CC BY
4
УДК 340
DOI 10.23672/h1089-8658-2469-i
Шмидт Анна Валерьевна
преподаватель
кафедры конституционного права, соискатель кафедры теории государства и права, Саратовская государственная юридическая академия уипв1ваг@уапСех. ги
Anna V. Schmidt
Teacher of the Department of Constitutional Law, Candidate of the Department of Theory of State and Law, Saratov State Law Academy yurist.sar@yandex.ru
Проблемы изучения
специального правового статуса в российской юридической науке
Problems of studying
special legal status in russian legal science
Аннотация. Статья посвящена проблеме специального правового статуса. Потенциально, затрагивая индивидуальные и групповые интересы, процесс формирования специальных правовых статусов требует проверки легитимности с точки зрения состава субъектов и их мотивации; условий, необходимых для того, чтобы лицо признали самостоятельным субъектом права; процедуры наделения правосубъектностью; контроля реализации прав и возможностей, которыми наделяется субъект права; механизма лишения правосубъектности (условий, приводящих к утрате правосубъектности) и т.п. Как представляется автору, условием надлежащего признания, в первую очередь, является соответствие специального правового статуса функциональной характеристике его носителя в рамках соответствующего социального назначения. Из этого вытекает следующее требование: отражения в содержании специального правового статуса тех объективно возникающих преимуществ и обремененений, которые сопряжены с выполнением тех или иных социально значимых действий на постоянной или временной основе.
Ключевые слова: специальный правовой статус, субъект права, равенство, гарантии, признание.
Annotation. The article is devoted to the problem of special legal status. Potentially affecting individual and group interests, the process of formation of special legal status requires verification of legitimacy in terms of the composition of subjects and their motivation; conditions required for a person to be recognized as an independent subject of law; procedure of granting legal personality; control of the rights and opportunities that are granted to the subject of law; mechanism of deprivation of legal personality (conditions that lead to loss of legal personality), etc. It seems that the condition for proper recognition, in the first place, is the correspondence of special legal status to the functional characteristic of its bearer within the framework of the relevant social purpose. From this follows the following requirement: reflection in the content of special legal status of those objectively arising benefits and burdens, which are associated with the implementation of those or other socially significant actions on a permanent or temporary basis.
Keywords: special legal status, subject of law, equality, guarantees, recognition.
Современное представление о правовой системе общества характеризуется особым вниманием к ее антропологическому измерению, проявлением чего, в частности, служит подход, в соответствии с которым, вся правовая жизнь может рассматриваться через призму такого понятия, как «субъект права».
Наиболее радикальное переосмысление правовой проблематики в этом направлении предложено С.И. Архиповым: «Сущность субъекта права заключается в том, что он есть творец права, его создатель и правовой абсолют. В нем - источник права и его цель. Право принадлежит субъекту, оно - его собственность. Субъект права является
не только творцом внешней по отношению к себе правовой сферы, но и самого себя, он созидает свой внутренний правовой мир, свою правовую индивидуальность» [1, с. 123].
При любой теоретической конструкции, определяющей понятие и значение субъекта права, будь то центральное или инструментальное, возникает необходимость корректной дифференциации различных видов правового статуса этих субъектов, поскольку именно правовой статус, так или иначе, задает конкретные параметры юридически значимого участия лица в общественной практике.
Наиболее фундаментальным нам представляется деление правового статуса на две категории -общую и специальную. Именно они наиболее точно отображают диалектику универсального и частного, характерную для права, вообще, на уровне правового положения отдельного лица.
Так, Н.В. Витрук дает характеристику специального правового статуса как «совокупности специальных прав и обязанностей той или иной группы лиц, объединенных какими-то специфическими чертами» [2, с. 347]. В другой своей работе он для передачи того же смысла предлагает использовать понятие «правовой модус», указывая на то, что «правовой модус лица, в самом широком плане, означает вид правового состояния лица относительно его юридических прав и обязанностей, гражданства и правосубъектности. Прежде всего, правовой модус лица означает совокупность специальных субъективных прав и юридических обязанностей той или иной группы лиц по признаку их социально-классовой принадлежности, профессии, семейного положения, возраста, пола и т.п.» [3, с. 234].
При кажущейся простоте концепции специального правового статуса, она содержит в себе ряд проблемных вопросов, не получивших в юридической науке однозначного разрешения, а, частично, даже не поставленных, однако, имеющих не только общетеоретическое, но и сугубо практическое значение, особенно учитывая, что содержание специального правового статуса, самым непосредственным образом, затрагивает права и свободы соответствующих субъектов.
