CC BY
49
ОБЛЕМА ЖЕСТКОЙ ДЕСИГНАЦИИ
В СЕМАНТИКЕ ИМЕН СОБСТВЕННЫХ
1
Е.В. ВОСТРИКОВА
В статье рассматриваются аргументы Крипке против дескриптивистской теории собственных имен и возможности метаязы-кового подхода предложить ответ на эти аргументы. Автор показывает, что, с одной стороны, простые предложения с глаголом-связкой «быть» и собственным именем могут иметь тавтологическое прочтение, а с другой - что мир оценки содержания дескрипции можно закрепить, используя механизм переменных для возможных миров. Этот механизм уже существует в лингвистической теории и вводится по независимым от нашей проблематики основаниям.
Ключевые слова: жесткие десигнато-ры, имена, метаязыковой подход, контекст.
Введение
В этой статье я представлю ряд аргументов в пользу одной из версий дескриптивистской теории значения для имен собственных, а именно метаязыкового подхода2. В частности, я проанализирую возражение против семантического де-
1 Подготовлено при поддержке РГНФ, проекты № 11-33-00130а2 и 11-03-00608а.
2 Я благодарю своих коллег - участников семинара «Логика и философия языка» Института философии РАН за замечания и комментарии к моему докладу «Проблема жесткой десигнации в семантике собственных имен».
п а
E.B. ВОСТРИКОВА
скриптивизма, сформулированное в работах Крипке, в соответствии с которым теория такого типа не может объяснить тот факт, что имена являются жесткими десигнаторами. Я подвергну критике некоторые попытки сформулировать ответ на это возражение, представленные в современной лингвистике и философии языка. Я рассмотрю унифицированную концепцию значения для имен, дескрипций и местоимений, предложенную П. Элбурном, и продемонстрирую, что его концепция не дает удовлетворительного объяснения жесткой десигнации. Для решения данной проблемы я предлагаю использовать уже существующий в формальной семантике механизм, необходимость введения которого объясняется независимыми от нашей проблематики основаниями, - переменные для возможных миров. Я утверждаю, что эти непроизносимые, но присутствующие в логической форме предложения переменные получают значение в контексте употребления предложения и могут гарантировать, что метаязыковая дескрипция получает жесткое прочтение.
Метаязыковой подход
Суть метаязыковой теории собственных имен состоит в том, что значение имени собственного тождественно определенной дескрипции, которая включает в себя упоминание самого имени, например «человек по имени С.И.» или «носитель имени С.И.» (где «С.И.» означает собственное имя)3. Поскольку, согласно данной теории, дескрипция включает в себя цитирование самого собственного имени, такой подход получил название метаязыкового (или металингвистического). При этом я не утверждаю, что сами слова «человек», «носитель имени» присутствуют в определенной дескрипции, которая является значением имени собственного. Согласно отстаиваемому здесь подходу, имя состоит из определенного артикля, который сочетается с предикатом-цитатой вида «Иван» или «Александр». Значением этого предиката является класс объектов, которые носят это имя.
Наиболее значимым эмпирическим аргументом в пользу необходимости создания единой концепции для имен и определенных дескрипций является существование языков, в которых имена используются с определенным артиклем, и, что более важно, это употребление артикля является систематическим (греческий, сери, португальский, хидатса и т.д.)4. Например, артикль исчезает в конструкциях именования («Они называ-
3 Я оставляю за рамками данной статьи сложность, связанную с тем, что в одном мире может быть более чем один индивид с данным именем. Я буду предполагать, что данная проблема решается одинаково для всех видов дескрипций (стандартными решениями являются введение дополнительной переменной для свойств (К. фон Финтель, Дж. Стенли, З. Сабо) или ситуационной переменной (П. Элбурн, А. Кратцер)).
4 Anderson /.The Grammar of Names. Oxford : Oxford University Press, 2006.
ли его С.И.») и дальнейший синтаксический анализ демонстрирует, что собственные имена выступают в качестве предикатов в этих конструкциях5. Аналогия с обычными определенными дескрипциями здесь очевидна. Например, слово «стол» является предикатом (выражением с семантическим типом <е,1>), его значением является класс объектов, обладающих свойством «быть столом». Определенный артикль сочетается с предикатом и выбирает единственный (в данной ситуации) объект, обладающий этим свойством6. Если имена собственные в конструкциях, в которых отсутствует артикль, являются предикатами, то в сочетании с артиклем они становятся единичными терминами и указывают на определенный объект.
Философ Тайлер Бёрдж7 обратил внимание на тот факт, что имена могут сочетаться с самыми различными определителями8 («Некоторые Саши», «Все Востриковы»), они могут выступать во множественном числе («Есть и другие сообразительные Насти, кроме нашей аспирантки»). Эти свойства характерны и для обычных существительных (которые мы рассматриваем как предикаты). Во всех таких случаях собственное имя получает значение «именуемый так-то», «с таким-то именем». Это, на мой взгляд, достаточно сильный аргумент в пользу метаязыкового подхода. Ни один другой тип выражений естественного языка не может переключаться со своего обычного значения на метаязыковое (иными словами, цитируемое прочтение), если такое прочтение не маркировано явным образом (с помощью кавычек, курсива, прописных букв и т.д.).
