CC BY
27
АД. КАРНЫШЕВ
Александр Дмитриевич КАРНЫШЕВ — доктор психологических наук, профессор, заведующий кафедрой социальной и экономической психологии Байкальского государственного университета экономики и права, г. Иркутск.
В 1974 г. с отличием окончил Бурятский педагогический институт.
Автор свыше 200 публикаций.
Сфера научных интересов — экономическая психология, этнопсихология, социальная и политическая психология.
^ ^ ^
ПРОБЛЕМЫ МАЛЫХ НАРОДОВ РОССИИ В ЗЕРКАЛЕ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ПСИХОЛОГИИ
Сегодня все более понятным становится вывод о том, что и осуществление экономических реформ, и модернизация страны, и развитие инновационных потенциалов ее граждан в немалой степени зависят от этнокультурных и этнопсихологических особенностей народов, населяющих Россию. Добиться успехов в любых преобразованиях можно, лишь задействовав личностные и социальные ресурсы и резервы людей, а они в чем-то всегда специфичны в разных этнических группах. В настоящей статье речь пойдет преимущественно о психо лого -экономическом сопровождении деятельности «малых» и «средних» этносов Сибири по сочетанию традиционных и инновационных ресурсов экономического сознания и поведения.
Исследования в области экономической этнопсихологии, осуществляемые нами с 1999 г., позволили вывести обобщение о том, что это научно-учебная междисциплинарная отрасль, рассматривающая особенности психологии хозяйствования и экономического поведения разных народов и их влияние на своеобразие экономической деятельности и образа жизни данных народов и (или) их этнических групп [см.: 3; 4]. Специфика экономического сознания и поведения, изучаемая экономической психологией, в данном случае предстает для анализа в своих конкретных этнических вариантах. Причем какая-то их градация в научном плане неуместна: некорректно говорить о том, что экономическую специфику больших народов (англичан, французов, русских) изучает экономическая психология, а все «малые» можно передать ее этнической отрасли. Своеобразие и уникальность любого этноса заслуживает исследовательского внимания, невзирая на «лица» и статусы.
Ниже мы остановимся на «житейских» аспектах традиционной экономической психологии народов, которые наиболее значимы для их самосохранения и одновременно могут стать рентабельным в региональном, федеральном и даже международным масштабах. К таковым мы относим: развитие традиционных видов деятельности и их психологическое сопровождение, всевозможную поддержку психологического здоровья и экологического благополучия людей.
Существует мнение о том, что возрождение традиционных видов деятельности — это «овчина, не стоящая выделки». Но это далеко не всегда верно. Во-первых, потенциалы развития, к примеру, традиционного скотоводства на сибирских степных просторах достаточно высоки и недостаточно используются именно из-за сокращения аборигенных пород скота. Так, в США животноводство использует 43,4 % питательных веществ за счет пастбищных кормов, а в России — лишь 16 %. Во-вторых, данная реальность — это усугубляющаяся необходимость обеспечения занятости сибиряков, вне которой десятки и даже тысячи людей из провинциальных мест и всякого захолустья останутся безработными и не будут обеспечены работой и социально защищены. В -третьих, если традиционные виды деятельности будут продуманно сочетаться с различными отраслями современной экономики (такими, как туризм, индустрия гостеприимства, комплексная переработка разных видов сырья, охрана природы, заготовки лечебных трав, торговля блюдами национальной кухни и т. д.), они могут оказаться не только целесообразными, но и весьма выгодными.
