CC BY
71
ПРОБЛЕМЫ МОНОГОРОДОВ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ МОДЕРНИЗАЦИЯ РОССИИ
ПРОБЛЕМЫ МОНОГОРОДОВ -УГРОЗА ПОЛИТИЧЕСКОЙ СТАБИЛЬНОСТИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ*
Д.Е. Слизовский, Р.А. Пашенская
Кафедра политических наук Российский университет дружбы народов ул. Миклухо-Маклая, 10а, Москва, Россия, 117198
В статье поднимается вопрос опасности для социальной и политической стабильности государства, устойчивости политического режима существования моногородов — населенных пунктов, полностью зависимых от одного или двух крупных предприятий. Делается попытка рассмотреть проблемы моногородов не только как болевые точки экономического и социального состояния, но и представить политические аспекты этой проблематики.
Ключевые слова: политическая стабильность РФ, моногород, кризис, модернизация.
Проблема моногородов не является изолированной от проблем политической стабильности, социального и экономического состояния общества, принятой парадигмы поведения социальных и политических групп, экономических субъектов. Относительно локальная проблема моногородов, какой бы опасной она не оставалась, дает срез ясных форм и стилей политического отношения и способов решения существующих в стране задач. Как тут не обратить внимание на то, что и в этом деле возрастает угроза «замыливания» реального решения проблемы под предлогом модных разговоров о «конце кризиса».
Сама проблема моногородов не была порождением кризиса, а накапливалась в течение десятилетий. Но ее обострение, превращение в реальную политическую проблему произошло под влиянием и в прямой связи с тем, как повели себя в условиях кризиса владельцы и топ-менеджеры градообразующих предприятий. Такая логика рассуждений возможна, и ее можно обосновать за счет некоторых объективных данных. Например, исследователи-экономисты приводят следующие
* Статья подготовлена в рамках федеральной целевой программы «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России» на 2009—2013 гг. по мероприятию 1.2.1 (2 очередь). Проект: «Политическая стабильность Российской Федерации: методика и концепция анализа, моделирования и прогнозирования» от 01.09.2010.
факты: в период финансового кризиса оффшорные схемы показали свою устойчивость, они оказались мерой спасения и укрытия от налогов финансовых активов для многих градообразующих корпораций (нефтегазовых, сырьевых, металлопро-изводящих и пр.). Кризис привел лишь к капитализации российских инвестиций в оффшорах (рис. 1), но не бизнес-элита ли бросила на произвол судьбы свои трудовые коллективы, экономику, инфраструктуру, социальную сферу в моногородах, которая несколько ранее послужила первоосновой быстрого их расцвета за счет баснословного роста мировых цен и рискованной спекуляции?
Млн долл. США
-21 069
-40 ООО
Рис. 1. Сальдированный результат G&O, плюс — в Россию Источник: [4].
Отчетливо наблюдаются попытки государственных корпораций взять на себя внешнее управление моногородами. Так, глава «Ростехнологий» Сергей Чеме-зов в начале 2010 г. написал премьер-министру РФ Владимиру Путину письмо, в котором предложил назначить его госкорпорацию координатором спасения моногородов (См.: [11]). Он, в частности, указывает, что госкорпорация «активно развивает современные направления», такие, как энергосбережение, биотехнологии, производство медицинской техники и «продукции широкого потребления», сформировала «соответствующие интегрирующие структуры» и отработала механизмы финансовой помощи организациям.
Между тем, пишет С. Чемезов, многие градообразующие предприятия моногородов входят в состав оборонно-промышленного комплекса, на котором специализируется его госкорпорация.
Что стоит за этими поступками? Известно, что из 335 населенных пунктов, подпадающих под статус «моногорода», в 15 градообразующие предприятия принадлежат «Ростехнологии» или ее дочерним предприятиям. Общая ситуация в них ничем существенно не лучше, чем у остальных. Не кроется ли за такими действиями не столько желание наладить здесь эффективное управление, сколько возможность «прислониться» к распределению бюджетных средств?
