CC BY
104
ОБЗОРЫ
УДК 159.9
ПРОБЛЕМЫ ДИАГНОСТИКИ СУБЪЕКТИВНЫХ СЕМАНТИЧЕСКИХ ПРОСТРАНСТВ
М.М. ДАНИНА1*, Н.В. КИСЕЛЬНИКОВА1, А.А. КИСЕЛЬНИКОВ2
1 ФГБНУ «Психологический институт РАО», 2 Факультет психологии МГУ имени М.В. Ломоносова, Москва
Анализируются традиционные подходы к изучению субъективных семантических пространств в отечественной и зарубежной психологии, а также раскрывается новый оригинальный подход, вытекающий из наработок научной школы векторной психофизиологии Е.Н. Соколова -Ч.А. Измайлова. Систематизируются методы реконструкции индивидуальной системы значений и семантических пространств и по разным основаниям выделяются их группы. На основании интеграции наиболее сильных сторон каждой группы методов и контроля ограничений, которые связаны с их использованием, разрабатываются стратегии создания новых методов диагностики субъективных семантических пространств и раскрываются ключевые идеи, на которых базируются эти стратегии.
Ключевые слова: сознание, психосемантика, векторная психофизиология, субъективное семантическое пространство, индивидуальная система значений, новые стратегии диагностики, цвет, эмоции.
Введение
Субъективное семантическое пространство - конструкт, который был разработан и изучен в отечественной психологии рядом авторов [17, 18, 19, 24], опирающихся на идеи Л.С. Выготского и А.Н. Леонтьева. Целью введения данного понятия стало акцентирование внимания исследователей сознания на моделировании индивидуально-специфичной категориальной структуры как геометрического пространства. Научное направление, предметом исследования которого стали субъективные семантические пространства, получило название психосемантики. К нему относятся две сосуществующие линии исследования, экспериментально
© Данина М.М., Кисельникова Н.В., Кисельников А.А., 2016.
* Для корреспонденции:
Данина М.М.
ФГБНУ «Психологический институт РАО» 125009 Москва, ул. Моховая, 9, стр. 4
развивающие и обогащающие теоретическую модель индивидуального сознания А.Н. Леонтьева, - это психология субъективной семантики [1, 2] и экспериментальная психосемантика [17, 18, 19, 24]. Как отмечает В.П. Серкин [20], различие этих исследовательских стратегий определяется и различием основных методологических подходов к описанию структур субъективного опыта человека, и различием используемых для генерализации результатов и построения моделей субъективного опыта и моделирующих парадигм. Если работы Е.Ю. Артемьевой и ее последователей концентрируются на изучении семантического кодирования «реальных объектов мира» (а не понятий, их отражающих) и построении моделей, учитывающих общие и атипичные признаки, то целью экспериментальной психосемантики [17] является реконструкция субъективных семантических пространств как иерархизированного и ограниченного набора глобальных категорий, определяющих построение и содержание значений.
В широком научном обиходе и психологию субъективной семантики, и экспериментальную психосемантику чаще всего обозначают общим словом «психосемантика», подразумевая все поле исследований, касающихся изучения субъективных семантических пространств. Справедливо считается, что это самое поле возделывает-ся в существенной степени именно российскими психологами, которым принадлежат основные теоретические и экспериментальные исследования субъективных семантических пространств. Они опираются на трехуровневую модель организации смыслового опыта субъективной реальности сознания [3], включающую в себя:
1. Поверхностный, сенсорно-перцептивный слой - упорядоченная в четырех измерениях пространства-времени система объектов, к которым относится также тело субъекта познания.
2. Семантический слой - система многомерных отношений модальных и целостных объектов, «картина мира».
3. Глубинный слой амодальных структур, относительно статичный «образ мира».
На основании этой же модели строятся экспериментальные работы в области психосемантики и выделяется правило группировки отдельных признаков (дескрипторов) в более емкие категории, которые и являются исходными элементами семантического пространства [17].
Несмотря на приоритет разработок российских психологов в этой сфере, в зарубежной науке мы находим, по меньшей мере, три подхода, в рамках которых разрабатываются схожие идеи и исследуются пространства сходства и различий воспринимаемых людьми объектов реального мира. Эти подходы методологически дифференцируются по параметрам, конституирующим оценку различий между воспринимаемыми объектами.
Логика нашей статьи основывается на рассмотрении того, как каждый из подходов к изучению субъективных семантических пространств, описанный ниже,
отвечает на три основных вопроса: 1. Что такое субъективное семантическое пространство / какова его структура? 2. Каковы параметры оценки различий объектов и механизмы структурирования опыта? 3. Какие методы используются для изучения субъективных семантических пространств? Мы увидим общее и различное в ответах на данные вопросы, из чего вытекают и определенные ограничения и проблемы диагностики субъективных семантических пространств на современном этапе их изучения.
Анализ сходных зарубежных подходов
Изучение субъективных семантических пространств в русле психологии за рубежом восходит к концепции перцептивных гипотез Дж. Брунера [4], согласно которой все познавательные процессы трактуются как накладывание категорий, представляющих собой правила объединения, на объекты или события. Механизмами категоризации объектов выступают группировка и интеграция, упорядочивание категории, процессы установления соответствия между «входом» и требованиями сортирующего механизма, а также процессы блокировки «входов». Дж. Брунер подчеркивал бессознательный характер категоризации - бессознательное движение от признаков к категориям, включающее в себя операцию умозаключения.
Развитие данного подхода связано с изучением субъективной оценки людьми близости значений, исследованием восприятия отдельных свойств объектов (черт, features) и попытками реконструировать в экспериментальной практике пространства, репрезентирующие представления субъекта об этих свойствах объектов. Ментальные объекты здесь представляются как точки в «виртуальном» пространстве определенной размерности. Основные исследования в этой области были сделаны с помощью метода многомерного шкалирования [47].
Близкие к идеям психосемантики позиции в отношении реконструкции «картины мира» можно найти в работах С. Палмера [43], для которого ментальные модели представляют собой репрезентации ментального мира, которые, в свою очередь, являются репрезентациями реального мира и связаны с работой нервной системы и мозга. Задача объяснения механизмов структурирования субъективного опыта решается, в частности, в рамках концептуализма [27, 41], где считается, что опыт восприятия объектов реального мира структурируется в виде концептов, создаваемых субъектом познания. Также в когнитивной науке широко известна теория прототипов, объясняющая процессы категоризации [45]. Согласно данной теории, в отношении некоторой реальности одни представители категории оказываются более значимыми, чем другие, то есть категориальная структура организована иерархически.
Следует в то же время отметить, что за рубежом исследования субъективных пространств значений наиболее широко представлены отнюдь не в рамках психологии. Так, очень проработанным является семантический подход, в русле которого близость значений оценивается по степени их сходства в семантическом анализе [31, 32].
Основываясь на положениях теории прототипов, Р. ОаМе^огэ [31] описал многомерные пространства, которые назвал «концептуальными пространствами». Здесь категория определяется в терминах концептуального расстояния (или расстояния между концептами). Концептуальным пространством называется множество размерностей, организованных в геометрическую структуру, что очень близко к пониманию субъективного семантического пространства в отечественной парадигме экспериментальной психосемантики. Более существенные, центральные объекты категории располагаются между периферическими. Так, если объект А и объект Б принадлежат некоторой категории, а объект В располага-
ется между ними, то он тоже принадлежит к данной категории. Для выявления размерности пространства тут также используется метод многомерного шкалирования.
