CC BY
55
ЮРИСПРУДЕНЦИЯ
УДК 341.92+327.51
LAW
Д. А. Стальмахович
ПРОБЛЕМЫ ЛЕГИТИМНОСТИ ВЛАСТИ ГОСУДАРСТВА ПЕРИОДА ВООРУЖЕННОГО КОНФЛИКТА В СИСТЕМЕ СОВРЕМЕННОГО МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА
В статье рассматриваются вопросы классификации вооруженных конфликтов в системе международного пра-ва, содержания легитимности ветвей власти политической системы России, типологии социальной политики российского государства, обозначены основные причины политического противостояния между Россией и евроатлантиче-скими структурами.
Ключевые слова: легитимность ветвей власти, политическая система России, вооруженный конфликт, социальная политика, поддержание международного мира и безопасности, операции НАТО, мандат ООН, «двойные стандарты»
D. A. Stalmakhovich
POWER LEGITIMACY OF ARMED CONFLICT STATE IN INTERNATIONAL LAW
The article envisages the issues related to the classification of armed conflicts in the system of international law, legiti-macy of power branches in the political system of Russia, Russian state's social policy. It specifies the main grounds of polit-ical confrontation between Russia and Euro-Atlantic structures.
Key words: power branches legitimacy, political system of Russia, armed conflict, social policy, international peacekeeping, NATO operations, UNO mandate, "double standards"
За последние два десятилетия в мире произошли перемены исторического масштаба. Складывается новый мировой порядок, и, в этой связи происходят радикальные сдвиги в глобальной экономике и системе международных отношений, которые оказывают растущее влияние на развитие культур и цивилизаций. А. Д. Богатуров и А. Ф. Фененко [1] считают, что в контексте образного восприятия внешней политики предпринимаемые Россией меры по соединению универсальных принципов свободы, либерализма и демократии, с учетом национальной специфики, в последние годы рассматриваются на Западе как проявление «нового национализма» россиян и ухода от единения с нею. Порядок данного восприятия предусматривает стремление России отход от «существующих в природе универсальных ценностей» и движение к ценностям «стра-новым и национальным». В то же время, в американской политической мысли последнего десятилетия рассмотрение вопроса международной безопасности воспринимается как производный от национальной безопасности США, а пред-
ставления о полезности форм распространения демократии — как нормативные для всего мира. В противовес этой идеологии политическое руководство части стран Ближнего Востока и ближневосточного региона остается верным своим взглядам на Россию как на государство, вес, действие и влияние которого немаловажны для решения политических и военных конфликтов (Сирия, Алжир, Палестина, Ирак, Ливан).
По мнению А. И. Колташова [2, л. 13-14], в структуру системы современного международного права входят основополагающие принципы, т. е исторически обусловленные универсальные и общепризнанные нормы международного права, обладающие высшей юридической силой, а также отрасли, институты и нормы. Структурный анализ выделяет следующие его особенности:
• это относительно новая развивающаяся правовая система с длительным процессом формирования принципов, отраслей и институтов;
• существует неоднозначность понимания содержания некоторых институтов, множество правовых «пробелов», противоречий, при от-
сутствии необходимой степени концептуаль-ности;
• в большинстве случаев нормы носят общерекомендательный характер как результат согласованной воли субъектов международной жизни;
• отсутствуют надгосударственные механизмы принуждения, поэтому при необходимости государства самостоятельно и коллективно обеспечивают поддержание международного правопорядка.
Современное международное право содержит положение о недопустимости обращения государств к вооруженному конфликту как орудию национальной политики. Однако исторический опыт показывает, что существующие национальные, экономические и социальные причины возникновения войн остаются составной частью международной и внутренней жизни государств. Следует заметить, что в современной геополитической обстановке наблюдается различный подход к определению понятий «война» и «вооруженный конфликт». Одни авторы считают эти выражения практически синонимами, другие дополняют понятиями «ограниченной» и «тотальной» войны (западная военная доктрина), третьи используют наличие определенных признаков, принимаемых в качестве оснований: социально-политические, военно-технические, исторические, различной интенсивности и пр. Военная доктрина РФ делит войны по основанию масштабов на локальные, региональные и крупномасштабные. Представляется, что в современном международном мире наиболее точным является классификация, согласно которой, право вооруженных конфликтов (право войны) выступает особым разделом международного права. Оно представляет собой совокупность норм и принципов, применяемых во время войны, международных и немеждународных вооруженных конфликтов, запрещающих или ограничивающих применение некоторых средств и методов ведения вооруженной борьбы, обеспечивающих в ее ходе реализацию прав человека, устанавливающих международно-правовую ответственность государств и уголовную ответственность физических лиц за их нарушение.