Традиционные виды деятельности, которые встречаются, к примеру, в Восточной Сибири, можно представить в следующем перечне (естественно, далеко не полном): традиционное скотоводство (коневодство, овцеводство, яководство, верблюдоводство и др.), а также переработка его продукции; оленеводство, переработка и реа-
ГРНТИ 15.81.25 © А.Д. Карнышев, 2011
лизация его продукции (включая сбор и заготовку сухих рогов, пантов, эндокринных желез, субпродуктов, оленьих шкур); организация и проведение охоты: на медведей, волков, сохатых и т. п.; добыча, переработка и реализация пушнины, к примеру баргузинского соболя; рыболовство, переработка и реализация продукции рыбного промысла (включая производство и реализацию балычных изделий, икры лососевых и сиговых рыб); выделка и реализация шкур диких и домашних животных; сбор и переработка дикоросов (ягод, грибов, орехов); изготовление национальной утвари, инвентаря, меховой одежды, обуви и их реализация; изготовление национальных сувениров и их реализация; сбор лекарственных трав и корений для лечения с помощью методов традиционной медицины (с разными вариациями: народная, восточная, тибетская), изготовление медицинских препаратов и снадобий [9].
Возрождение традиционных форм хозяйствования — это весьма сложный комплекс социально-экономических, правовых и организационных мер, которые вполне естественно вызовут определенный психологический отклик у каждого из их участников. С точки зрения права и экономики в начальном периоде возрождения необходимы следующие меры.
1. Принятие законодательных актов об организации традиционных видов деятельности народов и их «субъектов» в целом в Российской Федерации и на каждой территории Сибири. (Например, в Норвегии принят Закон об оленеводстве, в котором устанавливаются: 1) цель и основополагающие условия оленеводства; 2) органы управления и администрация; 3) что включает в себя право на осуществление оленеводческих работ; 4) общие правила об осуществлении оленеводческих работ, одновременно регламентируются виды родовых и племенных «субъектов» данной деятельности.)
2. Установление конкретных правил (законов, норм) о передаче земельных участков конкретным субъектам традиционной деятельности (отдельным гражданам, семьям, родовой или территориальной общине), с учетом возможного конкурса (конкуренции) между ними на право владения землей.
3. Определение финансовых источников поддержки традиционной деятельности на всех уровнях (российском, субъектов Федерации, местном), с установлением порядка использования финансов, условий их кредитования, льгот по налогообложению и т. п. (особо в российской практике необходимо отрегулировать рентные платежи в пользу малых народов со стороны фирм, добывающих сырье на территориях их проживания).
Процесс возрождения и расширения традиционных форм хозяйствования нуждается в серьезном социально -психологическом обеспечении. Среди таких мер могут быть названы:
— восстановление и в чем-то модернизация оправдывающих себя и в настоящее время нравственно -психологических норм совместной жизнедеятельности в различных этнических группах, являющихся субъектами традиционной деятельности (напоминаем: не только малочисленных народов, но и общин и сообществ любого этноса);
— поддержка социально и личностно значимых мотивов традиционных видов деятельности, разработка в этих целях наиболее оптимальных форм стимулирования труда их участников;
— психо лого-педагогическое обеспечение различных методов профессионального обучения умениям и навыкам, приемам и операциям конкретных видов традиционной деятельности;
— участие в разработке критериев оценки и самооценки эффективности каждой из форм традиционного хозяйствования, стандартов и норм проведения профессиональных конкурсов, соревнований и т. п.;
— изучение и поддержка этнически ориентированных методов управления различного рода субъектами традиционной деятельности (общиной, бригадой и т. д.);
— создание благоприятного имиджа владельцев родовых угодий, кочевых общин; участие в рекламе и маркетинге их экологически чистой и качественной продукции; этнопсихологическое обеспечение связей с общественностью по вопросам организации туризма (в том числе международного) в таких регионах.
Особый «пласт» психологического сопровождения традиционного хозяйствования составляют вопросы экономической социализации и экономического воспитания в этнических группах — субъектах традиционных дея-тельностей. Причем, как уже говорилось, определенные методы экономической социализации необходимо целенаправленно разрабатывать и в отношении взрослого и пожилого населения. Сегодня к перипетиям рыночной экономики привыкать приходится каждому человеку. Но адаптация к рыночным условиям детей, подростков, юношества, формирование у них мотивов, умений, навыков и способностей использовать традиционные формы хозяйствования не только для сохранения, но и для развития своего этноса, для экологического благополучия родного края, для роста его престижа на российской и международной арене — это весьма значимая и перспективная задача.
