CC BY
16
Р.Х. Хажипов УДК 316.347(470.55)
ПРОБЛЕМЫ ЭТНОЯЗЫКОВОЙ ИДЕНТИФИКАЦИИ БАШКИР ЧЕЛЯБИНСКОЙ ОБЛАСТИ
В статье анализируются вопросы сохранения языковой и этнокультурной идентификации башкир Челябинской области. Рассматриваются причины, которые привели к созданию ситуации отчуждения этноса от основного маркера своей идентификации — языка. Среди путей по преодолению сложившегося положения предлагаются меры по более широкому участию государственных институтов Республики Башкортостан в поддержке «башкирского мира».
Rafik Kh. Khazhipov
PROBLEMS OF ETHNOLINGUISTIC IDENTIFICATION OF CHELYABINSK REGION BASHKIRS
The article analyses the problems of preserving the linguistic and ethnocultural identification of Chelyabinsk region Bashkirs. There are considered causes of the estrangement of the ethnos from its language as a major marker of its identification. It has been suggested that Bashkortostan state institutions should support "the Bashkir world" as one of the ways of overcoming the current situation.
Ключевые слова: башкиры Челябинской области, социологическое исследование, этнокультурное своеобразие, этноязыковая идентификация, «башкирский мир».
Key words: Chelyabinsk region Bashkirs, sociological research, ethnocultural originality, ethnolinguistic identification, "the Bashkir world".
Ключевой и имеющей трагический оттенок особенностью истории и судьбы башкирского народа является тот факт, что, ведя в основном традиционный кочевой и полукочевой образ жизни (значительная часть их истории), башкиры чрезвычайно широко и вольно расселялись по предгорьям своей географической родины — Южного Урала, заполняя одновременно прилегающие с запада, юга и востока степные и лесостепные зоны. Башкиры издревле формировались как вольный и любящий большие пространства народ. Его своеобразной «визитной карточкой» выступает уникальный музыкальный инструмент — курай, звуки которого колоритно передают особый протяжно-напевный характер его песен.
Географическая «энтропия» и вытекающая из нее невозможность «сосредоточиться» в одном, пространственно компактном, месте во многом предопределяют уникальность судьбы самого народа. Она поистине драматична.
«За тысячелетнюю историю своего существования башкирский народ вряд ли когда-либо считал себя счастливым и с уверенностью смотрел в свое будущее. Только начав формироваться как этнополитическая общность, он попал под эгиду булгарского господства (арабские источники начала X в. сообщают об этом), позднее — в XIII веке (и до XVI) он становится зависимым от Золотой Орды, от Казанского и Ногайского ханств. Не сделали его счастливым ни Российская и ни Советская империи», — с горечью раз-
Хажипов Рафик Халилович, кандидат философских наук, доцент Башкирской академии государственной службы и управления при Президенте Республики Башкортостан, e-mail: [email protected]
©Хажипов Р.Х., 2013
мышлял по этому поводу известный философ Д.Ж. Валеев [I, с. 3].
Сегодня почти три четверти (I 172287 из общего количества 1 584554) башкирского этноса проживает в Республике Башкортостан, однако почти полмиллиона башкир находятся за пределами своей «исторической родины». Для немногочисленного в целом народа эта цифра не такая уж и маленькая. Наиболее многочисленная группа башкир сосредоточена в соседней с Башкортостаном Челябинской области (162513)1. Изучение различных аспектов жизни башкир в этом регионе представляет немалый исследовательский интерес. Ведь одно дело, когда конкретный носитель этнонациональных особенностей, даже находясь в многонациональном сообществе, существует в условиях хоть и декоративной, но государственности, имеет юридически гарантированные возможности для более или менее комфортного духовно-культурного самовыражения, обладает доступом к общению на родном языке, легальным инструментам его поддержания и развития, одним словом, ощущает себя «своим среди своих». Совсем другое дело, когда такой же носитель определенных национальных качеств формируется и развивается в чужой для него иноязычной среде, ощущает оторванность от большинства своих сородичей, обладает значительно меньшим инструментарием для поддержания своей этноязыковой идентичности и духовно-культурного «Я», представляет собой некое социальное меньшинство и, условно говоря, является «чужим среди своих».
