CC BY
20
А. В. Караваев
ПРОБЛЕМЫ И ПЕРСПЕКТИВЫ СТРОИТЕЛЬСТВА ТРАНСКАСПИЙСКОЙ ГАЗОВОЙ МАГИСТРАЛИ1
В статье анализируется расстановка сил в прикаспийской зоне в связи с необходимостью определения сфер влияния и стратегий добычи и транспортировки газа. Автор обращает внимание на политико-правовые, технические, ресурсные, экологические аспекты этой проблемы.
Постановка проблемы. Возможность реализации проекта транскаспийского газопровода будоражит сознание заинтересованных сил на Западе и в России. Насколько геополитически значим и экономически необходим этот проект? На этот счет нет единого мнения, зато публикуется большее количество спекуляций и ангажированных комментариев. Мы попытаемся представить суждения сторон как «за», так и «против» данного проекта и попытаемся сблизить диаметрально противоположные интересы в менее конфликтном сценарии.
Сегодня каспийский регион уже не может игнорировать тенденции, которые будут влиять на мировой газовый рынок в предстоящем будущем. Все прогнозы сводятся к тому, что новые технологии газодобычи и строительства трубопроводов плюс расширение обычных транспортных коммуникаций с неизбежностью приведут к появлению многочисленных газопроводов, образующих сеть для многовариантных газовых контрактов. Наличие трех поставщиков газа — Туркмении, Узбекистана, Казахстана — и, как минимум, десятка транснациональных сырьевых компаний, работающих в регионе, уже не может вернуть состояние полной монополии на эти ресурсы, которое фактически было у России («Газпрома») вплоть до начала 2000-х годов. Расширение доступа и конкуренция неизбежны. Можно либо замкнуться в глухую оборону, либо, как лидер региона, возглавить этот процесс, предлагая собственные сценарии. Проблема в том, что «Транскаспий» сложно вписывается в стратегию российского газового монополиста, хотя имеются и компромиссные варианты участия российских компаний в этом проекте. В то же время и у самого «Транскаспия» не все в порядке, предполагаемые страны-участники проекта имеют сомнения в «железной» необходимости этого проекта.
Таким образом, можно выделить две пары диаметральных аргументов, задающих плоскость обсуждения этого проекта: а) «тру-
1 Статья написана на основе доклада, сделанного автором на VI международной конференции Евразийской сети политических исследований (Москва, 2008 г.).
© Караваев А. В., 2008
ба» выгодна в качестве способа геополитической привязки Туркмении и стран Каспийского региона (Казахстана, Узбекистана) к европейским рынкам и политическим центрам; б) данная цель не может быть полностью и быстро достигнута при помощи такого высокозатратного проекта. Как показал результат внедрения нефтепровода Баку-Джейхан, трубопроводы — недостаточно сильный механизм давления на местные элиты, но излишне активно обсуждаемый в медийном поле, а потому и переоцененный; в) проект выгоден как способ диверсификации/расширения европейского газового импорта за счет нового региона и более контролируемых национальных компаний в рамках «Энергетической Хартии» и «Договора об энергетическом сообществе поставщиков и транзитеров»; г) максимальная по проекту доля привлекаемого газа ЦА по «Транскаспию» технически не сможет превысить 20 % от всех поставок «Газпрома» 2012 г. (в 2005-2007 г. «Газпром» продавал в ЕС 156-157 млрд кубометров газа, планируется увеличение до 180-190 млрд. кубометров), а фактически, вряд ли достигнет 10-12 % от газпромовских поставок (технологическая мощность первого этапа «Транскаспия» не превысит 15 млрд кубометров в год).
Кроме того, вопросы «Транскаспия» следует рассматривать внутри проблемы диаметральности российской и европейской стратегий развития газовой отрасли на ближайшие годы.