Сегодня, говоря о возрождении и обновлении традиций сибирских народов, невозможно не рассматривать их конфессиональные верования и обряды. Причем религиозность этносов Сибири своеобразна не только в российском, но и в мировом масштабе. Так, среди «ветвей» старообрядчества уникальны «семейские» Забайкалья и «кержаки» Западной Сибири и Алтая. Буддизм бурят и тывинцев имеет в России только один аналог в Калмыкии. Особенности шаманских верований народов Сибири известны далеко за пределами страны и привлекают массу туристов и заинтересованных лиц, желающих понять особенности этого древнего полурелигиозного-
полумистического мировоззрения. Но что очень важно, конфессиональные взгляды и обычаи становятся все более и более экономически значимыми. Стоит оценить эту тенденцию, опираясь на традиционные восточные конфессии.
В сибирских аборигенных этносах идет быстрое возрождение шаманизма, а представители других народов с уважением относятся к данному процессу. В связи с этим, на наш взгляд, в общественных, а тем более психологических, дисциплинах настало время реабилитировать шаманизм в качестве научного и практического феномена, как это сделано в многочисленной зарубежной литературе. Шаманство развивается не только в качестве «метода групповой психотерапии», но и в виде явления идеологического порядка. В последнем своем варианте оно встраивается во многие сферы жизни аборигенов и их соседей. Локальное влияние шаманизма на экономическую психологию людей целесообразно рассматривать по следующим направлениям: непосредственное влияние шаманов на хозяйственную деятельность локальных этнических сообществ и их членов; регулирование шаманскими традициями и обрядами поведения представителей разных этносов в некоторых сферах жизнедеятельности человека, прежде всего в освоении, охране и защите окружающей среды; влияние шаманизма, его традиций и инноваций на взаимопонимание и сотрудничество народов, проживающих в полиэтнических регионах Сибири; предметы и ритуалы шаманизма как своеобразный религиозный «товар» для туристов и страждущих приобщиться к таинствам шаманов; общение с шаманами в качестве коммерческой услуги. Попытаемся кратко рассмотреть некоторые аспекты перечисленных вопросов.
Влияние шаманов на своих сородичей всегда зижделось на известной социально-психологической закономерности: «он один из нас, но в чем-то лучше нас». Отсюда и простые идеи, лежащие в основе шаманства: есть духи, более могущественные, чем люди; их надо ублажать; у отдельных людей это получается лучше, значит, духи предпочитают иметь дело с ними. Просьбы к божествам по большинству практических проблем целесообразно направлять через них. Взаимосвязь, взаимозависимость и одновременно психологический потенциал влияния шамана на окружающих членов рода основывались, по мнению окружающих, на следующих моментах:
— большинство шаманов по своей генеалогии имело немало известных предков, принадлежащих к конкретному роду, и были определенными «выразителями» положительных качеств рода;
— шаман и его предки зачастую выступали представителями рода во взаимодействии с духами и божествами, защищали сородичей от дурного влияния некоторых из них;
— шаманы «могли общаться» с давно умершими предками и тотемами, вызывать их на поддержку родови-чей и в случае смерти членов рода сопровождать их души в «мир иной»;
— в кампаниях шаманов, в реализуемых ими обрядах члены рода выступали не просто как свидетели и наблюдатели, но чаще всего как соучастники, «сорежиссеры», и эффекты сопереживания событий скрепляли и сплачивали людей.
