CC BY
134
ПРОБЛЕМЫ ПРАВОСОЗНАНИЯ В УЧЕНИИ Б.А. КИСТЯКОВСКОГО
В.П. Скворцов
Skvortsov V.P. Law-consciousness issues in В.A. Kistyakovsy’s teaching. The article analyses
B.A. Kistyakovsky’s views on the nature of law-consciousness, its structure and functions.
Одной из наиболее характерных Отличительных черт либеральных воззрений Кистя-ковского в теории права является интерес, проявленный им к исследованию правосознания. В качестве определяющего момента его концепции можно выделить конкретную роль правосознания в процессе правотворчества и реализации права. С этой целью особое внимание придается рассмотрению сущности и структуры правосознания, его функции. Своеобразие представленной позиции Кистяковского в значительной мере обусловлено присущими его подходу либеральными представлениями, формирование которых осуществлялось на стыке демократических движений. Подобные суждения во многом исходили из доминировавших в то время представлений, питавших передовую общественно-правовую мысль. Вместе с тем концепции правосознания, разработанной правоведом, присуща содержательная новизна, определившая ее теоретическое значение и идейно-мировоззренческую актуальность. Своей оригинальной разработкой проблем правосознания Кистяковский существенно обогатил юридическую науку и дал мощный толчок дальнейшим исследованиям в этой сфере.
Наибольший научный интерес при исследовании правосознания представляет собой его основной труд - «Философия и социология права», где сведены воедино определяющие его позицию воззрения [1]. Показательно, что концепция правосознания, выработанная Кистяковским, представляет собой как бы триаду подходов к формированию данного правового явления. Исследователь предлагал рассмотреть наиболее важные пути становления правосознания и его основные методы, в каждом отдельном случае, причем в качестве своеобразного источника, соответственно, выступают юристы, интеллигенция и непосредственно правовая наука. Подобный подход отличается научной и практической востребованностью. Во многом это объясняется тем, что разработанная
Кистяковским концепция правосознания в целом сводится к тому, что подобное явление представляет собой внутренний личностный регулятор юридически значимого поведения. В своих рассуждениях исследователь солидаризируется с мнением других либералов, считавших, что правосознание участвует так или иначе во всей человеческой жизни [2]. Пытаясь определить ценностные характеристики правосознания, как наиболее важной категории права, Кистяковский указывает, что оно имеет относительное значение по сравнению с такими духовными ценностями, как научная истина, нравственное совершенство, религиозная святыня. Этот факт делает возможным для некоторых теоретиков, по выражению Кистяковского, очень низко определять ценность права, видя в нем только этический минимум, причем в качестве неотъемлемого элемента призвано выступить принуждение [3].
В противоположность сказанному, исследователь обращает внимание на необходимость рассмотрения права как социальной системы, обладающей наиболее развитой и почти конкретно осязаемой формой. В русле подобных представлений, право в гораздо большей степени дисциплинирует человека по сравнению с иными формальными ценностями. Так как социальная дисциплина создается только правом, следовательно, дисциплинированное общество и общество с развитым правовым порядком - тождественные понятия. В силу этих соображений Кистяковский считает нужным рассматривать в качестве главных и самых существенных составляющих права, выраженных во внешних, безотносительных, обусловленных общественной средой формах, справедливость и свободу. Однако ученый считает нужным отметить тот факт, что внутренняя, более безотносительная, духовная свобода возможна только при существовании свободы внешней; последняя, делает вывод Кистяковский, есть самая лучшая школа для первой. Подобные рассуждения свидетельствуют о
том, что право и свобода неразделимы. В своих воззрениях либеральный ученый солидаризируется с мнением Н. Бердяева, считавшего, что не отчуждаемость свободы как ценности, свободы как достоинства, свободы как права, и свободы - ответственности, словом, свободы как такого универсального качества личности, заключает в себе абсолютную ценность и постоянную возможность срыва в несвободу [4].
Такая трактовка во многом обуславливает суждения исследователя об идеальном правовом государстве, которое призвано осуществить социальную справедливость [5]. Следовательно, все то ценное, что составляет содержание права, приобретает свое значение в силу основного формального свойства, выражающегося в его дисциплинирующем действии. Согласно этим взглядам, имея в виду всестороннее дисциплинирующее значение права, Кистяковский делает вывод о том, что на российской почве, при отсутствии у человека как индивидуально, так и социально дисциплинирующего фактора, право не могло вызывать к себе уважения и не заключало в своей сути серьезной ценности. При таких условиях даже передовая часть российского общества начала XX века - интеллигенция - не имела прочного правосознания, напротив, по мнению Кистяковского, оно находилось на крайне низком уровне. Придя к такому выводу, ученый в качестве подтверждения приводит тот факт, что в целом правосознание может развиваться в связи с разработкой правовых идей в литературе. Этот процесс мог служить вместе с тем и показателем правовой сознательности общества. Однако богатое литературное наследие России не дало ни одного трактата, ни одного этюда о праве. Юридические исследования, в большинстве своем, составляли достояние только специалистов. Следовательно, ни одна правовая идея не участвовала в формировании мировоззрения как российского общества в целом, так и интеллигенции в частности. Например, господствовавшие в конце XIX века идеи возрождения естественного права и представления о праве как о психическом явлении, внесшие значительное оживление в юридическую науку, не имели широкого общественного значения [6].