Отличие данного подхода от подхода российских психологов заключается в том, что прототипы и концепты могут быть не сведены к точке в пространстве, а представлены областями, которые позволяют при сравнении интегрировать свойства их формы и размера [46]. Дж. Сова [50] утверждает, что концептуальные пространства - надежная геометрическая модель, которая одинаково подходит и для физических объектов, и для абстрактных концептов, динамичных по своей природе.
В своей книге КаМэоп & Оакеэ [44], поднимая вопрос о разнице между перцептивной и концептуальной категоризацией, говорят о размытости и неопределенности границ между этими процессами. Основываясь на исследованиях в области развития восприятия в онтогенезе, они делают вывод о том, что сначала у человека формируется перцептивный прототип на основе его способности к перцептивной категоризации, после чего с ним начинает соотноситься более поздняя ментальная структура - собственно концепт. Категоризация понимается как способность к группировке свойств, объектов или событий по различающим их признакам, а концепт представляет собой ментальную репрезентацию, отражающую черты и структуру, которые существуют в категории. Такое понимание тоже перекликается с отечественным психосемантическим подходом, однако основные методики и исследования, разработанные авторами, направлены на реконструкцию системы представлений в процессе развития детей и освоения ими языка, что является относительно специфической и узкой областью и не позволяет напрямую сопоставлять положения этих концепций.
Представители лексического подхода как наиболее разработанной в русле когнитивной лингвистики области исходят из по-
ложения о том, что значения тем ближе, чем чаще люди используют одинаковые лексические единицы для их обозначения в языке [33, 39, 40]. Haspelmath [33] и Croft [29, 30] различают понятия концептуального пространства и семантической карты (semantic map), которая представляет собой «матрицу» различий параметров концептуального пространства, представляемых одним или несколькими языками. Другими словами, выделяются три уровня структурирования представлений о мире: 1) концептуальное пространство; 2) универсальная семантическая карта; 3) специфичная для языка грамматическая карта. Универсальная семантическая карта имеет целью определить, какие параметры определяют концептуальное пространство, или иначе, какие типы различий люди могут воспринимать и кодировать в языке. Для вычисления меры различия (или удаленности) объектов на семантических картах так же, как и предыдущими авторами, используется метод многомерного шкалирования [28].
Таким образом, мы видим, что существующие подходы иностранных авторов незначительно различаются в понимании сути семантического пространства как организованной иерархически или геометрически структуры концептов (понятий, категорий), а также механизмов его организации, и главным образом строятся на оценке близости значений по степени их сходства и различия. Основной методической процедурой реконструкции семантических пространств в русле зарубежной науки выступает семантический и лексический анализ с последующим определением размерности посредством многомерного шкалирования.
Взгляды отечественных исследователей: исторический контекст
Безусловно, перечень частных инструментов в рассматриваемой области очень разнообразен. В.П. Серкин [20] относит к вербальным методам реконструкции субъ-
ективных семантических пространств следующие:
1. Изображение или описание слов, состояний, ситуаций, отношений.
2. Методы определения понятия.
3. Методы сравнения (различения) стимулов.
4. Методы классификации: четвертый лишний, свободная классификация, групповая классификация.
5. Методы субъективного шкалирования.
6. Ассоциативные эксперименты.
7. Методы формирования понятий.
8. Семантические дифференциалы.
9. Методы личностных конструктов.
10. Методы семантических радикалов.
11. Методы опосредствованного исследования значений.
12. Методы микросемантического анализа.
13. Методы контекстной и семантической реконструкции и конструирования (проективные).
Методический инструментарий исследования других форм репрезентации опыта (образа и действия) разработан в меньшей степени как в российской, так и в зарубежной науке. Известны работы по изучению невербальной коммуникации, семантическому анализу пиктограмм и рисунков испытуемых, семантическому анализу визуальных проективных техник (пятна Роршаха, ТАТ и т.д.). В последнее время В.Ф. Петренко [18] в рамках созданного им нового направления «Психосемантика искусства» была изучена психосемантика цвета («Исследование цветовых предпочтений в зависимости от эмоционального состояния человека», «Цвет в поэзии С. Есенина, А. Блока и Н. Гумилева» и др.), психосемантика живописи («Пейзаж как проекция души художника», «Энергетика визуального образа», «Натюрморт как визуальный афоризм» и др.), психосемантика киноискусства (психосемантический анализ художественных фильмов «Сталкер», «Сибирский цирюльник» и др.). Ранее на
материале рисунков Чюрлениса В.Ф. Петренко [17] было построено невербальное семантическое пространство, координаты которого, выделенные с помощью факторного анализа, отражали устойчивую систему отношений в «языке образов». Была показана идентичность структуры образной репрезентации у разных испытуемых, единство и вербальной, и образной семантики на уровне глубинных структур. Демонстрация устойчивости системы отношений в рамках образного материала доказывает возможность существования невербальных значений, заданных непосредственно в образном плане [17].
Несмотря на кажущееся методическое разнообразие процедур исследования в психосемантике, перечисленные средства изучения субъективных семантических пространств обладают одним общим свойством - процесс исследования предполагает осознаваемое соотнесение испытуемым изучаемых значений / образов с набором признаков, а значит, неизбежное «просеивание» опыта через фильтры сознания и определенные искажения его репрезентации. В то же время теоретическая база психосемантики, которая строится на идеях отечественной психологии, предполагает, что сама по себе структура сознания уже зависит от уровня функционирования представлений о предметной области. Иными словами, высокий уровень осознанности в процессе шкалирования может влиять на итоговое семантическое пространство, делая его более приближенным к усредненному пространству по выборке, уменьшая вклад аффективных оценок, добавляя новые оси за счет большей когнитивной сложности и т.д. Кроме того, в случае использования в процессе исследования эмоционально значимых стимулов могут наблюдаться искажения, продиктованные социальной желательностью.
Известны процедуры, которые определенным образом пытаются «обойти» этот недостаток. Так, эксперименты по формированию искусственных понятий с помо-
щью процедур биполярного шкалирования и метода семантического радикала А.Р. Лу-рии и О.С. Виноградовой [16] опирались на инструментарий регистрации ориентировочного и оборонительного рефлекса у человека, разработанный авторитетным исследователем в области психофизиологических механизмов ориентировочного рефлекса Е.Н. Соколовым [21, 22]. В процессе эксперимента формировался болевой оборонительный условный рефлекс (в виде сужения сосудов руки и головы) на определенное слово Б. Авторы рассматривали «облако» слов, которые семантически максимально близки к слову Б и входящие в его «ближайшее семантическое поле», в качестве «ядерной семантической области» слова Б. «Семантическую периферию» семантического поля слова Б составляют слова из ситуационно-смыслового множества.
По сути, авторы ввели определенную меру расстояния (близости двух точек-объектов) в изучаемом ими категориальном пространстве восприятия слов: при оборонительной реакции расстояние между соответствующими семантическими объектами мало, при ориентировочной реакции это расстояние умеренно, при отсутствии реакции велико (с некоторой поправкой на силу реакции, которую позволяет делать количественная обработка данных плетизмографии). Видно, что это мера достаточно грубая, ее дифференцирующая сила мала и что такого рода измерения могут давать главным образом только качественные, а не количественные данные.
