CC BY
186
УДК 316 ББК 60.5
А.О. Бороноев
ПРОБЛЕМЫ ДИНАМИКИ СИБИРСКОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ*
Исследуется идентичность населения Сибири. Уточняются факторы формирования, динамика этого феномена. Показывается, что идентичность - не постоянное явление, а развивающееся. В определенных социально-политических и культурных ситуациях она может активно проявляться или угасать. Прослежены основные этапы функционирования идентичности многонационального населения Сибири в условиях политических и социальных трансформаций, показана роль идентичности в сохранении населения этого региона, развитии гражданского общества, экономики и культуры.
Ключевые слова:
глобализация, динамика идентичности, идентичность, территориальная общность, ментальность, Сибирь.
Сибирь населена многочисленными народами - коренными (индигенными) и пришлыми. Формирование бирасового (европейско-монголоидного) населения Сибири началось с XVI в. и активно продолжалось фактически до 80-х гг. XX в. Как писал историк М.Я. Гефтер, «Россия стала Россией, когда вобрала в себя Сибирь».
Точкой отсчета Российской империи можно считать 1552 г., когда была взята Казань и началось расширение границ России. Как известно, характерными чертами империи являются высокая концентрация власти в центре, распространение ее на обширной территории, сложный этнический состав населения.
Формирование населения Сибири в рамках Российской империи шло двумя путями: вольными переселенцами (казаки, крестьяне северных областей); переселением на основе государственной, имперской уже политики. Например, с 1816 г. (7-ая ревизия населения) по 1897 г. (первая перепись) население Сибири увеличилось на 355%, достигло 2 млн 310 тыс. душ. Коренное население с 220 тыс. увеличилось до 413 тыс., или на 87% [1]. Особенно выросло население Сибири в начале XX в. Это связано с развитием промышленности, строительством Транссиба. Количество и состав населения постоянно изменялось, изменялось и соотношение индигенных и пришлых народов. Динамика населения Сибири стабилизировалась только в 80-е гг. XX в., с тенденцией убыли представителей европейских народов России и СНГ, что некоторые исследователи называют «обратни-чеством». Это в основном касается «новых сибиряков».
* При поддержке Гранта РГНФ № 09-03-00225а.
За четыре с лишним столетия (с 1579 г.) включения Сибири в состав Российской империи на этой территории сложилась регионально-территориальная общность - «сибиряки», которая характеризуется своей субкультурой, ментальностью (субъективностью) и идентичностью. На формирование сибирской общности (идентичности) большую роль оказали несколько факторов: огромные пространства со своим ландшафтом, климат, тип хозяйственной деятельности, взаимодействие разных культур и верований, динамика взаимоотношения центра и периферии, которая рождала «местный патриотизм» (Г.Н. Потанин) и характеризовалась слабым взаимодействием этих понятий. Для жителей Сибири Россия (европейская), была где-то далеко, и у них не было родственных и повседневных связей. Конструкция идентичности территориально-культурного «патриотизма», как сознательного и бессознательного отношения к своей земле, образу жизни, символам, традициям пространства и времени у населения Сибири складывалась долго, в несколько этапов.
В начале понятие «сибирство» возникло у старожильцев - русских, а затем затронуло и индигенные народы. Первое проявление сибирской идентичности наблюдалось в конце XVII в., когда возникло понятие «сибирянина». В «Краткой Сибирской Летописи» говорилось о «сибирстве» как определенном социально-этнографическом типе и утверждалось, чтобы «си-бирство наше пребывало вовеки». Это говорит о начальной форме идентичности и о формировании местного (территориального) патриотизма, что явилось основой конструкции «Мы - сибиряки». Она была
Общество
Terra Humana
результатом складывающегося населения, которое адаптировалась к природным и социальным условиям территории, вне сильного влияния политической, экономической и культурной структур центра империи - европейской России. С этого периода формируется некий фронтир интересов Центра и периферии, проявляются интересы региона, которые осознаются некоторой частью населения, относящегося к старожилам, родившимся в Сибири, которые были основным населением региона. Это было проявлением элементов идеологии регионализма и стиля, традиций образа жизни населения в среде специфических пространственно-климатических, культурных и хозяйственных условий. В этот период утверждаются элементы бинарной пары «Россия и Сибирь», суждений типа «едет в Россию», «приехал из России в Сибирь».