Состояние войны означает прекращение с государством или группой государств мирных отношений с момента объявления состояния войны или фактического начала военных действий до
окончания военных действий или до заключения между ними мирного договора. Международный вооруженный конфликт — это вооруженное столкновение между вооруженными силами двух или нескольких сторон, обладающих международной правосубъектностью (суверенные государства, национально-освободительные движения и метрополии, восставшие и воюющие стороны соответствующего государства). К вооруженному немеждународному конфликту следует отнести такие вооруженные конфликты, которые происходят на территории какого-либо одного государства между его вооруженными силами, которые, находясь под ответственным командованием, осуществляют такой контроль над частью его территории, который позволяет им осуществлять непрерывные и согласованные военные действия.
Если правовой статус состояния войны и международного вооруженного конфликта очевиден и понятен для участников международных правоотношений, то статус последнего, в некоторых случаях, вызывает множество разногласий в среде отечественных юристов-ученых и правоведов-правоприменителей. Так, например, не пришли к единому мнению часть членов Конституционного Суда РФ, рассматривающих вопросы проверки конституционности ряда Указов Президента РФ о мероприятиях по восстановлению законности и правопорядка на территории Чеченской республики, что нашло свое отражение в содержании Особых мнений в Постановлении Конституционного Суда РФ от 31.07.1995 г. № 10-П. Анализ литературных источников позволяет сделать вывод, что в современный период по-прежнему остро стоит проблема снижения частоты возникновения войн и военных конфликтов. Наряду с наличием активно действующих антивоенных сил, совершенствованием международного гуманитарного права, системой договорно-согласительных процессов и процедур на глобальном и региональном уровнях, основным элементом в предотвращении войн остаются национальные силы сдерживания.
Оценивая состояние основ полицентрического мира, следует согласиться с мнением ученых-международников Е. М. Примакова, А. А. Дын-кина и Н. И. Ивановой, утверждающих, что военно-политические факторы и тенденции международного развития определяются, прежде всего, уровнем конфликтности в отношениях между
государствами и их союзами, динамикой балансов их вооруженных сил и распространением насилия и преступности трансграничного характера [3, л. 69]. Это мнение разделяется большинством известных ученых-правоведов России, называющих криминализацию общества важнейшей преградой на пути демократических преобразований. Особую тревогу вызывают криминализация экономического сектора, организованная транснациональная преступность и коррупция. В последнее время все активнее происходит «переход» экономической преступности в респектабельное легальное бизнес-сообщество, что представляет собой реальную опасность для дальнейшего развития страны, поскольку «разрушительный мир криминала способен проникать на макроэкономический уровень развития государства и общества» [4, л. 375].
По данным ВЦИОМ, среди россиян преобладают пессимистические оценки экономической и политической ситуации в стране. С середины 2000-х годов наблюдается тенденция падения социальных показателей развития страны. Например, лишь 15 % респондентов отмечают достаточные и правильные меры, принимаемые правительством по стабилизации ситуации, не согласны с принимаемыми мерами 38 %, остальная часть общества не имеет твердых убеждений. Свобода слова важна для 19 % россиян, право на собственность — для 28 %, возможность участвовать в выборах — для 10 %. На этом фоне все негативные новости суммируются, а позитивные — отвергаются населением. Наряду с этим, по данным «Фонда общественного мнения», 48 % респондентов хотели бы видеть Россию могучей и непобедимой, а всего 22 % — богатой и процветающей. Чтобы страна была образованной, цивилизованной и культурной — желают 6 %, равной среди равных — 4 %, миролюбивой и дружелюбной — 3 %. Необходимо также отметить, что желание видеть Россию законопослушной, надежной и стабильной, а также демократической высказали всего по одному проценту соответственно.
