CC BY
430
Уголовно-процессуальная деятельность
О. Ю. Цурлуй
ПРОБЛЕМНЫЕ ВОПРОСЫ ИЗБРАНИЯ МЕРЫ ПРЕСЕЧЕНИЯ В ВИДЕ ЗАКЛЮЧЕНИЯ ПОД СТРАЖУ В СВЕТЕ ПОСТАНОВЛЕНИЯ ПЛЕНУМА ВЕРХОВНОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
ОТ 19 ДЕКАБРЯ 2013 ГОДА
Рассматриваются проблемные вопросы избрания меры пресечения в виде заключения под стражу в свете принятия Пленумом Верховного Суда РФ постановления от 19.12.2013 г. № 41 «О практике применения судами законодательства о мерах пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста и залога».
К л ю ч е в ы е с л о в а: мера пресечения, заключение под стражу, судебное решение.
The article is devoted to issues of the election of restraint measure in the form of the detention in a view of the Decree of RF Supreme court Plenum from 19.12.2013 № 41 «On practice of application of legislation on restraint measures in the form of detention, home arrest and bail by courts».
K e y w o r d s: restraint measure, detention, court decision.
Осуществляемая в России судебная реформа актуализировала многие проблемные вопросы, связанные с реализацией судами возложенных на них полномочий. Не осталось в стороне и уголовное судопроизводство. Учитывая специфику процессуальной деятельности суда при производстве по уголовному делу, требует обсуждения и деятельность суда на досудебных стадиях. Прежде всего, это касается вопросов ограничения конституционных прав участников уголовного судопроизводства на основании судебного решения.
Обоснованность и законность избрания мер пресечения, связанных с ограничением свободы лица в ходе досудебного производства не является новой. Взгляды и подходы к проблемным вопросам применения заключения под стражу и домашнего ареста были сформулированы учеными-процессуалистами еще во время Великой Судебной реформы 1864 г. Видные дореволюционные ученые особо подчеркивали исключительность применения мер пресечения, связанных с изоляцией от общества, обоснованную «фактической необходимостью, вызываемой опасностью побега и подтвержденной достаточностью улик»1.
По данным Судебного департамента при Верховном Суде РФ, число жалоб, поданных в кассационном порядке, а с 1 января 2013 г. в апелляционном порядке, на постановления суда первой инстанции об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу и продлении срока содержания под стражей, составило: в 2011 г. - 44 471; в 2012 г. - 49 257; за 6 месяцев 2013 г. - 24 3 472. При этом доля отмененных судебных решений вышестоящим судом ничтожно мала и составляет в среднем 5 % ежегодно. Аналогична статистика решений о продлении срока содержания под стражей. Изменяются решения еще реже, в среднем в 3 % случаев из всей совокупности обжалованных решений. В нескольких десятках случаев мера
1 Познышев С. В. Элементарный учебник русского уголовного процесса. М., 1913. С. 278-279. См. также: Фойницкий И. Я. Курс уголовного судопроизводства : в 2 т. СПб., 1996. T. 2. С. 313-314.
2 URL: http://www.cdep.ru/index.php?id=79&item=2037
© Цурлуй О. Ю., 2014
216
СУДЕБНАЯ ВЛАСТЬ И УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС-2014-№ 3
О. Ю. Цурлуй
пресечения в виде заключения под стражу изменяется на домашний арест либо залог.
Постоянный рост числа жалоб, подаваемых на судебные решения об избрании мер пресечения, связанных с изоляцией от общества, в вышестоящий суд, а также рост количества решений, отменяющих, а главное - изменяющих принятые судом первой инстанции решения, свидетельствует о частой необоснованности этих решений. В подавляющем большинстве случаев это обусловлено формальным подходом к вопросу о применении мер пресечения как со стороны следственных органов, так и со стороны суда.
В то же время не вызывает сомнений, что из всех предусмотренных ст. 98 УПК РФ мер пресечения наиболее действенной в плане обеспечения целей избрания их вообще является заключение под стражу. Данная мера, как правило, исключает для подозреваемого/обвиняемого возможность скрыться либо любым способом воспрепятствовать производству по уголовному делу. Поэтому практически в каждом случае задержания лица по подозрению в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления органы предварительного расследования возбуждают ходатайство об избрании в качестве меры пресечения именно заключение под стражу.
