CC BY
110
А. С. Стыкалин (Москва)
Проблемы межгосударственных отношений и национально-территориальных споров в социалистическом лагере (По материалам Президиума ЦК КПСС 1953-1964 гг.)
В основе статьи лежат материалы Президиума ЦК КПСС за 1953-1964 гг., позволяющие воспроизвести конкретные обстоятельства и раскрыть механизм принятия ключевых политических решений.
Ключевые слова: советский блок, Коминформ, руководство КПСС, национально-территориальные противоречия.
В 2000-е гг. был введен в научный оборот большой комплекс новых архивных документов, позволивших заметно расширить ис-точниковую базу исследований не только российской истории, но и истории международных отношений в 1950-1960-е гг. Речь идет о трехтомной публикации материалов Президиума ЦК КПСС за 19541964 гг., отражающих ход повседневной работы этого высшего органа партийно-государственной власти в СССР в первое послесталинское десятилетие 1. Историкам венгерского кризиса 1956 г. из этого комплекса документов хорошо известны прежде всего так называемые «записи Малина» за октябрь-ноябрь 1956 г. — краткие записи заседаний Президиума ЦК КПСС, которые вел в дни «будапештской осени» заведующий общим отделом ЦК КПСС В. Н. Малин и которые помогают раскрыть конкретные обстоятельства принятия в Москве ключевых решений по Венгрии. Они были впервые опубликованы в 1996 г. 2 и широко привлекаются в научной литературе. Существуют, однако, аналогичные записи почти за весь 11-летний период в истории СССР, когда во главе КПСС находился Н. С. Хрущев 3. Начиная с 1958 г. наряду с краткими записями велись также стенограммы многих заседаний, особенно полно раскрывающие характер работы высшего органа партии 4. К этому времени ситуация заметно меняется в сравнении с первыми годами после смерти Сталина. После разгрома в июне 1957 г. антихрущевской оппозиции послесталинское коллективное руководство сменяется единоначалием. Ожесточенные споры, в частности между Н. С. Хрущевым и В. М. Молотовым, уходят в прошлое. Не встречая теперь, как правило, отпора, Хрущев после устранения сдерживавшей его оппозиции вел себя все самоувереннее, все более навязывая соратникам свою волю, а сами заседания высшего
органа партии, как особенно хорошо видно из стенограмм, приобретают зачастую характер монологов, только изредка нарушаемых одобрительными возгласами других членов Президиума. И не меняли в общем сути дела осторожные попытки А. И. Микояна скорректировать некоторые крайности в суждениях и предложениях Хрущева, например о способах разрешения Берлинского кризиса 1961 г.
В сохранившихся записях заседаний Президиума ЦК зафиксирован, хотя и с неодинаковой степенью полноты, ход обсуждения самого широкого круга вопросов, привлекавших внимание партийно-государственного руководства, — экономических, внутриполитических и внешнеполитических 5. Источник помогает реконструировать обстоятельства и выявить механизмы принятия на высоком уровне важных решений, раскрыть своеобразие позиций отдельных членов партийного руководства, со временем проявлявшееся все меньше и меньше.
Записи заседаний Президиума ЦК КПСС дают определенное представление о приоритетах советской внешней политики. Большое внимание, что вполне естественно, уделялось отношениям с США, проблеме разоружения, германскому вопросу.
Вопросам отношений с восточноевропейскими союзниками и другими социалистическими странами уделялось постоянное внимание, особую остроту эти проблемы приобрели осенью 1956 г., в период польского и венгерского кризисов. Уже весной 1953 г. в процессе изучения положения дел в сфере влияния СССР советские лидеры, получавшие обилие информации как по дипломатическим, так и по «гэбистским» каналам, должны были реагировать на экономическое и социальное неблагополучие в целом ряде стран Восточной Европы, снижение жизненного уровня в результате форсированной индустриализации, которой был дан толчок на известной встрече Сталина с лидерами стран «народной демократии» в январе 1951 г. Волнения в чешском г. Пльзень 1 июня 1953 г. свидетельствовали о сильном недовольстве населения социальной политикой даже в такой стране, как Чехословакия, где уровень жизни в то время еще не очень сильно отставал от западноевропейских стандартов. В Венгрии аналогичные волнения имели место на Чепеле. Особенно серьезный характер приобрели события 16-17 июня в ГДР. Никакого концептуального пересмотра восточноевропейской политики СССР в 1953 г. не произошло, был лишь принят в пожарном порядке ряд мер по исправлению положения, в том числе назначение Имре Надя премьер-министром Венгрии.