Многие названия (имена собственные некоторых объектов) в естественных языках употребляются с кавычками (маркером цитирования), например «Именование и необходимость» или «Приглашение на казнь». Здесь речь идет не только о книгах или газетах: так, в русском языке (и некоторых других языках) названия футбольных команд, документов, музеев, ураганов, лекарств должны употребляться с кавычками, тогда как в английском в таких случаях кавычки не ставятся.
Если мы примем метаязыковой подход, все эти факты получают прямое объяснение.
5 Matushansky O. Why Rose is the Rose: On the Use of Definite Articles in Proper Names // Empirical Issues in Syntax and Semantics 6; O. Bonami, P.C. Hofherr (eds.). 2006. P. 285-307; Matushansky O. On the Linguistic Complexity of Proper Names // Linguistics and Philosophy. 2008. Vol. 31. №. 5. P. 573-627. Одним из языков, на основе которых Ма-тушански показывает, что собственные имена в конструкциях «Они звали его Петей Ивановым» являются предикатами, - русский (творительный падеж один из маркеров предикативной конструкции).
6 Я не обсуждаю здесь вопрос о том, являются ли определенные дескрипции кванторами или единичными терминами, поскольку, как представляется, это не существенно для целей данной статьи. Я буду исходить из того, что они являются единичными терми-
нами, и отдельно оговаривать случаи, когда рассматриваю дескрипции как кванторы.
7 Burgt P.425-439
8 Влин
«the», «этот». Определители сочетаются с существительными.
7
' Burge T. Reference and Proper Names // Journal of Philosophy. 1973. Vol. 70(14). 1
8 В лингвистике определителями называют такие выражения, как «каждый», «все»,
n а
s e
n a
>r
Аргумент Крипке и проблема жесткой десигнации
Крипке сформулировал знаменитый аргумент о том, что имена являются жесткими десигнаторами и в отличие от определенных дескрипций обозначают один и тот же объект во всех возможных мирах9. Данное возражение применимо и к рассматриваемому здесь подходу, согласно которому значением имени собственного «Аристотель» является дескрипция вида «индивид по имени Аристотель».
Различие между поведением этих двух выражений в модальных контекстах легче всего продемонстрировать, обратившись к предложениям, содержащим модальные операторы («возможно», «мог бы» и т.д.).
(1) Аристотель мог бы не именоваться Аристотелем.
(2) Человек по имени Аристотель мог бы не именоваться Аристотелем.
Интуитивно предложение (1) является истинным: оно говорит о том, что родители Аристотеля могли дать ему другое имя.
Тем не менее предложение (2) кажется ложным и даже противоречивым по крайней мере в одном из своих прочтений. Оно говорит о том, что человек мог бы одновременно именоваться и не именоваться Аристотелем, что, конечно же, абсурдно. Есть и другое прочтение предложения (2), в котором это предложение является истинным. В таком прочтении дескрипция «человек по имении Аристотель» указывает на конкретного индивида, а предложение сообщает о том, что этот индивид мог бы именоваться иначе. Это прочтение может быть получено, если определенная дескрипция «человек по имени Аристотель» получает широкое прочтение по отношению к модальному оператору «мог бы».
Сторонник дескриптивистской теории мог бы ответить на это, что имена являются определенными дескрипциями, но они всегда получают только широкое прочтение по отношению к модальным операторам.
Однако, согласно распространенному в современной философии языка мнению, наиболее сильный аргумент Крипке состоит в том, что имена и дескрипции демонстрируют различное поведение в простых предложениях, не содержащих никаких модальных операторов (здесь и далее я буду называть простыми предложения, не содержащие модальных операторов). Рассмотрим два простых предложения:
(3) Аристотель именуется Аристотелем.
(4) Человек по имени Аристотель именуется Аристотелем.
Kripke S. Naming and Necessity. Harvard University Press, 1980.
9
Несмотря на то что эти предложения не содержат никаких модальных операторов, они имеют определенный модальный «профиль», и мы можем его рассмотреть. Для этого мы должны посмотреть, какое истинностное значение будут принимать эти предложения в разных возможных мирах, отличающихся от нашего. Например, мы можем рассмотреть мир в котором существует тот человек, которого мы знаем как философа Аристотеля в нашем мире, но он носит другое имя.
Когда мы оцениваем истинностное значение простого предложения в другом возможном мире, мы не рассматриваем его так, как если бы оно было произнесено в том возможном мире. Мы должны представлять его как произнесенное здесь и сейчас в реальном мире, полагая, что все выражения используются именно в том значении, в котором они используются в реальном мире. Мы должны понять пропози-цию10, которую это предложение выражает, а затем оценить ее на предмет истинности или ложности в интересующем нас возможном мире.