Подчеркнем еще раз: имеются сторонники той точки зрения, что проблема моногородов приобрела широкий общественный резонанс в связи с обострением
мирового кризиса. Финансовый кризис очень четко продемонстрировал потребность социальной ответственности бизнеса перед гражданами страны. Этого, к сожалению, не произошло. Поддержка моногородов осуществляется в первую очередь за счет средств госбюджета. Например, в Пикалево правительство субсидирует железнодорожные перевозки сырья для городских предприятий. В 2010 г. на эти цели было потрачено 485 млн руб., в 2011 г. будет направлено еще 300 млн руб. Оказывать адресную помощь по всем необходимым для моногородов направлениям государство, опять же, к сожалению, не намерено.
Казалось бы, модернизацией преследуется цель: развитие реального сектора экономики на инновационной основе. Движение в таком направлении должно сопровождаться притоком в страну высокотехнологичного капитала, в первую очередь прямых инвестиций из патентообладающих стран и портфельных инвестиций в виде финансовых инструментов для активизации биржевого рынка. Таким образом, будет происходить расширение экономики за счет зарубежной экспансии высокоразвитого капитала.
Однако складывается совсем противоположная тенденция (рис. 2). Доля инвестиций, направленных из оффшорных стран, с середины 90-х гг. прошлого столетия, непрерывно возрастала с 10% до 60%, опередив патентообладающие страны. Об этом, в частности, свидетельствуют данные потоков инвестиций из России по индикатору налогообложения: G-страны — Великобритания, США, Германия, Австрия; O-оффшоры — Кипр, Багамские о-ва, Виргинские о-ва (Брит.), Гибралтар, Нидерланды, О-в Мэн, Швейцария, Люксембург, Либерия, Бермудские о-ва, а также, в их числе, с незначительными вложениями — Украина, Беларусь, Армения, Латвия, Литва, Югославия, Иран, Китай.
Рис. 2. Многосторонняя позиция России в долевом распределении инвестиций
Источник: [4].
Тысячи людей в прямом смысле слова оказались на грани выживания. Именно тогда встал вопрос об опасности для социальной и политической стабильности государства, устойчивости политического режима существование населенных
пунктов, полностью зависимых от одного или двух крупных предприятий. Такие населенные пункты, напомним, принято называть моногородами.
Имеют место суждения тех, кто посчитал, что после того, как советская модель обеспечения моногородов не только изжила себя, но и перестала существовать по факту, моногорода стали болевой точкой экономического и социального состояния. В этом мнении еще не просматривался политический аспект этой проблематики. Не было еще протестных выступлений на почве недовольства из-за потери градообразующими предприятиями своей жизнеобеспечивающей функции прилегающих к ним территорий и населения.
На государственном уровне, в среде круга лиц, принимающих решения на самом высоком политическом уровне, доминирующим стало мнение, что зависимость от государственных заказов является тормозом для развития экономики отдельных территорий. Надежда федеральных, региональных и отчасти местных властей на то, что проблема моногородов устроится сама собой, не оправдалась.
Особенно острой оказалась ситуация на крупных промышленных предприятиях. Экономическая составляющая отразилась на всех без исключения сторонах жизни людей, проживающих и работающих в депрессивных зонах. Так, в Нижнем Тагиле, который относится к категории городов с монопрофильной экономикой, наряду со снижением расходов на персонал (снижение заработной платы, сокращение социальных пакетов, массовые увольнения) существенно сократились расходы на социальные и инфраструктурные программы. Некоторые населенные пункты не смогли самостоятельно справиться с навалившимися проблемами, и государству пришлось решать социальные вопросы практически силовыми методами (город Тольятти).
Существующие проблемы моногородов проистекают и из-за того, что нет полноценной информации по существу проблемы и о реальном состоянии дел и возможностях их решения как в центре, так и на местах. Полноценная инвентаризация проблемы моногородов еще впереди. Взять хотя бы оценку их общего числа. Институт региональных программ называет 460 моногородов, а иногда с учетом поселков говорится даже о 700.
Эти цифры многими экспертами оцениваются как завышенные в 1,5—2 раза. Даже в правительственных списках наиболее проблемных точек поначалу встречались населенные пункты, под классическое определение моногородов никак не подпадающие, такие, как, например, Горно-Алтайск. Зато расширенная трактовка понятия «моногород» позволяет завышать сумму средств, необходимых для их поддержки (звучат цифры вплоть до 300 млрд руб., или даже 1 трлн руб.).