В этой связи полагаем вполне оправданным обозначить некоторые особенности типологии социальной политики, проводимой ранее в СССР, а в настоящее время используемой в шведской модели развития государства. По мнению венгерского социолога и экономиста Я. Корная, в условиях тоталитарного управления государство уста-
навливает абсолютный контроль над социальной сферой жизни населения (эффект патернализма), что оборачивается засилием и бесконтрольностью бюрократии, создает предпосылки для возникновения коррупции, принятия неэффективных решений, вторжения в частную жизнь граждан. Как следствие, увеличивается рост социальной пассивности граждан, появляется расчет на государство как на высшую инстанцию в решении всех социальных проблем. Другой чертой данной модели выступает жесткое директивное регулирование производства, распределения и обмена социальными благами и услугами, когда попытка директивно сбалансировать объем и структуру спроса на товары и услуги резко снижает заинтересованность производителя в изучении потребительского рынка и приводит, в конечном счете, к полному диктату производителя. Наконец, «огосударствление» социальной сферы, ее отраслей и учреждений (эффект этатизма) является следствием патернализма и предусматривает прямое вмешательство государства в деятельность определенной сферы с вытеснением из нее любых субъектов, способных составить конкуренцию и предложить сотрудничество. В развитие этой идеи, известный российский социолог О. И. Шкаратан оценивает общественное устройство, сложившееся в СССР в период 1930-1990 гг. как этакратическое. Раскрывая данное понятие, он утверждает, что это не цепь деформаций и отклонений от некоей образцовой модели капитализма или социализма, а самостоятельная ступень и в то же время параллельная ветвь исторического развития современного общества со своими собственными законами функционирования и развития. В качестве примера эффекта этатизма он называет слабое развитие, а зачастую и полное отсутствие рыночных отношений в отраслях социальной сферы. Продолжая, он показывает, что в таких отраслях, как образование, здравоохранение, социальное обеспечение практически полностью отсутствовали платные формы, а ресурсы для их развития направлялись из государственного и местного бюджетов и из средств предприятий. В отраслях культуры, связи, физической культуры и на пассажирском транспорте рыночные отношения имели модифицированную форму, предусматривающую платные формы обслуживания населения, но при этом на услуги данных отраслей устанавливались заниженные по сравнению с себестоимостью цены,
требовавшие все возрастающих дотаций. В торговле, общественном питании, бытовом обслуживании исторически сохранялись элементы реального рынка с присутствием некоторой доли частной собственности. В то же время, особенно активно рыночные отношения в этих отраслях развивались в форме «теневой» экономики. З. В. Си-кевич, раскрывая эффект патернализма, т. е. ожидание заботы со стороны государства, способствующее иждивенчеству и инфантилизму, отнёс его к категории модальных ценностей. Разделяя мнения вышеуказанных авторов, он добавил к понятиям «этатизм» и «патернализм» выражение «эгалитаризм», что означает стремление народа к имущественному равенству, всеобщему разделу доходов. Многочисленные аппеляции к справедливости во времена советской власти выражались во всеобщем равенстве, пусть даже в нищете. Содержание идеологии основывалось на коллективизме нации и отрицании индивидуализма.
Не вдаваясь в подробности терминологического спора, следует сделать промежуточный вывод о типологии социальной политики, отметив, что система социального обеспечения в конце 1980-х годов в России, как и в других социалистических странах, формально приближалась к социально-демократической модели, предполагающей большую роль местных органов управления; высокий уровень затрат на социальное обеспечение; стимулируемую государством высокую занятость; наличие организаций частного сектора, предоставляющих услуги; акцент на обязательном страховании; налоговое перераспределение денежных средств, где главными источниками финансирования выступают государство и муниципалитеты. Фактически же, под давлением монопартийной идеологии социальная политика социалистического режима была практически лишена независимости, поэтому её основными признаками являлись антилиберальная направленность, иерархичность, статичность, смесь социалистических идей с консервативными элементами политики [5].
