CC BY
124
УГОЛОВНОЕ ПРАВО И КРИМИНОЛОГИЯ
УДК 347.1+343.1 ББК 67.99(2)93
© 2017 г. А. В. Гришин,
начальник кафедры уголовного процесса Орловского юридического института МВД России имени В. В. Лукьянова кандидат юридических наук, доцент. E-mail: [email protected]
ПРОБЛЕМНЫЕ АСПЕКТЫ ОСУЩЕСТВЛЕНИЯ УГОЛОВНОГО ПРЕСЛЕДОВАНИЯ ЗА СОВЕРШЕНИЕ ПРЕСТУПЛЕНИЙ В СФЕРЕ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
В статье исследуются проблемы, связанные с осуществлением уголовного преследования за совершение преступлений в сфере предпринимательской деятельности. Автор отмечает, что для эффективного осуществления уголовного преследования за совершение преступлений в сфере предпринимательской деятельности необходимо ужесточение, а не дальнейшая либерализация уголовной и уголовно-процессуальной политики по делам о преступлениях экономической направленности.
Ключевые слова: осуществление уголовного преследования, предпринимательская деятельность, государственная регистрация субъекта предпринимательской деятельности, незаконная предпринимательская деятельность, совершение преступлений в сфере предпринимательской деятельности, уголовное преследование.
A. V. Grishin - Head, Department of the Criminal Procedure, Orel State Institute of the Ministry of Internal Affairs
of the Russian Federation named after V. V. Lukyanov, PhD in Law, Associate Professor.
PROBLEMATIC ASPECTS OF CRIMINAL PROSECUTION FOR OFFENCES IN THE SPHERE
OF ENTREPRENEURLALACTIVniES
The article examines the problems associated with criminal prosecution for offences in the sphere of entrepreneurial activities. The author notes that for effective implementation of criminal prosecution for offences in the sphere ofentrepreneurial activities need tightening, not further liberalization of criminal and criminal procedural policy in cases of crimes of economic orientation.
Key words: criminal prosecution, entrepreneurial activity, state registration of subject of entrepreneurial activity, illegal business activities, crimes in the sphere of entrepreneurial activities, the criminal prosecution.
Поддержка предпринимательства и его безопасность - важнейшая функция государства [1; 2]. В теории и практике уголовного судопроизводства и в российском обществе в целом неоднократно отмечалось, что обеспечение прав и законных интересов лица, пострадавшего от преступления, в уголовном судопроизводстве находится не на должном уровне [5, с. 49-53]. Обеспечение прав и законных интересов лица, пострадавшего от преступления, касается напрямую отношений с участием предпринимателей и всех остальных участников гражданских правоотношений, которые, так или иначе, вступают с предпринимателями в различные правоотношения гражданско-правового характера.
Предпримем попытку анализа проблемы, обозначенной в названии статьи, учитывая сформировавшееся правосознание сотрудников органов внутренних дел, которое «.. .традиционно рассматривается как профессио-
нальное правосознание, отличное от обыденного, то есть акцентируется внимание на тех моментах, которые приобретают принципиальное значение для правильного определения места и роли правосознания в правоприменительной деятельности органов внутренних дел» [10, с. 196].
В настоящее время «рынок, извращенный и криминализированный, объективно поставлен в положение непременного нарушения законов и инструкций, вследствие чего он уязвим во всех отношениях» [3, с. 44]. Анализ практики рассмотрения органами предварительного расследования и судами материалов о совершении преступлений в сфере экономики свидетельствует об отсутствии однозначного понимания разграничения преступного деяния и гражданско-правовых отношений. Значительное количество дел продолжают прекращаться за отсутствием в действиях лица состава преступления, так
как, по мнению лица, производящего расследование, либо (что теперь наиболее часто встречается) по решению суда - «в действиях лица имели место гражданско-правовые отношения» [9]. Сюда же следует отнести незавершенность правовой реформы системы отношений собственности в России [7, с. 2-5]. При этом следует отметить наличие многочисленных противоречий между отраслями и институтами законодательства, регулирующими не только отношения собственности, но и практически все экономические правоотношения.
В настоящее время существует понимание экономической преступности как преступности, ограниченной сферой бизнеса, предпринимательства. Развитые рыночные отношения характеризуют преобладающее влияние спроса и быструю реакцию на него, приоритет частной собственности, детальность законодательства и традиции соблюдения договорных отношений, минимальную криминализацию, развитость рыночной инфраструктуры, информационную открытость и общественный контроль, финансовую стабильность, доступность факторов производства, географическую интегрированность в национальном и наднациональном масштабах [8, с. 103].
