CC BY
111
TPMsvHa молодого vviHoro
УДК 343.1
Полтинин Александр Владимирович Poltinin Aleksandr Vladimirovich
руководитель
Приволжское следственное управление на транспорте Следственного комитета Российской Федерации (603005, Нижний Новгород, ул. Нестерова, 8)
the head
Privolzhsky investigation department of transport of Investigative committee of Russian Federation (8 Neste-rova str., Nizhny Novgorod, 603005)
E-mail: anrc@rambler.ru
Проблемные вопросы, связанные с практической реализацией закона,
устраняющего преступность деяния
Challenges related to the practical implementation of the law,
eliminating criminality
Статья посвящена процедуре прекращения уголовных дел в связи с декриминализацией деяния. Рассмотрены проблемные ситуации прекращения уголовного дела (уголовного преследования), связанные с частичной и полной декриминализацией составов преступлений о контрабанде. Автор анализирует основания, условия прекращения такого рода уголовных дел. Им приводится следственная практика по делам данной категории. Кроме того, автор указывает на пробелы в законодательстве, регулирующем вопросы прекращения уголовного дела в связи с утратой силы уголовного закона.
Ключевые слова: прекращение уголовного дела, декриминализация, контрабанда.
The article is dedicated procedure termination of criminal cases in connection with the communication to the decriminalization of the act. Considered problematic situations termination of criminal proceedings (prosecution) associated with partial and complete decriminalization of offenses of smuggling. The author analyzes the grounds, conditions of termination of such criminal cases. They are given investigative practice for this category. In addition, the author points to gaps in the legislation governing the termination of criminal proceedings in connection with the loss of the criminal law.
Keywords: termination of the criminal case, decriminalization, smuggling.
Жизнь не стоит на месте, время от времени внося свои коррективы во все сферы общественной жизни, в том числе и в общественные отношения, охраняемые уголовным законом. Одним из таких изменений является появление в Уголовном кодексе РФ новых составов преступлений и исключение тех, которые, по мнению законодателя, утратили уровень общественной опасности, требующей именно уголовно-правовой защиты. Криминализация и декриминализация законодательства является обычным явлением в современном обществе, свидетельствующим о его развитии с учетом современных реалий. В связи с этим институт декриминализации, издавна известный уголовно-правовой науке, не вызывает каких-либо особых трудностей у правоприменителей в его реализации, вместе с тем имеются сложности и законодательные пробелы в уголовно-процессуальном плане. Одним из таких законов стал Федеральный закон от 7 декабря 2011 года № 420-ФЗ [1], который устранил преступность деяния, предусмотренного статьей 188 УПК РФ, — так называемой «товарной контрабанды».
В соответствии с частью 1 статьи 9 УК РФ преступность и наказуемость деяния определяется уголовным законом, действовавшим во время совершения этого деяния. Законодатель, декрими-нализовав преступление, предусмотренное частью 1 статьи 188 УК РФ, исключил из УК РФ всю статью 188 целиком, несмотря на то, что она содержала в себе иные составы преступления. Этим же законом (№ 420-ФЗ от 07.12.2011) введены новые составы преступлений: статья 226.1 УК РФ (Контрабанда сильнодействующих, ядовитых, отравляющих, взрывчатых, радиоактивных веществ, радиационных источников, ядерных материалов, огнестрельного оружия или его основных частей, взрывных устройств, боеприпасов, оружия массового поражения, средств его доставки, иного вооружения, иной военной техники, а также материалов и оборудования, которые могут быть использованы при создании оружия массового поражения, средств его доставки, иного вооружения, иной военной техники, а равно стратегически важных товаров и ресурсов или культурных ценностей либо особо ценных диких животных и водных биологиче-
ских ресурсов) и статья 229.1 УК РФ (Контрабанда наркотических средств, психотропных веществ, их прекурсоров или аналогов, растений, содержащих наркотические средства, психотропные вещества или их прекурсоры, либо их частей, содержащих наркотические средства, психотропные вещества или их прекурсоры, инструментов или оборудования, находящихся под специальным контролем и используемых для изготовления наркотических средств или психотропных веществ, предусматривающие ответственность за схожие преступления), ранее предусмотренные частью 2 статьи188 УК РФ.