Если мы это проделаем, то увидим, что предложение (3) выражает случайную истину - это предложение является истинным в некоторых мирах, таких, как наш актуальный мир, но оно является ложным в некоторых других мирах, как наш w1, где Аристотеля звали, например, Платоном. Предложение (4) представляет собой простую тавтологию, следовательно, является истинным во всех возможных мирах, где существует уникальный индивид, носящий имя Аристотель. Если в рассматриваемом нами мире w1 такого индивида нет, то предложение (4) не имеет истинностного значения в нем. Таким образом, вопрос, на который мы должны ответить, состоит в том, каким образом «Аристотель» и «человек по имени Аристотель» могут иметь то же самое значение, если они имеют различный модальный «профиль».
Могут ли имена быть индексными выражениями?
В недавней работе Ора Матушански11 отстаивала идею о том, что имена являются жесткими десигнаторами благодаря наличию индексных элементов в их семантической структуре. Сходный подход
был предложен ранее в работе М. Пелцара и Дж. Рэйнсбури12, где они С -
10 Пропозиция здесь понимается как функция от мира к истинностному значению. ®
1_
11 Matushansky O. On the Linguistic Complexity of Proper Names // Linguistics and 1
Philosophy 31. 2008. № 5. P. 573-627
12 Pelczar M, Rainsbury J.Thelndexical Character of Names //Synthese. 1998. Vol. 114 P. 293-317.
n a
>s e
утверждают, что имена являются металингвистическими индексными выражениями. Известно, что индексные выражения, т.е. выражения, значение которых задается в контексте употребления (например, «я», «она»), являются жесткими десигнаторами. Истинность этого утверждения можно продемонстрировать на следующем примере:
(5) Выступающий сказал, что я пришел.
В предложении (5) слово «я» указывает на того, кто произносит это предложение, несмотря на то, что слово употребляется в косвенном контексте. Если бы значением слова «я» была простая дескрипция вида «тот, кто говорит», тогда предложение могло бы иметь и другое прочтение, согласно которому «я» указывает на того, кто назван «выступающим». Таким образом, слово «я» является жестким десигнатором.
Матушански предлагает следующую семантическую структуру для имени собственного:
(6) [[Алиса]] = Xx еБД, R<e,<n,t>. R(x) («Алиса»),
где R - переменная, значением которой может быть отношение. Эта переменная получает свое значение в контексте использования имени. Отношение между объектом (x) и последовательностью символов - собственным именем («Алиса»). n - здесь представляет семантический тип выражений, имеющих своим значением сами символы. Эта переменная может принимать различные значения: «именуется», «носит кличку», «крещен как» и т.д.
Почему данная структура обеспечивает жесткую десигнацию? Матушански объясняет это индексной природой переменой R. Однако требуется и еще одно условие: R не содержит аргумента для возможного мира в отличие от других отношений. Полагаю, что это объяснение для жесткой десигнации является достаточно перспективным, но в то же время проблематичным. Приведу два соображения против такого объяснения.
Во-первых, как мне представляется, именно этот вариант мета-языкового подхода сталкивается с проблемой круга в объяснении, сформулированной в работе Крипке. Проблема состоит в том, что ме-таязыковая теория уже предполагает то понятие референции, для которого она пытается предложить объяснение.
«Мы спрашиваем: "На кого он указывает с помощью (refer with) «Сократ»"? А затем предлагается следующий ответ: "Он указывает на человека, на которого он указывает"»13.
Крипке полагал, что его аргумент применим к любой метаязыко-вой концепции собственных имен. Тем не менее представляется, что некоторые версии метаязыкового подхода могут предложить доста-
3 Kripke S. Op. cit. P. 70.
точно хороший ответ на этот аргумент. В частности, в работах К. Баха14 и Б. Гертса15 был сформулировал такой ответ. Идея состоит в том, чтобы различить свойство «быть референтом имени» от свойства «быть носителем имени». «Быть названным именем» значит получить это имя благодаря стандартной процедуре получения имени в данном сообществе. Это могут быть ритуальные пляски вокруг костра, регистрация в загсе, крещение или любая другая принятая в сообществе процедура. После того как имя было присвоено лицу нужным способом, мы можем использовать это свойство (быть носителем этого имени) для того, чтобы указывать на человека. Мы с равным успехом могли бы выбрать любое другое свойство или черту этого человека (например, черту «иметь голубые глаза»). Однако мне не ясно, каким образом соответствующее различие может быть доступно для сторонников теории, согласно которой жесткость имени гарантируется через отношение между именем и индивидом, задаваемым в контексте произнесения предложения.