Интересы Туркмении. В настоящее время Ашхабад данный проект рассматривает скорее как возможность увеличения геополитического веса страны и «приманку» западных инвестиций в свою газовую отрасль. Как возможность контраргумента при переговорах с «Газпромом» по стоимости газа отчасти это действует, несмотря на фактическое отсутствие на данный момент иных масштабных путей доставки туркменского газа на мировой рынок кроме российских маршрутов. Такая игра вряд ли может тянуться долго, рано или поздно придется от слов переходить к делу.
Велика вероятность, что Ашхабад рискнет включиться в эту стройку в ближайшие два-три года, понимая, что благодаря политической заинтересованности Вашингтона в этой трубе вовсе не обязательно быстро выходить на максимальные объемы экспорта, удовлетворив их 10-12 млрд кубометров, одновременно выдав более четкие гарантии другим покупателям, прежде всего «Газпрому», по выполнению подписанных долгосрочных договоренностей.
Недавно озвученный план приглашения международных специалистов для аудита крупнейших месторождений — «Гунорта Ёло-тен» и «Осман», расположенных на юго-востоке страны, говорит в пользу данной версии. По официальным туркменским данным,
опубликованным в 2006 г., в стране открыто 149 газовых и газоконденсатных месторождений с подтвержденными запасами около 5 трлн кубометров. При этом потенциал только Давлетабадского месторождения, которое анализировали западные эксперты, оценивается в 1,7 трлн кубометров. По своим запасам Туркмения сможет обеспечить не только Север и Запад, но и Восток (Китай), но с учетом качественного менеджмента, инженерной поддержки и своевременных капитальных вложений в добычу. Не стоит забывать, добыча газа на прикаспийских месторождениях технически сложнее, чем на Ближнем Востоке и в Иране, но значительно дешевле, чем в Сибири. Согласно еще советским оценкам, перспективы газовой отрасли Туркмении оценивались в объеме добычи не меньше 100 млрд кубометров год.
Туркмения-Азербайджан. Первое, на что обращают внимание, рассуждая об этом проекте, — отношения Ашхабада и Баку. Широко известно, что продолжение «Транскаспия» на Кавказе должно пройти в коридоре действующего газопровода Баку-Эрзурум, либо туркменский газ непосредственно пойдет в эту трубу. Возникает ряд проблемных узлов технического, политико-правового и ресурсного плана.
Политико-правовые вопросы. Прокладка газопровода невозможна без нормализации азербайджано-туркменских отношений. Многое упирается в нерешенную задачу раздела дна и национальных секторов на Каспии, отсутствии единой правой конвенции (за исключением тегеранской, регламентирующей экологию). До сих пор нет ясности по вопросу юрисдикции прибрежных государств на территориальные воды и экономическую зону: с конца 1990-х годов Россией предложена 15-мильная зона, включая экономическую, Казахстаном — 25-мильная, Ираном — 30-мильная, Азербайджаном — 40-мильная, Туркменистаном — около 40 миль. Такие условия сторон в принципе остаются на переговорах по сию пору. Однако непосредственное отношение к проблеме «Транскаспия» имеет только вопрос территориального раздела дна и границ национальных секторов.
Россия, Казахстан, Азербайджан ратифицировали для своих отношений принцип раздела Каспия на национальные секторы по методу срединной линии: Азербайджану приходится немногим более 19 %, России — до 19 %, Казахстану — чуть более 29 %. Согласно такому способу раздела, Ирану отходит 14 %, Туркмении — немногим более 19 %. Но эти страны не могут прийти к согласию: Иран настаивает на равнодолевой раздел, то есть по 20 %, Туркмения в принципе не против раздела по срединной линии, однако с
Азербайджаном имеются разногласия из-за спорного месторождения на границе морских секторов (в туркменской топонимике — «Сердар», в азербайджанской — «Кяпаз»). Формально спор идет из-за отклонения срединой линии на траверзе Абшеронского полуострова, что, по мнению Ашхабада, урезает туркменский сектор.