В связи с этим законодатели и практики все больше внимания уделяют борьбе с экономической преступностью и проблеме осуществления уголовного преследования за совершение преступлений в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности.
Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации содержит ряд статей, посвященных специфике уголовного преследования с участием профессиональных участников гражданского оборота, которыми, как правило, выступают предприниматели: ст. 23 УПК РФ «Привлечение к уголовному преследованию по заявлению коммерческой или иной организации»; ст. 28.1 УПК РФ «Прекращение уголовного преследования по делам о преступлениях в сфере экономической деятельности».
О нестабильности законодательства в данной сфере свидетельствует тот факт, что введенная уже после вступления в силу Уголовно-процессуального кодекса РФ ст. 28.1 за достаточно короткий промежуток времени претерпела кардинальные изменения, касающиеся как редакционного названия, так и самой ее сути.
Неверным, по нашему мнению, является подход, в соответствии с которым если деяние, предусмотренное гл. 23 УК РФ, причинило вред интересам исключительно коммерческой или иной организации, не являющейся государственным или муниципальным предприятием либо организацией с участием в уставном (складочном) капитале (паевом фонде) государства или муниципального образования, и не причинило вреда интересам других организаций, а также интересам граждан, общества или государства, то уголовное дело возбуждается по заявлению руководителя данной организации или с его согласия. Как представляется, «нельзя признать обоснованной позицию законодателя о сокращении публичного начала уголовного преследования в случае причинения вреда интересам собственной организации, поскольку получение согласия на возбуждение уголовного дела будет во многом зависеть от лиц, совершивших преступление. Поэтому целесообразно предоставить возможность государственным органам в исключительных случаях возбуждать уголовное преследование даже при отсутствии заявления или согласия организации» [4, с. 41].
При этом сложившееся положение не меняет и дополнение о том, что причинение вреда интересам организации с участием в уставном (складочном) капитале (паевом фонде) государства или муниципального образования одновременно влечет за собой причинение вреда интересам государства или муниципального образования.
В настоящее время под предпринимательством как явлением подавляющее большинство экономистов и юристов понимают общественные отношения, складывающиеся в сфере осуществления предпринимательской деятельности. При этом само понятие предпринимательской деятельности содержится в п. 1 ст. 2 ГК РФ.
В соответствии с п. 1 указанной статьи «гражданское законодательство регулирует отношения между лицами, осуществляющими предпринимательскую деятельность, или с их участием исходя из того, что предпринимательской является самостоятельная, осуществляемая на свой риск деятельность, направленная на систематическое получение прибыли от пользования имуществом, продажи товаров, выполнения работ или оказания услуг лицами, зарегистрированными в этом качестве в установленном законом порядке».
Участниками регулируемых гражданским законодательством отношений являются граждане и юридические лица. В регулируемых гражданским законодательством отношениях могут участвовать также Российская Федерация, субъекты Российской Федерации и муниципальные образования (ст. 124 ГК РФ).
Из вышеизложенного следует, что предпринимательскими можно назвать только те отношения, которые складываются между их участниками в период осуществления предпринимательской деятельности. Возникает закономерный вопрос о том, относятся ли к предпринимательству общественные отношения, как возникающие в период, предшествующий предпринимательской деятельности (например, регистрация юридического лица, регистрация в качестве индивидуального предпринимателя и т. п.), так и складывающиеся по поводу деятельности, формально подпадающей под основные признаки, закрепленные в п. 1 ст. 2 ГК РФ, но при отсутствии государственной регистрации.
Формально, конечно, в Кодексе Российской Федерации об административных правонарушениях и Уголовном кодексе Российской Федерации имеются статьи, предусматривающие ответственность за «незаконную предпринимательскую деятельность». Так, установлена административная ответственность за осуществление предпринимательской деятельности без государственной регистрации или без лицензии (ст. 14.1 КоАП РФ). В ст. 171 УК РФ указано, что ответственность наступает в том числе за «осуществление предпринимательской деятельности без государственной регистрации». Следует отметить, что в настоящее время законодательно закрепленное понятие незаконной предпринимательской деятельности отсутствует. А с учетом всех приведенных в ст. 2 ГК РФ признаков данного явления одним из них, безусловно, в этом качестве выступает регистрация в установленном законом порядке. Отсюда вытекает вывод: если нет регистрации, то нет и предпринимательской деятельности. К этому следует добавить, что в ст. 34 Конституции Российской Федерации помимо предпринимательской речь идет также об иной экономической деятельности. При этом давно назрела необходимость законодательного и правоприменительного решения вопроса о соотношении данных понятий, а также о «незаконной стороне» подобной деятельности.
