CC BY
82
6. Интериоризованный дискурс персонажа дан в его же ным в собаку при помощи зелья - «Вот откуда взялся дедов
интериоризованном дискурсе. Чаще всего - это те случаи, когда пес!» - поняла я и проснулась.
персонаж думает во сне. Я сбросила грязный плащ, сапоги и, как была в новой юбке
В приведенном ниже отрывке представлен сон главной ге- и т°лст°м джемпере так и улеглась на дедов т°пчан. °н на-
роини Надежды. Узнав, что ее любимый мужчина Егор собира- бросил на меня какую-то шубейку, и я, измученная дорогой
ется жениться на другой женщине, Надежда, не вполне пони- и самыми мрачными размышлениями, почти мгновенно усну-
мая, что она делает под влиянием сильных эмоций, едет в де- ла. Снился мне все тот же, клубящийся холодным туманом.
ревню к деду Егора, неосознанно ища у него поддержки. Я просила десятилетнего мальчишку на лодке отвезти меня
Впечатления от реальной поездки (мальчик на лодке перевозит обратно в Петербург, но он требовал с меня непомерную плату
героиню и тетку с корзинами через реку Мсту, расположенную в виде Димкиной жизни и заливисто смеялся, когда я в ужасе
п ,- п,- „ бежала от него на берег А на берегу веселились все та же
недалеко от Петербурга. Дед Егора вместе со своей собакой и| пс|и па и'ус|- " па осослштоо т
тетка с корзинами и Иван Игнатьич. Они смешивали в поход-
встречает Надежду, поит ее чаем с травами и укладывает спать) преобразовываются в мозгу женщины в состоянии сна в при-
ном котелке воду Ахеронта, Леты и Мсты с какими-то снадобьями из теткиных корзин, кипятили ее на костре, а потом пили чудливые картины, где происходит смешение различных хроно- это зелье и превращались в собак, таких же серо-голубых, как
топов. реальныи хронотоп современные окрестности Петер- туман, клубящийся над рекой. «Вот откуда взялся дедов пес!»
бурга где протекает река Мста переплетается в сознании геро- - поняла я и проснулась с головной болью и, как мне показа-
ини с мифическим хронотопом царства мертвых, где находятся лось, нечеловечески усталой [2, с. 275].
реки Ахеронт (река скорби) и Лета (река забвения) - «<°ни сме- Рассматриваемый нами интериоризованный дискурс - яв-
шивали в походном котелке воду Аxеронта, Леты и Мсты...». ление комплексное и многоплановое, что подтверждается его
В этом отрывке главная героиня романа «Мужчина-пода- сложным характером взаимодействия с экстериоризованным
рок» Надя во сне догадывается, что пес, который живет у деда дискурсом, его разнообразными способами представленности
ее жениха, в действительности является человеком, превращен- в художественном произведении.
Библиографический список
1. Голев, Н.Д. Структура внутренней речи в рассказах В.М. Шукшина (к проблеме взаимодействия разных типов речи в ментальных
контекстах) // Проза В.М. Шукшина как лингвокультурный феномен: сб. ст. / под ред. В.А. Пищальниковой. - Барнаул, 1997.
2. Демидова, С. Мужчина-подарок. - М., 2006.
3. Добровольская, Ю. Любовники. - М., 2008.
4. Рой, О. Амальгама счастья. - М., 2009.
5. Донцова, Д. Привидение в кроссовках. - М., 2009.
Bibliography
1. Golev, N.D. Struktura vnutrenneyj rechi v rasskazakh V.M. Shukshina (k probleme vzaimodeyjstviya raznihkh tipov rechi v mentaljnihkh
kontekstakh) // Proza V.M. Shukshina kak lingvokuIjturnihyj fenomen: sb. st. / pod red. V.A. Pithaljnikovoyj. - Barnaul, 1997.