При этом законодатель не определил в законе порядок применения новых составов преступлений к деяниям, совершенным до вступления в силу данного закона. В силу части 1 статьи 10 УК РФ не имеет обратной силы лишь закон, устанавливающий преступность деяния, усиливающий наказание или иным образом ухудшающий положение лица. Новые составы не усиливают наказание за так называемую «криминальную контрабанду», но при этом по иному формулируют их диспозицию, включая в объективную сторону данных составов преступлений новые признаки. Например: вместо термина «таможенная граница Российской Федерации» введены новые понятия «таможенная граница Таможенного союза в рамках ЕврАзЭС» и «Государственная граница Российской Федерации с государствами — членами Таможенного союза в рамках ЕврАзЭС». Данные понятия не являются идентичными.
Таким образом, сохраняя в УК РФ преступность данного деяния, законодатель вводит новые объективные признаки состава данного преступления, фактически образуя иной состав преступления. В связи с этим существует правовая неопределенность по данному вопросу, которая может быть разрешена только самим законодателем.
Приволжским следственным управлением на транспорте Следственного комитета Российской Федерации в связи с вступлением в силу указанного Федерального закона было прекращено 102 уголовных дела, переданных прокурорами из органов дознания таможни в пределах Приволжского транспортного региона. Каких-либо серьезных проблем при принятии процессуальных решений по такому объему уголовных дел не возникло, однако ряд вопросов, вызванных несогласованностью отдельных процессуальных норм, требовали своего разрешения. Например, получение согласия фигурантов уголовных дел на прекращение уголовного дела в связи с декриминализацией (по не реабилитирующему основанию), в том числе по причине несогласия с доказанностью их виновности, а также возникновение у них права на реабилитацию в связи с прекращением указанных дел со ссылкой на реабилитирующее основание — отсутствие в деянии состава преступления.
Базовые требования уголовного законодательства о том, что закон, устраняющий преступность деяния, в отличие от закона, устанавливающего его преступность, имеет обратную силу (ч. 1 ст. 10 УК
РФ), реализуются путем прекращения уголовного преследования в отношении лиц, совершивших соответствующие деяния до вступления такого закона в силу (ч. 2 и ч. 3 ст. 24 УПК РФ).
Общепринятым считается отнесение факта прекращения уголовного дела (уголовного преследования) в связи с декриминализацией деяния к так называемым не реабилитирующим основаниям [2], несмотря на то, что в части 2 статьи 27 УПК РФ, содержащей требование о недопущении прекращения уголовного преследования по нереабилитиру-ющим основаниям без согласия подозреваемого, обвиняемого, данное основание отсутствует. Связано это с тем, что часть 4 статьи 133 УПК РФ относит данное основание прекращения уголовного дела к исключающим право на реабилитацию. Из этого можно сделать вывод о том, что декриминализация деяния является особым случаем прекращения уголовного дела по нереабилитирующим основаниям, поскольку в отличие от прямо перечисленных в части 2 статьи 27 УПК РФ оснований прекращения возражение лица против прекращения уголовного дела в этом случае не имеет значения в связи с тем, что вследствие устранения преступности и наказуемости деяния утрачивается сама предпосылка уголовного судопроизводства, делающая невозможным продолжение производства по уголовному делу в обычном порядке независимо от воли подозреваемого или обвиняемого.
Указание законодателя на то, что прекращение уголовного дела в связи с декриминализацией деяния осуществляется по основанию, предусмотренному пунктом 2 части 1 статьи 24 УПК РФ (за отсутствием в деянии состава преступления), является по сути правильным и с этим трудно не согласиться, поскольку на момент принятия решения такого состава преступления в УК РФ уже не существует. Однако такое основание прекращения уголовного дела (уголовного преследования), как отсутствие в деянии состава преступления, является реабилитирующим и применяется, как правило, при оценке действующих составов преступлений, в связи с чем, формулируя итоговый процессуальный документ о прекращении уголовного дела (постановление), выносящее его лицо в резолютивной части постановления вынуждено дополнительно к основанию, предусмотренному пунктом 2 части 1 статьи 24 УПК РФ, делать либо дополнительную ссылку на часть 2 статьи 24 УПК РФ, либо иным образом указывать на действительное основание его прекращения — декриминализацию.