В основу возбуждения такого ходатайства обычно ложится тяжесть инкриминируемого деяния, без анализа данных о личности, степени его общественной опасности, иных обстоятельств совершения преступления. Указанные обстоятельства в соответствии с требованиями уголовно-процессуального закона подлежат обязательному установлению в качестве предмета доказывания по уголовному делу.
Приведем пример. Обосновывая ходатайство об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу в отношении В., обвиняемого в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 30, ч. 4 ст. 159 УК РФ, следователь указывает «на невозможность избрания иной меры пресечения, чем заключение под стражу, поскольку В., находясь на свободе, может скрыться от органов предварительного следствия и суда, так как обвиняется в совершении тяжкого преступления... не имеет регистрации и постоянного места жительства на территории области, где совершено преступление...». Л-й районный суд К-й области, удовлетворяя данное ходатайство, принимает доводы следователя как «обоснованные и не лишенные правового значения», не приводя, однако, конкретных фактических данных, содержащихся в материалах дела в подтверждение своей позиции. В том же постановлении суд игнорирует данные о личности обвиняемого: совершение преступления впервые, положительные характеристики, наличие семьи и отсутствия постоянного места жительства и регистрации. Суд ограничивается лишь указанием возраста обвиняемого, отсутствием у него детей и состоянием здоровья, позволяющим содержать В. под стражей.
Вряд ли такой подход, встречающийся в подавляющем большинстве процессуальных ситуаций, избрания меры пресечения в виде заключения под стражу можно считать обоснованным и законным. Это свидетельствует о необходимости совершенствования указанной процедуры, прежде всего в части обоснования применения названной меры.
Очевидно заключение под стражу лиц, подозреваемых/обвиняемых в совершении тяжких или особо тяжких насильственных преступлений против личности, против общественной безопасности, против здоровья населения, когда обстоя-
СУДЕБНАЯ ВЛАСТЬ И УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС-2014-№ 3
217
Уголовно-процессуальная деятельность
тельства, подтвержденные материалами дела, позволяют утверждать о высокой степени общественной опасности лица. Но даже в таких случаях суд, разрешая ходатайство следователя об избрании столь суровой меры пресечения, должен учитывать все обстоятельства совершения преступления, имеющиеся в материалах, а также характеризующие личность подозреваемого/обвиняемого. Нормы Устава уголовного судопроизводства 1864 г. обусловливали применение содержания под стражей в качестве меры пресечения наряду со строгостью угрожающего лицу наказания также силой собранных против него улик, возможностью скрыть следы преступления, опасностью побега либо совершения новых преступлений. Кроме того, следовало учитывать состояние здоровья подозреваемого и обвиняемого, пол, возраст, звание, т.е. классовую принадлежность. Весьма положительным в связи с этим следует считать требование о наличии достаточных доказательств о причастности лица к инкриминируемому деянию, подтверждающих основания для заключения лица под стражу.
Однако известны многочисленные факты, когда лица, подозреваемые/обви-няемые в совершении преступлений в сфере экономики либо должностных преступлений, находятся под стражей на протяжении года, а иногда и дольше. При этом каждый раз, возбуждая ходатайство о продлении срока содержания под стражей, следователь обосновывает его сложностью расследуемого дела и необходимостью производства следственных действий в целях собирания достаточной совокупности доказательств. Как показывает практика, во многих из таких случаев реально следственные действия не проводятся. К примеру, следователь назначает экспертизу, производство которой длится несколько месяцев, и до поступления заключения иных следственных действий не производит. Самым трагическим в этом отношении является ситуация, когда результаты ожидаемой экспертизы укажут на непричастность данного лица к расследуемому деянию либо на отсутствие состава преступления как такового. Реабилитация - слабое утешение для лица, которое необоснованно провело пять-шесть месяцев в СИЗО.