2. Demidova, S. Muzhchina-podarok. - M., 2006.
3. Dobrovoljskaya, Yu. Lyubovniki. - M., 2008.
4. Royj, O. Amaljgama schastjya. - M., 2009.
5. Doncova, D. Prividenie v krossovkakh. - M., 2009.
Статья поступила в редакцию 13.01.12
УДК 82.08: 159.9
Prischepa V.P. THE PROBLEMS OF THE ARTISTIC TRANSLATION: THE PURPOSE OF ACTIVITY IN TRANSLATIONS OF A. PRELOVSKY. In the article is investigated the problems of the artistic translation on the example of the creation of outstanding poet A.Prelovsky in the aim to point out the purposes of his activity in translations. Also the author describes the specification of A. Prelovsky's translations of Yakut, Buryat, Khakass poetry.
Key words: translation, ethnic poetry, interpretation, artistic specification.
В.П. Прищепа, д-р филол. наук, проф., Хакасский государственный университет им. Н.Ф. Катанова, Институт филологии и журналистики, г. Абакан, E-mail: agrib66@mail.ru
ПРОБЛЕМЫ И ПРИЧИНЫ ОБРАЩЕНИЯ А.В. ПРЕЛОВСКОГО К ХУДОЖЕСТВЕННОМУ ПЕРЕВОДУ ТЕКСТОВ СИБИРСКИХ НАЦИОНАЛЬНЫХ ПОЭТОВ
В статье рассматривается проблема художественного перевода на примере творчества поэта А.В. Прелов-ского с целью выявления причин обращения к переводной деятельности и выявления художественных особенностей решения переводов якутской, бурятской, хакасской поэзии.
Ключевые слова: перевод, этническая поэзия, интерпретация, художественное своеобразие.
Среди основного круга проблем художественного перевода можно выделить следующие: проблема переводимости, адекватности перевода оригинальному произведению, проблема бытования перевода на русском языке и проблема взаимовлияния творчества переводимого писателя и оригинальной поэзии переводчика. К этому ряду следует добавить и проблему смысловой многоплановости слова, интерпретации иносказательного поэтического текста.
Для того, чтобы выявить особенности их решения А.В. Пре-ловским, обратимся первоначально к выявлению причин появления переводов русского поэта.
О своём втором, поэтическом, рождении писатель вспоминает так: «Первая строка... Зимней якутской ночью выскочил во двор и остолбенел: небо надо мной было охвачено северным
сиянием. Это были не традиционные круговые ленты сполохов, но разноцветные накрапы - как бы застывшие гирлянды праздничного салюта. Они усыпали все небо от края и до края, словно гигантские космические соцветия, росли и таяли, меняя цвета от всех оттенков зеленого до всех голубых и розовых. Восторг от увиденного и желание поделиться этим с ближними, спящими в дому, породили первые корявые рифмованные строчки» [1, с. 6].
Несомненно, детские впечатления от увиденного эмоциональная память человека сохраняет на всю жизнь. И, думается, что сибирская природа, восхищение её уникальностью сыграли не последнюю роль не только в определении своей темы в литературе, но и невольно пододвинули к задаче передать русскому читателю и национальное мировидение - через художествен-
ный перевод. Соседство, дружба, общность судьбы со многими литераторами народов Сибири, вне сомнения, не могли не укрепить А. Преловского в необходимости работы в области высокого искусства перевода. Отсюда - многочисленные переводы, которые начали возникать уже с середины 50-х годов -с якутского и бурятского, хакасского и юкагирского, эвенского и тофаларского, других языков многонациональной Сибири.
А.В. Фёдоров утверждал: «Глубокое знакомство и с прошлым народа, и с обстановкой его современной жизни, с его бытом - и духовным, и материальным - в целом ряде случаев в какой-то мере (а иногда - значительной) компенсировало невозможность прямого обращения к оригиналу» [2, с. 32].
Следует особо подчеркнуть: большое значение для выбора Преловским авторов переводимых текстов сыграла скорее не географическая сопредельность, но - духовная общность судеб. Мальчик знал разговорный якутский язык, что помогало ему сдружиться с детьми аборигенов. Позднее он вспоминал: «Я рано познакомился с якутским фольклором, с поэзией, так что выход к переводам якутской поэзии был закономерен и естественен (выделено нами - В.П.). Еще Семён Данилов, мой старший друг и наставник в переводческом деле, ввёл меня в круг якутских лириков: многие авторы. рекомендованы к переводам лично им самим» [3, с. 5].