Нетрудно понять, что в социально-психологическом плане «немистифицированные» аспекты представленных реалий значимы и в сегодняшней экономической деятельности. В плане возрождения познавательной и «коммерческой» функций шаманизма все обстоит достаточно благополучно. Инновационные формы, появляющиеся здесь, значительно расширяют круг заинтересованных мировоззрением и ритуалами шаманов. Известный исследователь сибирского шаманизма В.И. Харитонова пишет: «Инновации и традиции столь значительно переплелись в современном "шаманизме", что даже трудно понять, что за явление перед нами. "Шаманизм" как особый феномен в современном варианте (не говоря уже о нынешних толкованиях термина) оказался слишком аморфным и расплывчатым» [см.: 10, с. 234]. Она приводит несколько новых встречающихся на практике видов шаманизма: бытовой шаманизм, неошаманизм, городской шаманизм, синтетический шаманизм, экспериепци-альный («познающий на собственном опыте») шаманизм.
Обилие инновационных форм шаманизма, пусть даже его «суррогатов», не умаляет, а повышает его коммерческую «стоимость», поскольку увеличивает количество людей и организаций, рекламирующих и (или) запрашивающих «товар». Не случайно число желающих побывать в шаманистских местах Тывы, Бурятии, Хакасии и других регионов Сибири со стороны отечественных и зарубежных туристов в последние годы постоянно увеличивается. А это, что ни говори, дополнительные доходы и для предпринимателей, и для бюджетов территорий.
Обращение к вопросу об экономической целесообразности возрождения некоторых практических сторон разных религий позволяет обратить внимание на одну традиционную житейскую область приложения знаний и умений народов Сибири — медицину. Прикладная значимость традиционной медицины, которую сформировали народы Азиатского региона, в последние годы начинает усиливаться в связи с развитием и применением такой области знания, как «психология здоровья». Во многих экономических структурах их собственники и менеджеры хорошо усвоили, что здоровье работающих людей — это все более возрастающий в цене социальный капитал, для которого все средства хороши (в России эту тенденцию своеобразным методом хочет регулировать и правительство: подготовлены законопроекты о сокращении оплаты за больничные листы). В разных фирмах и корпорациях стали все больше и больше обращаться к оздоравливающей тело и душу системе «фэн-шуй» (бук-
вально: вода и ветер), подчас забывая, что это «порождение» восточных народов и религий — важнейшие элементы ее коренятся в буддизме и шаманизме.
Можно уверенно говорить о том, что огромный пласт весьма модной сегодня восточной медицины связан с буддистской религией и ее практическими процедурами. Положив в основу своих конфессиональных взглядов страдание и избавление от него, буддизм, тем самым, в некотором смысле как бы сблизил религию, медицину и психологию. Тибетская (и в целом восточная) медицина исходит из принципа взаимосвязи тела и ума человека со вселенной вообще: космическое равновесие должно быть не только вне человека, но и внутри него в соответствии с известным каноном «все в одном, одно во всем». Болезнь как одна из форм страдания в таком случае чаще всего детерминируется отсутствием гармонии в организме (своего рода микрокосме) или между ним и вселенной (макрокосмом). Восстановить и укрепить такую гармонию и призваны профилактические и лечебные методы тибетской медицины. И эта задача не столько медицинская, сколько психологическая: излечение — это, прежде всего, приведение себя к гармонии внутреннего и внешнего.
Основная идея тибетской медицины о гармонии внешнего и внутреннего позволяла выделить три основные причины, негативно влияющие на благосостояние человеческого организма: неумение пользоваться своими страстями, от чего возникают расстройства питания органов и тканей; отсутствие истинной доброты, которая является проявлением гармонии умственного и физического развития; из-за этого возникают расстройства питания кровеносной системы с сердцем и печенью во главе; незнакомство с врачебной наукой, в частности, и от незнания вообще [см.: 1]. В результате нарушений взаимоотношений между микрокосмом человека и макрокосмом природы развиваются различные заболевания. У одних людей возникают заболевания воспалительного характера, которые наблюдались у их предков, у других — дистрофические или функциональные заболевания, обусловленные конституциональными моментами и поражающие те или другие органы и системы также в зависимости от наследственного фактора, и, наконец, у третьей группы людей могут определяться различные сочетания этих заболеваний и сопровождаться сопутствующими процессами разной природы.