Можно много говорить и рассуждать о причинах, которые привели к возникновению такого положения дел. Одна из самых главных — волюнтаристская по существу политика руководителей советского государства, которые по своему усмотрению кроили и перекраивали карту страны, не принимая во внимание сложившиеся исторические реалии. Чем, например, объяснить решение Президиума ВЦИК СССР от 18 января 1934 г., когда одним росчерком пера Аргаяш-ский и Кунашакский районы, где наиболее ком-
пактно проживали башкиры и которые исторически всегда входили в состав Башкортостана, были переданы в состав вновь образованной Челябинской области. Примечательным в этой истории является то, что в данном постановлении говорилось, что на основе указанных районов образуется Аргаяшский башкирский национальный (совр. — автономный) округ. Однако в ноябре 1934 г. это решение было полностью дезавуировано путем издания другого постановления, которое отменяло первое в части создания Аргаяшского национального округа. С этого момента более чем 150 тыс. башкир края оказались вне своей исторической родины.
Такой поворот событий для башкирского населения области имел печальные последствия. Начались наступления на права веками проживавшего здесь коренного народа. Издававшиеся на башкирском языке газеты перестали выпускаться, а их в самом начале было три: областная газета «Урал большевиге» («Большевик Урала»)2 и две районные — Аргаяшского: «Ецербе?» («Победим»)3 и Кунашакского: «Колхозсы» («Колхозник»)4. Постепенно было ликвидировано башкирское педучилище в Аргаяше, почти сведены на нет башкирские школы. В результате начался необратимый процесс ассимиляции и деэтниза-ции народа: все большее количество местных башкир перестают признавать башкирский язык в качестве родного. Если еще в 1959 году башкирский язык считали родным 95% башкир, то в 1989 году — 84% [2].
Какова ситуация на сегодняшний день? Отрадно, что данная проблема не остается без внимания республиканских ученых, свидетельством чему является коллективная статья «Башкиры Челябинской области» [3]. В заслугу авторам можно поставить тот факт, что, взявшись анализировать различные аспекты жизнедеятельности башкир, проживающих на территории области, они основной упор сделали на социологические исследования с общим объемом выборки массового опроса 141 респондента из числа лиц башкирской национальности.
1 См.: Национальный состав населения Республики Башкортостан по данным переписи населения 2010 года: стат.сб. — Уфа, 2012. — С. 26, 31.
2 Выходила с мая 1933 г. в г. Свердловск, в 1934—1938 гг. — в г. Челябинск.
3 Издавалась с 7 августа 1931 г. на башкирском, с 1936 г. и на русском языках. Закрыта 28 февраля 1937 г.
4 Выходила с октября 1930 г. по май 1945 г. на башкирском языке. Позже издавалась на русском и татарском языках.
Один из главных вопросов, волновавших исследователей, было владение респондентами родным языком5. Исходя из результатов проведенного исследования, можно сделать вывод, что почти половина опрошенных испытывают затруднения при обращении с родным языком, еще 10% вообще «не дружат» с ним. Более или менее свободно владеют родным языком менее половины опрошенных. В этой связи особый интерес вызывает вопрос о владении языком родителей детьми участников анкетирования (из 141 респондента 110 имеют детей)6. Почти две трети детей башкир края никак не изучают свой родной язык, следовательно, вырастая, они вряд ли будут на нем разговаривать, а уж тем более читать и писать.
Результаты опросов вызывают тревогу, вместе с тем ситуация в реальной жизни выглядит еще более удручающей. Здесь необходимо учитывать, что любой социологический опрос (при всем уважении к труду социологов) имеет элемент условности — люди при ответе на вопросы могут солгать, испытывать давление, выдавать желаемое за действительное, как-то слукавить и пр. Кроме того, в приводимом исследовании, к сожалению, присутствует известный академизм, в нем лишь констатируются факты, но выход из положения не обрисован. А может, его попросту и нет?
Русификация местного аборигенного населения зашла сегодня очень далеко. В определенной мере она приняла перманентный и необратимый характер: родной язык для большинства жителей превращается в экзотический, неродной, второстепенный. Повсеместно слышна преимущественно русская речь, башкирский язык как средство общения выглядит на фоне русского весьма бледно. А в башкирских селах он вообще становится реликтом. Наше поколение существовало в реальных условиях двуязычия — главный язык страны мы знали, но и родной не забывали. Школьное обучение в Аргаяшском районе7 было построено на доминанте русского, а общение вне
школьных стен предполагало активное употребление преимущественно родного языка. Сегодня не только молодежь, но и старшее поколение не желает знать и пользоваться родным языком. Взрослые зачастую идут на поводу у детей, им просто удобнее общаться посредством того языка, которым гораздо более свободно владеют их дети. Молодое поколение же в качестве ведущего способа коммуникации и социализации все активнее предпочитает русский. Таким образом, налицо признаки все углубляющегося отчуждения этноса от основного маркера своей идентификации — языка.