По справедливому замечанию исследователей и экспертов, «все это не удивляет». Политикам и чиновникам нередко проще говорить о конце кризиса, чем предлагать эффективные стратегии урегулирования ситуации в моногородах и преодолевать инерцию их жителей. Поэтому попытки законсервировать проблему моногородов или имитировать ее решение еще впереди. Без полноценной общественной экспертизы данной темы самые разумные инициативы могут задохнуться в объятиях лоббистов.
Из такого рода описаний ситуации, которая остается фактографическим слепком протекающих в зоне приложения сил градообразующих предприятий в моногородах, трудно понять суть происходящих здесь процессов и еще труднее выделить элементы ее политической значимости. Этого будет недостаточно, чтобы понять саму проблему, а в нашем случае трактовать ее как проблему политическую, в том числе политической стабильности страны.
Будет оправданным, если к проблеме моногородов мы обратимся с позиций, во-первых, наличия в ней общих для теории проблемы свойств и отличительных качеств. Во-вторых, столь же оправданным будет ее рассмотрение как сугубо политической проблемы, тем самым выделить отличительные для нее свойства, которые не повторяют свойства производственного или экономического и даже социального порядка, хотя это пересекающиеся узлы проблемы моногородов.
Итак, проблема моногородов. Если это проблема, то неужели само явление, сам феномен уже по своей природе содержал свойства проблемы, т.е. изначально являлся вопросом, требующим решения? Для нас будет достаточным решить несложную логическую задачу, если привести определение понятия «моногород». Обнаружим ли мы в определении «моногород» проблему, и проблему не столько логическую, смысловую, представленную не столько несовершенством отражающей предмет мысли, сколько самим предметом мыслеотражения?
Что такое моногород? «Моногород — это поселение, организации и жители которого неспособны своими силами компенсировать риски внешней экономической среды, исключающие возможность устойчивого развития этого населенного пункта» (См.: [3]).
Опять же, в широком смысле город вообще, и моногород в частности — это событие. Моногород событийно формирует ситуацию, для которой характерна недостаточность средств для достижения некоторой цели. Решение проблемы, связанной с устранением недостатка средств, может рассматриваться как творческий процесс. Творчество как процесс создания нового неизбежно связано с постановкой и разрешением проблемы.
Разрешение всякой проблемы можно представить как ряд последовательных, взаимосвязанных шагов, ведущих, в конечном счете, к уменьшению неопределенности в знаниях и деятельности людей и, тем не менее, до самого последнего момента отличающихся недостаточностью возможностей для получения окончательного решения, являющегося целью творческого поиска.
Решение проблемы достигается лишь тогда, когда вырабатывается идея, могущая выполнить роль необходимого и достаточного средства для получения такого решения. Тем самым проблема преобразуется в задачу, решаемую по правилам преобразования ее условий.
Возникновение проблемы детерминировано предшествующим знанием и господствующими ценностными установками и определяется, в конечном счете, социальными и политико-экономическими потребностями людей.
Представим себе, что приведенная тривиальная модель преобразования проблемы в программу логических и практических действий должна быть алгоритмом действия, например, главы местной администрации города с градообразующим
предприятием. Это, конечно, преувеличение. Тем не менее, какими качествами должен быть наделен такой глава, какие цели он должен преследовать, чем руководствоваться, чему служить? Например, о мэре Нью-Йорка можно прочитать: «Во время своего первого срока на посту мэра Майкл Блумберг вывел город из состояния рецессии, спокойно управлял его финансами и коммунальными услугами и сдержал главное обещание своей предвыборной кампании — держаться подальше от лоббистов и искателей личной выгоды» [2. С. 10].
В каком статусном обличье предстают российские мэры? Не будем считать представления российских граждан о мэрах своих городов типическими, но и не принимать их к сведению тоже опрометчиво. Вот примеры: о бывшем мэре Нижнего Тагила, снова ввязавшегося в политическую борьбу за власть в городе, писали: «Мэр, он же глава администрации, он же председатель городской партячейки, Николай Диденко правит Нижним Тагилом 18 лет. Звезд с неба не хватает, но собственный интерес блюдет неукоснительно». Мэр с такими данными нисколько не выбивается из ряда подобных ему ни в России, ни в тех же США.