После июня 1953 г. вопрос о необходимости корректировки сложившихся в сталинские времена методов политики СССР на восточноевропейском направлении был поднят на Президиуме ЦК в феврале
1954 г., при обсуждении работы посла в Польше Г. М. Попова, который, как отмечалось в соответствующем постановлении Президиума ЦК КПСС, «нарушил указания ЦК КПСС и Советского правительства о недопустимости какого-либо вмешательства послов СССР во внутренние дела народно-демократических стран и пытался взять на себя функции контроля за деятельностью ЦК ПОРП и Польского правительства», позволял себе произвольное толкование советов ЦК КПСС по вопросам государственного и партийного строительства, допускал «высокомерное отношение к польским товарищам», что «могло нанести серьезный ущерб советско-польским отношениям» 6. Попов был отстранен, в постановлении Президиума ЦК КПСС указано на недопустимость превышения послами полномочий, их вмешательства во внутренние дела стран пребывания 7.
«Опыт» Попова должны были учитывать все послы, работавшие в восточноевропейских странах, и в том числе Ю. В. Андропов, посол в Венгрии в 1954-1957 гг. Он поддерживал внешне совсем иной стиль в отношениях с венгерскими лидерами, не только категорически не допускал окриков, но соблюдал все правила дипломатического этикета, облекая даже самые жесткие рекомендации Москвы в форму «советов» и там, где можно, проводя линию СССР чужими руками — через наиболее доверенных, преданных Кремлю представителей венгерской партноменклатуры 8.
Начиная с весны 1955 г. одним из существенных направлений советской внешней политики становится югославское; задача улучшения отношений с режимом Тито была сопряжена с задачей восстановления единства социалистического лагеря и мирового коммунистического движения 9. Решающий прорыв на югославском направлении был достигнут благодаря визиту Хрущева в Белград в мае-июне
1955 г. Записи заседаний Президиума свидетельствуют о различии подходов советских лидеров к перспективам и пределам сближения с Югославией, отражают особую позицию В. М. Молотова, считавшего, что надо ограничиться задачей нормализации отношений со стратегически важной Югославией как с буржуазным государством, и скептически относившегося к возможностям вовлечения этой страны в советский блок.
Сложные зигзаги советско-югославских отношений во второй половине 1950-х гг. продолжали находить отражение в документах
Президиума ЦК КПСС. Однако с конца 1950-х гг., когда руководство КНР попыталось бросить вызов советской гегемонии в мировом коммунистическом движении, югославский вопрос отходит на второй план и все более приоритетное значение приобретает «китайский вопрос».