Крипке предлагает объяснение того, почему имена являются жесткими десигнаторами: имена указывают на свой объект напрямую (теория прямой референции). Дескриптивная теория также должна предложить объяснение для этого факта. Вариант индексной металингвистической теории предлагает такое объяснение: имя указывает на свой объект благодаря отношению Я и имя является жестким десигнатором, потому что такова природа этого отношения Я. Оно может быть, например, отношением «являться жестким десигнатором» и, конечно, такая теория сталкивается с проблемой круга в объяснении. Кроме того, не все выражения, содержащие индексные выражения, являются жесткими (например, «мой друг» не кажется таким). Все возможные кандидаты на значение, которое отношение Я может принимать в контексте («именоваться», «быть крещеным как»), не могли бы обеспечить жесткую десигнацию. Не предлагается никакого объяснения для того, почему это отношение должно быть лишено индекса для возможного мира.
Вторая проблема, с которой, на мой взгляд, сталкивается любая концепция, объясняющая жесткую десигнацию имен через индексные выражения в семантике метаязыковой дескрипции, состоит в том, что этой теории придется отказаться от одного из наиболее сильных аргументов в пользу метаязыкового подхода. Я отмечала выше, что имена являются единственным типом выражений, которые могут менять свое значение на метаязыковое без какого-либо маркирования (например, кавычками). Так, если имя при любом использовании является жестким десигнато- С
ром, то в рамках этой концепции нельзя объяснить использование имен с п
(В
14 Bach K. Giorgione Was So-called because of his Name // Philosophical Perspectives. ''
2002. № 16. P. 73-103 15 GeurtsB. GoodN 1997. № 14. P. 319-348
15 Geurts B. Good News about the Description Theory of Names // Journal of Semantics.
e
ограничительным определительным придаточным предложением. Примером такого предложения является (7). В этом контексте нежесткое прочтение должно быть и фактически является доступным:
(7) Тот Гитлер, который был моим соседом в Нью-Йорке, вероятно, стыдится своего имени.
В данном случае «Гитлер» не является жестким десигнатором. Я могу использовать данное предложение, не зная и никогда не встречая этого «Гитлера», просто предполагая, что человек с таким именем должен его стыдиться.
На мой взгляд, метаязыковой подход интересен, только если он может объяснить все стандартные способы использования имен, но и все способы метаязыкового употребления имен (т.е. когда значением имени явным образом является «человек по имени С.И.»).
Я заключаю, что, если мы хотим отстаивать метаязыковой подход, то должны искать другое объяснение для жесткой десигнации имен собственных.
Единая теория и ее сложность
п а
>г
Пол Элбурн в книге «Ситуации и индивиды»16 предлагает единую концепцию для местоимений третьего лица, определенных дескрипций и имен собственных. Неформально семантику и синтаксис, которые он предлагает для этих выражений, можно описать следующим образом: это определенный артикль, который сочетается с именной группой КР (она может не произноситься, например, в случае с местоимениями) и индексом семантического типа <е,1> (индекс является натуральным числом). Роль индекса состоит в том, что он указывает, является ли выражение связанным вышестоящим оператором (это случай, когда выражение ко-индексировано с вышестоящим оператором), референциальным (индекс > 0) или оно ни референциаль-ное, ни связанное (случай ёопкеу-анафоры, индекс = 0). Концепция значения собственных имен Элбурна является метаязыковой.
Элбурн утверждает, что его концепция автоматически разрешает проблему жесткой десигнации. Он пишет, что выбор референциаль-ного индекса в определенной дескрипции превращает ее в жесткий десигнатор (то же справедливо и для местоимений). Соответственно если метаязыковая дескрипция, которая является значением собственного имени, содержит референциальный индекс, то она будет указывать на конкретного носителя собственного имени, о котором мы
О хотим что-то сообщить.
16 Elbourne P. Situations and Individuals. Cambridge : MIT Press, 2006.
Имя в теории Элбуриа имеет следующую структуру:
(9) [[the 2] «Имя собственное»],
где «Имя собственное» - это наш предикат-цитата. Когда индекс получит интерпретацию, логическая форма для собственного имени будет выглядеть следующим образом:
(10) 'у(«Имя собственное» (y) & y = x).
Здесь i является йота-оператором. Аргументами этого оператора являются два предиката - метаязыковой предикат (имя собственное в предикативном прочтении - в значении класса индивидов-носителей данного имени) и функция тождества. Значение x задается в контексте произнесения предложения. Значением йота оператора является конкретный объект, тождественный объекту х, который мы выбрали в контексте, и этот объект является уникальным носителем данного имени в данном контексте.
По сути такую же структуру для собственного имени предлагал Бёрдж17. Однако эта структура превращает любое имя собственное в частично описательное имя - имя с минимальным дескриптивным содержанием18. Сомс утверждает, на мой взгляд, совершенно справедливо, что имя такого типа не будет обладать жесткой десигнацией в строгом смысле. Этот же аргумент был сформулирован и применен к теории Элбурна в недавнем исследовании Э. Майера19. Данный аргумент можно представить следующим образом.