Иное обличье имеют сами города. Российские моногорода — это поселения, жители которого неспособны своими силами компенсировать риски внешней экономической среды. Устойчивое развитие населенного пункта — это не моногорода как таковые, а города — порождение определенной исторической ситуации и конкретного социально-политического и экономического состояния.
Например, Нижний Тагил — современный моногород — не имеющий сегодня устойчивого развития. Это классический образец индустриального центра. По численности населения и экономическому потенциалу он входит в число первых 30 городов России. Территория города — 299 квадратных километров, численность населения — 430 тыс. человек. Город дает 7% выплавляемого в стране чугуна и 6% стали и проката. В прошлом отличался большой динамикой и развитием. Так, в 1987 г. писали: «За сорок послевоенных лет Нижний Тагил стал не только крупным экономическим, но и культурным центром Урала. По численности и экономическому потенциалу город занимает пятое место в Уральском экономическом районе... Самая молодая и перспективная отрасль промышленности Нижнего Тагила — химическая, его предприятие — ордена Трудового Красного Знамени завод пластмасс — одно из ведущих в стране по выпуску пластмасс и синтетических смол... Нижний Тагил — город высокой культуры. Он имеет широкую сеть культурных учреждений: два театра, цирк, десять кинотеатров, 26 клубов, дворцов и домов культуры, 186 библиотек. В городе 62 общеобразовательные школы, 12 профтехучилищ, 11 техникумов и 2 вуза» (См.: [10]).
Один очень известный современный политик как-то признавался, что одно из его любимейших занятий на посту сенатора — встречи с общественностью. Конечно, подыгрывал себе и своим почитателям, вернее, избирателям, ведь шел в политике на вершины власти. А мэрам Нижнего Тагила — недосуг, как недосуг до личных амбиций их мэров жителям подконтрольных им городов. Уже типическое отражение настроений и мыслей жителей Нижнего Тагила может быть представлено в следующих сентенциях: «...Ты не сможешь не думать про Нижний
Тагил — ведь он в буквальном смысле в тебе навсегда. Не просто населенный пункт, а что-то зловеще живое, поселяющееся внутри своих жителей» (См.: [9]). «Нижний Тагил — это любовь-ненависть. Всегда из крайности в крайность. Как повезет. Постоянно тянет вернуться, и постоянно хочется сбежать» (блоггер tel-menow). «Меня не мучает чувство вины, что уехала. Город остался. Он растет, меняется внешне. А значит, немножко и внутренне» (блоггер tus).
Это настроенческие помыслы, кажется, никак не соприкасаются с политикой, с программами выхода из кризиса одного из самых примечательных моногородов России. Но это же настроения тех самых жителей, населения моногородов. Это срез мировоззрения населения тех городов, которым адресованы программы переформатирования их жизни, быта, профессий, их настоящего и будущего. Такого рода настроения и их фиксация напрямую не влияют на политику и политиков. Можно их игнорировать! Тогда на чем выстраивать политику преобразований моногородов?
Возьмем другой пласт информации — социально-географический. «...Проходные ряда заводов и их офисы уже блещут ухоженностью, процветающим видом и явным богатством. Сам-то Нижний Тагил — город явно небогатый, но это бедный город богатых заводов. Не бедно выглядят и жители на улицах, автомобилей довольно много, но иномарок маловато. Жители — как обычно — выглядят куда более состоятельными, ухоженными и благополучными, чем их подъезды, дома, кварталы, районы и город в целом; отсюда следует немало гипотез касательно ценности города как общественного блага и способности жителей к солидарным, кооперативным действиям». Горожане многим гордятся. Но вот что они думают о будущем, о перспективной стратегии города (ведь черная металлургия — это позапрошлый технологический цикл) — трудно понять (См.: [8]).