Обострение азербайджано-туркменских отношений началось более 10 лет назад, 20 января 1997 г. президент С. Ниязов назвал своим именем морские области, включающие месторождения «Азе-ри» и «Чираг» (ключевые месторождения главного азербайджанского нефтяного экспорта), объяснив этот шаг так: «Я назвал область своим собственным именем, чтобы не было никакого недопонимания в вопросе, кому она принадлежит». С лета 1999 г. азербайджанотуркменские переговоры вошли в тупик, снизив шансы для строительства «Транскаспия» (первые раунды обсуждения ТЭО проекта проходили как раз в тот период). К июню 2001 г. позиции Туркмении были сформулированы следующим образом: раздел Каспия происходит по дну на равные доли; что касается водной поверхности, то Ашхабад предлагает для каждого государства 12-мильную зону, плюс 35-мильную зону экономических интересов. Таким образом, по мнению Туркмении, 47 миль — зона контроля каждого государства (впоследствии была снижена до 40 миль), а остальная поверхность — общее море для судоходства.
В преддверии Ашхабадского саммита прикаспийских государств 22-23 апреля 2002 г. был предложен дополнительный элемент в принцип разграничения Каспийского бассейна, названный «принципом ресурсного деления». В тех местах, где модифицированная линия смещается из-за изгиба берега, как в азербайджанотуркменском споре, находится компромисс — спорные месторождения делятся пополам, либо, в случае международной эксплуатации, выравниваются доли национальных компаний Туркмении и Азербайджана.
Возможно, что таким образом будет найден выход из сложившейся коллизии. Во всяком случае, азербайджано-туркменский кризис обещает найти свое разрешение в связи с политикой нового президента Туркмении Бердымухаммедова. У него состоялось несколько встреч с И. Алиевым, в первой половине этого года состоится визит туркменского президента в Баку. Азербайджан кроме вопросов каспийского сотрудничества и транскаспийской трубы больше заинтересован активизировать торгово-экономическое сотрудничество, что также выгодно и туркменской стороне. В этом году можно ожидать восстановление работы туркменского посольства в Баку. Начала работать азербайджано-туркменская межправительственная комиссия, разрешившая вопрос задолженности Азербай-
джана по оплате туркменского газа, образовавшейся в период 1999-2001 годов. Достигнута договоренность о подготовке межправительственных соглашений о взаимной защите и поощрении инвестиций между двумя странами, а также налаживании прямой международной связи железная дорога-паром между портами Баку и Туркменбаши, прокладки оптико-волоконного кабеля по дну моря.
С одной стороны, мы наблюдаем явное потепление отношений. Но вряд ли можно с уверенностью утверждать о возможности скорого решения территориальных вопросов. С другой стороны, стоит поставить вопрос так: насколько этот конфликт, плюс отсутствие нормативной базы по хозяйственной деятельности, согласованной на уровне каспийской «пятерки», способен заблокировать «Транс-каспий»?
Отсутствие каспийской конвенции, всеобъемлющего договора по статусу водоема и способах хозяйственной деятельности вряд ли остановит строительство, если такое решение будет принято. Хотя Россия законно настаивает на важности общего соглашения по транскаспийским трубопроводам, но пока его нет, нет юридических запретов на подобное строительство. Кроме того, стоит указать цинизм ситуации в отношении другой части этой проблемы — логично иметь некие общие для «пятерки» конвенции и по внутри-секторальным трубам (каждый член каспийской четверки СНГ, Россия не исключение, имеют более 100-180 км морских трубопроводов и планируют наращивать). Но такие ограничения, как показал опыт интенсивной эксплуатации месторождений, уже не нужны ни одной стороне (разве что Ирану, пока не имеющему масштабных планов сырьевой эксплуатации своего сектора).