(а) Объект должен удовлетворять двум условиям логической формы (10), представленных справа и слева от конъюнкции (&) в том мире, в котором мы рассматриваем выражение, для того чтобы он мог быть семантическим референтом имени.
(б) Правая часть формулы всегда будет давать желаемый объект, ведь единственным вкладом «у = х» в данную логическую форму является сам объект.
(в) Однако есть очевидная проблема с левой частью конъюнкции. Объект, выбранный нами, в некоторых возможных мирах может и не обладать свойством «именоваться Имя Собственное». Выше уже было указано, что в других возможных мирах объект может иметь другие имена. В таких мирах структура (10) не будет давать нам на выходе выбранный нами объект в качестве своего семантического референта. ^
Я
--a
17 Burge T. Op. cit. >2
18 Soames S. Beyond Regidity. Oxford University Press, 2002.
19 Maier E. Proper Names and Indexicals Trigger Rigid Presuppositions // Journal of Semantics. 2009. № 26. P. 253-315.
(Вывод) Таким образом, структура (10) не дает нам жесткой де-сигнации. Данная структура может обеспечить лишь то, что в философской литературе называется «слабой жесткой десигнацией»20. Это означает, что имя действительно будет выбирать один и тот же объект во всех возможных мирах, но только в тех, где этот объект обладает свойством, обозначенным метаязыковым предикатом. Если мы подставим в качестве такого предиката, например, «Аристотель», а в качестве значения x выберем того самого философа Аристототеля, то в тех мирах, где Аристотеля назвали другим именем, дескрипция такого типа вообще не будет иметь никакого значения.
Существует ли какой-либо способ обеспечить жесткую десигна-цию для собственных имен, не отказываясь от идеи, что они имеют минимальное смысловое содержание?
Есть много выражений в естественных языках, которые де-факто являются жесткими десигнаторами, но при этом обладают также некоторым описательным содержанием: «нынешний президент США», «этот президент» (сложный демонстратив) и т.д. Для того чтобы предложить адекватную семантику для собственных имен, которая сохраняет минимальное дескриптивное содержание, мы могли бы исследовать, каким образом дескриптивное содержание таких выражений является частью их значения и при этом они могут быть жесткими десигнаторами.
Такие выражения, как «этот», в сложных демонстративах не просто вводят некоторые элементы, значение которых зависит от контекста (например, от того, на какой объект мы указываем), но и изменяют оценку дескриптивного содержания данной фразы. Традиционный анализ значения сложных демонстративов, предложенный Дэвидом Капланом, предполагает, что эти выражения имеют прямую референцию и являются жесткими десигнаторами. Однако, оценивая значения этих выражений в разных возможных мирах, мы должны принимать во внимание, удовлетворяет ли объект, на который мы указываем, дескриптивной части сложного демонстратива в мире произнесения данного выражения, т.е. в реальном мире. Таким образом, очевидно: для того чтобы сохранить и идею дескриптивного содержания, и идею жесткой десигнации, нужно отбросить посылку (а) нашего аргумента. Когда мы оцениваем (11) в отношении других возможных миров, мы не ищем философа по имени Аристотель в этих других мирах. Мы находим человека, обладающего этим свойством в В реальном мире w0, а затем смотрим, является ли этот самый человек
14 носителем имени Аристотель в w1. IB
>S (11) Этого философа по имени Аристотель зовут Аристотелем.
О
m -
20 Devitt MThe Case for Referential Descriptions // Description and beyond; M. Reimer, A. Bezuidenhout (eds.). Oxford: Oxford University Press, 2004.
Не вполне ясно, однако, может ли механизм, обеспечивающий жесткость обозначения сложных демонстративов, отвечать за жесткость обозначения определенных дескрипций (а мы здесь рассматриваем имена как определенные дескрипции). К примеру, вполне можно сказать «Эта собака большая, но эта нет» (указав на разных собак), однако нельзя сказать «Собака большая, но собака нет». Это говорит о том, что семантика сложных демонстративов отличается от семантики определенных дескрипций.
Было бы полезно обладать некоторым механизмом, который позволял бы фиксировать мир оценки дескриптивного содержания, особенно если бы необходимость введения такого механизма в формальной семантике была мотивирована независимыми от рассматриваемой проблематики основаниями. К счастью, такой механизм существует. Стандартным способом фиксации мира оценки предиката являются переменные для возможных миров или ситуаций (ситуации рассматриваются как часть возможных миров, они обладают также временным параметром). Существуют также серьезные и совершенно независимые от нашей проблематики аргументы в пользу введения таких переменных в логическую форму предложения.
Необходимость переменных для возможных миров или ситуаций
Наиболее сильные аргументы в пользу введения переменных мира, времени, места (или ситуаций) в синтаксис основываются на примерах, когда нам необходимо объяснить интенсиональную (т.е. с точки зрения мира и времени) независимость группы определителя (БР) от времени, мира и места основного предиката (сказуемого) предложения. Рассмотрим некоторые примеры.