«В бедном городе богатых заводов» с труднопонимаемыми перспективами своим чередом шагает политическая жизнь — не процесс, а жизнь — то разгораясь, то затухая под воздействием одной ей ведомым правилам. Хроника событий такова: в крупнейшем после Екатеринбурга городе Свердловской области набирает обороты политический скандал. Несколько политических аутсайдеров начали порочить действующее руководство города, рассчитывая вернуться во власть. Причем в качестве аргументов оппоненты нынешнего мэра Валентины Исаевой используют превратно истолкованную идею Александра Мишарина (губернатора области) о введении должности сити-менеджера. Оппоненты Исаевой активизировались после того, как команде мэра удалось сформировать комплексную программу освоения моногорода и выбить на ее реализацию 1,2 млрд руб. из федеральной казны. Понятно, что сумма эта многим показалась лакомым куском. И тройка развернула активную работу (См.: [6]). В городе развернулась кампания против действующего мэра Валентины Исаевой.
Как сообщает корреспондент «Нового Региона», все началось с появления в ряде СМИ сообщений о том, что жители якобы недовольны деятельностью главы и винят ее во всех проблемах моногорода. Затем поползли слухи о том, что в администрации области обсуждается возможность досрочного сложения пол-
номочий Исаевой с последующими выборами мэра либо изменением устава и введением поста сити-менеджера. Выдвигались самые различные версии того, кто добивается смены власти в Нижнем Тагиле. По одной из них своего человека на место мэра моногорода, получающего серьезные средства из федерального бюджета, хочет посадить команда губернатора А. Мишарина. По другой — Нижний Тагил отдан «на откуп» госкорпорации «Ростехнологии», и кресло Исаевой займет креатура Сергея Чемезова — Сергей Носов (бывший директор НТМК, а ныне глава холдинга «РусСпецСталь»). По третьей — Исаеву подсиживают собственные заместители (См.: [7]).
Кому служат и о чем информируют СМИ жителей Нижнего Тагила? Автор и заказчики таких материалов выдают себя и свои замыслы, когда утверждают: 1) как выяснилось, ни один из перечисленных вариантов не имеет ничего общего с действительностью; 2) федеральные средства пойдут на ремонт и строительство дорог, очистных сооружений, капремонт домов, на поддержание малого и среднего бизнеса, что позволит увеличить уровень занятости населения и увеличить налогооблагаемую базу; 3) одной их главных задач мэра Исаевой будет сделать все возможное, чтобы эти средства не разворовали.
Но так уж далеко мы продвинемся в поиске некой истины, много ли прибавим в своем анализе, если приведем другую группу данных и информации: 1) падение цен на металл и продукцию металлургических предприятий на мировом рынке жестко ударило по экономике нижнетагильских промышленных гигантов; 2) на этом фоне шли сокращения объемов производства и увольнения сотрудников; 3) в ситуацию было вынуждено вмешаться государство, которое, к примеру, на спасение того же УВЗ выделило миллиарды федеральных рублей; 4) общее падение городской экономики самым негативным образом сказалось и на муниципальных доходах; 5) мэрии пришлось экономить на многих расходных статьях в вопросах капитальных вложений и инвестиционной составляющей.
Приведенные факты являются некой констатацией ситуации по конкретному моногороду и естественных в этой связи простых действий-констатаций. В них мало публичной политики, есть политика ситуации, политика реакций.
Политологи утверждают, что это американцы привыкли объяснять проблемы политической жизни личными качествами политиков. Это там президента, не выбирая выражений, назовут «болваном», сенатора — «бездельником». И вынесут приговор: «Да все они там продаются!». Большинство американцев считает, что в Вашингтоне лишь играют в политику, что все обсуждения и голосования там проходят без всякого зазрения совести, что все делается в угоду интересам предвыборной кампании, рейтингу, верности партии, но вовсе не по-честному. Вывод из этого делается следующий — «если мы хотим что-нибудь изменить... необходимо избавиться от непорядочных людей» [1. С. 118].
В Нижнем Тагиле по городу активно курсируют слухи о планах федеральных и региональных элит в очередной раз сменить власть в городе. По информации представителей нижнетагильского политического истеблишмента, администрация свердловского губернатора отдала Нижний Тагил «на откуп» госкор-
порации «Ростехнологии». «Здесь как бы вотчина Чемезова (напомним, Сергей Чемезов — глава ГК «Ростехнологии»)».
Согласно наиболее популярной версии, Валентина Исаева вскоре отправится в досрочную отставку (благо технология уже отработана на Артемовском ГО), а ее кресло займет креатура С. Чемезова — бывший директор НТМК, а ныне глава холдинга «РусСпецСталь» Сергей Носов. Более того, якобы должность нижнетагильского мэра станет для Носова лишь ступенькой к гораздо более серьезным карьерным перспективам.