Т-м районным судом г. Москвы 10 апреля 2013 г. в отношении С., обвиняемого в совершении преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 159 УК РФ, избрана мера пресечения в виде заключения под стражу сроком на два месяца. Постановлением от 3 июня 2013 г. срок содержания под стражей С. продлен еще на два месяца. Затем последовали два продления срока содержания под стражей, санкционированные постановлениями того же районного суда, от 30 июля 2013 г. натри месяца, от 31 октября 2013 г. также на три месяца. В общем срок содержания под стражей С. составил 9 месяцев 26 суток. В обоснование неоднократного продления срока содержания С. под стражей каждый раз следователем была положена необходимость производства следственных действий, в том числе назначение и производство экспертизы. Фактически каких-либо следственных действий не проводилось, за исключением назначения двух экспертиз. Однако суд вопреки разъяснениям Верховного Суда РФ не выяснял обоснованность утверждений органов предварительного расследования о невозможности своевременного окончания расследования и причины непроведения следственных или процессуальных действий.
В связи со сложившейся негативной практикой Пленум Верховного Суда РФ 19 декабря 2013 г. принял постановление «О практике применения судами законодательства о мерах пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста и залога», нацеленное минимизировать и оптимизировать случаи применения в качестве меры пресечения заключение под стражу.
218
СУДЕБНАЯ ВЛАСТЬ И УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС-2014-№ 3
О. Ю. Цурлуй
Принятие данного постановления было предопределено тем, что ранее Конституционный Суд РФ в своих постановлениях неоднократно указывал, что по смыслу ст. 22, ч. 1 ст. 46, ст. 48, 118, 120, 123 Конституции РФ суды общей юрисдикции призваны обеспечить справедливую процедуру принятия решения о применении заключения под стражу в качестве меры пресечения. При этом следует исходить из одинаковой природы и значения судебных гарантий для защиты прав и законных интересов личности при принятии решений, связанных с ограничением свободы и личной неприкосновенности, вне зависимости от того, на каком этапе уголовного судопроизводства эти решения принимаются. Такая процедура, по мнению Конституционного Суда, предполагает обязанность государства, в том числе органов судебной власти, охранять достоинство личности, обращение с ней не как с объектом государственной деятельности, а как с равноправным субъектом, который вправе защищать свои права всеми, не запрещенными законом, способами и спорить с государством в лице любых его органов3.
Принятое Пленумом Верховного Суда РФ 19 декабря 2013 г. постановление, по сути, «провозгласило презумпцию в пользу освобождения»4. В нем сформулированы требования к судам по сведению практики применения в качестве меры пресечения в виде заключения под стражу лишь к ситуациям наличия для того реальных, подтвержденных доказательствами, оснований. Иными словами, когда нет реальной возможности применить более мягкую меру пресечения. Однако в настоящее время по официальной статистике Судебного департамента при Верховном Суде РФ суды удовлетворяют 9 из 10 подобных ходатайств и продляют срок стражи в 98 % случаев5.
Судья А. Червоткин, обратив внимание, что данные Пленумом Верховного Суда РФ разъяснения, призванные минимизировать порочную практику судов формально перечислять в постановлениях основания для избрания мер пресечения в виде заключения под стражу и домашнего ареста, подчеркнул, что суды должны тщательно исследовать наличие фактических оснований для избрания указанных мер пресечения6.
Судам рекомендовано проверять обоснованность утверждений следствия о причастности лица к совершению преступления. Все перечисленные основания для ареста должны иметь конкретный, а не предположительный характер - именно на этот недостаток часто ссылается защита обвиняемых, критикуя ходатайства следствия об аресте или продлении его срока7.
3 По делу о проверке конституционности статей 220.1 и 220.2 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобой гражданина В. А. Аветяна : постановление Конституционного Суда РФ от 3 мая 1995 г. // Рос. газета. 1995. 12 мая ; По делу о проверке конституционности ряда положений Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, регламентирующих порядок и сроки применения в качестве меры пресечения заключения под стражу на стадиях уголовного судопроизводства, следующих за окончанием предварительного расследования и направлением уголовного дела в суд, в связи с жалобами ряда граждан : постановление Конституционного Суда РФ от 22 марта 2005 г. № 4-П // Там же. 1 апр.
4 Меркулова С. ВС решил привить судам «презумпцию в пользу освобождения» // Право. ru. 2013. 26 нояб.
5 См.: Трифонова Е., Самарина А. Вячеслав Лебедев против неправовых аргументов следствия // Независимая газета. 2013. 27 нояб.