Жанет Фодор предположила, что предложение (12) имеет более чем два прочтения.
(12) Мария хочет купить шапку, как у меня21.
Два стандартных прочтения предложения (12) могут быть получены следующим образом. В одном случае БР «шапка, как у меня» принимает широкое прочтение в отношении модального оператора «хочет», тогда речь идет об определенной конкретной шапке. В другом случае это БР имеет узкое прочтение по отношению к «хочет», и
21 Пример был предложен Жанет Фодор, я цитирую его по: Fintel K. von, Heim I. Notes on Intensional Semantics. Cambridge : MIT Press, 2007. Я цитирую их анализ для двух логических форм предложения (примеры 145, 146).
п а
тогда речь идет о том что Мария просто любит повторять за мной и хочет купить шапку, как у меня.
(12.1) [шапку, как у меня] 1 [Мария хочет [PRO купить t1]] (Мария хочет купить определенную шапку, как у меня)
(12.2) Мария хочет [[шапку, как у меня] 1 [PRO купить t1]] (Мария просто хочет купить какую-то шапку, как у меня).
Фодор утверждала, что данное предложение имеет еще одно прочтение, которое нельзя получить путем перестановки выражения [«шапка, как у меня»] относительно положения модального оператора. Это предложение может быть истинным, если Мария не выбрала конкретную шапку, которую она хочет купить, но знает, какого типа шапку она хочет (ушанку, например), а это именно тот тип шапки, которую ношу я.
Стандартным решением22 данной проблемы является предположение о том, что к каждому предикату (выражению типа <e,t>) присоединяется переменная для возможного мира. Данная переменная не произносится, но присутствует в логической форме предложения. Как и любой другой тип переменных, переменные для возможных миров могут либо быть связанными некоторыми операторами (в нашем случае модальными операторами), либо получать значение в контексте употребления предложения.
Искомая третья форма предложения (12) выглядит следующим образом:
(12.3) Мария хочет w0 [Xw1 [шапка, как у меня w0] 'kx1 [PRO купить
w1 t1]].
Мы видим, что [шапка, как моя w0] имеет узкое прочтение по отношению к модальному оператору (можем сравнить положение этого выражения с (12.2)). Однако модальный оператор «хочет» не связывает переменную w0. Содержание выражения [шапка, как моя w0] оценивается по отношению к реальному миру (миру оценки главного предложения), а не по отношению мирам желаний Марии (мирам оценки подчиненного предложения).
Другой пример, который часто используется в качестве аргумента в пользу необходимости введения переменных для возможных миров, продемонстрирован ниже:
(13) Если бы каждый человек в этом помещении был снаружи, то комната была бы пуста23.
Ц Для анализа данного предложения нужно обратиться к семантике
Jq возможных миров. Первая часть предложения описывает, на какие
а _
>в
22 Fintel K. von, Heim I.Op. cit.
23 KeshetE. Good Intensions: Paving Two Roads to a Theory of Good Intensions: Paving Two Roads to a Theory of the De re / De dicto Distinction. Ph.D. thesis. Cambridge: MIT Press, 2008.
миры нам нужно смотреть, вторая часть (после запятой) утверждает нечто об этих мирах. В данном случае если мы оцениваем группу существительного «каждый человек в этом помещении» внутри области действия «если», то получается, что мы должны искать такие миры, где «каждый человек, который находится внутри, находится снаружи». Однако таких миров не существует, так как это прочтение требует, чтобы люди одновременно находились и снаружи, и внутри помещения, что логически невозможно.
Если мы оцениваем группу существительного вне области действия «если», то получаем следующее прочтение «для каждого человека в этом помещении верно, что если бы он был снаружи, то комната была бы пуста». Однако это не то прочтение, которое нас интересует! В этом прочтении предложение (13) является ложным. Нам нужно оценивать значение группы существительного относительно актуального мира, а значение предиката «быть снаружи» - относительно рассматриваемых возможных миров.
Вывод, который мы можем сделать из анализа этих примеров, состоит в том, что переменная для мира, присоединяемая к КР (группе существительного), не обязательно должна быть ко-индек-сирована с переменной для мира, которая присоединяется к главному предикату.
В отношении центральной для данной статьи проблематики мы можем предположить, что имена являются дескрипциями, но дескрипциями такого типа, что переменная для возможных миров, присоединяемая к ним, в большинстве случаев не совпадает с переменной главного предиката в предложении.
Можем ли мы использовать переменные для возможных миров для анализа простых предложений, т.е. не содержащих модальных операторов? Многозначность простых предложений типа (4) трудно обнаружить. Различие между двумя нашими основными примерами (3) и (4) (которые я повторяю ниже) в новой системе с переменными для возможных миров можно сформулировать таким образом. В (3) мы сначала фиксируем значение переменной для мира, присоединяемой к БР [Аристотель], а затем уже оцениваем это предложение в других возможных мирах. Для (4) мы обычно предполагаем логическую форму (14).