В основе введения такой меры близости лежит предположение о том, что чем ближе локализованы семантические объекты в категориальном пространстве, тем легче происходит «заражение» аверсивной эмоциональной нагруженностью от одного объекта к соседнему; причем в этом аспекте ориентировочная реакция признается, по сути, ослабленным, более «отдаленным» вариантом оборонительной.
Анализируя соотношение перцептивной оболочки и смыслового содержания
слова в методике семантического радикала, Н.Н. Данилова [7] описывает процедуру, по которой сначала угашают ориентировочный рефлекс и на сенсорный, и на семантический компонент, экспонируя испытуемому слова, являющиеся членами одной семантической группы (например, названия машин или стран), но отличающиеся друг от друга по акустическим характеристикам. После такой процедуры предъявляют слово, близкое по звучанию к ранее угашенному, но сильно отличающееся от него по смыслу (то есть из другой смысловой группы). Появление ориентировочной реакции на это слово указывает, что оно относится к другой семантической группе [7].
Также необходимо отметить, что в этом цикле работ был исследован факт влияния контекста на смысл слова («труба» означает разные семантические объекты в музыкальном и архитектурном смысловых контекстах, по А.Р. Лурия). Оказалась, что указанная мера семантического расстояния чувствительна к контексту и специфицирует расстояния между объектами с учетом введенного экспериментатором контекста [15].
Таким образом, описанная выше объективная психофизиологическая мера семантического расстояния позволяет на некотором уровне приближения изучать индивидуальную систему семантических смысловых связей конкретного человека и преобладающий характер этих связей (звуковых, ситуационных, категориально-понятийных).
Также ближайшей сотрудницей А.Р. Лу-рия Е.Д. Хомской была осуществлена неформализованная попытка улучшить «метрические характеристики» введенной меры семантической близости. Слово «здание» подкреплялось током, после чего методом семантического радикала строился паттерн реакций сосудов головы (от количественно оцениваемого расширения ориентировочный полюс> - через ноль - к количественно оцениваемому сужению <оборонительный
полюс>) на набор семантически близких и неблизких слов (см. [15, с. 130]). Потенциально такой количественный паттерн позволил бы ввести математически более определенную меру семантической близости, обладающую, возможно, большей дифференцирующей силой.
Еще одним подходом к проблеме поиска объективных путей анализа семантической сферы «в обход» сознательных фильтров и искажений является развивающийся с 1970-х годов подход, связанный с сублиминальным (подпороговым) предъявлением вербальных стимулов. Общая схема такого рода исследований состоит в том, что интересующее исследователя-психодиагноста слово предъявляется испытуемому на экране монитора на очень короткий срок, порядка десятков миллисекунд, и сразу «затирается» из зрительного сенсорного регистра следующим далее нерелевантным стимулом-маской (обычно бессмысленным словом), предъявляемым на гораздо более длительный срок. Постулируется, что в такой парадигме испытуемые сознательно не воспринимают предъявленное слово, однако оно все-таки попадает в мозг и воздействует на психику на неосознаваемом уровне. Исследователи далее применяют два типа индикаторов, которые позволили бы измерить неосознаваемый семантический ответ испытуемого - время реакции и вызванный потенциал.
В хронометрической парадигме испытуемый должен нажимать на клавишу «мышки» или специальный механический «микрик», как только он увидит предъявление стимула. Поскольку сознательно испытуемый не отмечает факт экспозиции первого стимула (или в некоторой небольшой мере отмечает, но не успевает осознать его смысл), то, как считается в этом направлении исследований, в таком простом времени реакции на предъявление «двойного» стимула содержится информация о неосознаваемой семантико-эмоциональной нагруженности слова для испытуемого (например, угрожа-
ющее слово или замедляет, или удлиняет стандартное простое время реакции испытуемого). Разрабатываются и патентуются специальные математические процедуры обработки так зарегистрированного времени реакции, которые, как утверждается, дают удовлетворительную оценку искомой неосознаваемой семантико-эмоциональной нагруженности слова [34, 35].
В психофизиологической парадигме стимулы предъявляются так же, как описано выше для хронометрической парадигмы, но вместо простого времени реакции регистрируется многоканальная ЭЭГ и вычисляется зрительный вызванный потенциал на предъявление маскированного слова. Утверждается, что, как и для времени реакции, амплитудно-временные и топологические характеристики зарегистрированного так вызванного потенциала отражают неосознаваемую семантико-эмоциональную нагруженность слова для испытуемого. Также разрабатываются специальные статистические алгоритмы идентификации столь значимых психофизиологических характеристик (см., например, [12, 13]). Можно отметить, что предъявление не одного слова, а целого набора слов потенциально позволяет строить как минимум одномерные, а потенциально и многомерные индивидуальные семантические пространства по биполярному параметру эмоциогенности (и в хронометрической, и в психофизиологической парадигме).
Однако, несмотря на всю привлекательность такого подхода для объективной диагностики индивидуальной семантической сферы, существуют серьезные и труд-нообходимые методические сложности в постановке валидных и надежных экспериментов подобного рода с позиций «строгой» (а не прикладной) экспериментальной психологии и психофизиологии, что в полной мере относится и к цитированным работам. Например, сложной проблемой является подбор такого времени экспозиции целевого слова, чтобы оно все еще воспринималось на неосознанном уровне
и вызывало действенный ассоциативный ответ в психике и физиологии, но еще не превышало порог ясного осознания. Сложность этого вопроса связана с тем, что критерий принятия решения о том, осознал или не осознал испытуемый смысл слова, является неоднозначным в связи с многоуровневым строением процесса осознания и континуальностью, а не дискретностью, механизма принятия решения о выдаче вербального отчета о факте осознания стимула (см. обзор соответствующих методических проблем в [6]).
Кроме того, оптимальное время экспозиции стимула может меняться у одного испытуемого интраиндивидуальным образом в зависимости от усталости, динамики эмоционального и функционального состояния и т.п., а также интериндивидуально в зависимости от возраста, свойств нервной системы, наличия специальной подготовки (сотрудники силовых структур, программисты, игроки компьютерных игр, автогонщики и т.д. потенциально могут осознавать более короткие экспозиции стимулов) и т.д. Также лимитирующими факторами могут оказаться дефекты зрения и уровень владения навыком чтения.
Обобщая результаты этого направления, можно сказать, что пока накопленные данные не позволяют широко использовать эти методики для практической диагностики субъективной семантики и требуется еще очень большая работа в рамках академической психологии и психофизиологии для формальной проверки валидно-сти и надежности подобного рода методик. Также малореализованным аспектом в развитии этого направления является аспект построения многомерных, а не только одномерных (по оси/шкале эмоциогенности) семантических пространств.
Методология изучения субъективных семантических пространств
Таким образом, одной из значимых и давно интересующих исследователей-пси-
хологов проблем диагностики и разработки методов изучения субъективных семантических пространств, как мы видели, является вопрос о выборе меры расстояния между значениями и обхода сознательного его оценивания. Разные группы методов исследования по-разному и в разной степени решают этот вопрос. Если обобщить весь массив инструментов диагностики субъективных семантических пространств, то можно выделить основания для их классификации, а также увидеть специфику каждой группы, их сильные и слабые стороны в отношении обозначенной проблемы.