Некоторые из поставленных вопросов были впоследствии предметом рассмотрения Конституционного Суда РФ в постановлении от 19 ноября 2013 года № 24-П [3]. Жалобы содержали требование о проверке конституционности названных норм УК и УПК РФ как допускающих прекращение уголовного дела в связи с принятием уголовного закона, устраняющего преступность и наказуемость деяния, без получения на то согласия лица, в отношении которого уголовное дело подлежит прекращению, и не
позволяющих такому лицу обжаловать в суде сам факт привлечения его к уголовной ответственности, законность и обоснованность выдвигавшихся против него подозрения, обвинения, возражать против прекращения уголовного дела по данному основанию, а также не предусматривающих восстановление прав обвиняемого, вина которого не доказана, и препятствующих реализации им права на реабилитацию. По мнению Конституционного Суда РФ, декриминализация деяния означает как недопустимость постановления обвинительного приговора суда, устанавливающего вину лица, которому оно инкриминировалось, так и отсутствие необходимости подтверждения его невиновности в совершении деяния и, соответственно, недопустимость дальнейшего уголовного преследования такого лица, доказывания в предусмотренном федеральным законом порядке его вины. Продолжение же в этом случае досудебного производства по уголовному делу по существу приводило бы к продолжению уголовного преследования за деяние, преступность и наказуемость которого уже устранены, то есть без учета новой государственной оценки такого деяния как не имеющего уголовной противоправности.
Таким образом, первое и обоснованное требование к порядку прекращения уголовного дела в связи с декриминализацией деяния — это так называемое «замораживание» расследования, то есть прекращение любой процессуальной деятельности по доказыванию виновности лица в совершении деяния, утратившего признаки преступления на той стадии предварительного расследования, на какой оно находилось в момент вступления в силу закона, устраняющего преступность деяния. Конституционный Суд РФ однозначно высказался за возможность обжалования в судебном порядке как самого постановления о прекращении уголовного дела, так и вынесенных в ходе осуществления уголовного преследования процессуальных решений органов дознания и предварительного следствия, обязав суды, рассматривая указанные жалобы, учитывать стадию уголовного судопроизводства, на которой оно было прекращено, и давать оценку законности и обоснованности процессуальных актов, фиксирующих выдвинутые: подозрение, обвинение в инкриминируемом деянии, а также применение к лицу мер процессуального принуждения. Как указал Конституционный Суд в описательной части вышеуказанного постановления, разрешая по жалобе лица вопрос о законности и обоснованности постановления о прекращении уголовного дела, суд должен проверить, имело ли место деяние, квалифицирующееся прежним уголовным законодательством как преступление. Это предполагает по меньшей мере даже по не полностью расследованному уголовному делу, с учетом уже установленных обстоятельств и доказательств, собранных в зависимости от стадии уголовного судопроизводства, необходимость давать этому деянию правовую оценку. В данном случае речь идет не только о наличии в материалах
уголовного дела сведений о факте деяния, но и правильности его квалификации. В то же время в соответствии с постановлением Пленума Верховного Суда РФ от 10 февраля 2009 года № 1 [4] судья при рассмотрении жалоб в порядке статьи 125 УПК РФ не вправе делать выводы о квалификации деяния.
Таким образом, возникает вопрос, не будут ли суды выходить за пределы своих полномочий, принимая решение о правильности квалификации деяния как преступления, о декриминализации которого принят закон. При этом для оценки законности постановления о прекращении уголовного дела в связи с декриминализацией деяния вопрос о его квалификации является одним из основных.
Другим не менее важным вопросом являются пределы обжалования решения о законности и обоснованности постановления о прекращении уголовного дела (уголовного преследования) в связи с декриминализацией деяния. Так, законность и обоснованность деятельности органов предварительного расследования, как правило, проверяются судом при рассмотрении уголовного дела по существу, то есть после его передачи с утвержденным прокурором обвинительным заключением. Обжалование решений о прекращении уголовного дела в связи с декриминализацией, когда процессуальная деятельность по изобличению виновных остановлена на такой стадии предварительного следствия, когда не ясна общая картина преступления, может привести к признанию незаконными и необоснованными выводов следствия о квалификации деяния, причастности лица к преступлению, обоснованности первоначального обвинения. При прекращении уголовных дел на судебной стадии, когда все доказательства уже собраны и оценены в том числе руководителем следственного органа и прокурором как допустимые и достаточные для направления в суд, а также при прекращении уголовных дел, приостановленных производством, таких проблем, как правило, не возникает, поскольку на момент приостановления основные процессуальные действия по собиранию, оценке и проверке доказательств уже проведены. Более сложным является вопрос с прекращением уголовных дел, находящихся в начальной стадии расследования, когда добыта лишь часть необходимых доказательств, не реализованы планы расследования, направленные на доказывание виновности конкретных лиц, но при этом проведение каких-либо процессуальных действий уже невозможно.