6 См.: Меркулова С. Указ. соч.
7 См.: Соковнин А. Верховный Суд решил, что арестовывать нужно помягче // Коммерсантъ. 2013. № 218.
СУДЕБНАЯ ВЛАСТЬ И УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС-2014-№ 3
219
Уголовно-процессуальная деятельность
Ввиду наличия негативной судебной практики, один из примеров которой приведен выше, В. М. Лебедев отметил, что «в ходе разрешения ходатайства следователя о продлении срока содержания под стражей суду следует выяснять, действительно ли поданному делу проводятся следственные и иные процессуальные действия?». Кроме того, председатель Верховного Суда пояснил, что «большое количество дел в производстве у следователя тоже не правовой аргумент для продления срока содержания под стражей»8.
В постановлении особое внимание обращено также на то, что тяжесть преступления может учитываться судом при аресте, если таковая может побудить фигуранта дела скрыться от следствия. Однако в дальнейшем только это обстоятельство никак не может служить основанием для продления срока ареста. Помимо тяжести преступления в обязательном порядке следует учитывать степень общественной опасности лица. К примеру, нет острой необходимости применять меры пресечения, связанные с изоляцией от общества в отношении лиц, подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений в сфере экономики и должностных преступлениях.
В принятом постановлении отражены следующие весьма значимые положения:
- суд обязан проверять обоснованность подозрения в причастности лица к совершенному преступлению, т.е. наличие достаточных данных о том, что лицо могло совершить преступление;
- суд обязан в каждом случае обсуждать возможность применения в отношении лица иной, более мягкой, меры пресечения вне зависимости от наличия ходатайства об этом сторон, а также от стадии производства по уголовному делу;
- суду следует учитывать, что обстоятельства, являвшиеся достаточными для заключения лица под стражу, не всегда свидетельствуют о необходимости продления срока содержания его под стражей;
- в качестве оснований для избрания меры пресечения в виде заключения под стражу могут быть признаны такие фактические обстоятельства, которые свидетельствуют о реальной возможности совершения обвиняемым, подозреваемым действий, указанных в ст. 97 УПК РФ, и невозможности беспрепятственного осуществления уголовного судопроизводства посредством применения в отношении лица иной меры пресечения;
- суд должен выяснить, приложены ли к заявленному ходатайству копии постановлений о возбуждении уголовного дела и привлечении лица в качестве обвиняемого; копии протоколов задержания, допросов подозреваемого, обвиняемого; иные материалы, свидетельствующие о причастности лица к преступлению, а также сведения об участии в деле защитника, потерпевшего; имеющиеся в деле данные, подтверждающие необходимость избрания в отношении лица заключения под стражу (сведения о личности подозреваемого, обвиняемого, справки о судимости и др.) и невозможность избрания иной, более мягкой, меры пресечения (например, домашнего ареста или залога).
Таким образом, Верховный Суд РФ четко обозначил, что основания для избрания в качестве меры пресечения заключение под стражу должны быть реальными и подтверждаться конкретными имеющимися в материалах дела доказательствами, что является очень важным. В большинстве случаев следователь в возбуждаемом перед судом ходатайстве ограничивается общими формулировками и ссыл-
8 Куликов В. Верховный Суд России подробно разъяснит правила применения домашнего ареста и залога // Рос. газета. 2013. 27 нояб.
220
СУДЕБНАЯ ВЛАСТЬ И УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС-2014-№ 3
О. Ю. Цурлуй
кой на основания, указанные в ч. 1 ст. 97 УПК РФ, при этом не приводя конкретных доказательств наличия таких оснований.
Избирая меру пресечения в виде заключения под стражу, продлевая действие этой меры либо отказываясь от ее продления, судья основывается не только на аргументах, изложенных в ходатайстве стороны обвинения или в ранее вынесенном постановлении судьи об избрании данной меры пресечения, но и на наличии достаточных данных, подтверждающих основание применения данной меры пресечения, предоставляя сторонам возможность обосновать свою позицию перед судом путем реализации права на участие в судебных процедурах9.