1. Вербальные и невербальные методы диагностики. Вербальные методы отличаются тем, что в них используются слова в качестве оцениваемых объектов (понятий) и/или шкал (параметров классификации). Преимуществом этой группы методов является более выраженная универсальность стимулов, а также возможность сопоставления результатов исследований. Кроме того, возможно оценить степень вклада процессов семантической и физическо-предмет-ной обработки в общем контексте восприятия. К недостаткам можно отнести культурную и языковую специфичность выбранных слов и чувствительность метода к подбору испытуемых, их образовательному и интеллектуальному уровню.
Невербальные методики используют соответственно разнообразные зрительные образы (предметные и непредметные), звуки и тактильные воздействия. Это расширяет контингент испытуемых, которые могут участвовать в диагностике, с одной стороны, но результаты использования этих методов оказываются менее устойчивыми и более контекстуально заданными (если речь не идет о самых базовых для восприятия стимулов, например, цветов из теста Люшера, хотя восприятие таких стимулов также может быть подвержено ситуативным влияниям).
Область применения невербальных методов чаще всего ограничивается диагностикой испытуемых со слаборазвиты-
ми речевыми способностями (дети, люди с ограниченными интеллектуальными возможностями и т.д.), а также при исследовании синестетических механизмов, эстетического восприятия и базовых перцептивных процессов.
2. Тестовые и проективные методы диагностики. Под тестовыми методами мы подразумеваем группу процедур сбора диагностической информации, которая содержит заранее заготовленный набор шкал/ вопросов/способов предъявления стимулов и нормы по ответам. Нормы методики сопоставляются с результатами конкретных испытуемых, на основе чего формулируется заключение о степени развития тех или иных психологических структур. В отличие от тестовых методов, проективные методы не предполагают определенных результатов и норм, с которыми соотносятся данные.
Для тестовой группы методов преимуществом является сопоставимость результатов, однозначность интерпретации и прогнозируемость. Проективные методы вследствие своей открытости часто несопоставимы и подвержены влиянию интерпретатора на конечный результат диагностики, но в то же время более чувствительны к диагностике механизмов трансформации, изменения субъективных семантических пространств под воздействием слабо или полностью неосознаваемых воздействий.
3. Осознаваемые и неосознаваемые методы диагностики. Данные группы методов различаются по признаку осознавае-мости испытуемым, предъявляемых основных экспериментальных или вспомогательных стимулов, а также по тому, какие данные используются в качестве характеристики индивидуальной оценки. В случае сублиминального предъявления результаты исследования могли бы являться более достоверными с точки зрения влияния механизмов социальной желательности, однако сам метод требует тонкой настройки под особенности восприятия испытуемого (выбор адекватного времени предъявле-
ния, контроль влияния факторов обработки формальных признаков стимула и т.д.). Кроме того, сам подход все еще ждет серьезной академической проверки на ва-лидность и надежность для практического применения в психодиагностике.
Группа методов, использующих сознательно предъявляемые стимулы и осознанные их оценки, в большей степени подвержена социальным влияниям, а также требует особых навыков шкалирования и оценки объектов, но в меньшей степени зависит от условий и способов предъявления диагностического материала.
4. Прямые и косвенные методы диагностики. Группа методов прямой диагностики задает в инструкции поведение испытуемого, на основе которого строится диагностический результат в виде реконструкции отношений между объектами в субъективных семантических пространствах (например, шкалирование, классификация и т.д.). Косвенные методы используют уже готовый или неявно полученный материал для такой реконструкции (контекстный анализ, анализ текстов и др.).
Очевидно, что данные, полученные в результате применения прямых методов, исчерпывают исследовательские задачи, легче структурируются и интерпретируются, чем в случае использования неявных методов. Однако неявные методы дают возможность получить данные уже post factum или без организации специального исследования, а также проанализировать редкие и нестандартные случаи, не вписывающиеся в известные и прогнозируемые модели прямой оценки, но в то же время данные значительно сложнее сопоставлять и сравнивать между собой.
5. Количественные и качественные методы диагностики. Такие группы методов различаются по признаку использования шкал оценки при работе испытуемого со стимульным (диагностическим) материалом. Преимущества и недостатки этих групп аналогичны описанным выше (прямые и косвенные методы).
Количественные методы легче обрабатываются и результаты можно непосредственно сопоставить как в разрезе конкретной выборки или исследования, так и в плане сравнения с данными других исследований; также в отдельных случаях имеет место определение норм для определенной группы испытуемых. Качественные методы, в отличие от количественных, могут быть применены для пилотных и экс-плораторных исследований, когда экспериментатор не может заранее определить то предметное содержание, которое в конечном итоге будет использовано в основном эксперименте.
6. Формирующие и констатирующие методы диагностики. Кроме сбора данных для реконструкции уже сформированной системы значений или субъективного семантического пространства, используются методы, требующие предварительного формирующего этапа, задачей которого является образование желаемых для экспериментатора связей между объектами. Эти связи носят вспомогательный характер, так как служат лишь задаче последующего извлечения иных характеристик системы значений. Такой способ сбора диагностических данных также требует тщательно разработанной процедуры формирования и контроля сформированности запланированных в исследовании связей между объектами.
Место и значение векторной психофизиологии и психосемантики цвета. Перспективы развития
Опора на сильные стороны различных групп методов психологической диагностики позволяет предложить определенный путь решения проблемы выбора меры расстояния и разработки мало осознаваемых или неосознаваемых процедур реконструкции субъективных семантических пространств. Такой путь предлагается строить на основе имеющихся результатов исследований о связи семантики, эмоций и
цвета (обзор см. в [25]). Реализация этого исследовательского пути может опираться на две уже разработанные в отечественной науке концептуальные позиции (I и II).
I. Во-первых, перспективной базой для создания нового подхода к решению проблемы выбора меры расстояния и разработки малоосознаваемых или неосознаваемых процедур реконструкции субъективных семантических пространств может стать «Векторная психофизиология» Е.Н. Соколова - Ч.А. Измайлова [9, 10, 11, 48]. Векторная психофизиология является ведущей отечественной психофизиологической школой, созданной на кафедре психофизиологии факультета психологии МГУ имени М.В. Ломоносова основателем кафедры академиком РАО Е.Н. Соколовым и его ближайшим учеником - профессором Ч.А. Измайловым. В рамках этой школы была создана одна из признанных глобальных математических моделей функционирования психического, комплексно описывающая сенсорные, когнитивные и исполнительные процессы - векторная психофизиологическая модель. Сутью этой модели является сферический принцип кодирования информации, предполагающей нормировку модулей сенсорных и исполнительных векторов возбуждения в нейронных сетях, в результате чего стимулы представляются точками на поверхности п-мерной сферы постоянного радиуса. Методически модель была тщательно верифицирована с помощью изучения процесса различения стимулов и использования математического аппарата многомерного шкалирования [48].