Второй этап развития сибирской идентичности связан с концом XVIII в. К этому периоду произошел существенный рост европейского населения, возникли некоторые формы региональных культурных институтов (газеты и другие издания), произошел рост городских центров, таких, как Тюмень, Тобольск, Томск, Красноярск, Иркутск, Якутск, Чита, Вер-хнеудинск (Улан-Удэ) и т.д. Эти известные сегодня центры регионов и культурной жизни возникли в конце XVI и в начале
XVII вв. и к этому периоду приобрели социально-культурное и экономическое значение, в них развивались различные сословия, в том числе и интеллектуальное, которое способствовало становлению территориально-культурного самосознания активной части населения. Этому процессу способствовал демократизм сибирского образа жизни, где не было жесткой сословности и крепостничества. Зачатки сибирской идентичности приобретают устойчивый и осознанный характер, формируется образ территории как специфического региона России, имеющего свои черты, особ-ливость от метрополии.
Окончательное формирование сибирской идентичности происходит в XIX в. Актуализация идентичности населения Сибири в этот период определялась многими факторами. Один из них - рост населения, особенно «старожилов-сибиряков», которые выражали интересы развития региона. Они считали необходимым учитывать при законодательстве местные особенности, сложившиеся экономические, управленческие и человеческие отношения. Это
мнение было поддержано реформатором М.М. Сперанским при подготовке комплекса законов, которые были утверждены в 1822 г. императором и легли в основу так называемых «сибирских реформ». Своими законопроектами М.М. Сперанский осуществил компромисс интересов центра (верховной власти) с региональными интересами, считая невозможным полностью подчинить Сибирь действию общеимперского законодательства и управления [1, с. 99-100]. В законопроектах было уделено должное внимание судьбе аборигенов, был принят «Устав об управлении инородцев» (1822 г.), где они представлены как сословие российского общества, что определило активное включение индигенных народов Сибири в общегосударственные механизмы и процессы (чего не было в практике европейской колонизации Америки и др. регионов) и позволило им стать субъектами российской общественно-политической и социально-культурной жизни. У них стали развиваться элементы образования, наблюдалось распространение христианства, происходила адаптация к новым видам экономической деятельности. В этот период фактор участия аборигенных народов в различных областях жизни значительно расширился, и некоторые их представители становятся носителями «сибирского патриотизма». «Сибирские реформы» М.М. Сперанского не сняли полностью проблемы противоречия имперских интересов с региональными. Наблюдалось постоянное противодействие петербургской бюрократии против учета в управлении Сибирью «местных обстоятельств», региональных особенностей, интересов аборигенных народов. Это объединяло активное население региона в неприятии нововведений правительства: во второй половине XIX в. возникло общественное протестное движение под названием «Сибирские областники». Оно возникло в Петербургском университете, на основе земляческих сборов. Активными участниками были Н.М. Ядринцев, Г.Н. Потанин, С.С. Шашков, И.В. Федо-ров-Омулевский и др. Главную задачу, как писал Потанин, сибирские областники, видели в перевороте умов и пополнении пустоты в головах (сибирских). Развивая идеологию этого движения, Потанин продолжал: «Мы хотим жить и развиваться самостоятельно, иметь свои нравы и законы...». Программа включала, по его мнению, сепаратизм в области культуры, внутренней политики, но исключала раз-
рушение целостности государства, т.е. политический сепаратизм [3, с. 59]. В основе этого движения были сложившиеся идеи, которые были частично представлены в 40-х гг. XIX в. в работах местных интеллектуалов - Словцова, Ершова, Мордвинова и др. По мнению некоторых ученых (Л.М. Дамешек), определенное влияние на движение оказали ссыльные поляки и идеология народничества. В программу областников были активно включены проблемы культурного и экономического развития региона, проблемы инородцев. Идеи социального и культурного развития аборигенов, защита их традиций, включенные в программу областников, были им понятны. Сибирское областническое движение было результатом уже сложившейся идентичности сибиряков и послужила важным фактором дальнейшего развития сибирской территориальной общности. Они объединили сибирское интеллектуальное сообщество, способствовали дальнейшему конструированию идентичности, сделав лозунг «Проснитесь, сибиряки!» весьма популярным.