Экология и техника. Один из главных аргументов противников «Транскаспия» — наличие трудного рельефа дна и высокой сейсмической нестабильности района. В ходе дискуссии на конференции ЕСПИ И. Сафранчук заметил интересную деталь: в советских исследованиях возможности «Транскаспия», выполнявшиеся по заказу руководства советской азербайджанской республики, в этом районе дна отмечен неустойчивый разлом с высокой динамикой колебаний.
В принципе, как показывает опыт строительства «Голубого Потока», трудности подобного рода можно обходить, однако возникает проблема: каков рост общих капитальных вложений в этот проект с учетом обходных маршрутов и более сложных инженерных решений.
Ресурсная база, технические проблемы и сценарии прокладки маршрута. Сложилась интересная ситуация. Многие эксперты вполне справедливо замечают, что «Транскаспий» не может быть ориентирован на туркменский шельф ввиду дефицита ресурсов. В
качестве контраргумента приводят следующий тезис: главное договориться о маршруте, а ресурсы мы найдем на берегу.
Интересно, что азербайджанские эксперты отмечают и другие проблемы, связанные уже с их магистральной сетью. Есть некие опасения, что туркменский газ, выйдя на азербайджанский берег, будет конкурировать с азербайджанским в направлении Европы (ГНКАР уже имеет контракты с Грецией). Предполагаемая конкуренция в условиях ограниченной пропускной способности газопровода Баку-Эрзрум будет нарастать по мере роста азербайджанской добычи. Технический нюанс таков. Пропускная мощность 42-дюймовой трубы Баку-Эрзурум с давлением прокачки 95 атмосфер составляет 16 млрд кубометров газа в год, а максимальная, при условии строительства шести дополнительных станций по поддержанию давления, составляет 32 млрд кубометров газа в год. Однако эти мощности зафрахтованы для экспорта объемов газа с главного экспортного месторождения Азербайджана «Шах-Дениз».
В 2008 г. на первой стадии работы «Шах-Дениз» Азербайджан планирует добыть более 8,6 млрд кубометров: 1,5 млрд в собственное пользование; 6,6 млрд — для Турции; 0,3 млрд — для Грузии. Если бы «Транскаспий» существовал уже сегодня, туркменский объем можно было бы пустить в эту трубу в течении трех-четырех лет, пока добыча газа на «Шах-Дениз» выйдет на второй проектный уровень (12 млрд кубометров в год к 2010 г. и 20 млрд кубометров в 2015 г.). Надо учесть, что к тому времени возрастет потребление как в самом Азербайджане, так и в Грузии, стремящейся полностью отказаться от российского импорта и способной получать азербайджанский газ не только по магистрали Баку-Эрзурум.
Среди азербайджанских отраслевых экспертов бытует несколько отличная от официальной газовой политики позиция. Есть мнение, что для обеспечения технически оптимального варианта отбора газа с «Шах-Дениз» необходимо довести уровень его добычи как минимум до 60 млрд кубометров в год и поддерживать этот уровень примерно в течение 15 лет (но для этого требуется второй экспортный маршрут в 42 дюйма, и возникает вопрос — куда девать туркменский газ). С точки зрения ресурсной базы это возможно: максимальный отбор газа будет обеспечен естественным высоким давлением пластов (650-750 атмосфер). Однако сейчас Азербайджан «растягивает» добычу по времени, не увеличивая ее объемов, в результате значительная часть газа может стать неизвлекаемой из-за естественного падения давления в пластах и обводнения скважин.
Отсрочка наращивания добычи связана еще и с тем, что выход на вторую стадию освоения «Шах-Дениз», согласно договорам СРП, может начаться только после окупленных затрат по первой. Бюджет
первой стадии на пару миллиардов превысил первоначальные показатели, возможно, в результате теневых сделок добывающих компаний между собой и с правительством.
Таким образом, резерв для прокачки до 8-10 млрд кубометров туркменского газа в трубопроводе Баку-Эрзурум имеется уже сейчас. Это именно тот объем, который может предложить Ашхабад без особого ущерба для своего баланса уже сегодня, естественно, при наличии транскаспийской трубы.