В работах Е.Н. Соколова и Ч.А. Измайлова было показано, что восприятие реальных цветов и названий цветов, так же, как и восприятие эмоций, можно представить в виде работы четырехмерного сферического механизма, где все точки-стимулы (цвета или эмоции) располагаются на поверхности четырехмерной сферы фиксированного радиуса [48]. Е.Н. Соколову, Ч.А. Измайлову и их ученикам удалось объяснить активность четырех осей как активность
определенных идентифицированных нейронных каналов и этим совместить психологический и нейрофизиологический уровни модели (концепция Е.Н. Соколова «Человек - Нейрон - Модель»). Хронологически сначала была разработана четырехмерная сферическая модель переработки информации о цвете, а потом (см. [26, 49]), по аналогии с цветом, была разработана четырехмерная сферическая модель переработки эмоциональной информации, причем удалось, по аналогии с цветовым тоном, светлотой и насыщенностью, представляющими собой угловые координаты в модели, ввести понятия «эмоционального тона», «эмоциональной интенсивности» и «эмоциональной насыщенности» (также параллельно другим учеником Е.Н. Соколова была разработана альтернативная четырехмерная сферическая модель эмоций - см. [5]). Создавая модель переработки эмоциональной информации, Е.Н. Соколов предположил, что нейронный механизм кодирования цвета и эмоций изоморфен в плане реализации четырехмерного сферического кода, и этот пункт и является исходным моментом наших дальнейших разработок.
Так, если глубинный нейронный базис цвета и эмоций изоморфны, то следующим вопросом становится вопрос существования и устойчивости связей между различными элементами цветовой четырехмерной гиперсферы и эмоциональной четырехмерной гиперсферы. Действительно, формально можно представить себе две изолированные, но тем не менее изоморфные по структуре кода гиперсферы - цветовую и эмоциональную; причем их связность/ассоциированность прямо не вытекает из единства кода, хотя и является эволюционно вероятной. Этот вопрос был экспериментально изучен Ч.А. Измайловым ([8], а также Измайлов, неопубликованные данные, хранятся на кафедре психофизиологии МГУ), который показал, что названия эмоций (то есть эмоции в семантическом формате) и реальные цве-
та (то есть цвета в перцептивном формате) являются неслучайно взаимоокоорд-нированными множествами. Причем, это было показано с помощью классического для векторной психофизиологии метода многомерного шкалирования: транспонируя исходную матрицу ассоциаций между цветами и эмоциями, можно построить как четко структурированное пространство цветов внутри эмоций (цвета - точки, эмоции - оси), так и более диффузное и кластеризованное пространство эмоций внутри цветов (эмоции - точки, цвета -оси). По сути дела, из этих работ можно сделать вывод, что цвета можно описывать на языке эмоций, то есть многомерным эмоциональным вектором, а эмоции можно описывать на языке цвета многомерным цветовым вектором. Объединяя эти данные с приведенными выше идеями четырехмерного гиперсферического изоморфизма цвета и эмоций, можно сделать вывод о том, что возможно существование единой четырехмерной гиперсферы с интегральными цвето-эмоциональными осями, где эмоции и цвета не различаются и являются едиными элементами (см. наши последние работы, подтверждающие это - [37, 38]).
Делая следующий шаг, можно предположить, что не только базисные эмоции, но и эмоциональный аспект любого слова также «вписывается» в эту интегральную четырехмерную модель, то есть любое эмо-циогенное слово в сознательной/неосознаваемой психике закономерным образом укладывается в какой-то конкретный локус указанной сферы, и его ближайшие цветовые и эмоциональные «соседи» и определяют как эмоциональную, так и цветовую ассоциативную нагруженность этого слова. Важно отметить, что здесь мы не говорим о прямом предметном цветосимволизме слов (по типу «песок желтый»), а говорим о тех эмоциях, которые ассоциируются у субъекта со словом «песок», и о глубинной связи этих эмоций с механизмом кодирования цвета. Очевидно, что эмоционально
совершенно абстрактные, эмоционально ненагруженные слова могут «выскакивать» за пределы описываемой интегральной цвето-эмоциональной сферы, однако в силу тотальности эмоционального аспекта кодирования реальности [42] это вряд ли сильно искажает топологию модели (на глубинном, неосознаваемом, а не поверхностно-сознательном уровне).
II. Во-вторых, также на факультете психологии МГУ с 1980-х годов разрабатывается проблематика психосемантики цвета (научная школа В.Ф. Петренко), особенно подробно представленная в трудах П.В. Яньшина. П.В. Яньшин в своей итоговой монографии «Психосемантика цвета» [25], подробно проанализировав все аспекты этой проблемы, пишет, что «цветность», будучи задействована определенным образом независимо от «предметности», несет в себе не эту предметность, а некое эмоциональное начало, которое... соотносимо с жизненно важными признаками широкого круга предметов, актуализирующихся в субъект-объектных отношениях» [25, с. 325]. Такой глобальный вывод подтверждается большим фактическим материалом, собранным этим исследователем и его сотрудниками (были изучены феномен предпочтения цветов и его связь с индивидуальными характеристиками, цвета как эмоционально-перцептивные эталоны, связь порогов чувствительности к цветам и эмоциональных состояний, психосемантические закономерности цветовой атрибуции, константность цветовых значений, семантические связи цвета со вкусом и запахом и т.д.).
Обобщая эти вытекающие из идей векторной психофизиологии Е.Н. Соколова - Ч.А. Измайлова и психосемантики цвета В.Ф. Петренко и П.В. Яньшина теоретические позиции, а также результаты наших экспериментов, продолжающих исследования указанных авторов [37, 38], мы предлагаем разработать модель исследовательской психодиагностической методики, которая и позволит решить
проблему выбора меры психологического расстояния и разработки мало осознаваемых или неосознаваемых процедур реконструкции субъективных семантических пространств. Это может быть новая методика, создаваемая как продолжение уже апробированной нами методики перцептивно-семантического ассоциирования [14] с дополнительным анализом времени реакции (см. обзор предлагаемого нами хронометрического инструментария в [23]) и вызванных потенциалов мозга (см. обзор специфики использования вызванных потенциалов в векторной психофизиологии в [36]). В этой методике испытуемому может предъявляться матрица N на N где N - это реальные базовые цвета, экспонируемые на мониторе, названия базовых эмоций и интересующие диагноста семантические объекты, репрезентированные определенными словами; причем эти три категории стимулов «замешаны» в единый набор и в процедуре не различаются. Все возможные пары стимулов из этой матрицы N на N (кроме описанных ниже сочетаний) предъявляются испытуемому и от него требуется оценить различие между ними по шкале от 1 до 9; причем, в отличие от методики семантического дифференциала, никакие содержательные характеристики этой шкалы не раскрываются - испытуемый должен опираться на внутреннее чувство психологического отличия двух сравниваемых стимулов. Целью диагностики является выяснение комплекса эмоциональных ассоциаций, которые на неосознаваемом уровне вызываются у испытуемого предъявлением определенных интересующих психодиагноста слов, то есть построением неосознаваемого субъективного эмоционального пространства, точками-объектами в котором являются диагностируемые слова. Эта задача достигается тем, что сочетания «диагностируемое слово - эмоция» не предъявляются, что исключает сознательное эмоциональное ассоциирование данного слова. Однако обра-
ботка этой формально неполной матрицы с помощью математических методов многомерного шкалирования (идущего от векторной психофизиологии) и факторного анализа (чаще применяемого в психосемантике цвета) позволяет через зарегистрированные сознательные связи между цветами и эмоциями и цветами и диагностируемыми словами реконструировать неосознаваемые связи между эмоциями и диагностируемыми словами - в форме указанного неосознаваемого субъективного эмоционального пространства. Надежность такой диагностики вытекает из приведенных данных Ч.А. Измайлова и П.В. Яньшина о глубинной устойчивой связи между цветами и эмоциями на разных уровнях осознанности психических процессов.