Анализируя сложившееся положение дел, Кистяковский указывает на отсутствие у правовых идей того внешнего облика, той определенной формулы, которые придают
идеям эластичность и помогают их распространению. Большинство представителей правовой науки западнического толка считало, что все сказанное выше может быть объяснено поздним вступлением русского народа на исторический путь [7]. При этом, по их мнению, абсолютно не зачем самостоятельно вырабатывать идеи свободы и прав личности, правового порядка, конституционного государства, ибо все эти идеи давно высказаны, развиты в деталях, воплощены, и поэтому нам остается только их заимствовать. Кистяковский был абсолютно не согласен с такого рода высказываниями, указывая на то, что вырабатываемая идея совершает творческую работу в сознании общества. По мнению ученого, все правовые идеи в сознании каждого отдельного народа получают своеобразную окраску и свой собственный оттенок. Высказанные в этой связи воззрения сходны с взглядами М. Вебера, отрицавшего неспособность русского общества строить свою жизнедеятельность в условиях свободы [8].
Развивая эту мысль, Кистяковский обращает внимание на тот факт, что притупленность правосознания и отсутствие интереса к правовым идеям являются результатом, по его выражению, застарелого зла -отсутствия какого бы ни было правового порядка в повседневной жизни русского народа. В качестве наиболее точной характеристики уровня общественного правосознания приводится помещенное в сборнике «Вехи» высказывание видного общественного деятеля А.И. Герцена о том, что правовая необеспеченность, искони тяготевшая над народом, была для него своего рода школою. Причем вопиющая несправедливость одной половины его законов научила его ненавидеть и другую, народ подчиняется им как силе. Полное неравенство перед судом убило в нем всякое уважение к законности. Закон нарушается и обходится всюду, где это можно сделать безнаказанно, причем, таким образом поступает как народ, так и правительство [9].
В силу высказанных соображений, Кистяковский считает нужным настаивать на том факте, что целое поколение виднейших юристов отказывались от таких понятий как политическая свобода и конституционное государство ввиду определенных социальнополитических интересов. В частности, Кавелин возражал против конституционных проектов потому, что в его время народное представительство в России оказалось бы
дворянским, Михайловский отвергал конституционное государство как буржуазное [10, 11]. Иными словами, ряд исследователей видели в отсутствии прочного правопорядка некоторое преимущество. В противоположность этому, Кистяковский усматривал корень всей неразвитости в игнорировании определяющего понятия, а именно правовой личности, так как основу прочного правопорядка составляет свобода личности и ее неприкосновенность. В силу этих соображений, исследователь устанавливает две стороны правовой личности, коими призваны стать личность, дисциплинированная правом и устойчивым правопорядком и личность, наделенная всеми правами и свободно пользующаяся ими. Следовательно, как бы общество ни оценивало данного человека, и как бы он сам не относился к себе, он уже как личность имеет ценность в глазах государства и общества [12]. Подобный подход опирается на категорический императив Канта о необходимости признать за каждым человеком абсолютную ценность, «статус самоценности», при этом личность не должна быть орудием осуществления чьих-либо планов [13].
Пренебрежительное отношение к праву в российском обществе, по мнению исследователя, как современника происходивших преобразований, не изменилось даже под влиянием наиболее революционных политических идей, напротив, вооружившись марксистским сознанием, оно стало более нетерпимым к инакомыслию. Продолжая свой анализ, Кистяковский приводит в качестве примера высказывания идейных вождей революционных партий, отстаивавших положения, часто противоречившие основным принципам права. Так, Г.В. Плеханов, выступавший в 1903 году на съезде РСДРП, высказался в пользу относительности всех демократических принципов, что равносильно отрицанию твердого и устойчивого правопорядка и самого конституционного государства. По его мнению, каждый данный демократический принцип должен быть рассматриваем не сам по себе в своей отвлеченности, а в его отношении к тому принципу, который может быть назван основным принципом демократии, именно к принципу, гласящему, salus populi suprema lex - успех революции - высший закон [14]. Следовательно, роль права призвана выполнять приказы и указания, основой которых служило «революционное правосознание».