В этом случае обжалованию могут подлежать лишь отдельные процессуальные действия и решения органа предварительного расследования, с обязательным учетом той стадии предварительного расследования, на которой процессуальная и оперативно-разыскная деятельность по данному уголовному делу была остановлена. Например, законность и обоснованность возбуждения уголовного дела, обоснованность предварительной квалификации деяния, обоснованность подозрения, если дело возбуждено в отношении конкретного
лица, или первоначального обвинения, а также законность и обоснованность применения мер процессуального принуждения. Как указал Конституционный Суд, вопрос о доказанности вины подозреваемого и обвиняемого при рассмотрении таких жалоб подниматься не должен, поскольку она может быть установлена лишь в приговоре, постановленном при рассмотрении уголовного дела по существу.
В связи с этим суд, оценивая законность и обоснованность процессуальных решений, принятых на определенной стадии предварительного расследования, должен исходить из минимально необходимой и достаточной совокупности доказательств, требуемой на тот момент для принятия того или иного процессуального решения, а также с обязательным учетом имеющихся материалов оперативно-разыскной деятельности. При этом немаловажно, чтобы рассмотрение указанной жалобы проводилось не только с обязательным участием прокурора и лица, осуществляющего предварительное расследование, но представителя органа дознания, осуществляющего оперативное сопровождение предварительного расследования по данному уголовному делу.
Вместе с тем, признавая право на обжалование постановления о прекращении уголовного дела (уголовного преследования) и принятых в рамках уголовного судопроизводства процессуальных действий и решений, Конституционный Суд, тем не менее, оставил без внимания вопрос о необходимости получения согласия подозреваемого, обвиняемого на прекращение уголовного дела в связи с декриминализацией деяния. Однако, учитывая высказанную им позицию относительно недопустимости продолжения досудебного производства по уголовному делу и уголовного преследования за деяние, преступность и наказуемость которого уже устранены, возражения подозреваемого или обвиняемого против прекращения уголовного дела, и, соответственно, получение такого согласия лицом, производящим дознание или предварительное следствие, не является обязательным при принятии указанного решения.
Конституционный Суд РФ также указал, что вопрос о наличии права на реабилитацию может быть связан только с установлением незаконности и необоснованности лишь отдельных процессуальных действий и решений, в зависимости от стадии предварительного следствия, но не с самим фактом прекращения уголовного дела со ссылкой на пункт 2 части 1 статьи 24 УПК РФ как на реабилитирующее основание.
В связи с изложенным в развитие довода о том, что декриминализация деяния является особым случаем прекращения уголовного дела по нереаби-литирующим основаниям и требует дополнительной процессуальной регламентации, необходимо:
— выделить декриминализацию в качестве отдельного основания прекращения уголовного дела, без ссылки на пункт 2 части 1 статьи 24 УПК РФ, пу-
тем включения его в содержание части 1 статьи 24 УПК РФ;
— уточнить пределы обжалования решений о прекращении уголовного дела в связи с декриминализацией, с обязательным указанием на учет стадии уголовного судопроизводства к моменту прекращения уголовного дела, влекущим судебную оценку лишь отдельных процессуальных действий и решений;
— уточнить сроки принятия решений о прекращении уголовного дела в связи с декриминализацией по уголовным делам, находящимся в производстве, например, путем непосредственного указания в законе исключающим преступность деяния, по аналогии с нормативными актами об амнистии.