В конце 1955 г. во время поездки Хрущева в Индию Дж. Неру обозначил негативное отношение формирующегося движения неприсоединения к Коминформу. С этих пор внимание советских лидеров было сильнее приковано к проблеме эффективности и целесообразности дальнейшего существования этой структуры, и вопрос о методах советской политики в отношении социалистических стран был неотделим от вопроса о реорганизации Коминформа. Насколько можно судить по известным записям заседаний Президиума ЦК КПСС, Хрущев о ликвидации Коминформа впервые со всей определенностью заговорил 22 февраля 1956 г. 10. Но решение было принято после долгих колебаний, ведь всего за два месяца до этого, выступая на пресс-конференции в Дели, а затем и на сессии Верховного Совета СССР, первый секретарь ЦК КПСС доказывал, что объединение коммунистических партий имеет не меньше прав на существование, чем, скажем, Социнтерн 11. Как видно из имеющихся документов, решение о роспуске Коминформа было мотивировано не только стремлением к обновлению и совершенствованию форм сотрудничества компартий; в немалой мере оно было жестом в отношении Югославии, где эта структура воспринималась однозначно негативно, как инструмент грубой сталинской политики в ходе хорошо всем памятной антиюгославской кампании, развязанной в 1948 г. 12. Ликвидируя Коминформ 13, Москва тем самым пыталась в преддверии новой встречи с Тито 14 устранить существенное препятствие, стоявшее на пути поступательного развития советско-югославских отношений. Однако результатами июньского визита Тито в СССР в Кремле не были довольны. Подписанная межпартийная Декларация 15 носила явно компромиссный характер со стороны КПСС, в ней ничего не говорилось ни о единстве двух партий, стоящих на общей идейной платформе, ни о принадлежности Югославии к социалистическому лагерю. Протоколы заседаний Президиума ЦК отражают разочарование советской стороны в итогах переговоров с югославами. При утверждении документа на Президиуме было принято решение «сказать югославским товарищам, что мы не удовлетворены текстом декларации, но спорить не будем» 16. При этом Москву весьма заботил вопрос о том, что лидеры братских партий стран народной демократии могут воспринять декларацию об отношениях между КПСС и СКЮ
как свидетельство начавшегося принципиального пересмотра характера отношений между компартиями. Это заметил проницательный и хорошо информированный посол ФНРЮ в СССР В. Мичунович, сделавший соответствующую запись в дневнике. Чтобы в корне пресечь любую попытку извлечения в странах Восточной Европы нежелательных выводов из опубликованного документа, представители КПСС, отметил он, на совещании руководителей стран советского блока «ясно дали понять лидерам стран лагеря, что то, что они подписали с Тито, не имеет значения для политики СССР по отношению к государствам и коммунистическим партиям стран лагеря» 17. Это произошло 24 июня, на следующий день после отъезда Тито из СССР 18. На первый план выходит лозунг единства социалистического лагеря, тогда как требования расширения самостоятельности признаются неактуальными 19. При этом важно заметить, что именно положение дел в странах-союзницах (волнения в польском г. Познани 28 июня, размах оппозиционных критических выступлений на дискуссиях Кружка Петефи в Венгрии) усилило не только озабоченность
20
советских лидеров размахом десталинизации , но и раздражение по поводу претензий югославов на поиски своего пути к социализму, поскольку на югославский опыт охотно ссылались активизировавшиеся оппоненты правящих режимов в странах Восточной Европы (отчасти также и сторонники далеко идущих реформ в СССР).
В сентябре — начале октября 1956 г., встречаясь в неформальной обстановке с Тито как в Крыму, так и на Адриатике, Хрущев упрекал его за нежелание идти в ногу с социалистическим содружеством 21. Только польский и венгерский вызовы октября 1956 г. (неповиновение Москве обновленного руководства ПОРП во главе с В. Гомулкой, а через считанные дни после этого венгерское восстание) заставили советских лидеров несколько по-иному взглянуть на методы сохранения единства социалистического лагеря, усомниться в эффективности восточноевропейской политики СССР, при всей видимой всеох-ватности контроля над советской сферой влияния не способной, как особенно показали венгерские события, обеспечить стабильность в регионе. На заседании Президиума ЦК КПСС от 30 октября при обсуждении текста Декларации об отношениях между социалистическими странами речь шла о том, что ходом событий обнаружился кризис в отношениях СССР со странами народной демократии, ставился вопрос о необходимости определенной корректировки концепции межблоковых отношений с учетом требований равноправия. Признавалось, что антисоветские настроения в этих странах широ-
ко распространены, и для того, чтобы их преодолеть, необходимо, как отмечалось, устранить элементы командования из практики межгосударственных отношений. При этом содержались ссылки на XX съезд КПСС, осудивший умаление равноправия стран, строящих социализм 22. На этой позиции руководство КПСС, как известно, устоять не смогло. Однако и после того, как 31 октября был сделан выбор в пользу силового решения венгерского вопроса, принятую накануне Декларацию продолжали считать оставшейся в силе. Показательна трактовка Хрущева: «Мы придерживаемся Декларации. С Имре Надем это невозможно!» 23. Согласно представлениям советского лидера, принятый документ применим только тогда, когда речь идет об отношениях между социалистическими странами; в Венгрии же коммунисты уже утрачивают власть. Хотя концептуального пересмотра внешней политики СССР в реальности не произошло, Декларация все же не была мертворожденным документом. В ноябре-декабре 1956 г. делегации Польши и Румынии, ссылаясь на нее, добились от Москвы определенных перемен в двухсторонних отношениях.