Естественно, достаточно сложно прописать в уголовно-процессуальном законе конкретные обстоятельства, предлагаемые учеными, указывающие на фактическое наличие оснований того, что лицо скроется от органа следствия, дознания или суда, продолжит заниматься преступной деятельностью либо может угрожать свидетелю, иным участникам уголовного судопроизводства, уничтожить доказательства либо иным путем воспрепятствовать производству по уголовному делу. Жизнь настолько многогранна, что ограничить круг указанных обстоятельств в нормах закона невозможно и нецелесообразно.
Обратим внимание на то, что в п. 5 данного постановления Пленума приводится ряд конкретных обстоятельств, свидетельствующих о фактическом наличии оснований, предусмотренных ч. 1 ст. 97 УПК РФ, что, разумеется, является положительным для практики применения меры пресечения в виде заключения под стражу.
Вместе с тем следует с настороженностью отнестись к указанию на то, что тяжесть предъявленного обвинения и возможность назначения наказания в виде лишения свободы на длительный срок свидетельствуют о том, что лицо может скрыться от дознания, предварительного следствия или суда. К сожалению, приходится констатировать, что данная формулировка способствует избранию в отношении лица в качестве меры пресечения заключение под стражу лишь на основании совершения тяжкого или особо тяжкого преступления. После принятия указанного постановления подобное обоснование встречается в ходатайствах следователей об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу именно со ссылкой на его п. 5, в котором говорится, что «лицо может скрыться от дознания, предварительного следствия или суда, на первоначальных этапах производства по уголовному делу могут свидетельствовать тяжесть предъявленного обвинения и возможность назначения наказания в виде лишения свободы на длительный срок...». Подобная негативная практика существовала и до при-
9 Постановления Конституционного Суда: от 13 июня 1996 г. «По делу о проверке конституционности части пятой статьи 97 УПК РСФСР», от 10 декабря 1998 г. «По делу о проверке конституционности части второй статьи 335 УПК РСФСР», от22 марта 2005 г. № 4-П «По делу о проверке конституционности ряда положений Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, регламентирующих порядок и сроки применения в качестве меры пресечения заключение под стражу на стадиях уголовного судопроизводства, следующих за окончанием предварительного расследования и направлением уголовного дела в суд, в связи с жалобами ряда граждан» ; определения Конституционного Суда РФ: от 25 декабря 1998 г. № 167-0 «По делу о проверке конституционности частей четвертой, пятой и шестой статьи 97 УПК РСФСР», от 15 мая 2002 г. № 164-0 «По жалобам граждан И. А. Москалева, В. В. Соловьева и В. В. Стоякина на нарушение их конституционных прав частью седьмой статьи 239.1 УПК РСФСР». Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
СУДЕБНАЯ ВЛАСТЬ И УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС-2014-№ 3
221
Уголовно-процессуальная деятельность
нятия постановления, а теперь как будто бы получила «поддержку» на уровне Верховного Суда РФ.
Например, в постановлении Л-го районного суда К-й области судья указал, что «считает обоснованными выводы следователя о том, что С., обвиняясь в совершении покушения на умышленное тяжкое преступление, предусмотренное ч. 3 ст. 30, ч. 4 ст. 159 УК РФ, санкция которой предусматривает наказание в виде лишения свободы на срок до 10 лет, может скрыться от органа предварительного следствия». На этом аргументы, подтверждающие возможность С. скрыться от органа следствия и суда в приведенном постановлении исчерпываются.
Нормы ст. 99 УПК РФ предусматривают, что тяжесть преступления должна учитываться при решении вопроса о необходимости избрания меры пресечения в отношении подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления и определения ее вида при наличии оснований, предусмотренных ст. 97 УПК РФ, но не быть положена в основу. Думается, что ставить данное обстоятельство в основу избрания заключения под стражу в качестве меры следует с большой осторожностью, учитывая в обязательном порядке иные обстоятельства совершения преступления и личность подозреваемого/обвиняемого.
За несколько месяцев действия рассматриваемого постановления достаточно сложно сделать однозначный вывод об изменении подхода следователей и судей к обоснованию применения мер пресечения, связанных с изоляцией от общества и соответственно ограничивающих конституционное право лица на свободу. Однако то немногое количество уголовных дел, возбужденных с момента принятия постановления, по которым к подозреваемым или обвиняемым были применены меры пресечения в виде заключения под стражу и домашнего ареста, позволяют, к сожалению, отметить, что обоснованность и мотивировка решений об избрании указанных мер пресечения не стала сильнее и убедительнее.