Заключение
Таким образом, субъективные семантические пространства являются интереснейшей проблемой психологии и когнитивных нейронаук и, с нашей точки зрения, интеграция векторной психофизиологии и отечественной психосемантики даст возможность открыть новые методические пути создания эффективных средств цвето-эмоциональной диагностики таких пространств.
Работа выполнена при поддержке РГНФ, проект № 12-36-01290 «Новые методы диагностики субъективных семантических пространств».
Литература
1. Артемьева Е.Ю. Основы психологии субъективной семантики / Под ред. И.Б. Хани-ной. - М. : Наука; Смысл, 1999. - 350 с.
2. Артемьева Е.Ю. Психология субъективной семантики. - М.: МГУ, 1980. - 76 с.
3. Артемьева Е.Ю., Стрелков Ю.К., Серкин В.П. Описание структур субъективного опыта: контекст и задачи / В кн.: Мышление, общение, опыт. - Яр.: ЯрГУ им. П.Г. Демидова, 1983. - С. 99-108.
4. Брунер Дж. Психология познания. За пределами непосредственной информации. -М.: Прогресс, 1977. - 413 с.
5. Вартанов А.В., Вартанова И.И. Что такое эмоции? 4-х мерная сферическая модель аспектов переживания, выражения, восприятия и обозначения эмоций / В сб.: Культурно-исторический подход и проблема творчества: Материалы вторых чтений памяти Л.С. Выготского, Москва, 17-20 ноября 2002 года. Под ред. Е.Е. Кравцовой, В.Ф. Спиридонова, Ю.Е. Кравченко. - М.: РГГУ, фонд им. Л.С. Выготского, 2003. - С. 13-29.
6. Гусев А.Н., Уточкин И.С. Психологические измерения. Теория. Методы. - М.: Аспект Пресс, 2011. - 319 с.
7. Данилова Н.Н. Психофизиология: Учебник для вузов. - М.: Аспект Пресс, 1998. - 373 с.
8. Измайлов Ч.А. Цветовая характеристика эмоций // Вестник Московского университета. Серия 14. Психология. - 1995. - № 4.
- С. 27-35.
9. Измайлов Ч.А., Соколов Е.Н., Черноризов А.М. Психофизиология цветового зрения.
- М.: МГУ, 1989. - 206 с.
10. Измайлов Ч.А., Черноризов А.М. Психофизиологические основы эмоций. - М.: Московский психолого-социальный институт, 2004. - 72 с.
11. Измайлов Ч.А., Черноризов А.М. Язык восприятия и мозг // Психология. Журнал Высшей школы экономики. - 2005. - Т. 2. -№ 4. - С. 22-52.
12. Квасовец С.В., Иванов А.В. Подпороговое восприятие вербальных стимулов и психосемантика: разработка методического подхода // Психологический журнал. - 2001. -Т. 22. - № 5. - С. 86-93.
13. Квасовец С.В., Иванов А.В., Бубеев Ю.А. Анализ подпорогового восприятия вербальных стимулов как инструмент психодиагностического исследования // Психологический журнал. - 2002. - Т. 23. - № 3.
- С. 45-54.
14. Кисельников А.А., Кисельникова Н.В., Данина М.М. Анализ трансформации категориальной структуры сознания с помощью перцептивно-семантического ассоциирования // Теоретическая и экспериментальная психология. - 2013. - Т. 6. - № 1. - С. 35-43.
15. Лурия А.Р. Язык и сознание / Под ред. Е.Д. Хомской. - Ростов н/Д.: Изд-во «Феникс», 1998. - 416 с.
16. Лурия А.Р., Виноградова О.С. Объективное исследование динамики семантических систем / В сб.: Семантическая структура слова. - М., 1974.
17. Петренко В.Ф. Основы психосемантики. 3-е изд. - М.: Эксмо, 2010. - 480 с.
18. Петренко В.Ф. Психосемантика искусства / Ред. М.И. Черкасская. - М.: МАКС Пресс, 2014. - 320 с.
19. Петренко В.Ф. Экспериментальная психосемантика: исследования индивидуального сознания // Вопросы психологии. - 1982. -№ 5. - С. 23-36.
20. Серкин В.П. Методы психологии субъективной семантики и психосемантики: Учебное пособие для вузов. - М.: ПЧЕЛА, 2008. - 382 с.
21. Соколов Е.Н. Восприятие и условный рефлекс. - М.: Издательство Московского университета, 1958. - 336 с.
22. Соколов Е.Н. Восприятие и условный рефлекс: новый взгляд. - М.: УМК «Психология»; МПСИ, 2003. - 287 с.
23. Турковский А.А., Беспалов Б.И., Вартанов А.В., Кисельников А.А. Оценка аппаратурной погрешности в хронометрическом психологическом эксперименте с использованием современного оборудования // Психология. Журнал Высшей школы экономики. - 2014. - Т. 11. - № 4. - С. 146157.
24. Шмелев А.Г. Введение в экспериментальную психосемантику: теоретико-методологические основания и психодиагностические возможности. - М.: Издательство Московского университета, 1983.
- 158 с.
25. Яньшин П.В. Психосемантика цвета. -СПб.: Речь, 2006. - 368 с.
26. Boucsein W., Schaefer F., Sokolov E.N., Schröder C., Furedy J.J. The color-vision approach to emotional space: Cortical evoked potential data // Integrative Physiological & Behavioral Science. - 2001. - Vol. 36. - No. 2.
- P. 137-153.
27. Brewer B. Perception and Reason. - Oxford: Oxford University Press. 1999. - 304 p.
28. Clancy S.J. The topology of Slavic case: Semantic maps and multidimensional scaling
// 2006. Glossos. - 2006. - Vol. 7. - P. 1-28. http://www.seelrc.Org/glossos/issues/7/.
29. Croft W Radical Construction Grammar: Syntactic Theory in Typological Perspective. - Oxford: Oxford University Press, 2001. - 448 p.
30. Croft W Typology and universals (2nd ed.).
- Cambridge: Cambridge University Press, 2003. - 368 p.
31. Gärdenfors P. Conceptual Spaces: The Geometry of Thought. - MIT Press, 2000. - 317 p.
32. Geuder W., Weisgerber M. Verbs in conceptual space / In: Graham Katz, Sabine Reinhard, and Philip Reuter, eds. Sinn & Bedeutung VI: Proceedings of the Sixth Annual Meeting of the Gesellschaft für Semantik. - University of Osnabrück, 2002. - P. 69-83.
33. Haspelmath M. The geometry of grammatical meaning: Semantic maps and cross-linguistic comparison / In: Tomasello, Michael (ed.) The new psychology of language, vol. II. Mahwah.
- NJ: Lawrence Erlbaum, 2000. - P. 1-30.
34. Ioffe S., Yesin S. Controlled Reactivation of Psycho-Semantic Space by Subconscious (Subthreshold) Stimuli // Psychology. - 2011.
- Vol. 2. - No. 3. - P. 181-186.