Такова похожая на политическую ситуация в моногороде, и дополнял ее, похожий на политический, отчет главы Нижнего Тагила В. Исаевой перед депутатами городской думы в закрытом режиме.
Мэр Нижнего Тагила В. Исаева в прошлом профессиональный педагог. Ей не чужды четкие методические приемы подготовки конспектов к урокам. Такие приемы, видимо, применяются ею и при подготовке отчетов и документов. Без иронии — это не худший способ — универсальное творческое средство. На рассмотрение перед депутатами, высшими чиновниками, гражданами города выносятся следующие задачи: 1) комплексного инвестиционного плана города Нижний Тагил; 2) основные направления концепции стратегического социально-экономического развития города до 2020 г. Заслуги, успехи, поощрения при победах и вину при поражениях администрация города в таких случаях разделяет: «Наряду с Администрацией города основными разработчиками программы выступили Министерство регионального развития Российской Федерации, Министерство экономики Свердловской области и Центр региональных экономических исследований Уральского государственного университета им. М. Горького».
Как и положено по отработанной в педагогике методике, выделяются этапы реализации планов.
Комплексный инвестиционный план (КИП) развития Нижнего Тагила предусматривает три этапа: 2009—2010 гг. — этап предотвращения социальной напряженности (создание дополнительных рабочих мест; обеспечение уровня занятости, блокирующего нежелательные социальные последствия роста безработицы); 2011—2015 гг. — «стабилизационный» этап (в реальном секторе экономики — структурная перестройка (диверсификация традиционных и создание новых производств); в муниципальной сфере — оптимизация расходов бюджета); 2015—2020 гг. — этап роста (в реальном секторе экономики — выход модернизированных и вновь созданных производств на проектную мощность; в муниципальной сфере — стабилизация доходной части бюджета, активное инвестирование в социальную сферу).
Не без гордости глава администрации города сообщает депутатам, что в рамках КИПа разработано 25 инвестиционных проектов на общую сумму более 106 млрд руб. Они, в частности, касаются планов развития новых производств на ОАО «НПК „Уралвагонзавод"», котельно-радиаторном заводе, реконструкции и модернизации производств ОАО «НТМК», строительства химического кластера на базе ОАО «Уралхимпласт» и т.д.
Важной сферой развития города Нижний Тагил является также модернизация жилищно-коммунального хозяйства города, системы водоснабжения, строительство дорожной сети. Еще один прорывной проект — Уральский индустриальный парк, на базе которого будет создано около 12 тыс. новых рабочих мест.
В целом предполагается, что в результате реализации комплексного инвестиционного плана развития Нижнего Тагила будет создано 26 тыс. новых рабочих мест в период до 2020 г., а собственные доходы в городском бюджете увеличатся на 41%.
Уместно здесь будет замечание В.В. Путина, который заявлял на заседании Правительства РФ, что решающая роль в поддержке моногородов принадлежит региональным и местным властям, что «там, где они проявляют инициативу, проблемы начинают решаться, появляются внятные и реалистичные планы долгосрочного развития». Теперь уже не только из уст премьер-министра и его первых заместителей можно узнать: в декабре 2009 г. губернатор Свердловской области А. Мишарин представил Председателю Правительства РФ В.В. Путину Комплексный инвестиционный план развития Нижнего Тагила во время его визита на НПК «Уралвагонзавод». В числе первых трех городов Комплексный инвестиционный план развития города Нижний Тагил был одобрен на заседании Правительственной комиссии под руководством первого заместителя председателя Правительства И.И. Шувалова в марте 2009 г. В соответствии с Постановлением Правительства Российской Федерации будут выделены:
— 281 млн руб. на реконструкцию Восточных очистных сооружений на территории завода «Уралхимпласт» для дальнейшего создания химического кластера и улучшения экологической обстановки в городе;
— льготный бюджетный кредит в размере 246 млн руб. на реконструкцию Южного въезда в город от Леневского поста до моста у спортивного комплекса «Металлург-форум»;
— 700 млн руб. на ремонт многоквартирных домов и 210 млн руб. на поддержку малого и среднего бизнеса.