С учетом технически возможного увеличения добычи Азербайджана в наличии дополнительного выхода на европейский рынок в большей степени заинтересован как раз Баку (и без учета интересов ЕС). Но для этого нужны дополнительные экспортные мощности и гарантии закупок от нескольких стран кроме Турции. Именно в этом смысле можно рационально рассматривать предложение, озвученное премьером Ю. Тимошенко по строительству подводного черноморского газопровода от Грузии до Украины.
Стоит привести и официальное мнение Баку о перспективе «Транскаспия». Как заявил И. Алиев на совещании правительства Азербайджана 14 ноября 2007 г., «если наши партнеры захотят поставлять свои энергоресурсы с востока Каспийского моря в западном направлении через нашу территорию, то мы, конечно же, можем рассмотреть это на основе согласованных условий, и вопрос может быть решен. Однако мы не являемся и не будем инициаторами этого дела».
Европейские ожидания и интересы Вашингтона. Существует несколько стратегий использования «Транскаспия» в проекте «На-букко» ^аЬиссо), и все они увязывают данный газопровод с развитием сети поставок газа из Ближнего и Среднего Востока на территорию Турции. Анкара, замыкая на себе и российский проект «Голубой поток», уже видит себя основой газораспределительного узла юго-восточной Европы.
В европейском сценарии основной упор делается на поставки газа из Ирана. К этому склоняются в Еврокомиссии в связи с большей ясностью относительно запасов газа в этой стране по сравнению с Туркменией и более широкими возможностями предложения, альтернативного российскому. В этом сценарии «Транскаспий» выполняет роль дополнительного канала поставок к основному из Ирана (в конце января 2008 г., по заявлениям иранского МИДа, начались переговоры с Швейцарией о поставках иранского газа в Европу через планируемый газопровод «Набукко»). Стоит напомнить, что сейчас Иран продает ограниченные объемы (5-7 млрд кубометров газа в год) Турции, которая в ноябре 2007 г. открыла дополни-
тельную газовую перемычку Турция-Греция, способную транспортировать на начальном этапе 11,5 млрд кубометров газа в год иранского и азербайджанского происхождения. Этот проект должен стать первым элементом «Набукко» в южной части Европы: к 2012 г. должна быть выстроена соединенная с новой турецкой перемычкой итало-греческая труба протяженностью 807 км, из которых 217 км придется на подводный участок.
Естественно, что перспективы иранского участия во многом будут зависеть от снижения напряженности отношений с Вашингтоном. На определенный период это вполне возможно, учитывая известный кризис США в регионе и возможную смену стратегии новой американской администрации. При всех трудностях иранотуркменских газовых отношений не стоит сбрасывать со счетов возможность транспортировки туркменского газа через территорию Ирана.
Занимателен разброс мнений скептиков и оптимистов относительно «Набукко». Так, например, генеральный секретарь секретариата Энергетической хартии Евросоюза Андре Мернье 25 октября 2007 г. в Лиссабоне в ходе саммита глав ЕС с участием России назвал «Набукко» «мертворожденным ребенком». Вслед за ним Герхард Манготт, профессор политологии Инсбрукского университета (Австрия), на конференции Хартии отметил, что «Набукко» «умрет, так и не будучи претворенным в жизнь». Другие официальные лица ЕС, например, еврокомиссар по энергетике Андреас Пиебалгс, более оптимистичны в своих оценках.
Лоббируемый США сценарий применения «Транскаспия» предлагает Брюсселю заменить иранские «возможности» туркменскими «перспективами». В этом сценарии как раз и появляется тема геополитического столкновения интересов США и РФ на рынке газовых ресурсов ЦА. Этот проект даст США еще больше возможностей влиять на ситуацию на Каспии. Кроме того, как раз в этом сценарии стоит рассматривать обострение военной конкуренции с Россией, доминирующей сейчас на Каспии в аспекте обеспечения безопасности. Охрана транскаспийской трубы — более масштабная задача, чем ныне актуализируемые охрана платформ и внутренних трубопроводов. Собственно, данный проект совсем не означает американского военного присутствия в море, однако для России будет сложнее конкурировать с натовскими программами поддержания безопасности, уже активно предлагаемыми каспийским странам СНГ.