Отражением растущей цивилизованности российского общества явилось введение в политический словарь понятия легитимности власти. В свое время, легитимность государственной власти и авторитет Президента Б. Ельцина был настолько велик, что Верховный Совет РФ предоставил ему дополнительные полномочия на
время проведения реформ начала 90-х годов. Согласно проведенных социологических опросов, около 50 % россиян осенью 1991 года выразили готовность ради будущего процветания страны терпеть лишения и страдания, а также «временные» трудности экономического и социального кризиса. Однако 1/5 опрошенных была категорически настроена против реформ Е. Гайдара. Принцип легитимности власти связан с обоснованием правомерности решений, принимаемых властью и добровольностью их выполнения населением. Этот принцип позволяет отличать законно установленную власть от узурпаторской, отражая соответствие власти ценностным представлениям большинства граждан. Легитимность следует также отличать от легальности, которая является юридическим обоснованием власти, её норм и законов. В одних политических системах мира власть может быть легальной и нелегитимной, как, например, при правлении метрополий в колониальных государствах, а в других — легитимной, но нелегальной, как после свершения революционного переворота, поддержанного большинством населения. Основными причинами упадка и кризиса власти, согласно выводам отечественных и зарубежных ученых, являются: обострение конфликта между ценностями большинства социальных групп и узкокорпоративными интересами правящей элиты; отсутствие в политической системе институтов, выражающих и согласующих интересы различных социальных групп и доводящих их до органов власти; разрушение традиционных норм и ценностей политической культуры; рост коррумпированности в органах власти; низкая эффективность деятельности власти; развитие сепаратизма и национализма; утрата правящей элитой веры в правомочность осуществления власти. Следует добавить, что у всего вышеперечисленного имеются собственные причины, производные по отношению к первым. Например, сюда необходимо отнести традиционную российскую терпимость власти к феномену преступности (особенно, экономической и политической), когда вместо исключительно правовой оценки дается политическое объяснение, связанное с неспособностью противостоять динамике современной преступности. В идеологическом плане наблюдается практически полное отсутствие понятной народу идеологической программы развития государства и идейного воспитания, свободы СМИ, яв-
ляющихся, зачастую, средствами политического маркетинга [6].
Легитимность трех ветвей власти политической системы России имеет разные основания. В частности, верховная власть Президента РФ легитимируется, в основном, с культурным архетипом и соотносится с нравственным «идеалом правды», основанном на патриархальном этатизме, вере в «чудо» со стороны умеренно-авторитарного лидера, наделенного в определенной мере харизматическими чертами. Данная власть во многом деперсонифицирована: должность и «образ» Президента в нем синкретичны, поэтому о качествах Президента судят, исходя не из того, какими он реально обладает, а из того, какими должна обладать высшая власть. В то же время, роль первого лица в России, согласно многочисленным исследованиям, в настоящее время как никогда высока. В связи с этим, имидж Президента, подкрепленный успехами во внешней и отдельными направлениями во внутренней политике государства имеет тенденцию к устойчивому росту. Легитимность исполнительной власти, правительства в России, наоборот, санкционируется менталитетом и носит сознательно-оценочный характер, соотносясь через понятие социальной эффективности. За этим понятием скрывается способность правительства проводить политику, соответствующую ожиданиям различных групп населения и поддерживать социальный порядок. Законодательная власть, российский парламент, понимаемый как орган для политических дискуссий, в русской ментальности воспринимается населением, в основном, негативно, не связывая его деятельность с реальным вкладом в политическое устройство государства.
Проблемы легитимности власти существуют во всех государственных системах мира. В свое время многие зарубежные политологи обращались к этой проблеме. Таким образом, С. Липсет под легитимностью понимал убежденность масс в необходимости сохранения данного политического порядка. Французский социолог П. Бурдье связывает легитимность со скрытой верностью, а Т. Парсонс полагает, что в основе легитимации лежит приверженность определенным ценностям. Оставляя вне рамок данного исследования предложенные вышеуказанными учеными вопросы легитимности политических лидеров, политических институтов и режимов, следует остановиться на механизме легитимизации власти. Не-
обходимо выделить несколько универсальных механизмов её обеспечения.
1. Социально-психологический, основанный на психологических свойствах отдельных социальных групп и общества в целом, причем акцент делается на конформизм массы, желание среднего человека ориентироваться на авторитеты и мнение большинства, веру в справедливость существующего порядка и принципы распределения ценностей, чувство компетентности и иллюзию контроля;
2. Политическое участие граждан в форме выборов позволяет ощутить собственную причастность к власти, её зависимость от интересов и настроений граждан;
3. Политическая социализация обеспечивает поддержку власти на основе существующих норм и ценностей, форм политического поведения, приемлемых для данного общества;
4. Демонстрация эффективности власти — способность достигать социально значимых целей, адекватно реагировать на новые потребности и находить решения возникающих проблем, обеспечив поддержку со стороны общества;
5. Создание образа «врагов» — это убежденность в существовании персонифицированных угроз обществу и возможность власти нейтрализовать их способствует сплочению общества вокруг власти [7].