Культурологические особенности источников проявляются в том, что многие трактаты по тибетской медицине выполнены стихами, и это увеличивает их влияние на человека. Ведь в таком случае знание воспринимается не только разумом, но и чувствами. Не нужно много раздумий, чтобы определить серьезнейшую психологическую составляющую в анализе причин, которым тибетская медицина обоснованно приписывает неблагоприятное воздействие на здоровье человека. И опять-таки, в преодолении их главную роль играет совершенствование отношения не только к себе и другим, но и к окружающей среде. Если рассматривать меры по такому совершенствованию в масштабах конкретной организации, то здесь свою благодатную роль должно сыграть внедрение «животворных» истин о физическом и психологическом здоровье в корпоративную культуру предприя -тия и (или) учреждения.
Значение религиозных традиций (как шаманизма, так и буддизма) для сегодняшнего дня можно аргументировать теми основами мировоззрения и экологическими установками, которые существовали и существуют в их арсеналах. Целесообразно напомнить читателю уже цитированную выше восточную мудрость о необходимости гармонии между личностным микрокосмосом и внешним макрокосмосом. Эта истина, определяющая физическое и психологическое здоровье, вполне может быть перенесена и на проблему экологического благополучия. Дело в том, что многие люди своими действиями вносят в окружающую среду «загрязнения» самого различного толка и тем самым нарушают гармонию макрокосма. Можно сказать, что природа с нарушенным балансом гармонии вправе «заявить человеку», что выстроить с ним гармоничный мир она не сможет. И это «заявление» подтверждается многими экологическими катастрофами современности. Необходимо на новом витке вернуться к гармонии между внешним и внутренним. Формирование экологичной экономики, которая так нужна сегодня, весьма затруднительно без учета этой основной идеи.
Анализируя положительные тенденции влияния традиционных религий на отношение аборигенов к природе, попытаемся выделить в мировоззрении и традициях бурят, тывинцев, хакасов, эвенков, сойотов, тофаларов и других этносов Сибири (как и в древних верованиях других народов) наиболее значимые запреты, ограничения, которые весьма рациональны по отношению к окружающему миру. Среди наиболее распространенных экологических и бытовых «табу», запретов аборигенных народов были следующие «нельзя»: осквернять священное место плохими действиями, мыслями или словами, убивать орлов (категорически, так как это — культовая птица), оставлять за собой следы пребывания, например перевернутый дерн, мусор, незатушенный костер, ловить или убивать молодых птиц, рубить молодые деревья у источников, без нужды рвать растения и цветы, бросать мусор и плевать в священные воды Байкала, без веских причин лишать живые существа жизни, касаться огня ножом или каким-то другим острым предметом (это снижает, а то и убивает очищающую силу огня), брызгать молоком в огонь очага. Также категорически запрещалось простому человеку ради развлечения произносить вслух шаманские молитвы [см.: 2].
«Табу» аборигенов (как и первобытных сообществ большинства народов) вызывают законный вопрос: почему в отношении к окружающей земле, святым (священным) местам, предкам, живым существам и т. п. фор-
мулировались и проводились в жизнь, в первую очередь, запреты? Ответ, на наш взгляд, содержит ряд психологических составляющих, связанных с экологией и медициной:
— запрет заключал в себе отвержение, недопущение весьма значимых в экологическом и социальном плане негативных поступков;
— запрет выступал как средство не столько формирования сознания, сколько выработки привычек: надо было автоматически не допускать каких-то действий и реакций;
— запрет обязательно сопровождался санкциями, к которым можно отнести осуждение сообществом и близкими, обструкцию, изгнание из племени (рода) и т. п.
— запрет, особенно у верующих людей, сопровождался различными фобиями, нарушалась внутренняя гармония, а «волхвы», шаманы и т. п. увязывали наступающие болезни с нарушенными когда-то запретами; причем это был хороший урок для окружающих.
— наконец, запреты по их количеству либо сформулировать легкие, поскольку число табу всегда меньше разрешенных действий и реакций.