Не разъясняет понятия незаконной предпринимательской деятельности без государственной регистрации и постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 15 ноября 2016 года № 48 «О практике применения судами законодательства, регламентирующего особенности уголовной ответственности за преступления в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности». Наряду с отсутствием трактовки понятия незаконной предпринимательской деятельности практически ничего не говорится о содержании понятия иной экономической деятельности, хотя в тексте постановления оно встречается более 1 0 раз, тогда как о незаконной стороне подобной деятельности вообще не упоминается.
Впрочем, в более раннем постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 1 8 ноября 2004 года № 23 (в ред. постановлений Пленума Верховного Суда РФ от 23.12.2010 № 31, от 07.07.2015 № 32) «О судебной практике по делам о незаконном предпринимательстве» все же можно найти аргументированную позицию, касающуюся понимания незаконности предпринимательской деятельности без государственной регистрации.
Практика применения ст. 171 УК РФ показала фактическое ее использование в отношении лиц, занимавшихся подобной деятельностью без государственной регистрации. Имеются также вступившие в законную силу приговоры суда. Однако их основная суть состояла либо в дополнении квалификации (помимо отсутствия лицензии еще и отсутствие госрегистрации), либо приговор суда основывался на признании лица в том, что оно занималось, согласно субъективному пониманию последнего, именно незаконной предпринимательской деятельностью.
Отдельные пути решения юридической казуистики в этом вопросе наметил Пленум Верховного Суда РФ в п. 1 и 3 постановления от 18 ноября 2004 года № 23 «О судебной практике по делам о незаконном предпринимательстве». Так, в п. 1 данного постановления недвусмысленно дается понять, что «.при решении вопроса о наличии в действиях лица признаков состава преступления, предусмотренного ст. 171 УК РФ, судам следует выяснять, соответствуют ли эти действия указанным в п. 1 ст. 2 ГК РФ признакам предпринимательской деятельности, направленной на систематическое получение при-
были от пользования имуществом, продажи товаров, выполнения работ или оказания услуг, которая осуществляется самостоятельно на свой риск лицом, зарегистрированным в установленном законом порядке в качестве индивидуального предпринимателя». Иначе говоря, в постановлении фактически признается предпринимательской деятельность при отсутствии одного из ее признаков - «регистрации лица в установленном порядке». Кроме того, дословная формулировка Пленума вполне допускает, что потенциально в деянии возможно отсутствие и ряда других признаков предпринимательской деятельности. Например, осуществление такой деятельности «на свой риск» и т. п. Впрочем, в п. 2 названного постановления оговариваются и исключения. «В тех случаях, когда не зарегистрированное в качестве индивидуального предпринимателя лицо приобрело для личных нужд жилое помещение или иное недвижимое имущество либо получило его по наследству или по договору дарения, но в связи с отсутствием необходимости в использовании этого имущества временно сдало его в аренду или внаем и в результате такой гражданско-правовой сделки получило доход (в том числе в крупном или особо крупном размере), содеянное им не влечет уголовной ответственности за незаконное предпринимательство». Однако в связи с этим возникает вопрос: если в указанной ситуации лицо приобретает это имущество не для личных нужд, его следует судить за незаконное предпринимательство, даже при том, что согласно принципу презумпции невиновности (ст. 1 4 УПК РФ) все неустранимые сомнения трактуются в пользу обвиняемого и обвинительный приговор не может быть основан на предположениях? Предположение, безусловно, заключается в том, что, как кто-то полагает, без одного признака (регистрации в установленном порядке) может существовать предпринимательская деятельность. Да и само по себе приобретение имущества для личных нужд отнюдь не исключает его использования для предпринимательской деятельности.
Поэтому, как представляется, два предыдущих пункта постановления Пленума Верховного Суда РФ от 18 ноября 2004 года № 23 «О судебной практике по делам о незаконном предпринимательстве» следует применять лишь с учетом п. 3.
«Осуществление предпринимательской деятельности без регистрации будет иметь место лишь в тех случаях, когда в Едином государственном реестре для юридических лиц и Едином государственном реестре для индивидуальных предпринимателей отсутствует запись о создании такого юридического лица или приобретении физическим лицом статуса индивидуального предпринимателя либо содержится запись о ликвидации юридического лица или прекращении деятельности физического лица в качестве индивидуального предпринимателя.