В современной России существует целый ряд обстоятельств, побуждающих население страны критически рассматривать государственную власть: крайне неудовлетворительное экономическое положение значительной части населения, вызывающее дискомфорт, раздражение и озлобленность; убежденность в том, что политическая власть утратила способность что-либо изменить «сверху», уверенность в том, что само общество не причастно к множеству проблем; наличие в обществе демагогических сил и деятелей, обличающих безнравственность политиков, находящихся у власти; регулярное появление в структуре государственной власти виновных лиц, на которых возлагается ответственность за все тяготы гражданского общества. Приведенные выше аргументы указывают на то, что в стране наблюдается кризис легитимности государственной власти. С цивилизационной точки зрения настоящий кризис вызван кризисом этатизма и патернализма как основных принципов нормативно -ценностного порядка, связанного с государствен-
ностью. В социальном плане это обусловлено, с одной стороны, скептицизмом и недовольством значительной части населения деятельностью государственной власти и политических партий, представляющих конкретные группы интересов; с другой — слабостью самой власти, её неспособностью эффективно решать актуальные проблемы современной российской действительности. В зарубежной политологии это явление получило название «государственная перегрузка». Утрата политической властью легитимности обусловлена тем, что государственная власть, правительство и партии берут на себя гораздо больше обязательств, чем способны выполнить. В частности, российское политологическое сообщество, проводя исследования в области реализации политической воли высшего руководства государства делает вывод о том, что в течение последнего десятилетия сложилась практика «лженормативизма», т. е. повышенного общественного ожидания от функционирования правовой системы без надлежащего обеспечения принимаемых законов и иных нормативных правовых актов силой государственного аппарата. Иными словами, для успешного инновационного политического развития страны главнейшей задачей является освобождение государства от присущих ей качеств «имитационного государства», т. к., согласно данным отечественных экспертов, только 4 % распоряжений президента фактически исполняются [8]. Необходимо отметить, что имидж президентской власти является неотъемлемой составляющей укрепления международного имиджа страны. Оценивая степень легитимности власти в России, отдельные анти-российски настроенные силы в лице различных западных и американских «Фондов» сошлись во мнении, что, невзирая на проблемы и противоречия в обществе, дальнейшее ухудшение социально-экономического положения многих россиян не привело к волне акций протеста по всей стране и не лишило власти поддержки со стороны их традиционных сторонников [9, с. 24].
Актуальным становится ускоренное развитие в России собственных эффективных средств информационного влияния на общественное мнение за рубежом. Снижая уровень информационной уязвимости политики РФ, с целью объективного информирования зарубежных читателей российское правительство в 2003 году создало информационное агентство РИА «Новости»
и выделило средства для создания двух российских англоязычных СМИ — спутникового телеканала «Russia Today» и ежемесячного журнала «Russia Profile».
Прежде чем коснуться вопроса легитимности власти государства периода вооруженного конфликта в широком смысле, необходимо дать правовую и политическую оценку важнейшим процессам и явлениям, имевшим место в ходе реализации политики Евросоюза и США в отношении России и стран постсоветского пространства в контексте евразийской интеграции в течение двух последних десятилетий.
Россия и США не могут иметь недружественных отношений как страны, обладающие ядерным оружием. Но, в то же время, они не могут быть и друзьями в силу противоположности экономических, культурных и духовных ценностей. Россия исторически являлась своеобразным «мостом» между Востоком и Западом. В связи с этим, общность геополитических и геоэкономических интересов состоит в том, чтобы реализовать принцип многополярного мира, основанный на идеях цивилизованного правового порядка. В то же время, политический обозреватель британской газеты «Таймс» А. Колецки ещё в середине 2000-х годов указывал, что представление Западом и США лидера России в качестве врага на мировой арене удобно для всех. Д. Бушу это помогает прикрыть геополитические провалы в Ираке и презрение к стремлению европейцев добиться перемен в американской климатической политике. А. Меркель и Т. Блэру Путин помогает скрыть провалы атлантической дипломатии, а лидеру Франции дает возможность проявить свой жесткий характер, не становясь при этом на антиамериканские позиции. Кроме того, руководство ЕС получает возможность продемонстрировать солидарность с вновь принятыми в Евросоюз странами Восточной Европы, не идя на отмену принятых по отношению к ним дискриминационных мер. Обострение отношений со стороны Запада и Евросоюза к России вызывают многие факторы. Одним из них является то, что на американскую политическую арену в 2000-х годах вышла монолитная группа лоббистов более жесткого и бескомпромиссного курса в отношении Российской Федерации, вплоть до политического и идеологического противостояния. Влияние этих лобби ничем не уравновешивается, так как отсутствуют влиятельные финансовые
и бизнес-группы в США, которые были бы прочно связаны с Россией, могли бы повлиять на администрацию и нейтрализовать антироссийские действия этнических лобби.