О финансовых трудностях. Первая проблема — взаимовлияние стоимости газопровода и стоимости закупаемого газа в Туркмении (также, возможно, в Казахстане). Затраты на строительство
подводной части трубы могут выйти из коридора в $1,5-2 млрд, что отразится на скорости возврата средств по соглашениям СРП, кроме того, наверняка Ашхабад будет ежегодно поднимать стоимость газа так, как это делается с покупателями из СНГ. В условиях роста спроса на туркменский газ его стоимость в 2010 г. может гипотетически превысить $ 200 за тыс. куб. Однако в случае крушения нефтяных цен до $ 40 за баррель, станет проблематичным не только возврат затраченных средств, но сама необходимость этого газопровода будет поставлена под сомнение банками-кредиторами, так как предложение на топливо превысит спрос.
Вторая проблема — супердешевого туркменского газа больше не будет ни для кого, это очевидно всем политическим игрокам. Для России главная проблема заключается в отсутствии прозрачности в отношении «вилки» между действующими ставками транзитных расходов и реальными затратами на транспортировку туркменского газа: для внешнего наблюдателя все говорит о спекуляции «Газпрома» и аффилированных компаний.
Надо понимать, что Еврокомиссия будет стремиться продавить конечную стоимость этого газа для потребителей в Греции, Болгарии и Австрии не дороже, чем это предложит тот же «Газпром», возможно, и дешевле на $ 15-20 даже с учетом транзитной платы Турции, Грузии, Азербайджану. Правовой механизм для этого существует в рамках Энергетической хартии. В то же время сообщения декабря 2007 г. о готовности Еврокомиссии вести переговоры о прямых закупках газа в Туркмении по цене $ 250 за 1 тыс. кубометров в рамках заполнения «Транскаспия» — из ряда благих пожеланий, даже учитывая острую потребность американских партнеров любой ценой «выбить» туркменскую опору из-под ног Кремля.
Перспективы. Для чего делать ставку на эту трубу, если ее объем не превысит максимум 20-30 млр. кубометров в год? Среди главных перспектив — возможная в будущем серия соглашений между Туркменией и западными компаниями на разработку новых месторождений. Естественно, тогда необходим политически контролируемый и финансово управляемый маршрут их транспортировки. Благодаря «Набукко» ЕС стремится получить на своих южных границах некий аналог (по масштабу) советской системы «Средняя Азия-Центр», способной перекачивать 75 млрд кубометров газа в год и даже более. Это, конечно, окажет серьезнейшую конкуренцию поставкам по черноморскому «Южному Потоку», тем более, во многом ориентированному на тот же среднеазиатский газ.
Теперь еще об одном варианте применения «Транскаспия». Если сохранится нынешний тренд, а Россия отстоит свои лидерские
позиции на европейском рынке, этот объем газа может быть в значительной части переработан на терминалах СПГ (сжижения природного газа), например, в Джейхане или другом более приспособленном турецком порту и продан на мировой рынок. Стоимость этой технологии с каждым годом становится меньше, а в перспективе, если стоимость нового терминала снизится до $ 1млрд-$ 800 млн, через «Транскаспий» возможен выход туркменского газа в мировой сектор торговли СПГ2.
В данном случае важно не упустить из виду такую перспективу. Понятно, что Россия не должна помогать этому, но это не означает и полного игнорирования данного проекта, где вполне вероятно участие «Лукойла», имеющего десятипроцентную долю в азербайджанском газовом проекте «Шах-Дениз». В то же время стоит активнее пробивать СПГ проекты по линии «Север-Юг», перенаправив часть российских газовых маршрутов из ЦА в иранские порты Персидского залива, что расширит России доступ на глобальный рынок (прежде всего в Индию и Китай) и снизит зависимость от европейских потребителей.