6 ноября при обсуждении вопросов, связанных с формированием новой партии и правительства в Венгрии, сохранялась в силе линия на некоторую корректировку отношений внутри социалистического лагеря. Хрущев выступил с критикой Молотова и Кагановича, которые «на какой-то заскорузлой позиции держатся»; то, что они предлагают, это — «линия окриков и оплеух» 24. В марте 1957 г. при обсуждении вопроса о Ракоши, претендовавшем на возвращение во внутриполитическую жизнь Венгрии, разговор также заходил о невмешательстве во внутренние венгерские (в том числе партийные) дела 25. В каждом случае речь шла об изменении стиля, методов повседневной внешней политики, предпочтительности наведения порядка внутренними силами, однако там, где возникала угроза выхода той или иной страны из сферы влияния СССР, советское правительство реагировало довольно жестко, как это произошло в связи с Чехословакией в 1968 г.
Как показывают документы, советские лидеры не упускали из виду межгосударственные противоречия и национально-территориальные споры в социалистическом лагере, мешающие его единству. Наиболее подробно этот вопрос обсуждался 19 августа 1964 г., за два месяца до отставки Хрущева 26. Повод дал Мао Цзэдун — в ЦК КПСС поступила информация о его беседе с японской делегацией депутатов-социалистов. Мао в ходе беседы заявил о том, что Китай поддерживает претензии Японии в отношении Курильских островов,
попутно заметив, что и в Восточной Европе «слишком много» мест, «оккупированных» СССР — части Польши, Румынии, Финляндии. Стенограмма фиксирует пространные рассуждения Хрущева о том, что социалистические страны унаследовали из прошлого множество нерешенных пограничных и территориальных проблем. Он упомянул в этой связи «очень болезненный», по его словам, трансильванский вопрос, осложняющий отношения между Венгрией и Румынией. По мнению советского лидера, некоторые из этих спорных вопросов сохранятся и когда все страны будут социалистическими, проблема будет окончательно решена только в перспективе построения коммунизма, с отмиранием границ. Хрущев исходил из двух постулатов: 1) нельзя подвергать сомнению права сегодняшнего населения на те или иные земли, ссылаясь на старые несправедливости; 2) почти никогда не возможно сказать, к какому историческому периоду надо вернуться для восстановления справедливых границ. Но поскольку спорные вопросы между социалистическими странами сохраняются, должны быть выработаны механизмы их решения. По мнению Хрущева, спорные вопросы целесообразно решать путем опроса населения или третейского арбитража — в роли арбитров выступили бы другие социалистические страны. Курировавший отношения с социалистическими странами секретарь ЦК КПСС Ю. В. Андропов (в прошлом посол СССР в Венгрии, он достаточно неплохо знал проблемы венгеро-румынских отношений) заметил, что, если пойти по этому пути, могут возникнуть ненужные проблемы у румын. Но Хрущев был настолько увлечен своей идеей, что не придал этому значения: «.это, безусловно, затронет румын. Это ничего. Истина должна быть истиной, когда в одинаковой степени относится ко всем» 27. Для того чтобы продемонстрировать Китаю и всему миру готовность СССР учесть демократическое волеизъявление народов при решении территориальных споров, он предложил провести референдум среди казахов и киргизов, хотят ли они остаться в СССР или соединиться с теми казахами и киргизами, которые живут в китайском Синцзяне. В данном случае Хрущев был уверен, что они предпочтут СССР. Но советский лидер готов был пойти и дальше, выразив готовность провести также референдум среди венгров Закарпатской Украины: куда они хотят — остаться в СССР или чтобы их передали в Венгрию. При этом он предвидел результат не в пользу СССР, что его, впрочем, не смущало: «Нам было бы очень хорошо их отдать. Никакой проблемы, а политический выигрыш колоссальный» 28. Оказывается, Хрущев уже поднимал этот вопрос в беседе с Я. Кадаром в неформальной об-