Во вступительной статье к переводу бурятского эпоса «Гэ-сэр» А.В. Преловский признается: «походил, поездил и поработал на земле бурят и вокруг Байкала, и в Санаге, и в Братске, и в Тунке, и в Кяхте, и в Муе, и в Усть-Орде, и в Улан-Удэ столько, что остаётся лишь благодарить судьбу за щедрость. А сколько было переведено стихов бурятских лириков - тогда, когда основой для перевода стихов наших сверстников были дружба и об-щежительство» [4, с. 10].
Учась в середине 50-х годов на историко-филологическом факультете Иркутского университета, познакомился он и с буря-тами-студентами и журналистами местных газет, например, с Жаном Зиминым, Кимом Ильиным, которые впоследствии стали известными бурятскими поэтами. Так, например, уже в 1973 году в Новосибирске вышел коллективный сборник «Поэты Бурятии», куда были включены стихотворения и Кима Ильина, и Владимира Петонова, с которыми Преловский на этом курсе учился в университете в 50-е годы. Неоднократно бывал в Бурятии, и как результат, прежде всего, личных контактов с представителями бурятского народа - появление переводов из национальной поэзии.
В сборнике «Поэты Бурятии» даются и краткие биографические справки, например, «Ким Ильич Ильин родился в улусе Хотон Боханского района Усть-Ордынского Бурятского национального округа, Иркутской области. Окончил Иркутский университет. Первый сборник стихов «Берёзы шумят в родном краю» вышел в 1960 году. Опубликовал сборник «Стихи» (Иркутск, 1962), повесть «Счастье в твоих руках» (Улан-Удэ, 1964), сборник очерков «Часовые общественного порядка» (Улан-Удэ, 1963), поэмы «Золотое кольцо», «Мои ровесники»; в 1971 году вышла в Бурятском книжном издательстве книга прозы, в которую включены повести «По следам старого письма», «В логове врага», «Баллада о красном галстуке». Член союза писателей СССР с 1965 года» [1, с. 125].
И далее, о другом однокурснике А.В. Преловского: «Владимир Константинович Петонов родился в селе Бурят-Янгуты Боханского района Усть-Ордынского Бурятского округа Иркутской области. Окончил в 1957 году Иркутский университет.
В 1959 году вышла его первая книга лирики «Ветер с Байкала». Затем издаются повесть «Моя малютка Сэсэгма» (1964), книга рассказов и новелл «Встреча с песней» (1965), сборник стихов «Цветёт багульник» в переводах на русский язык («Советский писатель», 1966), книга стихов «Моя правая рука» (1968), книги стихов и поэм «У очага» (1970), «Белый путь» (1972).
Владимир Петонов много переводит на бурятский язык. Он перевёл почти полностью стихи классика современной монгольской поэзии Д. Нацагдоржа, стихи С. Есенина, М. Исаковского, С. Васильева, в его переводе вышли циклы стихов вьетнамских и греческих поэтов.
Стихи и поэмы Владимира Петонова переведены на языки многих народов СССР, он член союза писателей СССР с 1967 года» [5, с. 145].
Нетрудно заметить биографические переклички русского и бурятских поэтов: примерно одно и то же время рождения, время вхождения в литературу, общая тема творчества - Сибирь, её прошлое и её социальное преображение 50-60-х годов.
О главном принципе перевода А.В. Преловский скажет открыто в стихах:
Когда переводил стихи поэта, то я, как переводчик, сохранял не букву,
а сам дух оригинала.
А жизнь, что клокотала в тех стихах, была гораздо шире, чем подстрочник, и норовила привести на память то ленский ветер, то Чочур-Мурак, то дымокур якутского летовья, -все, что и сам знавал я по своей таёжной жизни.
(«Над переводами»).