Под осуществлением предпринимательской деятельности с нарушением правил регистрации следует понимать ведение такой деятельности субъектом предпринимательства, которому заведомо было известно, что при регистрации были допущены нарушения, дающие основания для признания регистрации недействительной (например, не были представлены в полном объеме документы, а также данные или иные сведения, необходимые для регистрации, либо она была произведена вопреки имеющимся запретам)».
В этом же пункте постановления Пленума Верховного Суда РФ указано, что под представлением в орган, осуществляющий государственную регистрацию юридических лиц и индивидуальных предпринимателей, документов, содержащих заведомо ложные сведения, следует понимать представление документов, содержащих такую заведомо ложную либо искаженную информацию, которая повлекла за собой необоснованную регистрацию субъекта предпринимательской деятельности.
При этом существуют и другие взаимосвязанные и (или) вытекающие из вышеизложенной юридической казуистики и несовершенства действующего законодательства проблемы. В частности, «исследование признаков состава преступления, предусмотренного ст. 201 УК РФ, позволяет выявить и ряд недостатков» [4, с. 41]. Анализ новейшего законодательства и обобщенной практики судебных инстанций позволяет сделать вывод о том, что лицом, выполняющим управленческие функции в коммерческой или иной организации, может быть не только участник юридического лица, но и представитель органов юридического лица, а также лицо, действовавшее от имени коммерческой или иной организации на основании договора (поруче-
ния, комиссии, агентирования и т. п.). Поэтому и терминологию в примечании 1 к ст. 201 УК РФ после слов «по специальному полномочию» необходимо дополнить словами: «и (или) в связи с наличием определенных полномочий», так как субъектом преступления может быть и иное лицо, выполняющее управленческие функции [4, с. 41].
Нуждается в усовершенствовании и конструкция состава преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 204 УК РФ. В рамках данного состава наиболее трудным является определение признака «незаконное получение» предмета подкупа. Действующее гражданское, а также трудовое законодательство предоставило лицам, выполняющим управленческие функции, полномочия определять порядок формирования собственных доходов. Таким образом, решение вопроса о законности или незаконности получения вознаграждения зависит от волеизъявления представителей управленческого персонала. Данное обстоятельство ставит под сомнение возможность применения ст. 204 УК РФ на практике [4, с. 41]. Неудачным, как видится, является и имеющееся указание закона на то, что преступления совершаются обязательно вопреки интересам собственной организации, а отсутствие нематериального вреда в качестве конструктивного признака приводит к неоправданному сужению сферы уголовно-правового воздействия [4, с. 41].
Помимо вышеизложенного для современной российской экономики характерно отнюдь не естественное межотраслевое перераспределение доходов в соответствии с достигнутым техническим уровнем и производительностью труда. Вместо этого сверху сознательно лоббируется (посредством цен) перекачка средств из обрабатывающих отраслей в добывающие, сырьевые, из промышленного сектора экономики в финансово-кредитную систему, из производственной сферы в посредническо-торговую [6, с. 22]. Высокая значимость налогов в хозяйственной деятельности общества определяет общественную опасность налоговых преступлений [11, с. 43]. Изменения в уголовно-процессуальном законодательстве Российской Федерации, в частности отнесение с 1 января 2011 года расследования налоговых преступлений к подследственности Следственного комитета Российской Федерации, поставили новые задачи и проблемы выяв-
ления, расследования и квалификации налоговых преступлений [11, с. 43].
Современная экономическая политика не стимулирует развитие производства, повышение его технического уровня, предпринимательскую инициативу, как это имеет место во всех развитых странах Запада. Она, «наоборот, разлагает сознание людей, которые все больший интерес видят в том, где выгодней заработать сегодня и сейчас, а не как организовать собственную эффективную работу и хорошо зарабатывать» [6]. А несовершенство действующего законодательства не дает в полной мере сотрудникам правоохранительных органов в ограниченные нормами Уголовно-процессуального кодекса РФ сроки проводить всестороннюю и полную предварительную (доследственную) проверку имеющихся материалов. Как следствие, растет число необоснованных постановлений об отказе в возбуждении уголовных дел [11, с. 44].
Полагаем, что дальнейшее ослабление правоохранительной и в целом контрольной функций государства в области налогообложения в совокупности с повышением ставок налогов и деформированным правосознанием налогоплательщиков приведет к еще большему уводу налогооблагаемого капитала «в тень», то есть сокрытию от налогового администрирования и налогового контроля, либо выводу в оффшорные или иные налоговые юрисдикции с низкими ставками налогов, с которыми у Российской Федерации имеются соглашения об избежании двойного налогообложения [11, с. 44-45].