Что касается уголовных дел, по которым предварительное расследование в отношении лица продолжается в связи с наличием в его деянии признаков иных преступлений, то механизм обжалования решений о прекращении уголовного преследования в связи с декриминализацией по таким уголовным делам указан Конституционным Судом РФ в названном постановлении, а именно уголовное дело подлежит направлению в суд для его рассмотрения по существу, где вопросы о законности и обоснованности принятых процессуальных решений, а также о праве на возможную частичную реабилитацию подлежат разрешению судом в процессе производства по уголовному делу.
В этом случае вопросы могут возникнуть лишь в правильности окончательной квалификации объема инкриминируемых преступлений, непосредственно связанных с декриминализируемыми деяниями. Так, например, при оценке окончательной квалификации по уголовному делу, находящемуся в производстве следователей Приволжского следственного управления на транспорте СК России, где группе лиц вменялись организация преступного сообщества и участие в нем в целях совершения целого ряда тяжких и особо тяжких преступлений, связанных с контрабандой, возник вопрос об исключении указанного состава в связи с декриминализацией статьи 188 УК РФ. С одной стороны, предъявление обвинения по статье 210 УК РФ, в тот момент, когда преступное деяние, в целях совершения которого формировалась преступная организация, декриминализировано, выглядит абсурдно, с другой стороны, в процессе осуществления контрабанды лицами в составе преступной организации был совершен еще ряд корыстных и коррупционных преступлений. После принятия решения о прекращении уголовного преследования в отношении участников преступной организации по статье 188 УК РФ затруднительно квалифицировать действия членов ОПС по статье 210 УК РФ, поскольку диспозиция данной статьи предусматривает в качестве обязательного признака объективной стороны данного состава преступления специальной цели, в данном случае такой целью являлось осуществление систематической контрабанды с включением
в группу действующих сотрудников таможни. При этом наиболее важным для правильной квалификации в этом случае является выяснение факта формирования цели именно в момент создания преступной организации, а не простое охватыва-ние умыслом участников преступной организации совершения в процессе преступной деятельности ряда корыстных преступлений, как средства достижения указанной цели.
Примечания
1. О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации: федеральный закон от 7 декабря 2011 года № 420-ФЗ (ред. от 28.12.2013) // Собрание законодательства РФ. 2011. № 50, ст. 7362.
2. Александров A.C., Александрова И.А. О некоторых последствиях отнесения дел о мошенничестве к категории дел частно-публичного обвинения: имеет ли обратную силу уголовно-процессуальный закон? // Уголовное право. 2014. № 1.
3. По делу о проверке конституционности положений части первой статьи 10 Уголовного кодекса Российской Федерации, части второй статьи 24, части второй статьи 27, части четвертой статьи 133 и статьи 212 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан С.А. Боровкова и Н.И. Морозова: постановление Конституционного Суда РФ от 19 ноября 2013 г. № 24-П // Собрание законодательства РФ. 2013. № 47, ст. 6156.
4. О практике рассмотрения судами жалоб в порядке статьи 125 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации: постановление Пленума Верховного Суда РФ от 10 февраля 2009 г. № 1 (ред. от 28.01.2014) // Российская газета. 2009. 18 февраля.
Notes
1. On amendments to the Criminal code of the Russian Federation and certain legislative acts of the Russian Federation: federal law dated December 7, 2011 № 420-FZ (ed. from 28.12.2013) // Collection of legislative acts of the RF. 2011. № 50, art. 7362.
2. AlexandrovA.S., Aleksandrova I.A. Some consequences of classifying cases of fraud to the category of private-public prosecution: does retroactive criminal procedural law? // Criminal law. 2014. № 1.
3. On the Constitutionality of the provisions of the first part of Article 10 of the Criminal Code of the Russian Federation, the second part of Article 24, the second part of Article 27 of the fourth paragraph of Article 133 and Article 212 of the Criminal Procedure Code of the Russian Federation in connection with the complaints of citizens S.A. Borovkov and N.I. Moro-zova: the decision of the Constitutional Court of the Russian Federation of 19.11.2013 № 24-P // Collection of legislative acts of the RF. 2013. № 47, art. 6156.
4. On the practice of the courts of complaints under Article 125 of the Criminal Procedure Code of the Russian Federation: resolution of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation of 10.02.2009 № 1 (ed. from 01.28.2014) // Rossiyskaya gazeta. 2009. February 18.