Историк и социолог А.П. Щапов - современник областников - не входил в их группу, хотя был близок по идеям, первым начал исследование так называемой сибирской народности как новой этнографической общности. В 1872 г. он писал: «.в Сибири, вследствие скрещивания славяно-русского племени и других разноплеменных выходцев из России с сибирско-азиатскими племенами, мало-помалу, слагается своеобразная однородная масса населения, не удерживающая в одинаковой степени признаков ни чисто славянско-русской расы, ни чисто азиатских племен» [7, с. 129]. Этот феномен он назвал «русско-сибирским типом». Об этом же писал А. Пыпин, считая, что русское население Сибири, сложившееся за многие годы, представляет особый этнографический тип, который нельзя отождествлять господствующим типом русской народности в европейской России. У этого типа, утверждал он есть свои нравы и развивается особый «местный патриотизм» [4, с. 684]. Эти и другие авторы констатируют во второй половине XIX в. сформировавшиеся сибирские идентичность и ментальность, которые имели некоторую самостоятельность по сравнению с подобными феноменами метрополии и рассматривают их роль в развитии сибирского типа населения и будущие отношения метрополии и периферии.
Особенно актуализировалась местная идентичность в период столыпинских реформ (1906-1911 гг.). Переселенческая политика П.А. Столыпина определила массовый поток населения из европейской части России. Если с 1861 по 1891 гг. в Сибири появилось 450 тыс. переселенцев, то с 1905 по 1914 гг. - 3 млн человек. Это усилило тенденцию интеграции сибирских районов в единое имперское пространство и усложнило земельные вопросы. Последнее приводило к урезанию земель крестьян и коренных народов. Как известно, переселенческая политика Столыпина стала основой мощного протестного движения крестьянской части населения и аборигенов против политики центра. Цель Столыпина - упрочение устоев государства на окраинах - приводили к формированию факторов разрушения этих устоев. Про-тестное сознание стало характерным и для аборигенов, которые к этому времени стали уже важной частью единого населения территории с общими конструкциями идентичности. Определение «мы - сибиряки» в определенной мере было приемлемо и для них. Как видно из сказанного, становление сибирской идентичности связано во многом с осмыслением процесса интеграции региона в общероссийское пространство и особенностями отчужденного от центра образа жизни.
Важным этапом проявления сибирского регионального самосознания явилось гражданская война в Сибири в 1918-1920 гг. Сибирское население не поддерживало различных лидеров, в том числе Колчака, считая, что их политика разрушает сибирский образ жизни и идентичность. Неуспех колчаковского движения связан во многом с проявлением сибирской идентичности. Сибиряки не воспринимали офицерство колчаковской армии и иностранное воинство (пленные европейцы Первой Мировой войны).