Принято решение о выделении 279 млн руб. на реализацию программы занятости населения. В общей сложности в предстоящем году объем федеральных инвестиций в экономику Нижнего Тагила составит порядка 1,7 млрд руб. (См.: [5]).
Моногорода представляют собой уменьшенную модель России в целом, и большинство трудностей, с которыми они сталкиваются, характерны для всех без исключения населенных пунктов нашей страны.
Пример политического подхода к решению проблем моногородов также является характерным для политического курса в целом, вернее, — его слабостей и недостатков.
Главный вывод по итогам дискуссии о судьбе моногородов — проблематичность (невозможность?) некомплексного решения этой проблемы. Потенциал чисто пропагандистского решения давно исчерпан. Исчерпывается и политический потенциал решения этих проблем при существующем политическом режиме. Достаточным ли является для укрепления политического решения не только проб-
лем моногородов, но и других проблем очередной призыв: «Нам нужно эту ситуацию расшивать»? Нет полной уверенности ни у общества, нет твердых позиций и у власти. Это вполне очевидно из самых резонансных случаев.
Ситуация в Тольятти далека от урегулирования, хотя по этому городу принят Комплексный инвестиционный план (КИП) модернизации на 2010—2020 гг. Его создатели заверяют, что тем самым подготовлен и запущен механизм, способный лишить Тольятти статуса моногорода, обеспечить развитие и диверсификацию его экономики, а также обеспечить устойчивое и динамичное посткризисное развитие Самарской области в целом.
Традиционны в этом Комплексном плане поддержка и развитие среднего предпринимательства и предоставление грантов для создания новых рабочих мест, и инвестиционные проекты в сфере АПК, и развитие инфраструктуры и торгово-сервисных услуг, производства химической продукции и медицинских препаратов, и развитие туристско-рекреационного потенциала, и поддержка «АвтоВАЗа», и создание особой экономической зоны промышленно-производственного типа. В общем, полный набор всевозможных старых и новоявленных направлений и задумок. Как им только сбыться — в этом суть. И не мудрено озаботиться и сомневаться.
В других городах, например в Пикалеве, поиск компромисса между собственниками градообразующих предприятий растягивается на многие месяцы, в Бай-кальске возникает множество побочных обстоятельств — от экологических проблем до экзотических проектов масштабного выращивания клубники в тысячах километров от потенциальных рынков сбыта. Вариант с раздачей денег всем нуждающимся территориям также неприемлем — это опустошит казну, но вовсе не гарантирует внятных результатов.
Серьезным инструментом в решении проблем моногородов может и должна служить политическая инфраструктура, существующие институты политического управления и регулирования. В этой части, если проанализировать кадровые перестановки в губернаторском корпусе, обнаружим, что за полгода новые главы пришли в целый ряд регионов — центров сосредоточения моногородов. Это Свердловская область, Татарстан, Коми, Иркутская область, Ханты-Мансийский округ. Приближается срок окончания полномочий губернаторов Ростовской и Челябинской областей.
Казалось бы, открываются новые возможности для нового поколения управленцев. Но сама по себе смена руководящих лиц панацеей, конечно, не является. Усилить качество управления потребуется и на муниципальном уровне, где местные администрации моногородов нередко тоже обескровлены отъездом или отстранением от дел наиболее перспективных специалистов.
Кадровые перестановки, инициируемые региональными властями (смена мэров Качканара, Магнитогорска, Златоуста, Нижнего Тагила), введение института спецпредставителей в моногородах чаще продиктованы сугубо политическими обстоятельствам и сведением счетов с местными (пусть и малоэффективными) элитами.
Назрела необходимость целого ряда дополнительных мер — от грантовой поддержки наиболее эффективных администраций моногородов, стимулирующих развитие малого бизнеса, до публичной общественной и экспертной проработки программ развития этих территорий, в том числе на площадках общественных палат. Без такой экспертизы возможно повторение ситуации в Байкальске, где перезапуск целлюлозно-бумажного комбината может обернуться экологическим бедствием. И приоритетом здесь должна быть поддержка не только населения, но в первую очередь представителей малого и среднего бизнеса, а не моногородов как таковых. Их консервация в прежнем виде будет поражением политики модернизации, а кое-где усилит экономическую деградацию, подкрепленную ростом патерналистских настроений.