Дискутируя с воззрениями марксистов, исследователь называет провозглашенную идею господства силы и захватной власти вместо господства принципов права «прямо чудовищной». Исходя из этих представлений, отсутствие в законах общечеловеческих ценностей, придающих им всеобщность и необходимость, дает возможность менять законодательство, вплоть до полного беззакония. По мнению ученого, данное высказывание может служить показателем крайне низкого уровня правового сознания. Придя к такому выводу, Кистяковский заключает, что своеобразное убожество правосознания объясняется поразительным бесплодием «освободительных» годов в правовом отношении. Это получило свое отображение в действиях Государственной думы, которая была призвана стать правовой совестью всего народа, либо, по крайней мере, его этической совестью [15]. Подобный подход носит современный характер, причем несоответствие структурного состава требованиям как совести правовой, так и совести этической до сих пор является идеалом, требующим значительных усилий для достижения. Развивая эту мысль, ученый указывает на то, что правосознание народа всегда отражается в его способности создавать организации и вырабатывать для них известные формы. Причем данные организации и их формы невозможны без правовых норм, регулирующих их, и потому возникновение организаций необходимо сопровождается разработкой этих норм. В качестве такого рода организаций правовед рассматривает стремление русского народа к общинному быту, а именно земельной общине, артели. Жизнь и строение этих организаций, указывает ученый, прежде всего, определяются внутренним сознанием о праве и не праве, живущим в народном понимании. Именно этот, по преимуществу внутренний характер правосознания русского народа, по утверждению Кистяковского, был причиной ошибочного взгляда на отношение народа к праву. Так, на основе данных утверждений, первоначально славянофилы, а затем и народники предполагали, что русскому народу чужды юридические начала, причем, руководствуясь только своим внутренним сознанием, он действует исключительно по этическим побуждениям. Подобные суждения высказывал молодой Лукач, восхищаясь этой чертой, как выражением протеста человеческой души против холод-
ного царства объективного духа. Таким же образом рассуждал В. Вейдле в своей работе, посвященной русской думе. Развивая данную концепцию, правовед указывает на тот факт, что нормы права и нормы нравственности в сознании русского народа недостаточно дифференцированы и живут в слитном состоянии. Этим, по убеждению Кистяковско-го, и объясняются дефекты русского обычного права; оно лишено единства, а еще больше ему чужд основной признак всякого обычного права - единообразие применения. Исходя из этих представлений существенным и главным, по мнению исследователя, является содержание формального совершенства правового порядка, заключающегося в том, что правовые нормы неуклонно осуществляются. Именно это необходимо приводит и к материальному усовершенствованию правопорядка, к большему приспособлению содержания правовых норм к реальным потребностям народа и к его правосознанию. Подобное понимание предусматривает, что, наряду с необходимостью поддержки населением норм права, законы призваны являться выражением согласия всего народа, либо опираться на поддержку активных социальных сил народа.
Соединение общих смыслов воззрений Кистяковского позволяет сделать вывод: чтобы приблизить право к народу, чтобы укрепить массовое правосознание, необходимо сделать его реальным фактором жизни, мерою реального поведения. В русле подобных юридико-аналитических представлений, правосознание как бы пронизывает весь механизм правового регулирования и правового воздействия на общественные отношения: оно не только предшествует созданию юридических норм, но и сопровождает их на всем протяжении действия норм. Иными словами, от специфики правосознания общества, уровня его зрелости во многом зависят сила права, эффективность всего правового
регулирования. Можно по разному относиться к теоретическому наследию Б.А. Кистяковского, однако правильным представляется подход к научно-практической ценности либеральных идей, высказанный в 1925 году
Н. Устряловым, «мы должны вернуться к их решениям, к духовным началам ими провозглашенным, но не для того, чтобы остановиться на них, а чтобы углубить и развить их в атмосфере новых откровений национальной жизни, национальной культуры» [16].
1. Кистяковский Б.А. Философия и социология права. М., 1998. С. 459.
2. Ильин И.А. Собрание сочинений. Т. 1. М., 1993. С. 224.
3. Гумплович Л. Общее учение о государстве. С.-Пб., 1910. С. 208-209.
4. Кистяковский Б.А. // Вопросы философии и психологии. 1907. Кн. 86. С. 147.
5. Кистяковский Б.А. II Вопросы философии и психологии. 1906. № 25. С. 98.
6. Кистяковский Б.А. В защиту права. Вехи. Сборник статей. М., 1993. С. 359.
7. Савельев А. // Наше наследие. 1990. № 4. С. 1112.
8. Вебер М. // Синтаксис. Париж, 1988. № 22. С. 75.
9. Герцен А.И. Сочинения: В 3 т. С.-Пб., 1905. Т. 3. С. 457.
10. Кавелин К.Д. Сочинения: В 2 т. М., 1859. Т. 1. С. 305.
11. Михайловский Н.К Сочинения: В 4 т. Т. 4. 1901. С. 946.
12. Базылев В.Н. Бельчиков Ю.А. Понятия чести, достоинства, оскорбления и ненормативности в текстах права и средствах массовой информации. М., 1997. С. 11.
13. Новикова Л.И. Си-земская И.Н. // Власть. 1999. № 10. С. 83.
14. Полный текст протоколов второго очередного съезда РСДРП. Женева, 1903. С. 169-170.
15. Государственная Дума. Стенографический Отчет. Сессия 1-я. 1906. Т. 2. С. 1452 .
16. Колеров М.А. // Вопросы философии. 1995. № 8.
С. 154.