Как следует из доклада группы экспертов «Фонда исторической перспективы», куда входят известные отечественные ученые — политологи во главе с Т. С. Гузенковой, руководителем Центра исследований проблем ближнего зарубежья, анализ проблемы соотношения проектов европейской и евразийской интеграции представляет собой сложную задачу из-за сложившегося в течение 2014 года фактического состояния «холодной» политической, экономической и информационной войны между РФ и евроатлантическими структурами. В связи с этим, в ноябре 2003 г. произошла так называемая «революция роз» в Грузии, в конце 2004 г. — «оранжевая революция» на Украине. Именно с этого времени политика ЕС в значительной степени стала определяться настроениями его новых членов. Был взят курс на изоляцию России, подготовку «цветных» революций по ее границам. Странам, организовавшим у себя смену режимов, в качестве награды давали надежду на сначала ассоциацию, а затем и реальное членство в Евросоюзе и НАТО [10].
Необходимо отметить, что в системе международного права существует строго регламентированная процедура деятельности международных организаций по поддержанию международного мира и безопасности. Основную роль в осуществлении этой деятельности играет ООН, созданная 26.06.1945 года для вышеуказанных целей, включая развитие дружественных отношений между нациями, осуществления сотрудничества во всех сферах жизнедеятельности человека и согласования действий в достижении этих целей [11]. В сентябре 2000 года главы государств и правительств собрались в штаб-квартире ООН, чтобы вновь подтвердить свою веру в Организацию и ее Устав как нерушимые основы более процветающего и справедливого мира. Одобренная консенсусом Декларация тысячелетия ООН от 8.09.2000 г. провозглашала уважение к принципу верховенства закона как в международных, так и во внутренних делах, а также призывала к повышению эффективности ООН в деле поддержания мира и безопасности. Однако к этому времени политика «двойных стандартов» со стороны Запада и США уже имела широкое применение. Таким образом, при начале военных
действий в Ираке без мандата ООН представители США и Великобритании с международных трибун предъявляли фальсифицированные «доказательства» наличия у С. Хуссейна оружия массового поражения. Позже, во время нападения Грузии в Южной Осетии, ведущие мировые телеканалы предъявляли зрителям съемки продвижения грузинских войск, объявляя их «вторжением в Грузию российских танковых колонн». Так было во время всех «революций арабской весны», во время операции НАТО в Ливии, где глобальные СМИ предъявляли миру фальсифицированные съемки «зверств войск М. Каддафи против собственного народа». Затем все повторялось в Египте, Тунисе и Сирии. Позже «правовой Запад» настойчиво поддерживал сдвиг противостояния на Украине к неконституционному силовому захвату власти. Поддержанный ЕС и США государственный переворот в Киеве в феврале 2014 года, разгул насилия украинских националистов, воссоединение Крыма с Россией и активная позиция РФ по защите своих соотечественников на востоке и юге Украины спровоцировали крупномасшабный политический кризис в отношениях между Россией и Западом [12]. В настоящее время среди инструментов политики Запада и США снижается роль методов так называемой «мягкой силы» и возрастает значение экономических санкций и традиционных принципов военно-политической конфронтации. Несомненно, особое место в этих усилиях ЕС и НАТО отводится Украине при ее нынешнем русофобском руководстве, а также государствам «новой Европы», территориально приближенным к границам России, — республикам Прибалтики, Польше, Румынии. При этом, отличительной чертой восточной политики Запада остается стремление Брюсселя расширять зону своего политического и идеологического влияния на республики бывшего СССР, возлагая на Россию бремя экономического обеспечения этой экспансии. Единственный выход из сложившейся ситуации может заключаться лишь в поиске взаимоприемлемых компромиссов, способных привести к примирению между Россией и Европейским союзом.