Успех такой политики не столь очевиден хотя бы потому, что в региональных и местных властных структурах практически не представлен средний класс. Кто задает тон сегодня на местах? Что такое региональная и местная элита? По природе своей, по человеческому потенциалу, творческим способностям, энергии — мощнейший субъект политики и политического (государственного) начала. Наяву — это симбиоз бюрократии, силовиков и криминала.
Капитализм в стране в его современном понимании до глубинки так и не дошел. Капиталистические принципы и отношения работают в тех отраслях, где есть нефть, газ, полезные ископаемые, где были или возникли крупные добывающие или металлургические корпорации. Они стали дорожить своей репутацией. Они защищены огромными капиталами, связями и лоббистскими возможностями на самом верху, собственными и очень мощными службами безопасности. На этом уровне все более или менее пришло к некой стабильности. К стабильности пришел и верхний слой политического и чиновнического истеблишмента. Власть на местах, на том уровне, где сосредоточены моногорода, остается нестабильной, зависимой от вышестоящей власти и власти криминальной, коррупционной. Модернизация, реструктуризация им неинтересна и не нужна. Она озабочена лишь самосохранением и сохранением существующей системы, которая позволяет ее держателям существовать.
Местная бюрократия, силовики и криминал связаны круговой порукой, и им не нужна политика как средство артикуляции и представления интересов всего местного населения. Им нужна власть (политическая, экономическая, ресурсная), но не политика.
Успех политики, а не власти способен был бы изменить экономический климат, побудить граждан к рыночному поведению, повысить социальную мобильность, развить рынок услуг и жилья. Появление позитивного опыта в отношении моногородов могло бы впоследствии быть использовано и на других территориях, например, в сельских районах, большая часть которых, несмотря на оживление в АПК, остаются депрессивными.
Появление политического опыта в разрешении проблем моногородов могло бы быть использовано в масштабной модернизации всей экономики страны, приобщении и использовании ресурса местных и региональных политических структур к государственному и гражданскому демократическому творчеству.
ЛИТЕРАТУРА
[1] Обама Б. Дерзость надежды. Мысли о возрождении американской мечты. — СПб., 2008.
[2] Перник Дж. Майкл Блумберг: Деньги, власть, политика. — М., 2010.
[3] Моногорода России. Союз Российских городов. URL: http://monogorod.org
[4] Огарков С.А. Эффективно развивать монопрофильные города и села. Материалы II Общероссийской конференции «Моногорода: современные решения». URL: http://yandex.ru/ yandsearch?text=213
[5] Отчет «О результатах деятельности Главы города Нижний Тагил и Администрации города Нижний Тагил за 2009 год». URL: http://www.ntagil.org/glava/vistupl.php
[6] Dailynews. Мировые и российские новости 24 часа в сутки. URL: http://dominational-777.ru/ 2010/07/02/v-nizhnem-tagile-vosstali-politicheskie-pokojniki.html
[7] URL: http://dominational-777.ru/2010/06/28/protiv-myera-nizhnego-tagila-vedetsya-piar-vojna-podrobnosti-i-gromkie-imena-vozmozhnyx-zakazchikov-yeksklyuziv-novogo-regiona.html
[8] URL: http://old.russ.ru/culture/20050404_kag.html
[9] URL: http://telmenow.livejournal.com/8548.html
[10] URL: http://www.1723.ru/read/region/n-tagil-1987.htm
[11] URL: http://www.rosbalt.ru/2010/02/04/709882.html
THE PROBLEMS OF MONOCITIES AS A THREAT TO POLITICAL STABILITY OF THE RUSSIAN FEDERATION
D.E. Slizovsky, R.A. Pashenskaya
The Department of Political Science Russian People's Friendship University
Miklukho-Maklaya str., 10a, Moscow, Russia, 117198
In the article the question of existence of monocities — the settlements completely dependent on one or two large enterprises as a threat to social and political stability of the state and stability of a political regime is brought up. The authors made an attempt to consider the problem of monocities not only as painful points of an economic and social condition of the country, but also to present the political aspects of this problem.
Key words: political stability of the RF, monocity, crisis, modernization.