Прежде всего, требуют уточнения социальные и юридические основания возникновения специальных правовых статусов. Например, А.А. Стре-моухов рассматривает в качестве такого основания феномен специализации: «Процесс специализации - закономерный, объективный результат совершенствования общественных отношений, в том числе, правовых. Появление определенного рода специальных, отличных от других, общественных отношений влечет необходимость регулирования их посредством специальных правовых норм, что, в конечном итоге закрепляет статус специальных субъектов» [5, с. 13].
Однако представление о том, что процесс специализации во всех случаях свидетельствует именно о совершенствовании общественных отношений, кажется недостаточно обоснованным. С нашей точки зрения, он носит, по меньшей мере, амбивалентный характер. Рост количественного разнообразия и появление большей усложненности в тех правовых явлениях, которые ранееэтим не отличались, не может считаться безусловным благом. В противном случае, следовало бы положительно оценивать новые виды специальных правовых статусов независимо от объективной необходимости в их введении. Во всех случаях, где речь идет о новых социальных и юридических различиях, возникает риск дальнейшего обособления одних социальных групп от других, а вместе с ним, автоматически возникает проблема разобщенности, в рамках которой происходит ослаблениеоснов общего правового
статуса, воплощающего в себе наиболее принципиальные и универсальные правовые идеи. Именно поэтому возникает сомнение в том, что любой специальный статус знаменует собой прогрессивное развитие общества. Именно об этом, в частности, пишет Д.А. Пашенцев, когда отмечает: «В условиях цифровизации возникает опасная тенденция к мультиплицированию субъекта права» [4, с. 34].
При избыточной дифференциации правовых статусов, помимо иных проблем, возникает необходимость выстраивания между их носителями соответствующих режимов взаимодействия, что может вести как к положительным результатам, так и к ненужным дополнительным нагрузкам на правотворческую деятельность.
Далее, следует иметь в виду, что наделение лица правосубъектностью, само по себе, является волевым решением, а значит, исходит от какого-то субъекта первого порядка (надсубъекта или сверхсубъекта), который не только легализует, но, отчасти, и легитимирует того конкретного специального субъекта права, который, по сути, является субъектом второго порядка (производным).
Значимость этого вопроса обусловлена тем, что субъект права, в том числе, специальный, не только располагает возможностью участия в правоотношениях и приобретения соответствующих прав, но несет бремя обязанностей, риск претерпеть особую ответственность за правонарушения, может быть лишен отдельных прав или ограничен в их реализации.
Таким образом, потенциально затрагивая индивидуальные и групповые интересы, процесс формирования специальных правовых статусов требует:
- проверки легитимности с точки зрения состава субъектов и их мотивации;
- условий, необходимых для того, чтобы лицо признали самостоятельным субъектом права;
- процедуры наделения правосубъектностью;
- контроля реализации прав и возможностей, которыми наделяется субъект права;
- механизма лишения правосубъектности (условий, приводящих к утрате правосубъектности) и т.п.
В юридической литературе сложился некоторый терминологический дуализм: помимо выражения «правовой модус», которое не получило широкого распространения, наряду с термином «специальный правовой статус», используется и другой, а именно: «юридический статус специального субъекта права». Хотя, в целом, очевидно, что речь идет об одном и том же явлении, различия в формулировках неизбежно порождают смысловые нюансы, которые можно обнаружить, например, в следующих высказываниях: «Специальный правовой статус военнослужащего внутренних войск состоит из общей (общегражданской) и военно-
служебной частей, причем, эти части диалектически взаимодействуют. При этом общий правовой статус, применительно к военнослужащим, также носит специальный характер, так как федеральным законодательством в отношении данной категории граждан установлены ограничения некоторых конституционных прав и свобод» [5, с. 18].
В данном тексте, как нам представляется, мы наблюдаем известное противоречие: если и общий правовой статус, и специальный правовой статус носят специальный характер, тем самым, теряются целесообразность и специфика именно специального статуса.
Возможно, в различных контекстах здесь подразумеваются разные уровни и виды специальности, но тогда возникает дополнительная задача -ранжировать их с уточнением функциональных характеристик каждого уровня, потому что иначе возникает проблема смешения и отождествления несовпадающих явлений.