становке (их отношения вообще были несколько менее формальными, чем это было принято в кругу партийных лидеров социалистических стран). В отличие от Хрущева, все более утрачивавшего почву под ногами, реалистически мыслящий венгерский лидер не склонен был всерьез воспринимать фантастические прожекты своего московского покровителя, предпочтя все обратить в шутку: «...мы пришли из-за Урала, дайте место за Уралом» 29
Что же касается соратников Хрущева, то они, не возражая ему при обсуждении вопроса на заседании Президиума ЦК КПСС 19 августа, через два месяца, 13 октября, при отстранении, припомнили ему сделанные в тот день «опасные высказывания», причем припомнил А. И. Микоян, занявший в октябре 1964 г. наиболее умеренную позицию в отношении Н. С. Хрущева 30. Правда, Хрущев, видимо, и сам понимал несовершенство своего проекта решения национально-территориальных споров и дал задний ход, что явствует из заключительных слов его монолога на заседании Президиума ЦК КПСС 19 августа: «Надо оговориться, третейский суд, если обе стороны на это согласны. Если одна из сторон против, то лучше всего отложить эти вопросы на будущее. Предоставить времени и истории эти вопросы решить. Вот и все» 31.
Введенные в научный оборот записи заседаний Президиума ЦК КПСС станут серьезным подспорьем при изучении процесса выработки внешнеполитического курса СССР, в том числе на восточноевропейском направлении.
ПРИМЕЧАНИЯ
Президиум ЦК КПСС. 1954-1964 / Гл. ред. акад. А. А. Фурсенко. М., 2003-2008. Т. 1-3. Наряду с записями заседаний Президиума ЦК КПСС в трехтомную публикацию вошли постановления Президиума, записки, готовившиеся для членов Президиума ЦК. См. опубл. в Венгрии наш обзор первого тома этого издания: Multunk. Budapest, 2006. № 3. 294-303 o.
См. венгерское издание: Döntes a Kremlben, 1956. A Szovjet partel-nökseg vitai Magyarorszagrol / Szerk. Szereda V., Rainer M. J., beveze-tes Szereda V., a kiserö tanulmany Rainer M. J. Budapest, 1996. Первая публикация на русском языке: Как решались «вопросы Венгрии». Рабочие записи заседаний Президиума ЦК КПСС. Июль-ноябрь 1956 г. / Публ. В. Т. Середы, С. А. Мельчина, Е. Д. Ореховой //
1
Исторический архив. 1996. № 3. Опубл. также в кн.: Советский Союз и венгерский кризис 1956 года. Документы / Ред.-сост. Е. Д. Орехова, В. Т. Середа, А. С. Стыкалин. М., 1998. Эти краткие, иногда совсем обрывочные записи заседаний Президиума ЦК КПСС представляли собой, по сути дела, выжимки из содержания происходивших обсуждений. Важно заметить, что ведение записей означало кардинальное расхождение с практикой, сложившейся при Сталине, когда люди, стоявшие во главе СССР, а в первую очередь сам «отец народов», были слишком озабочены соображениями секретности многих принимаемых решений. После смерти Сталина обозначились некоторые перемены в работе Президиума, Секретариата и аппарата ЦК, происходившие под знаком утверждения так называемого «коллективного руководства». Для того чтобы стареющим преемникам Сталина было легче ориентироваться в огромной массе подлежавших разрешению вопросов и возвращаться к повторному рассмотрению некоторых не решенных окончательно проблем, видимо, и возникла идея коротко фиксировать на бумаге основное содержание наиболее важных дискуссий, происходивших на Президиуме ЦК, и прежде всего суть конкретных предложений: не будучи занесенными в протоколы, они теряли свой вес.