Раскрывая причины случившегося по отношению к родному языку, следует вести речь о взаимосвязанной совокупности факторов. Неравноправие языков, с одной стороны, имеет объективные основания: русский язык как средство общения в современных условиях гораздо более удобен и практичен. Молодому человеку (особенно выходцу из села) знание русского позволяет без особых проблем «встроиться» в городскую жизнь, овладеть профессией, стать «своим среди своих», добиться жизненного успеха. Башкирский же не востребован в такой мере, как русский, его применение ограничивается в лучшем случае пространством семьи. Рыночная экономика и современная жизнь не предполагают обязательного знания родного языка. Эрозии языка в немалой степени способствует и урбанизация: жизненного успеха пока добиваются, в основном, только в городе, лучше в мегаполисе, где малые языки априори обречены на жесткую и неумолимую локализацию.
Итак, дискриминация языков малых народов, к коим относится и башкирский, объективно обусловлена. Необходимо признать, что мы находимся в условиях острой и жестокой конкуренции во всех сферах жизни (языковая тут не исключение), и башкирский, за которым стоит чуть больше 1,5 млн носителей, не может априори на равных состязаться с русским, за которым абсолютное доминирование и 110 млн носите-
5 Итоги опроса: свободно владеют родным языком («говорят, читают, пишут») 45% опрошенных, а не свободно («говорят свободно, но читают и пишут с затруднениями») — в общей сложности также 45%. При этом 8% «понимают, но не говорят», а 2% вообще не владеют им.
6 На вопрос «Изучают ли ваши дети (внуки) родной язык?» утвердительно ответили лишь 28% респондентов, 64 — дали отрицательный ответ и 8% затруднились с ответом.
7 Автор является уроженцем одного из самых крупных сел Аргаяшского района Челябинской области, время от времени ему приходится навещать родные места, наблюдать за жизнью земляков, общаться с ними.
лей. Очевидно, что в ближайшие или отдаленные времена на Земле должны остаться только крупные, многочисленные народы и их языки, а остальные должны либо исчезнуть, либо раствориться в них. Таковы неумолимые законы социальной эволюции — выживает сильнейший, и ничего с этим не поделаешь. Становится не по себе, когда встречаешься с информацией о том, что эксперты Организации Объединенных Наций в 2009 году включили башкирский язык в «Атлас исчезающих языков мира».
С другой стороны, может ли ценность языка (народа) исчисляться в цифрах? Не тупиковый ли это путь? Какой-нибудь здравомыслящий и продвинутый оппонент может вполне резонно возразить, что в происходящем нет ничего катастрофического и не только нас это касается. Мол, это естественный ход событий, общемировая тенденция. Мало ли какие языки исчезли из памяти человечества — латинский, арамейский, на котором говорили во времена Христа, санскрит.
Но надо сказать твердо, что проблема есть и она очень глубокая. Исчезает не просто язык. Уходит нечто гораздо большее. В нашем случае обращается в прах национальная специфика, т.е. своеобразие коренного народа, издревле населявшего великолепные долины реки Миасс, создавшего здесь неповторимую и самобытную культуру и говорящего на особенном башкирском диалекте. Нет языка — нет народа. Ведь язык — это не просто способ вербального общения, это хранилище духа и величия народа, его обычаев, традиций, миропонимания и мироощущения. Вместе с языком все это безвозвратно уничтожается, бесследно теряется. Русскоязычный башкир — вот что нас ждет в самом недалеком будущем. К сожалению, у самого народа уровень понимания трагичности складывающейся ситуации по сравнению с девяностыми годами ХХ века несколько снизился, его одолевают другие проблемы, прежде всего, материальные. Если вновь сослаться на результаты вышеприведенного исследования, то почти половину (43%) респондентов не устраивает то, как удовлетворяются их этнокультурные потребности. Но все это на уровне интуитивного понимания, в целом же — не до языка. Выжить бы в имеющихся условиях физически.