Ходатайства следователей об избрании мер пресечения в виде заключения под стражу и домашнего ареста не отличаются весомой аргументацией и более значимой обоснованностью относительно возбуждаемых ими ходатайств перед судами до принятия постановления. Следователи, как и ранее, ограничиваются общими фразами, приводя формулировки соответствующих норм УПК РФ (ч. 1 ст. 97,
ч. 1 ст. 107, ч. 1 ст. 108), не подтверждая при этом конкретными доказательствами обоснованность наличия установленных данными нормами оснований.
Суды, удовлетворяя ходатайства следователей, ограничиваются «переписыванием» текста рассматриваемых ходатайств, нередко игнорируют приводимые стороной защиты доказательства и материалы, характеризующие личность подозреваемого/обвиняемого.
К сожалению, суды не учитывают предписаний постановления Пленума Верховного Суда РФ и соответственно не выполняют обязанностей, возложенных на них по выяснению обоснованности заявленных ходатайств конкретными доказательствами, а также подозрения в причастности лица к совершенному преступлению и, тем более, не рассматривают вопрос о возможности применения в отношении лица иной, более мягкой, меры пресечения вне зависимости от наличия ходатайства об этом сторон.
Практически в каждом случае возбуждения следователем ходатайства об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу суды и в настоящее время, увы, исходят не из презумпции в пользу освобождения, а из презумпции обоснованности такого ходатайства и необходимости его удовлетворения.
222
СУДЕБНАЯ ВЛАСТЬ И УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС-2014-№ 3
О. Ю. Цурлуй
На острые проблемы судебной практики применения меры пресечения в виде заключения под стражу в своем докладе за 2013 г. обратил внимание Уполномоченный по правам человека в Российской Федерации В. П. Лукин10. В частности, он отметил, что любая мера пресечения должна быть минимально достаточна для пресечения возможностей подозреваемого/обвиняемого препятствовать производству по уголовному делу, в связи с чем более строгая мера пресечения избирается, когда доказано, что нельзя ограничиться более мягкой. Однако на практике чаще всего происходит совсем по-другому: при наличии малейших оснований для применения меры пресечения сразу избирается максимально строгая - заключение под стражу, а при отсутствии таких оснований вообще - более мягкая, например, подписка о невыезде. Нарушения процессуального законодательства в вопросе об избрании меры пресечения носят, к сожалению, повсеместный характер, а попытки Уполномоченного обжаловать эти нарушения в Верховном Суде РФ, как правило, не приводят к искомому результату.
Уполномоченный по правам человека подчеркнул, что нередко избрание максимально строгой меры пресечения является инструментом давления на обвиняемого, объективно подавляющего волю обвиняемого, побуждая его порой, даже вопреки своему внутреннему убеждению, пойти на сделку со следствием, дать признательные показания, упростив тем самым задачи стороны обвинения. Вместе с тем заключение под стражу является «страховкой» для органов следствия на случай, если обвиняемый вдруг попытается скрыться или каким-то образом затянуть судопроизводство.
При этом Уполномоченный по правам человека констатировал необходимость, с одной стороны, стимулировать процессуальную активность стороны защиты, а с другой - подумать о том, как снизить персональную ответственность органов расследования и суда за надлежащее осуществление обвиняемыми своих прав.
Таким образом, решать анализируемую проблему необходимо не только на уровне разъяснения Верховного Суда РФ, но и на законодательном уровне путем обязывания следователя и суда обосновывать соответствующие ходатайства и постановления об избрании в качестве меры пресечения заключение под стражу имеющимися в деле доказательствами, реально подтверждающими наличие оснований, предусмотренных ст. 97 УПК РФ.
10 Доклад Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации за 2013 год // Рос. газета. 2014. 8 апр.
Цурлуй Олеся Юрьевна,
кандидат юридических наук, доцент кафедры уголовно-правовых дисциплин
Воронежского экономико-правового института
E-mail: [email protected]
СУДЕБНАЯ ВЛАСТЬ И УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС-2014-№ 3
223