Новое возрождение сибирской идентичности связано с началом Великой Отечественной войны. В связи с немецкой оккупацией и разрушением большей части европейской России, Сибирь наряду с Уралом стала играть огромную роль. Стали говорить о «сибирском характере», «сибирском здоровье» и о знаменитых «сибирских дивизиях», которые отстояли Москву, Сталинград и проявили чудеса мужества и терпения. Понятие «мы - сибиряки» становится важным проявлением идентичности не только «русских - старожиль-цев», но и аборигенов. Оно признается и
Общество
Terra Humana
вне Сибири. О сибирской идентичности много пишут, появляется так называемый сибирский роман (Г. Марков, К. Седых,
В. Распутин и др.), в которых раскрываются сибирский характер, судьбы людей, ценности, традиции, историческая и социальная память сибиряков - все, что лежит в основе конструирования идентичности, местного патриотизма. Сибирская идентичность активно проявлялась в период строительства мощных промышленных предприятий и объектов (гидроэлектростанции, БАМ и т.д.). В 80-90-х гг. XX в. в период перестройки и первых реформ наблюдается угасание идентичности. Это связано с разрушением промышленности, культуры и социальных отношений. Теряются «ценности» (престиж) жизни на этой земле, наблюдается миграция населения из Сибири. Во многих семьях «европейцев» стратегия жизни не связывается с этой территорией. Население разделяется на сибиряков и несибиряков. Состав первых составляют индигенные народы, которые исконно живут на этой территории. В 90-х гг. население Сибири впервые за 4 столетия сократилось. Несибиряки -это новые поселенцы, которые не успели адаптироваться к климатическим, пространственным и культурным условиям и сохранили родственные и другие связи со своей «малой» родиной.
Эрозия идентичности ведет к «обрат-ничеству» части населения и сегодня есть угроза сокращения населения к 2020 г. до 17-18 млн. К счастью, сибирская идентичность за эти годы не ушла в небытие. Она снова активно проявляется как территориальная и культурно-историческая. Это связано с исторической памятью, отношением к ценностям истории, культуры и общения и имеет протестный характер против политики новых властей. По данным социологического опроса Н. Сверкуновой, например, в Восточной Сибири около 80% опрошенных относят себя к сибирякам. Это говорит о том, что для жителей Сибири факт проживания на этой территории имеет особую значимость, которая связана с генетической памятью, общим настроем и структурой повседневности. По данным исследования, 77,7% сегодняшних сибирских жителей утверждают, что существует «сибирский характер». Из всех опрошенных 58,6% утверждают, что они обладают «сибирским характером». Приведенные данные подтверждают, что существует сибирская идентичность как субъективный фактор и с этим не считаться нельзя [6].
Сибирский характер, как писал П. Ка-заринов в 1923 г., - это вид «областного», территориального характера, сложившегося на основе исторической судьбы, смешения этнических культур и традиций на определенном пространстве, где своеобразный климат, хозяйственная деятельность и т.д. [2]. Эта идея высказывалась зачинателями исследования особенностей и интересов населения Сибири, специфических черт его отдельных индивидов Н. Ядринцевым, Г. Потаниным и др. так называемыми сибирскими областниками.
На основании сказанного можно сделать вывод о том, что сибирская идентичность, и отсюда и сибирский менталитет - реально существующие и функционирующие явления, имеющие свою историю, этапы и реальное содержание. Конструирование субъективности сибирской территориальной общности связано со своеобразием региона, ее отдаленностью от центра, особой хозяйственной и этнической структурой, природными условиями. Эти факторы определяли поиск духовно-территориальной консолидации коренного и старожильческого населения, формирование своих традиций, норм жизнедеятельности и ценностных ориентаций, т.е. «духовное конституирование населения», становление понятия «мы - сибиряки».
«Сибирство», как мы говорили выше, с
XVIII в. стало традицией, активно проявлялось. Для сибиряка важным было «рождение» в Сибири, которое определяло часто его статус, облегчало вхождение в различные общества и благожелательность. Рождение в Сибири подчеркивалось даже при знакомстве, общении.
Возрождение «сибирства» как территориально-географической идентичности в последние годы связано со сменой социальной системы, с разрушением старых форм солидарности и взаимодействия. В нестабильном обществе происходит интерес к групповым, в том числе территориальным солидарностям, возрастает роль исторической памяти, которые выступают детерминантой актуализации идентичностей. Это мы наблюдаем с феноменом сибирской идентичности сегодня, изучение которого исключительно важно, т.к. это одна из основ культурной и социальной политики для этого региона.