Психологические составляющие народной и конфессиональной методики запретов подтверждают значимость использования данного метода на четкой правовой основе и посредством экономических санкций. Любой человек, читающий приведенные выше «табу», понимает, насколько многие из них значимы и для экологичной экономики, и для развития человека. Целесообразно привести факт, когда при вручении Нобелевской премии по экономике 2009 г. Э. Остром нобелевский комитет привел информацию о том, что исконные традиции монгольских народов обеспечили сохранение степей и пастбищ гораздо лучше, чем предписания и меры государства и частных собственников.
Приведенные в статье факты об инновационных ресурсах традиционных видов деятельности, религий, медицины и экологии показывают реальные возможности «малых» и «средних» народов в самостоятельном, «хозрасчетном» решении значимых сегодня национальных и социально-экономических проблем. Вместе с тем нельзя не подчеркнуть благодатного влияния сотрудничества разных народов на защиту своей уникальности и самобытности. Экономическое взаимодействие при учете менталитетов и особенностей этносов обязательно приводит к положительным межнациональным и международным последствиям. Можно показать преимущества, которые сопровождают познание представителями этносов специфических свойств не только самих себя, но и друг друга. Во-первых, исходя из известной истины: «Человек по-настоящему узнает себя, смотрясь, как в зеркало, в другого человека», любой этнос может разобраться в деталях и нюансах своих характеристик только в диалоге с другими этносами, сопоставляя свои и чужие особенности.
Во-вторых, наблюдая и изучая своеобразные атрибуты других этносов, люди могут заимствовать лучшие из них как инновационный потенциал своего развития, включать в свою деятельность и самосознание не только вещественные новации, но и картины мира и смыслы бытия представителей других культур. Это способствует расширению горизонтов этнического «я», активизирует творческие возможности этноса, динамику формирования более совершенных качеств и ценностей. В-третьих, только через восприятие и понимание различий в уникальности себя и других можно преодолеть присущий каждому этносу эгоцентризм, встать на позицию признания равноправия и равноценности других культур. Хорошим примером здесь служит трансформация позиции многих европейцев, которые раньше считали другие народы «полудикими» и «варварскими», а сегодня, видя издержки массовой западной культуры, все чаще и чаще обращаются к ценностям и традициям неевропеизиро-ванных этносов.
ЛИТЕРАТУРА
1. БадмаевЖ. Основы тибетской медицины. Ростов н/Д: Феникс, 1998. 352 с.
2. Будаева Ц.Б. Этноэкологические традиции народов Байкальского региона в условиях трансформационных процессов. Улан-Удэ, 2006. 300 с.
3. Винокуров М.А., Карнышев А.Д. Экономическая этнопсихология в Восточной Сибири. Иркутск: Изд-во ИГЭА, 1999. 152 с.
4. ВинокуровМ.А., Карнышев А.Д. Введение в экономическую этнопсихологию. Иркутск: Изд-во ИГЭА, 2007. 434 с.
5. Карнышев А.Д. Межэтническое взаимодействие в Бурятии: социальная психология, история, политика. Улан-Удэ: Изд-во БГУ, 1997. 184 с.
6. КарнышевА.Д., Винокуров М.А., Трофимова Е.Л. Межэтническое взаимодействие и межкультурная компетентность. Иркутск: Изд-во БГУЭП, 2009. 310 с.
7. Карнышев А.Д., Винокуров М.А. Этнокультурные традиции и инновации в экономической психологии. М.: Институт психологии РАН, 2010. 480 с.
8. Проблемы экономической психологии / под ред. А.Л. Журавлева, А.Б. Купрейченко. Т. 1. М.: Институт психологии РАН, 2004. 619 с.
9. Трофимов Е.А., Андриянова Е.Л. Региональная этническая занятость коренных народов. Иркутск: БГУЭП, 2009. 188 с.
10. Харитонова В.И. Феникс из пепла. Сибирский шаманизм на рубеже тысячелетий. М., 2006. 372 с.