(4) Человек по имени Аристотель именуется Аристотелем.
(3) Аристотель именуется Аристотелем
(14) [Х^о [[[человек по имени Аристотель ^0]] [именуется Ари- Ц
стотелем ^0]]]. п
Здесь все переменные для возможных миров ко-индексированы. Однако чтобы иметь дело с парадоксами, которые мы рассматривали О выше, следует допустить, что это вовсе не обязательно. Теперь в любой конструкции, где БР имеет ёе ге прочтение по отношению к мо-
дальному оператору, переменная для возможного мира, присоединяемая к этому БР, должна отличаться от переменной, присоединяемой к основному предикату. Чтобы выводить такие конструкции компози-ционально, мы должны допустить возможность различной индексации даже для простых структур.
Теперь можно сформулировать следующий вопрос: встречаются ли в естественном языке простые предложения с определенными дескрипциями, где переменная для мира, присоединяемая к дескрипции, не ко-индексирована с переменной основного предиката?
Мне кажется, что такие конструкции существуют. Рассмотрим следующий дискурс:
(15) Студент очень умен. Однако он мог бы не быть студентом,
потому что его родители алкоголики и никогда не заботились о
его образовании.
Второе предложение может помочь нам правильно интерпретировать первое, хотя первое предложение не содержит никаких модальных операторов. Здесь можно провести аналогию с тем, как дискурсивная анафора в предложении (16) позволяет правильно интерпретировать первое предложение. Она требует, чтобы «книга» получила широкое прочтение по отношению к «каждому студенту».
(16) Каждый студент прочитал книгу. Она была очень скучной.
Таким образом, благодаря переменным для возможных миров мы можем зафиксировать мир оценки содержания дескрипции и дескрипции могут получать жесткое прочтение.
Имена в конструкциях
с глаголом-связкой «быть»
Вернемся к исходному контрасту между (3) и (4). Мы сказали, что в определенном контексте «человек по имени Аристотель» может получать жесткое прочтение. Тем не менее данное рассуждение было бы более убедительным, если бы мы могли показать, что (3) на самом деле также имеет второе прочтение, где оно будет интерпретироваться как тавтология. Имена используются в большинстве случаев с намерением указать на конкретного человека, но все же я полагаю, что в искомый пример может быть обнаружен.
Я Чтобы продемонстрировать, что аналитическое прочтение для
простого предложения, в котором в качестве БР выступает собствен-О ное имя, в принципе возможно, я несколько модифицирую форму простого предложения. Можно представить, что кто-то произносит (17), чтобы объяснить, как работает наша система именования:
(17) Человек с именем Саша и фамилией Ладов является Сашей
Ладовым, человек с именем Вася и фамилией Петров является Васей Петровым.
На мой взгляд, данное предложение осмысленно, даже если говорящий и слушающий не знают никакого конкретного Сашу Ладова. Крипке утверждает, что выражение «быть Аристотелем» или «являться Аристотелем» не может буквально означать «именоваться Аристотелем», такое употребление является метафорическим или неточным использованием языка. Однако на это можно возразить, что существуют несколько видов предложений с глаголом-связкой «быть» и предложение тождества является только одним из них. Другой вид - предикативные предложения, к которым, на мой взгляд, относится (17).
Предикативное предложение является таким же буквальным, как и предложение тождества. Эти типы предложений имеют различные семантические и синтаксические свойства. Предложение тождества имеет форму [БР является/есть БР] и семантический тип обоих аргументов ^ (тип референциального выражения)24 :
(18) Владимир Сирин - это Владимир Набоков.
Предикативная связка «быть» представляет собой функцию с двумя аргументами: один аргумент типа e и второй типа <г,(> (или, возможно, x и синтаксически предложение выглядит так: [БР
есть/является Ргеё]:
(19) Аристотель умен.
В примере (19) предикативная часть выражена очевидным предикатом. Тем не менее это не всегда так. Вторая часть предикативного предложения может быть выражена БР, которое получает предикативное прочтение, как в примере (20):
(20) Аристотель является владельцем дома.
Есть целый ряд дискуссий, связанных с вопросом о том, как определить тип предложения с двумя БР. В некоторых языках различие между типами конструкций маркировано морфологически, например в русском. Одним из признаков предикативного прочтения является творительный падеж в русском языке25.
Можно также говорить о том, что существует семантическое различие между предложениями тождества и предикативными предложениями. Лингвисты отмечают, что если второе БР стоит в именительном падеже, то оно имеет более референциальное прочтение, чем ц в случаях, когда оно стоит в творительном падеже. Е. Падучева и ¡ц
__а
«
24 В русском языке связка может не произноситься.
25 Partee B. Copula Inversion Puzzles in English and Russian // Formal Approaches to Slavic Linguistics; K. Dziwirek, H. Coats, C. Vakareliyska (eds.). The Seattle Meeting 1998. Ann Arbor: Michigan Slavic Publications, 1998. P. 361-395.