Подобная идентичность исключительно функциональна во внутренней жизни и во взаимодействии вовне. В этом ее социальность. В самом общем виде можно
выделить следующие важнейшие функции. Во-первых, она объединяет население, определяет настрой единства, чувство «малой родины» и углубляет интерес к истории края, поддерживает генетическую память, патриотизм. О важности таких моментов не нужно рассуждать, это создает особую ауру жизни, без подобных чувств и представлений трудно жить в любых регионах.
Во-вторых, она способствует формированию людьми перспектив жизненного планирования, особенно в условиях неопределенности транзитивного общества. Это важный фактор изживания территориальной маргинальности части населения, духа тех людей, которых Сибирь, «Север» интересуют только с точки зрения высоких заработков. Кстати, в период перестроечных трудностей большая часть маргиналов уехала из сибирских районов. Часть их была вынуждена уехать по экономическим причинам, но большая часть - это люди, у которых в жизненных планах не представлены ценности сибирского менталитета и перспектив. Поэтому, когда мы говорим о демографических проблемах Сибири, то должны включать проблему идентичности как важного фактора жизненного планирования, имея в виду, что субъективность, символические аспекты территории, иногда играют более реальную роль, чем условия жизни и прочие блага. Между тем проблема «сибирс-тва», «сибирячества» не освещается СМИ, Сибирь представленная в них - только природные ресурсы, а люди, их культура,
традиции, память - остаются в стороне. В науке же больше исследуется этнография Сибири, но почти не освещаются проблемы местной идентичности и менталитета, которые объединяют население региона, скрашивают жизнь и делают ее интересной, а иногда непонятной для остального мира (включая и европейскую Россию). В последние годы только выдающийся русский писатель В. Распутин рефлексирует о Сибири и сибиряках. По его мнению, сибирский житель составляет особый «тип сибиряка, имеющего отличия и в психическом складе, и даже в физическом облике» [5, с. 20]. Между тем, новые социальные отношения, глобализационные процессы ведут к сокращению функций общесибирской идентичности и развитию этнической идентичности индигенных народов, как формы солидарности в новых условиях. Наступает некоторое противоречие между «сибирством» и этнической идентичностью, что может быть основой конфликтности.
Можно надеяться, что исследование идентичности и ментальности сибиряков разрушит «бестелесность» социально-экономического подхода (Ле Гофф) и Сибирь предстанет во всей сложности и привлекательности. Для формирования к ней антропологически ориентированного подхода необходимо расширение направленности изучения территориальной субъективности и реализации комплексного подхода к изучению феномена Сибири и его народа, выделяемого А. Пыпиным [4] в особый этнографический тип.
Список литературы:
1. Дамешек И.Л. Сибирь в системе имперского регионализма: 1822-1917 гг. / И.Л. Дамешек, Л.М. Даме-
шек. - Иркутск: Изд-во ИрГУ, 2009. - 390 с.
2. Казаринов П. Нации и область в этнографии Сибири // Этнографический бюллетень. - Иркутск. -1923. - № 3.
3. Письма Г.Н. Потанина. Т. I. / Сост. А.Г. Грумм-Гржимайло и др.; 2-е изд., перераб. и доп. - Иркутск: Изд-во Иркутского ун-та, 1987. - 277 с.
4. Пыпин А. Сибирь и исследования ее // Вестник Европы. Кн. 4. - 1888, апрель.
5. Распутин В.Г. Сибирь, Сибирь... / ил. Б. Дмитриев. - Иркутск: ООО «Артиздат», 2000. - 256 с.
6. Сверкунова Н.В. Региональная сибирская идентичность: опыт социологического исследования. -СПб.: НИИ Химии СПбГУ, 2002. - 192.; табл.
7. Щапов А.П. Историко-географические и этнологические заметки о сибирском населении // А.П. Ща-
пов. Собрание сочинений. Дополнительный том. - Иркутск, 1937.
Общество