Уже в начале 80-х годов, в предисловии к своему большому однотомнику А.В. Преловский заключает: «переводческая практика, особенно переводы поэзии народов Сибири, вот уже многие годы счастливо соседствуют с моей собственной, лирической, не мешая, но обогащая её (выделено нами - В.П.). Большим подспорьем в этом оказалась моя прошлая жизнь среди якутского и бурятского народов, в стихии их языка, быта и устного поэтического творчества. Последняя крупная работа - перевод бурятского героического сказания «Алтын Шагай» [1, с. 9].
Следует подчеркнуть: в своих ранних переводах с бурятского языка А.В. Преловский уходил от традиционной манеры поэтического письма: большинство текстов на русском языке воспроизведены стихом рифмованным. И в этом же отношении вполне уместно его стихотворное заявление: «.Я, как переводчик, сохранял не букву, а сам дух оригинала».
Исключение составляет, пожалуй, лишь стихотворение «Счастье Гунгы Чимитова».
А.В. Преловским были переведены стихотворения основоположника бурятской советской литературы «Песня жаворонка» Хоца Намсараева, «Морщины» Цэдэна Галсанова, несколько стихотворений Гунга Чимитова, Алексея Бадаева, Цырен-Дул-мы Дондогой, Владимира Петонова. Для русского слуха рифмованная строка ближе, и поэтому с этой стороны избранный подход вполне оправдан. Вместе с тем интенсивное использование русскими переводчиками рифмовки нарушало колорит поэтики бурятской поэзии, отдаляло от художественных корней бурят-монгольского стиха. «Бурятский язык отличается от русского целым рядом особенностей, единицей ритма в нашем стихосложении является. не слог, как в русском, а слово в строке,
- писал Цырен-Базар Бадмаев. - В строфе, если первая строка начинается с буквы «А», остальные должны начинаться с той же буквы. Порядок слов в предложении у нас более устойчивый, чем в русском» [5, с. 13].
Видимо, через годы, понимая значение для русского текста национальной стихотворной специфики, А.В. Преловский более бережно и скрупулезно подойдёт к выбору художественных средств при переводе «Гэсэра». Думается, этот принцип более оправдан и потому, что этот шедевр бурятского фольклора -произведение, пришедшее к нам из глубины веков. Тексты же произведений бурятских лириков, которые были переведены А.В. Преловским в 1950-1960-е годы, несли содержание скорее времени советской истории, а потому и средства для их выражения на русском были выбраны более современные.
А.В. Преловский обстоятельно объясняет причины появления как поэтического варианта «Гэсэра», так и мотивы обращения к фольклорному прошлому других народов.
«Впервые мне довелось прочесть великое сказание о Гэсэ-ре в раннем детстве, еще до войны, в Иркутске. Это была благословенная пора первочтения. Поэтому хорошо помню даже самодельный переплёт «Балаганского сборника» М. Хангалова из дедовской краеведческой библиотеки. Прозаический текст был тяжёл для чтения, но содержание волшебно и грандиозно. С тех пор, наверное, и живёт во мне это чудо удивления от соприкосновения с бурятской народной поэзией и её эпическим богатырским мироощущением» [6, с. 9].
«Взяться за перевод меня побудило несколько причин. Основное - это немеркнущее первоудивление, испытанное мной еще ребенком при знакомстве со сказанием. Собственный опыт переводов малых произведений тюрко-монгольского эпоса и некоторое практическое несогласие с принципами моих старших товарищей по перу. И, наконец, огорчающее удивление: что на протяжении более чем полувека на моей памяти так и не по-
явилось ни одного художественного стихотворного варианта эпоса о Гэсэре. А это значит, что не владеющий бурятским языком читатель все еще - более 100 лет! - отлучён от истинного самородного «Гэсэра»... Вот всё это вместе, плюс личная ответственность земляка перед национальным сибирским фольклором и его популяризацией, побудило меня на свой страх и риск выполнить должную работу» [5, с. 13].
Если обращению к переводу якутской и бурятской поэзии и фольклора в известной степени способствовало географическое и духовное родство, то причины появления на русском языке переводов из хакасской лирики были несколько иные.
Свои первые переводы с хакасского языка А. Преловский сделает в 1957 году. Это были стихотворения «Душа ребёнка мягче мягкой глины.» и «Поднялся к солнцу молодой побег» Михаила Кильчичакова, опубликованные в четвёртой книжке журнала «Сибирские огни».