35. Ioffe S., Yesin S. Personnel Security outside the Box // Psychology. - 2012. -Vol. 3. - No. 2. -P. 217-230.
36. Izmailov C.A., Korshunova S.G., Sokolov Y.N. The semantic component of the evoked potential of differentiation // The Spanish Journal of Psychology. - 2008. - Vol. 11. - No. 1. - P. 323-342.
37. Kiselnikov A.A., Sergeev A.A., Dolgorukova A.P., Vartanov A.V., Glozman J.M., Kozlovs-kiy S.A., Pyasik M.M. Psychophysiological mechanisms of color-emotional semantic integration // International Journal of Psy-chophysiology. -2014. - Vol. 94. - No. 2. -P. 241.
38. Kiselnikov A.A., Sergeev A.A., Dolgorukova A.P., Vinitsky D.A., Glozman J.M., Vartanov A.V., Kozlovskiy S.A., Pyasik M.M., Marakshi-na J.A. Complex psychophysiological and psy-chophysical study of interaction between color and emotional semantics // Psychophysiology.
- 2015. - Vol. 52. - S1. - P. 101.
39. Levinson S., Meira S. «Natural concepts» in the spatial topological domain - adpositional meanings in crosslinguistic perspective: An exercise in semantic typology // Language. -2003. - Vol. 79. - No. 3. - P. 485-516.
40. Majid A., Boster J.S., Bowerman M. The cross-linguistic categorization of everyday events: A study of cutting and breaking // Cognition. - 2008. - Vol. 109(2). - P. 235250.
41. McDowell J. Mind and World. - Cambridge: Harvard University Press, 1996. - 228 p.
42. Osgood C.E. Focus on Meaning: Explorations in Semantic Space. - Mouton Publishers, 1979. - 236 p.
43. Palmer S. Fundamental aspects of cognitive representation / In: E. Rosch & B. Lloyd (Eds.), Cognition and categorization. - Hills-dale, NJ: Lawrence Erlbaum, 1978. - P. 259303.
44. Rakison D., Oakes L. (eds). Early Category and Concept Development. - New York: Oxford University Press, 2008. - 464 p.
45. Rosch E. Cognitive Representations of Semantic Categories // Journal of Experimental Psychology: General. - 1975. - Vol. 104. - No. 3.
- P. 192-233.
46. Schwering A., Raubal M. Measuring Semantic Similarity between Geospatial Conceptual Regions / In: A. Rodriguez, I. Cruz, M. Egenhofer & S. Levashkin (Eds.), GeoSpatial Semantics - First International Conference, GeoS 2005, Mexico City, Mexico, November, 2005. - Berlin: Springer. - Vol. 3799. - P. 90106.
47. Shepard R.N. The analysis of proximities: Multidimensional scaling with an unknown distance function I. // Psychometrika. - 1962. -Vol. 27(2). - P. 125-140.
48. Sokolov E.N. Psychophysiology of Consciousness. - Oxford: Oxford University Press, 2013.
- 232 p.
49. Sokolov E.N., Boucsein W. A psychophysio-logical model of emotion space // Integrative Physiological and Behavioral Science. - 2000.
- Vol. 35(2). - P. 81-119.
50. Sowa J. Categorization in Cognitive Computer Science / In: H. Cohen & C. Lefebvre (Eds.), Handbook of Categorization in Cognitive Science. - Esevier, 2006. - P. 141-163.
References
1. Artem'yeva YeYu. Osnovy psikhologii sub''yektivnoy semantiki. Pod red. IB Khani-noy. Moscow: Nauka; Smysl, 1999: 350 (in Russian).
2. Artem'yeva YeYu. Psikhologiya sub''yektivnoy semantiki. Moscow: MGU 1980: 76 (in Russian).
3. Artem'yeva YeYu, Strelkov YuK, Serkin VP. Opisaniye struktur sub»yektivnogo opyta: kontekst i zadachi. V kn.: Myshleniye, ob-shcheniye, opyt. Yaroslavl': YarGU im. PG Demidova 1983: 99-108 (in Russian).
4. Bruner Dzh. Psikhologiya poznaniya. Za pre-delami neposredstvennoy informatsii. Moscow: Progress 1977 (in Russian).
5. Vartanov AV, Vartanova II. Chto takoye emotsii? 4-kh mernaya sfericheskaya model' aspektov perezhivaniya, vyrazheniya, vospriyatiya i oboznacheniya emotsiy. V sb.: Kul'turno istoricheskiy podkhod i problema tvorchestva: Materialy vtorykh chteniy pamyati LS Vygotskogo, Moskva, 17-20 noy-abrya 2002 goda. Pod red. YeYe Kravtsovoy, VF Spiridonova, YuYe Kravchenko. Moscow: RGGU, fond im. LS Vygotskogo 2003: 13-29 (in Russian).
6. Gusev AN, Utochkin IS. Psikhologicheskiye izmereniya. Teoriya. Metody. Moscow: Aspekt Press 2011: 319 (in Russian).
7. Danilova NN. Psikhofiziologiya: Uchebnik dlya vuzov. Moscow: Aspekt Press 1998: 373. (in Russian).
8. Izmaylov ChA. Tsvetovaya kharakteristika emotsiy. Vestnik Moskovskogo Universiteta. Seriya 14. Psikhologiya 1995; 4:27-35 (in Russian).
9. Izmaylov ChA, Sokolov YeN, Chernorizov AM. Psikhofiziologiya tsvetovogo zreniya. Moscow: MGU 1989: 206 (in Russian).
10. Izmaylov ChA, Chernorizov AM. Psik-hofiziologicheskiye osnovy emotsiy. Moscow: Moskovskiy psikhologo-sotsial'nyy institut 2004: 72 (in Russian).
11. Izmaylov ChA, Chernorizov AM. Yazyk vospriyatiya i mozg. Psikhologiya. Zhurnal Vysshey shkoly ekonomiki 2005; 2(4):22-52 (in Russian).
12. Kvasovets SV, Ivanov AV. Podporogovoye vospriyatiye verbal'nykh stimulov i psikhose-mantika: razrabotka metodicheskogo podkho-da. Psikhologicheskiy zhurnal 2001; 22(5):86-93 (in Russian).
13. Kvasovets SV, Ivanov AV, Bubeyev YuA. Analiz podporogovogo vospriyatiya ver-bal'nykh stimulov kak instrument psikho-diagnosticheskogo issledovaniya. Psikho-
logicheskiy zhurnal 2002; 23(3):45-54 (in Russian).
14. Kisel'nikov AA, Kisel'nikova NV, Danina MM. Analiz transformatsii kategorial'noy struktury soznaniya s pomoshch'yu pert-septivno-semanticheskogo assotsiirovani-ya. Teoreticheskaya i eksperimental'naya psikhologiya 2013; 6(1):35-43 (in Russian).
15. Luriya AR. Yazyk i soznaniye. Pod red. YeD Khomskoy. Rostov-na-Donu: Izd-vo «Feniks» 1998: 416 (in Russian).
16. Luriya AR, Vinogradova OS. Ob»yektivnoye issledovaniye dinamiki semanticheskikh sistem. Semanticheskaya struktura slova. Moscow 1974 (in Russian).