При всей обрывочности малинских записей они обладают весьма высокой достоверностью как источник. Эти записи не предназначались для печати, а потому, как представляется, должны быть свободны от нарочитых искажений, неизбежных при подгонке тех или иных текстов под существующий пропагандистский ранжир. Первые известные стенограммы относятся к лету 1958 г. Следует иметь в виду, что с 1953 по июнь 1957 г. на заседаниях «коллективного руководства» не прекращалась подчас довольно острая борьба за лидерство. Очевидно, что члены Президиума ЦК, опасавшиеся, что отдельные их неосторожные высказывания могут быть со временем использованы против них, не были заинтересованы в ведении полных стенограмм, а иногда, в моменты обострения борьбы, даже и более коротких записей, подобных тем, что делал Малин. Показательно, в частности, отсутствие записей за 18-21 июня 1957 г., дни, когда оппоненты дали бой Хрущеву, — обо всем происходившем в то время на заседаниях Президиума можно судить прежде всего по выступлениям на июньском пленуме. Незафиксированность дискуссии сыграла, впрочем, благоприятную роль для Хрущева, дав ему основания говорить на пленуме о нелигитимности тех заседаний. С другой стороны, Малин чрезвычайно подробно записал ход заседания 13 октября
3
4
10
1964 г., где был решен вопрос об отставке Хрущева. Чью волю он тогда выполнял, зная, по всей вероятности, о безнадежном положении своего патрона? Вопрос этот остается открытым.
Практика вызова стенографистки на отдельные заседания Президиума ЦК стала складываться в середине 1958 г. по инициативе Н. С. Хрущева, в условиях, когда тот овладел всей полнотой власти в стране, не только разгромив так называемую «антипартийную группу» Маленкова-Кагановича-Молотова, но удалив в октябре 1957 г. из Президиума ЦК маршала Г. К. Жукова и совместив в конце марта 1958 г. посты первого секретаря ЦК КПСС и председателя Совмина СССР. Стенографировались, в первую очередь, те заседания, где Хрущев выступал с заявлениями программного характера (со временем, по мере роста его реформаторских амбиций, таковых становилось все больше), и в некоторых случаях те, на которых обсуждались внешнеполитические вопросы, требовавшие безотлагательного решения (например, связанные с ближневосточным кризисом 1958 г.) — здесь, впрочем, так и не сложилось какое-то правило. Бюрократическая централизация, начавшая складываться еще на заре советской власти и достигшая своего апогея при Сталине, заставляла выносить на самый верх даже второстепенные вопросы. Постановление Президиума ЦК КПСС «О т. Попове Г. М.» от 16 марта 1954 г. См.: Президиум ЦК КПСС... М., 2006. Т. 2. Постановления. 1954-1958. С. 25. Там же.
О стиле работы Андропова дают представление его донесения в Москву. См.: Szovjet nagyköveti iratok Magyarorszagrol. 1953-1956. Kiszeljov es Andropov titkos jelentesei. Összeallitotta es a bevezetö ta-nulmanyt keszitette Barath M. Budapest, 2002.
