologiya braka i razvoda. L., 1973.
24. Shestakov D.A. Semeynaya kriminologiya: sem'ya — konflikt — prestupleniye. SPb., 1996.