E.B. ВОСТРИКОВА
В. Успенский, например, обращаются к различию между атрибутивным и референциальным прочтением (в том смысле, в котором это различие было проведено Доннелланом)26. Здесь можно провести аналогию с идеей Столнакера о том, что имена могут быть использованы в атрибутивном прочтении27, например, в таком контексте: «Кто из них Даниэль?» «Даниэль - который лысый».
Если в предложении (17) имя собственное («Саша Ладов») отмечено семантически и синтаксически (через падеж) как нереференци-альное и предикативное, почему мы должны считать, что такое употребление является метафорическим, а не буквальным? Один из возможных ответов состоял бы в том, что в действительности есть случаи небуквального употребления имен и в предложениях тождества, и в предикативных предложениях:
(21) «Иван Грозный - это Вася» (в случае, если Вася играет Ивана
Грозного в пьесе).
Однако, на мой взгляд, есть различие между (21) и английским28 переводом предложения (17).
(17.1) The person with the name Sasha and the last name Ladov is
Sasha Ladov.
Это различие состоит в том, что из (17.1) мы можем получить буквальное предложение тождества, используя стандартный механизм изменения семантического типа, предложенный Барбарой Парти29 (при условии, что другой механизм отвечает за жесткую десигнацию, как я и утверждала в настоящей статье) (в данном случае мы можем использовать ее функцию -йоту, которая отображает выражение типа <e,t> в выражение типа е, т.е. возвращает уникальный объект, обладающий данным свойством). Никаким способом мы не сможем превратить высказывание (21) «Иван Грозный - это Вася» в буквальное предложение тождества, потому что «Вася» не указывает на того же индивида, что и «Иван Грозный».
Преимущества данного подхода
и
>в е
Сторонник метаязыковой теории приписывает именам минимальное дескриптивное содержание. Такое содержание в отличие от
т—. 26 Падучева Е.В., Успенский В.А. Подлежащее или сказуемое? Семантический кри-
терий различения подлежащего и сказуeмого в биноминальных предложениях // Извес-£ тия Академии Наук СССР. Сер. Литература и язык. 1979. Vol. 38. № 4. С. 349-360.
П 27 Stalnaker R. Pragmatics // Synthese. 1970. Vol. 22. № 1-2. P. 272-289.
28 Выбор английского примера объясняется тем, что в нем не маркировано различие между предложением тождества и предикативным предложением.
29 Partee B. Noun Phrase Interpretation and Type-shifting Principles // Studies in Discourse Representation Theory and the Theory of Generalized Quantifiers; J. Groenendijk, D. de Jongh, M. Stokhof (eds.). Dordrecht: Foris, 1986. P. 115-143.
других дескрипции, которые предлагались в литературе в качестве кандидатов на роль значения имени, доступно для любого носителя языка. Это делает данную концепцию привлекательной для решения проблемы верования, по краИнеИ мере некоторых ее аспектов.
Одна из загадок, связанных с проблемой приписывания веровании, состояла в том, почему человек, которому известно, что «Кент Кларк» и «Супермен» указывают на одного и того же индивида, все же может принимать предложение (22) и считать, что оно верно описывает верование его приятеля Джона:
(22) Джон верит, что Супермен летает, но он не верит, что Кларк Кент летает.
Сторонник традиционнои теории собственных имен, согласно котороИ значением собственного имени является просто объект, на которыИ это имя указывает, вынужден признать, что произнося и принимая предложение (22), индивид верит в противоречие. Ведь произносящий (22) принимает и отрицает одну и ту же пропозицию, а именно, что Джон верит в X и что Джон не верит в X.
Однако предлагаемый здесь подход не сталкивается с этоИ сложностью. Дескриптивное содержание имен «Супермен» и «Кларк Кент» не идентично. Человек, принимая (22), не приписывает себе веру в противоречие; (22) получает следующую интерпретацию:
(22.1) Носитель имени Супермен в реальном мире таков, что Джон верит, что он летает, и носитель имени Кларк Кент в реальном мире таков, что Джон не верит, что он летает30.
Заключение
Я рассмотрела аргументы Крипке против дескриптивистскоИ теории собственных имен и возможности метаязыкового подхода предложить ответ на эти аргументы. Самым сильным аргументом был контраст между поведением простых предложениИ с именами и дескрипциями в модальных контекстах. Я попыталась показать, что, с одноИ стороны, простые предложения с глаголом-связкоИ «быть» и собственным именем могут иметь тавтологическое прочтение, а с другоИ - что мир оценки содержания дескрипции можно закрепить, используя механизм переменных для возможных миров. Этот механизм уже существует в лингвистическоИ теории и вводится по независимым от нашеИ проблематики основаниям. Я
(В
30 Имена-дескрипции в данном случае получают ёе ге интерпретацию, однако я не думаю, что есть хоть какое-то соответствие между ёе ге интерпретациеИ БР в отчете о веровании и тем, является ли само верование ёе ге.