В этом же номере был опубликован и еще один перевод -стихотворение «Эхо» Николая Тинникова. Появление этих переводов объясняется и тем, что во второй половине 50-х годов, работая редактором Восточно-Сибирской студии кинохроники поэт, побывал в Абакане, где и познакомился с хакасскими авторами, сделал переводы их нескольких стихотворений.
После 30-летнего «перерыва» А.В. Преловский вновь берётся за переводы с хакасского. В результате на русском языке выходит хакасское сказание «Сарыг-Чанывар» (сказитель И. Сырыгашев, запись, подстроч. пер. В. Майнагашевой) [7], а затем рождаются и три книги переводов [8].
Таким образом, отчётливо прослеживается стремление переводчика, «отталкиваясь» от современности хакасского стиха, углубиться в его древнюю родовую основу и выявить её национальное своеобразие, познакомить с ним русскоязычного читателя.
А.В. Преловскому по праву принадлежит честь открытия русскому читателю древней поэзии тюркских народов в наиболее полном объёме. Если известный поэт Хакасии Г.Ф. Сысоля-тин добрых полвека посвятил себя переводам, прежде всего поэтических и прозаических текстов литераторов, живших в ХХ -веке, то задача его московского коллеги была, на наш взгляд по- своему более сложной - проникнуть в существо идейно-художественных истоков тюркской поэзии У!-Хм веков.
О причинах перевода и издания многожанрового и объёмного свода фольклора саянских тюрков А.В. Преловский говорит так: «Ещё в 1930-е годы один из моих наставников, а тогда будущий религиовед и профессор Иркутского университета, ученик Н.Ф. Катанова Василий Иннокентьевич Подгорбунский... друг моего отца, тогда уже бессудно расстрелянного чекистами...по-
Библиографический список
являлся в нашей расхристанной обысками квартире-библиотеке и подолгу занимался со мной. Рассказывал сказки, сначала как помню и теперь, карагасские, потом иные. Когда же я быстро и рано выучился читать, профессор вложил мне в руки замечательную книгу.
Это было не случайное совпадение. Не что иное, а русский
- катановский! том «Образов народной литературы тюркских племён» был моим детским ещё чтением и первооткрытием тюркского мира и, как осколок огромной нашей родовой краеведческой библиотеки, вот уже более полувека сопровождает меня в Сибири и Москве, помогая в общении с остальным фольклором сибирских тюрков.
И ещё одна ниточка в прошлое. Мой прадед, священник Пётр Павлович Преловский, в молодости миссионерствовал среди аборигенов Восточных Саян и в 1869 году опубликовал в «Иркутском статистическом сборнике» свою монографическую статью «Нижнеудинские карагасы». Там были сведения о языке, образе жизни, религии, фольклоре и верованиях карагасов (нынешних тофаларов). Кстати, несколько преданий я недавно литературно обработал и намереваюсь издавать» [9, с. 2].
По представлениям А.В. Преловского, Н.Ф. Катанов или виделся с его прадедом во время своей поездки к карагасам в 1889 году, или был знаком с этой публикацией, потому что оттиск труда Н.Ф. Катанова «Поездка к карагасам» с любезной надписью автора хранился в библиотеке отца поэта.
И далее: «чуть ли не через полвека после знакомства с фольклором саянских тюрков, я вдруг с удивлением и горечью обнаружил, что изумительные катановские сборы теряются в научных подстрочниках, что они совершенно не освоены переводчески, что они проходят мимо уже третьего поколения наших читателей и рискуют остаться в полном забвении...» [9, с. 2].
Так начались сначала единичные, затем плотные переводы народной поэзии тувинцев, хакасов и тофаларов, а затем и публикации их в сборниках «Колчан сердечных строк» и «Поцелуй на скаку».
В результате пятнадцатилетней работы пришло время и книгам. В 2003 году вышло двухтомное собрание Н.Ф. Катанова «Фольклор саянских тюрков XIX века».