Развитие советско-югославских отношений в этот период подробно изложено в недавно вышедшей фундаментальной монографии: Едемский А. Б. От конфликта к нормализации. Советско-югославские отношения в 1953-1956 годах. М., 2008. В этот день на заседании Президиума ЦК КПСС, посвященном проведению совещания представителей компартий, прибывших в Москву в связи с XX съездом КПСС, Хрущев обозначил имеющиеся планы весьма однозначно: «Ликвидируем Комиинформ» (Президиум ЦК КПСС. М., 2003. Т. 1. Черновые протокольные записи заседаний. Стенограммы. С. 106-107).
Уже Сталин, убедившись в неудаче массированной антиюгославской кампании (главным орудием осуществления которой был
5
6
9
Коминформ), явно утратил к началу 1950-х гг. интерес к этой организации. Его преемники также не предприняли серьезных попыток оживить деятельность Коминформа. Одним из структурных изъянов Коминформбюро был ограниченный круг его участников. Так, ни компартия второй коммунистической державы мира — Китая, ни компартии обеих Германий, ни Союз коммунистов Югославии не входили в Коминформ, и это не способствовало проведению советской внешней политики на ряде важных направлений. Вместе с тем Н. С. Хрущев весьма нервно реагировал на прогнозы западных наблюдателей относительно скорого роспуска Коминформа. «На каком, собственно говоря, основании коммунистические партии должны отказаться от общепринятой формы международного общения и сотрудничества? Почему, например, те, кто ставят вопрос о ликвидации Коминформа, не высказывают никаких возражений против деятельности Социалистического Интернационала, объединяющего социал-демократические партии?» — вопрошал он иностранных журналистов на пресс-конференции в Дели 14 декабря 1955 г. (Правда. 15.12.1955). А через две недели, 29 декабря, на сессии Верховного Совета СССР он заявил о том, что для возникновения вопроса о дальнейшем существовании Коминформа нет никаких оснований (Правда. 30.12.1955). Однако уже через два месяца вопрос этот был переведен в конкретную плоскость.
12 Вопрос о целесообразности роспуска Коминформа как скомпрометированного неблаговидными акциями инструмента сталинской внешней политики постоянно поднимался с югославской стороны в ходе бесед с советскими представителями (см., например, адресованную главному редактору «Правды» Д. Шепилову докладную корреспондента этой газеты В. Платковского, побывавшего в Югославии летом 1955 г.: Российский государственный архив новейшей истории (РГАНИ). Ф. 5. Оп. 30. Д. 121. Л. 77). Критика Информбюро в завуалированной форме содержалась в письме ЦК СКЮ в адрес ЦК КПСС от 29 июня 1955 г. (Там же. Ф. 3. Оп. 8. Д. 254. Л. 17-19), а осенью того же года на страницах главной газеты СКЮ «Борба» вопрос о желательности ликвидации Коминформа ставится уже открыто (см. об этом в записке, относящейся к январю 1956 г., «О некоторых итогах нормализации отношений с Югославией»: Президиум ЦК КПСС. Т. 2. С. 184). Требования роспуска Коминформа звучали также из уст югославских дипломатов в ходе их бесед с советскими коллегами (см., например, запись беседы сотрудника посольства СССР в Венгрии с югославским
13
14
15
16
17
18
военным атташе 23 февраля 1956 г.: Архив внешней политики РФ (АВПР). Ф. 077. Оп. 37. Папка 187. Д. 7. Л. 178-179). В документах, связанныхспрекращениемдеятельностиКоминформа, нашел отражение тезис о том, что руководящие органы компартий обменяются в ближайшем будущем мнениями о возможных формах дальнейших контактов между ними. С советской стороны поначалу предлагалось вместо прежнего Информбюро создать Бюро контактов стран, строящих социализм, а также ряд региональных объединений компартий (см. запись заседания Президиума ЦК КПСС от 22 февраля 1956 г.: Президиум ЦК КПСС. Т. 1. С. 106-107. См. также записку М. А. Суслова, Д. Т. Шепилова и Б. Н. Пономарева, представленную к заседанию Президиума ЦК КПСС от 28 марта: РГАНИ. Ф. 3. Оп. 14. Д. 14. Л. 76-79). В дальнейшем от этой идеи отказались. Сообщение о прекращении деятельности Информбюро было опубликовано в газете «За прочный мир, за народную демократию!» 17 апреля, а на следующий день «Правда» опубликовала этот текст вместе с редакционной статьей «Важное решение». О поездке Тито в СССР 1-23 июня 1956 г. и ее политических итогах см.: Едемский А. Б. От конфликта к нормализации. С. 553-577. Правда. 21.06.1956.