Возникает вопрос — кто в ответе за происходящее? Можно ли в данной ситуации вести речь о прямом ущемлении прав башкирского населе-
ния области? Ведь его права на самом деле (в особенности право на самоопределение, а также на свободное экономическое, социальное и культурное развитие) с учетом норм международного права явно дискриминируются. Башкиры Челябинской области как отдельный этнос, проживающий (не по своей воле) вне пределов своей основной территории, лишены возможности сохранять свою этнокультурную целостность, следовательно, и свое этническое своеобразие, традиции, обычаи и самое главное — язык. Непоправимый ущерб в целом терпит весь башкирский этнос, ибо ассимиляция почти полумиллионного населения приводит к тому, что народ теряет при этом свою пассионарность и самобытность.
Одним из возможных путей решения проблемы деэтнизации башкир в Челябинской области было бы более широкое участие в этом процессе государственных институтов. Уместным в данном контексте является обращение к некоторым положениям проекта «Стратегии государственной национальной политики Российской Федерации». Данный документ (исходит он от Администрации Президента Российской Федерации) призван по замыслу его авторов ввести в некое организованное политико-правовое русло вопросы осуществления государственной национальной политики. Не так давно проект прошел широкое обсуждение среди заинтересованной общественности, вызвав довольно неоднозначную реакцию экспертного сообщества. Обратим внимание на пункт 23.10, согласно которому одна из задач государственной национальной политики определена следующим образом: «содействовать защите прав и законных интересов российских граждан и соотечественников, проживающих за рубежом на основе международного права и действующих двусторонних соглашений, рассматривая многомиллионную российскую диаспору (русский мир) в качестве партнера, в том числе в деле расширения и укрепления пространства русского языка и культуры».
Авторы документа проявляют вполне понятную озабоченность о русских, проживающих за рубежом, говорят о необходимости их поддержки, а многомиллионную российскую диаспору называют «русский мир». В этой связи возникает мысль, может и Башкортостану, как «большой родине» всех башкир, разработать и принять свою стратегию государственной националь-
ной политики и одним из ее пунктов обозначить понятие «башкирский мир» и разработать целостную программу поддержки этнокультурного своеобразия всех башкир, волею судеб оказавшихся за пределами республики? Если есть «русский мир», то почему бы не быть и «башкирскому». Кто, как не республика, должна протянуть руку помощи соотечественникам?
Сегодня та помощь, которую оказывают органы власти и общественные организации Башкортостана своим сородичам из Челябинской и других областей, носит зачастую несистемный, спорадический характер, чаще всего дело традиционно ограничивается гастролями башкирских артистов, содействием в приобретении учебной литературы и т.п. Но эти мероприятия не способны эффективно повлиять на проистекающие процессы. Учениками в школе, к примеру, башкирский язык нередко воспринимается как иностранный. Требуется работа на качественно но-
вом уровне, более активная, целенаправленная, включающая всех заинтересованных лиц, начиная от руководителей муниципалитетов кончая депутатами Государственной Думы. Республика в лице гражданского общества и государства должна проявить заинтересованность и соучастие, стать ближе к башкирам, проживающим за ее пределами, они наши, но они в своеобразной беде. Пока еще что-то можно изменить, дальше, наверное, будет поздно.
ЛИТЕРАТУРА
1. Валеев Д.Ж. Национальный суверенитет и национальное возрождение. — Уфа: Китап, 1994.
2. О проблеме восстановления башкирского автономного округа // Знамя труда. — 1992. — 26 ноября.
3. Абдрахманов Д.М., Саитова З.Р., Биканаче-ва Р.И. Башкиры Челябинской области // Проблемы востоковедения. — 2011. — № 1 (51). — С. 15—23.
К сведению читателей
Вышла книга:
Современное общество и человеческое развитие: материалы республиканской школы-семинара молодых ученых (Уфа — Юматово, 23 июня 2011 г.) / под ред. Р.М. Валиахметова, Г.Ф. Хилажевой, А.Р. Мажитовой. — Уфа: АН РБ, Гилем, 2012. — 164 с.
СОВРЕМЕННОЕ ОБЩЕСТВО И ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ
В сборнике представлены материалы республиканской школы-семинара молодых ученых, организованной Центром изучения человеческого потенциала Института социально-политических и правовых исследований Академии наук Республики Башкортостан.
Статьи посвящены актуальным проблемам современного общества, социально-экономическим, общественно-политическим, демографическим и социокультурным аспектам человеческого развития в Республике Башкортостан.
Издание адресовано научным работникам, преподавателям вузов, студентам и аспирантам.