В ряду русских переводчиков имя А.В. Преловского занимает своё престижное, особое место.
Таким образом, основными причинами обращения русского поэта к художественному переводу иноязычных авторов (а затем - и национального эпоса) явилась географическая и духовная общность их судеб, дружба и общежительность с якутскими и бурятскими поэтами, а также личные контакты с писателями Хакасии.
1. Преловский, А.В. Автобиографические заметки // Избранное. Стихотворения и поэмы. 1955-1981. - М., 1984.
2. Федоров, А.В. Искусство перевода и жизнь литературы. Очерки. - Л., 1983.
3. Преловский, А. Страна любви и памяти // Серебряная коновязь: переводы, стихотворения. - Якутск, 1989.
4. От переводчика Великий Гэсэр. Бурятское сказание / сост. А. Преловский. - М., 1999.
5. Поэты Бурятии / сост. Цырен-Базар Бадмаев. - Новосибирск, 1973.
6. От переводчика Великий Гэсэр. Бурятское сказание / сост. А. Преловский. - М.: Академия поэзии «Московский писатель», 1999.
7. Сибирские сказания. - М.: Современник, 1991.
8. Сибирские сказания. - М.: Современник, 1991; Поэзия древних тюрков У!-Х!! вв. (надписи в честь героев, эпитафии, гадательная
книга, стихотворения из Турфанского оазиса, из «Диван луга тат-турка» Махмуда ал-Кашгари) / сост., вступ. сл. и коммент. Н.В. Стебелевой. - М., 1993; Колчан сердечных стрел (художественные переводы любовной народной лирики, сказаний и легенд о любви сибирских тюрков: хакасов, тувинцев, татар, якутов, тофаларов, кумандинцев, телеутов, шорцев, долган,алтайцев): стихи и проза / сост., вступ. сл. и коммент. Н.В. Стеблевой. - Красноярск, - 1995.
9. Преловский, А.А. Зачем и почему: Заметки переводчика // Энергия Хакасии. -2003. - 20 ноября.
Вibliography
1. Prelovskiyj, A.V. Avtobiograficheskie zametki // Izbrannoe. Stikhotvoreniya i poehmih. 1955-1981. - M., 1984.
2. Fedorov, A.V. Iskusstvo perevoda i zhiznj literaturih. Ocherki. - L., 1983.
3. Prelovskiyj, A. Strana lyubvi i pamyati // Serebryanaya konovyazj: perevodih, stikhotvoreniya. - Yakutsk, 1989.
4. Ot perevodchika Velikiyj Gehsehr. Buryatskoe skazanie / sost. A. Prelovskiyj. - M., 1999.
5. Poehtih Buryatii / sost. Cihren-Bazar Badmaev. - Novosibirsk, 1973.
6. Ot perevodchika Velikiyj Gehsehr. Buryatskoe skazanie / sost. A. Prelovskiyj. - M.: Akademiya poehzii «Moskovskiyj pisatelj», 1999.
7. Sibirskie skazaniya. - M.: Sovremennik, 1991.
8. Sibirskie skazaniya. - M.: Sovremennik, 1991; Poehziya drevnikh tyurkov VI-XII vv. (nadpisi v chestj geroev, ehpitafii, gadateljnaya kniga,
stikhotvoreniya iz Turfanskogo oazisa, iz «Divan luga tat-turka» Makhmuda al-Kashgari) / sost., vstup. sl. i komment. N.V. Stebelevoyj. - M., 1993; Kolchan serdechnihkh strel (khudozhestvennihe perevodih lyubovnoyj narodnoyj liriki, skazaniyj i legend o lyubvi sibirskikh tyurkov: khakasov, tuvincev, tatar, yakutov, tofalarov, kumandincev, teleutov, shorcev, dolgan,altayjcev): stikhi i proza / sost., vstup. sl. i komment. N.V. Steblevoyj. - Krasnoyarsk, - 1995.
9. Prelovskiyj, A.A. Zachem i pochemu: Zametki perevodchika // Ehnergiya Khakasii. -2003. - 20 noyabrya.
Статья поступила в редакцию 10.01.12
З5З