Особый интерес представляет разделение специального субъекта права на индивидуального и коллективного: «Индивидуальныйспециальный-субъект права - это индивид, выступающий в конкретных (специальных) юридических связях от своего имени и способный своими осознанными, волевыми деяниями приобретать специальные права и обязанности и нести самостоятельную ответственность за свое поведение» [5, с. 16].
В то же время, если исходить из того, что коллективные субъекты права способны обеспечить единство цели, воли и деятельности членов своего коллектива, то возникает закономерный вопрос о соотношении специальных статусов индивидуальных и коллективных субъектов. Он касается как самого существования общих оснований для этих двух подвидов статусов (например, о наличии или отсутствии элементов равноправия между физическими лицами, с одной стороны, и юридическими, с другой), так и правовых режимов взаимодействия между ними, в том числе, способов разрешения юридических конфликтов.
Как сами способы формализации индивидуальных и коллективных субъектов, так и объем их юридических возможностей, наталкивают на выводы о глубинном различии в их функциях, а также, в степени их правовой защищенности и формах юридической гарантированности, что, в свою очередь, вновь актуализирует вопрос содержательной обоснованности таких отличий.
А.А. Стремоухов дает следующее определение: «Юридические гарантии правового статуса военнослужащего внутренних войск - это система взаимосвязанных способов и средств (нормативных, институционных и процессуальных), обеспечивающих надлежащее признание, реализацию прав и обязанностей военнослужащего и их правовую защиту» [5, с. 20].
Из этой формулировки логически следует, что, когда речь заходит о юридических гарантиях специального правового статуса, направленных на то, чтобы компенсировать те риски, с которыми
сталкиваются его носители, а также защитить от них, то может возникнуть проблема непризнанно-сти, т.е., ситуация, в которой не будет обеспечено «надлежащего признания» - в частности, по той причине, что границы и формы этого признания остаются неопределенными.
Признание, само по себе, представляет собой качественное понятие, но если речь идет о каком-то надлежащем его свойстве, то оно нуждается в конкретизации. В этом случае, не исключено, что признание осуществлено как на нормативном, так и на правоприменительном уровне, но оно не носит надлежащего характера.
Необходимость в конкретизации признаков или критериев надлежащего признания возникает потому, что при их отсутствии может возникнуть другая проблема - субъективная трактовка понятия «надлежащее признание», что, в свою очередь, может привести к ослаблению юридических гарантий.
Как нам представляется, условием надлежащего признания в первую очередь является соответствие специального правового статуса функциональной характеристике его носителя в рамках соответствующего социального назначения. Из этого вытекает следующее требование: отражения в содержании специального правового статуса тех объективно возникающих преимуществ и обремененений, которые сопряжены с выполнением тех или иных социально значимых действий на постоянной или временной основе.
Решающее значение в этом контексте, безусловно, приобретает вопрос об обеспечении юридического равенства субъектов. Сам феномен специального правового статуса неизбежно находится в напряженном отношении к принципу формального равенства, поскольку конкретное наполнение этого статуса с неизбежностью включает в себя совокупность таких прав и (или) обязанностей, которые отсутствуют в изначальном наборе, образующем общий правовой статус. Поскольку любые права означают потенциальный и актуальный доступ к определенным социальным благам, а обязанности, напротив, могут порождать более или менее существенные лишения, то любая корректировка базовой системы прав и обязанностей, характерной для данного правового порядка, порождает опасность дискриминации, жертвой которой может стать либо сам субъект со специальным статусом, либо напротив -остальные члены общества в случае, если специальный статус предоставляет его носителям неоправданные преференции.
Идея баланса прав и обязанностей, будучи в теоретическом плане вполне пригодным регулятором при конструировании специального правового статуса, в своем практическом применении вызывает множество затруднений, хотя бы по той причине, что фактически требует количественного взвешивания отдельных элементов, которому правовые явления поддаются в недостаточной мере.
Наконец, важнейшим компонентом специального правового статуса являются меры юридической защиты. «Под правовой защитой понимается элемент осуществления правового статуса военнослужащего, содержание которого составляет деятельность государства, органов военного управления, командиров и начальников и самого военнослужащего по созданию юридических условий, способствующих недопущению остановки процесса реализации его прав и обязанностей (охрана прав), а в случае таковой, восстановления этого процесса (защита прав)» [5, с. 19].
Из данного определения следует, что процессу реализации правового статуса на протяжении всего времени его существования что-либо угрожает, поскольку акцент сделан именно на том, что должны создаваться условия для недопущения ущемления субъективных прав.