Таким образом, кризис легитимности власти во всей системе современного международного права налицо. Взгляды известных политических деятелей, экономистов, представителей бизнес-сообществ, социологов, юристов-международни-
ков в Европе и США на обеспечение глобальной стабильности в мире зачастую не совпадают с официальной позицией руководства стран. В сложившихся условиях глобальной конфронтации все возрастающую роль играют способность России содействовать урегулированию конфликтов в мировой политике, возможности
реализации политической воли государственных руководителей, эффективность контроля над бюрократией и способность обнаружения компромисса в отношении той части политической оппозиции, которая нацелена на обострение напряженности.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИИ СПИСОК
1. Россия в современной системе обеспечения глобальной стабильности: политика и восприятие / отв. ред. А. А. Кокошин. — М.: Издательство ЛКИ, 2008. — 208 с.
2. Колташов А. И. Международное право: Краткий курс лекций. — Хабаровск: Дальневосточный юридический институт МВД РФ, 2001. — 304 с.
3. Россия в полицентричном мире / под ред.А. А. Дынкина, Н. И. Ивановой. — М.: Весь Мир, 2011. — 580 с.
4. Состояние и тенденции преступности в Российской Федерации: Криминологический и уголовно-правовой справочник / НИИ проблем укрепления законности и правопорядка при Генер. прокуратуре РФ; ВНИИ МВД России, Департамент уголовного розыска МВД России; под общ. ред. А. Я. Сухарева, С. И. Гирько. — М.: Издательство «Экзамен», 2007. — 383 с.
5. Реформы социальной политики в 20 веке: курс лекций [электронный ресурс] // Биржа курсовых и дипломных проектов. — URL: http://www.webkursovik.ru/kartgotrab.asp?id=-102390 (дата обращения: 04.05.16)
6. Гринберг Т. Э. Политические технологии: ПР и реклама: учеб. пос. для студентов вузов. — М.: Аспект Пресс, 2005. — 317 с.
7. Механизмы легитимитизации власти [электронный ресурс] // URL: http://freebooks.site/uchebnik-teoriya-politiki/mehanizmyi-legitimizatsii-vlasti.html (дата обращения: 01.05.16).
8. Сунгуров А. Ю. Как возникают политические инновации: «фабрики мысли» и другие институты-медиаторы. — М.: Политическая энциклопедия, 2015. — 383 с.
9. Пробуждение России [электронный ресурс] // Московский Центр Карнеги — URL: http://carnegie.ru/publica tions/?fa=51159 (дата обращения 15.04.2016).
10. Политика Евросоюза в отношении стран постсоветского пространства в контексте евразийской интеграции [электронный ресурс] // Фонд исторической перспективы. — URL: www.perspektivy.info/print.php (дата обращения 15.04.2016).
11. Устав Организации Объединенных Наций (Сан-Франциско, 26 июня 1945 года) [электронный ресурс] // Консультант Плюс. — URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_121087/ (дата обращения 15.04.2016).
12. Зорькин В. Д. Право и только право [электронный ресурс] // Российская газета. — URL: http://rg.ru/ 2015/03/23/zorkin-site.html#/1080_4edb9899/1/ (дата обращения 15.04.2016).
13. Международное гуманитарное право: учебник / под ред. А. Я. Капустина. — М.: Издательство Юрайт, 2011. — 639 с.
14. Страны Центральной и Восточной Европы — новые члены Европейского Союза: проблемы адаптации / под ред. С. П. Глинкиной, Н. В. Куликовой. — М.: Наука, 2010. — 495 с.
15. Россия и современный мир: проблемы политического развития. Материалы 1 межвузовской научной конференции. Москва, 14-15 апреля 2005 г. / Под ред. Д. В. Васильева. — М.: Институт бизнеса и политики, 2005.
16. Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 31.07.1995 г. № 10-П по делу о проверке конституционности Указа Президента Российской Федерации от 30 ноября 1994 г. № 2137 «О мероприятиях по восстановлению конституционной законности и правопорядка на территории Чеченской республики», Указа Президента Российской Федерации от 9 декабря 1994 г. № 2166 «О мерах по пресечению деятельности незаконных вооруженных формирований на территории Чеченской республики и в зоне Осетино-Ингушского конфликта», Постановления Правительства Российской Федерации от 9 декабря 1994 г. № 1360 «Об обеспечении государственной безопасности и территориальной целостности Российской Федерации, законности, прав и свобод граждан, разоружения незаконных вооруженных формирований на территории Чеченской республики и прилегающей к ней регионов Северного Кавказа», Указа Президента Российской Федерации от 2 ноября 1993 г.№ 1833 «Об основных положениях военной доктрины Российской Федерации»