РГАНИ. Ф. 3. Оп. 14. Д. 35. Л. 2. Идя на компромисс с лидерами СКЮ, руководство КПСС, конечно, не могло не осознавать, что своим смелым сопротивлением сталинскому диктату югославские коммунисты завоевали определенный авторитет и уважение как в рамках мирового коммунистического движения, так и далеко за его пределами. Micunovic V. Moskovske godine 1956/1958. Zagreb, 1977. S. 93. Совещание руководящих деятелей коммунистических и рабочих партий социалистических стран, открывшееся 22 июня, было посвящено в первую очередь вопросам экономического сотрудничества, рассматривался также вопрос о новых формах межпартийных контактов, которые предстояло установить после роспуска Коминформа (см. документы, связанные с Совещанием: Президиум ЦК КПСС. Т. 2. С. 338-347). 24 июня, уже после отъезда из Москвы делегации СКЮ, состоялось еще одно заседание, на котором обсуждались итоги визита Тито в СССР, а также внутриполитическая ситуация в странах Восточной Европы после XX съезда КПСС. Присутствовавший на нем Ракоши через несколько дней, 28 июня, делился своими впечатлениями на заседании Политбюро ВПТ (см.: Urban K., VidaI. Az MDP Politikai Bizottsaga 1956. jünius 28-i ülesenek jegyzökönyve. Az 1956. jüniusi kommunista csücstalalkozo es Magyarorszag // Tarsadalmi Szemle. 1993. № 2).
19 Это нашло отражение в закрытом письме лидерам компартий стран социалистического лагеря, а также Франции и Италии от 13 июля, принятом накануне на заседании Президиума ЦК КПСС.
20 «Нельзя забывать, что к врагам мы должны применять власть. Нельзя властью злоупотреблять, как это делал Сталин, но употреблять ее надо. Вражеским устремлениям нужно противопоставить госбезопасность, суды, репрессивные органы», — говорил Хрущев на вышеупомянутом совещании компартий 24 июня (приводится по отчету венгерской делегации: Tarsadalmi Szemle. Budapest, 1993. 2 sz., 94 o.).
21 См.: «Есть один путь к социализму, но могут быть разные методы, разные формы». Записки Н. Хрущева в Президиум ЦК КПСС. Не ранее 24 сентября 1956 г. // Источник. 2003. № 6.
22 См. запись заседания Президиума ЦК КПСС от 30 октября 1956 г.: Президиум ЦК КПСС. Т. 1. С. 187-191.
23 Запись заседания Президиума ЦК КПСС от 3 ноября, сделанная присутствовавшим на нем министром иностранных дел Венгрии И. Хорватом (см.: Советский Союз и венгерский кризис 1956 года. С. 546).
24 Президиум ЦК КПСС. Т. 1. С. 206.
25 См., в частности, запись заседания Президиума от 27 марта: Там же. С. 241-242.
26 Там же. С. 848-852.
27 Там же. С. 851.
28 Там же.
29 Там же.
30 Там же. С. 869.
31 Там же. С. 851-852.
Stykalin A. S.
Problems of Interstate Relations and National-Territory Contradictions in the Socialistic Union (On the Materials of the Presidium of the Central Committee of the CPSU 1953-1964)
The article is based on materials of the Presidium of the Central Committee of the CPSU in 1953-1964 which give possibility to reproduce concrete circumstances and to perform the mechanism of taking key political decisions.
Keywords: Soviet block, Kominform, leadership of the CPSU, national-territory contradictions.