Стоит напомнить, что СПГ в Персидском Заливе — не новый вид сырьевого товара. Более того, компания Shell рассматривает подобные инвестиции в такую неспокойную страну как Ирак. Согласно параметрам проекта, Shell может затратить $ 2,5 млрд на СПГ — завод в южном Ираке. Газ пойдет преимущественно на местные рынки (спрос на газ в Персидском заливе вырос на 28 % с 2003 по 2006 г. из-за развития стальной, алюминиевой и химической промышленности в ОАЭ и Саудовской Аравии). Конечно, запасы Туркмении и Ирака сложно сопоставимы (по данным на конец
2 Справка по СПГ. По различным прогнозам, к 2010 г. мировые объемы продаж сжиженного природного газа вырастут вдвое. К 2030 г. объем мировой торговли СПГ достигнет 725 млрд кубометров, а его доля в общемировом потреблении газа, по прогнозам ExxonMobil, достигнет 15 %. Стоимость строительства приемно-отправочного терминала сегодня определяется в коридоре $ 0,5-2,2 млрд (в зависимости от типа и мощности) без учета модернизации портовой инфраструктуры. Срок возведения терминала колеблется от 36 до 40 месяцев. Новые танкеры пока достаточно дороги (свыше $ 200 млн за средний танкер вместимостью до 145 тыс. кубометров; что в среднем обходится вдвое дороже обычного нефтяного танкера).
В 2006 г. экспортная цена сжиженного газа в Алжире и Египте составляла $ 216-$ 252 за тыс. кубометров. Транспортная составляющая — это 20-27 % стоимости СПГ для конечного потребителя. Транспортировка СПГ на расстояние от 1,5 тыс. до 6 тыс. км уже конкурирует с трубопроводным экспортом, а поставки на расстояние свыше 6 тыс. км с экономической точки зрения являются безальтернативными (тот же «Набукко» при длине 3300 км обойдется в $ 7,3 млрд). В итоге конечная стоимость топлива с учетом процесса регазификации в порту ($ 20-$ 24 тыс. кубометров) уже сегодня может находиться в коридоре $ 300 за тыс. кубометров.
________________________________________________________________________ 165
2006 г., в Ираке — 3,17 трлн кубометров газа), и отсутствует плечо доставки от Туркмении до иранских портов.
Интересы России. Если рассматривать эту гипотетическую возможность с точки зрения интересов России, то возможность вывода на экспорт центрально-азиатского газа через СПГ не стоит сбрасывать со счетов.
Противодействуя «Транскаспию» дипломатическими методами и активно проводя многоплановую политику с Туркменией, Казахстаном, Узбекистаном, находя новые аргументы в пользу прикаспийских векторов, четко указывая финансовые перспективы и взаимною координацию интересов, на других площадках нельзя уходить от обсуждения «Набукко».
Проблема в том, что России может не хватить ресурсов на серию центрально азиатских газовых и других проектов, привлекательных для стран-партнеров. Как показал опыт, «Газпром» не сможет купить «все ресурсы» для своего экспорта, а партнеры в Ашхабаде и других столицах, как бы их не подкармливали коррупционными схемами, будут оставаться заинтересованы в более широком выходе на мировой рынок (можно употребить и такую формулу: этим желанием они будут шантажировать Кремль). Чтобы не вести бои по нескольким фронтам одновременно, для оптимизации и консолидации сил в других политических проектах стоит включить в переговоры по «Транскаспию» тот же «Лукойл» или иную контролируемую компанию. С одной стороны, Россия получит возможность контролировать ситуацию или хотя бы получать информацию о проекте «из первых рук», с другой стороны, в случае его реализации — извлекать прибыль.