11. Чжуд-ши. Тантра наставлений. Т. 3 / отв. ред. Н.В. Абаев. Улан-Удэ, 1991. 285 с.
ПРОБЛЕМЫ ЯЗЫКОЗНАНИЯ И ТЕОРИИ КОММУНИКАЦИИ
СВ. НАЧЁРНАЯ
Светлана Владимировна НАЧЁРНАЯ — кандидат филологических наук, доцент кафедры иностранных языков Тамбовского государственного технического университета.
В 1994 г. окончила факультет иностранных языков Тамбовского государственного педагогического института по специальности «английский и немецкий языки».
Автор 40 публикаций.
Сфера научных интересов — теория языка. ^ ^ ^
АРГУМЕНТАТИВНЫИ ДИАЛОГ В СТРУКТУРЕ ЮРИДИЧЕСКОГО ТЕКСТА ЗАЩИТИТЕЛЬНЫХ РЕЧЕЙ: РИТОРИКО-СИНТАКСИЧЕСКИЕ КОМПОНЕНТЫ
Как показывает анализ, основная причина разногласий во взглядах на аргументацию заключается в том, что каждый исследователь выделяет какой-то один из аспектов аргументации: синтаксический, семантический или прагматический. Мы считаем, что конструирование тезисов, аргументов и контраргументов в процессе диалога определяется чаще всего синтаксической основой аргументации. Сторонником синтаксической трактовки доказательств был Х. Перельман. Он рассматривал доказательство как оперирование со знаками по заданным синтаксическим правилам, причем во внимание не принимались ни объекты, обозначаемые этими знаками, ни отношение к ним субъекта, использующего их. Речевая форма аргумента включает выбор слов и синтаксическую организацию текста. Выбор слов основан на принципе, согласно которому в аргументации нет нейтрального словоупотребления.
Синтаксический строй аргументации проявляется как в модальности высказываний (побудительной, вопросительной, утвердительной), так и в их конструкциях, которые, отличаясь от обыденного течения речи, создают переход от привычного к новому, изменяя перспективу рассмотрения предмета [18, р. 229]. Под семантикой аргументированного диалога следует понимать содержание в его структуре аргументов и тезисов, актуализацию аргументации к предмету беседы. В доказательстве семантический компонент выступает на первый план в том случае, когда доказательство рассматривается с точки зрения соответствия выраженных в нем мыслей.
Риторика всегда была основана на теории семантики. И неориторика не потеряла своей семантической составляющей. Наличие общей проблематики у риторики и семантики отметила Н. А. Безменова: «...среди проблем, подлежащих разработке в рамках современной неориторики, безусловный интерес представляет риторический подход к семантике. Например, углубленного изучения заслуживает раздел инвенции, посвященный изучению "общих мест", который может быть интерпретирован как некоторый склад наиболее общих дискурсивных форм, т. е. как топика» [5, с. 18].
В риторической аргументации конкретный факт согласия основан на топосе. Топосы (общие места) представляют собой общие посылки, часто подразумеваемые, которые включаются в обоснование большей части предпочтений и выборов. Каждому «общему месту» в процессе аргументации может быть противопоставлено другое «место», а сама дискуссия ведется в планах критики посылок, их выбора и представления в речи. Проблема «общих мест» или «топосов» является одной из важнейших и в семантической теории, так как «общие места» представляют собой логико-философские категории, универсальные смысловые модели, что позволяет исследователям проводить аналогии между «общими местами» риторики и семантическими универсалиями, выделяемыми лингвистами. «Общие места» можно рассматривать как смыслы, которые являются постоянными и общими для всех говорящих на данном языке.
В неориторике выделяются «места» количества, качества, порядка, существования, сущности, лица и ценности, абстрактные и конкретные. Особенно важны «места» количества и качества, определяющие, по Х. Перель-
ИР
ш ^
ГРНТИ 16.31.61 © С.В. Начёрная, 2011