При этом характер таких угрозы и их источники, разумеется, не могут быть исчерпывающе спрогнозированы, а, следовательно, присутствует проблема систематической повторяемости и возобновления этих угроз. Вероятно, эти угрозы и риски недостаточно отрефлексированы на теоретическом уровне, неизвестен до конца механизм их возникновения, хотя это представляет огромный интерес с практической точки зрения, поскольку. раскрытие угроз и рисков позволило бы устранить часть из них или найти средства для их минимизации.
Отдельный интерес вызывает и процесс восстановления прав (их защита), поскольку восстановление хоть и предполагает некоторое возобновление, однако, часто не предполагается, что
Литература:
1. Архипов С.И. Субъект права: теоретическое исследование. СПб., 2004.
2. Витрук Н.В. Основы теории правового положения личности в социалистическом обществе / Н.В. Витрук // Избранное. Том 2. Монографии. Комментарии. 1963-1990. М., 2012. С. 190-381.
3. Витрук Н.В. Правовой модус личности: содержание и виды / Н.В. Витрук // Избранное. Т. 1. Статьи. Доклады. Рецензии. 1963-1990. М., 2012. С. 226-234.
4. Пашенцев Д.А. Человек в праве с позиций постнеклассической науки / Д.А. Пашенцев; Под ред. Д.А. Пашенцева, А.А. Дорской // Философия права в условиях глобальных социальных трансформаций: сборник научных статей по итогам Всероссийского форума историков права. М. : Саратов, 2022. С. 29-37.
5. Стремоухов А.А. Юридический статус специального субъекта права (теоретико-правовой аспект) : автореф. дис. ... канд. юрид. наук. СПб., 2003.
6. Стригалев Р.Б. Эгологическая теория права Карлоса Коссио / Р.Б. Стригалев // Российский ежегодник теории права. 2009. № 2. С. 403-407.
субъект права будет восстановлен в точно таком же качестве, в котором он изначально был.
Таким образом, представляет интерес то, в каком качестве восстанавливается субъект права после ранее случившейся утраты своих прав, происходит полное восстановление или частичное, как преодолеваются юридические трудности, испытываемые субъектом права при таком восстановлении, особенно учитывая, что на какое-то время эти права были ограничены.
Согласно философско-правовой концепции латиноамериканского ученого К. Коссио, право представляет собой особого рода действующий порядок: «Сущностью этого порядка является поведение человека в его интерсубъективной интерференции, т.е., во взаимном совпадении поведения субъектов» [6, с. 405]. Исходя из этой гипотезы, специальные субъекты права с присущими им статусами являются не только адресатами правового воздействия, т.е., его пассивными объектами, вынужденными подчиняться внешним правилам поведения, но, в определенной мере, и непосредственными создателями, определяющими свой статус как в ходе собственного взаимодействия (например, на договорной основе), так и путем участия в правосозидании на общесоциальном уровне, что особенно характерно для ряда субъектов публичного права.
Таким образом, специальный правовой статус может рассматриваться не только с точки зрения того, как он моделируется в рамках существующей правовой системы, но и, в определенном смысле, как один из возможных факторов ее собственного функционирования, а также - дальнейшего эволюционного развития.
Literature:
1. Arkhipov S.I. Subject of law: a theoretical study. SPb, 2004.
2. Vitruk N.V. Fundamentals of the theory of the legal status of the individual in socialist society. Vol. 2. Monographs. Commentaries. 1963-1990. М., 2012. a 190-381.
3. Vitruk N. V. Legal modus personality: content and types / N.V. Vitruk // Ibid. Vol. 1. Articles. Papers. In: Essays. 1963-1990. М., 2012. P. 226-234.
4. Pashentsev D.A. Man in Law from the Positions of the Post-Neoclassical Science / D.A. Pashentsev; Ed. by D.A. Pashentsev, A.A. Dorskaya // Philosophy of Law in the Conditions of Global Social Transformations: Collection of Scientific Articles on the Results of the All-Russian Forum of Historians of Law. Saratov, 2022. P. 29-37.
5. Stremoukhov A.A. Legal status of a special subject of law (theoretical and legal aspect) : autoref. dis. ... cand. of jurisprudence. SPb., 2003.
6. Strigalev R.B. Egological theory of law of Carlos Cossio / R.B. Strigalev // Russian Yearbook of the Law Theory. 2009. № 2. P. 403-407.