17. Petrenko VF. Osnovy psikhosemantiki. 3-ye izd. Moscow: Eksmo 2010: 480 (in Russian).
18. Petrenko VF. Psikhosemantika iskusstva. Red. MI Cherkasskaya. Moscow: MAKS Press 2014: 320 (in Russian).
19. Petrenko VF. Eksperimental'naya psikhose-mantika: issledovaniya individual'nogo soznaniya. Voprosy psikhologii 1982; 5:23-36 (in Russian).
20. Serkin VP. Metody psikhologii sub»yektiv-noy semantiki i psikhosemantiki: Uchebnoye posobiye dlya vuzov. Moscow: PCHELA 2008: 382 (in Russian).
21. Sokolov YeN. Vospriyatiye i uslovnyy refleks. Moscow: Izdatel'stvo Moskovskogo universi-teta 1958: 336 (in Russian).
22. Sokolov YeN. Vospriyatiye i uslovnyy refleks: novyy vzglyad. Moscow: UMK «Psikhologiya»; MPSI 2003: 287 (in Russian).
23. Turkovskiy AA, Bespalov BI, Vartanov AV, Kisel'nikov AA. Otsenka apparaturnoy pogreshnosti v khronometricheskom psik-hologicheskom eksperimente s ispol'zo-vaniyem sovremennogo oborudovaniya. Psikhologiya. Zhurnal Vysshey shkoly ekonomiki 2014; 11(4):146-157 (in Russian).
24. Shmelev AG. Vvedeniye v eksperimental'nuyu psikhosemantiku: teoretiko-metodologich-eskiye osnovaniya i psikhodiagnostiches-kiye vozmozhnosti. Moscow: Izdatel'stvo Moskovskogo universiteta 1983: 158 (in Russian).
25. Yan'shin PV. Psikhosemantika tsveta. St-Pe-tersburg: Rech' 2006: 368 (in Russian).
26. Boucsein W, Schaefer F, Sokolov EN, Schröder C, Furedy JJ. The color-vision approach to emotional space: Cortical evoked potential data. Integrative Physiological & Behavioral Science 2001; 36(2):137-153.
27. Brewer B. Perception and Reason. Oxford: Oxford University Press 1999: 304.
28. Clancy SJ. The topology of Slavic case: Semantic maps and multidimensional scaling. 2006. Glossos 2006; 7:1-28. http://www.seelrc.org/ glossos/issues/7/.
29. Croft W. Radical Construction Grammar: Syntactic Theory in Typological Perspective. Oxford: Oxford University Press 2001: 448.
30. Croft W. Typology and universals (2nd ed.). Cambridge: Cambridge University Press 2003: 368.
31. Gärdenfors P. Conceptual Spaces: The Geometry of Thought. MIT Press 2000: 317.
32. Geuder W, Weisgerber M. Verbs in conceptual space. In: Graham Katz, Sabine Reinhard, and Philip Reuter, eds. Sinn & Bedeutung VI: Proceedings of the Sixth Annual Meeting of the Gesellschaft für Semantik. University of Osnabrück 2002: 69-83.
33. Haspelmath M. The geometry of grammatical meaning: Semantic maps and cross-linguistic comparison. In: Tomasello, Michael (ed.) The new psychology of language, vol. II. Mahwah. NJ: Lawrence Erlbaum 2000: 1-30.
34. Ioffe S, Yesin S. Controlled Reactivation of Psycho-Semantic Space by Subconscious (Subthreshold) Stimuli. Psychology 2011; 2(3):181-186.
35. Ioffe S, Yesin S. Personnel Security outside the Box. Psychology 2012; 3(2):217-230.
36. Izmailov CA, Korshunova SG, Sokolov YN. The semantic component of the evoked potential of differentiation. The Spanish Journal of Psychology 2008; 11(1):323-342.
37. Kiselnikov AA, Sergeev AA, Dolgorukova AP, Vartanov AV, Glozman JM, Kozlovskiy SA, Pyasik MM. Psychophysiological mechanisms of color-emotional semantic integration. International Journal of Psychophysiology 2014; 94(2):241.
38. Kiselnikov AA, Sergeev AA, Dolgorukova AP, Vinitsky DA, Glozman JM, Vartanov AV, Kozlovskiy SA, Pyasik MM, Marakshina JA.
Complex psychophysiological and psycho-physical study of interaction between color and emotional semantics. Psychophysiology 2015; 52(S1):101.
39. Levinson S, Meira S. «Natural concepts» in the spatial topological domain - adpositional meanings in crosslinguistic perspective: An exercise in semantic typology. Language 2003; 79(3):485-516.
40. Majid A, Boster JS, Bowerman M. The cross-linguistic categorization of everyday events: A study of cutting and breaking. Cognition 2008; 109(2):235-250.
41. McDowell J. Mind and World. Cambridge: Harvard University Press 1996: 228 p.
42. Osgood CE. Focus on Meaning: Explorations in Semantic Space. Mouton Publishers 1979: 236.
43. Palmer S. Fundamental aspects of cognitive representation. In: E Rosch & B Lloyd (Eds.), Cognition and categorization. Hillsdale, NJ: Lawrence Erlbaum 1978: 259-303.
44. Rakison D, Oakes L (eds). Early Category and Concept Development. New York: Oxford University Press 2008: 464.
45. Rosch E. Cognitive Representations of Semantic Categories. Journal of Experimental Psychology: General 1975; 104(3):192-233.
46. Schwering A, Raubal M. Measuring Semantic Similarity between Geospatial Conceptual Regions. In: A Rodriguez, I Cruz, M Egenhofer & S Levashkin (Eds.), GeoSpatial Semantics - First International Conference, GeoS 2005, Mexico City, Mexico, November, 2005. Berlin: Springer 2005; 3799: 90106.
47. Shepard RN. The analysis of proximities: Multidimensional scaling with an unknown distance function I. Psychometrika 1962; 27(2):125-140.
48. Sokolov EN. Psychophysiology of Consciousness. Oxford: Oxford University Press 2013: 232.
49. Sokolov EN, Boucsein W. A psychophysio-logical model of emotion space. Integrative Physiological and Behavioral Science 2000; 35(2):81-119.
50. Sowa J. Categorization in Cognitive Computer Science. In: H Cohen & C Lefebvre (Eds.), Handbook of Categorization in Cognitive Science. Esevier 2006: 141-163.
THE PROBLEMS OF DIAGNOSTICS OF SUBJECTIVE SEMANTIC SPACES
M.M. DANINA1, N.V. KISELNIKOVA1, A.A. KISELNIKOV2
1 Psychological Institute of RAE, 2 Faculty of Psychology, Lomonosov Moscow State University, Moscow
The article presents the analysis of the traditional approaches to the study of subjective semantic spaces and reveals a new and original approach, stemming from vector psychophysiology developed by Sokolov and Izmailov. We systematized the methods of reconstruction of individual value systems and semantic spaces and categorized into groups. Based on the integration of the strengths of each group of methods and control restrictions that are associated with their use, we developed strategies for creating new methods of diagnosis of subjective semantic space as well as the key ideas on which to base these strategies.
Keywords: consciousness, psychosemantics, vector psychophysiology, subjective semantic space, individual values, new diagnostic strategies, color, emotion.
Address:
Danina M.
Psychological Institute of RAE
9-4 Mokhovaya str., Moscow, 125009, Russia