Таким образом, для эффективного обеспечения прав и законных интересов лица, пострадавшего от преступления, необходима выработка единого подхода комплексного применения норм материального и уголовного процессуального права при реализации органами предварительного расследования и судом норм о защите прав и свобод субъектов отношений с участием предпринимателей и всех остальных участников гражданских правоотношений (в значительной части именуемых потребителями), вступающих с ними в различные правоотношения гражданско-правового характера.
Как видится, для эффективного осуществления уголовного преследования за совершение преступлений в сфере предпринимательской деятельности необходимо ужесточение, а не дальнейшая либерализация уголовной и
уголовно-процессуальной политики по делам о преступлениях экономической направленности (ограничение «права на молчание» по уголовным делам в сфере экономики, введение уголовной ответственности за уничтоже-
Литература
1. Очередько В. П. Государственно-правовое регулирование безопасности предпринимательства: автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. СПб., 1998.
2. Кох С. Э. Теоретико-правовые вопросы межотраслевого статуса субъекта предпринимательства в современном российском праве: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Ростов н/Д, 1998.
3. Шамба Т. М. Предпринимательство и право: историко-правовой очерк. М., 1999.
4. Гришин А. В., Гришина М. В. Актуальные проблемы, связанные с осуществлением расследования преступлений, совершенных коммерческими (торговыми) представителями либо контрагентами в случае злоупотреблений правом // Наука и практика. 2016. № 3 (68).
5. Винокуров С. В. Приоритетная роль потерпевшего в новой парадигме права // Рос. юстиция. 2013. № 12.
6. Жириновский В. В. Экономические проблемы России. Пути решения. М., 1999.
7. Яни П. С. Методическое обеспечение надзора за исполнением законодательства об ответственности за экономические и должностные преступления // Законность. 1993. № 12.
8. Иоффе А. Д., Бондаренко В. А., Горелик О. С. и др. Доклад Российской ассоциации развития малого предпринимательства // Общество и экономика. 1996. № 9-10.
9. Гришин А. В., Гришина М. В. Коммерческое (торговое) представительство: состояние, защита от противоправных посягательств и применение правовых презумпций: моногр. Орел, 2015.
10. Ветрова О. А. Роль правосознания сотрудников органов внутренних дел в правоприменительной деятельности // Вестн. Мос-ков. ун-та МВД России им. В. Я. Кикотя. 2014. № 12.
11. Гришин А. В. Некоторые аспекты повышения эффективности борьбы с налоговыми преступлениями // Наука и практика. 2016. № 3 (68).
ние предпринимателями документов, необходимых для раскрытия и расследования преступлений в указанной сфере, признание в ряде случаев юридических лиц субъектами уголовной ответственности и т. д.).
Bibliography
1. Ocheredko V. P. State regulation of the security business: abstract of dis. ... Doctor of Law. St. Petersburg, 1998.
2. Koch S. E. Theoretical and legal issues of inter-sectoral status of business in the modern Russian law: abstract of dis. ... PhD in Law. Rostov-on-Don, 1998.
3. Shamba T. M. Entrepreneurship and law: historical and legal essay. Moscow, 1999.
4. Grishin A.V., Grishin M. V. Topical issues related to the implementation of the investigation of crimes committed by commercial (trade) representatives or contractors in the event of abuse of law // Science and practice. 2016. № 3 (68).
5. Vinokurov S. V. The role of the victim a Priority in the new rights paradigm // Russian justice. 2013. № 12.
6. Zhirinovsky V. V. Economic problems of Russia. Solutions. Moscow, 1999.
7. Jani P. S. Methodical support of supervision over implementation of legislation on liability for economic crimes or official misconduct // Law. 1993. № 12.
8. Ioffe A. D., Bondarenko V. A., Gorelik O. S., atc. The report of the Russian Association of development of small business // The society and economy. 1996. № 9-10.
9. Grishin A. V., Grishina M. V. Commercial (retail) office: state protection from illegal encroachments and the use of legal presumptions: monograph. Orel, 2015.
10. Vetrova O. A. The Role of legal consciousness of police officers in enforcement activities // Vestnik of the Moscow University of the MIA of Russia named after V. Ya. Kikot. 2014. № 12.
11. Grishin A. V. Some aspects of increase of efficiency of struggle against tax crimes // Science and practice. 2016. № 3 (68).
