Проблематика «Воспоминаний о путешествии в Сибирь. . . » Евы Фелинской Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

Польская литература: проблематика и поэтика

I— I—

CTI

о

esi LD

ГМ

оо

>1

ПРОБЛЕМАТИКА «ВОСПОМИНАНИИ О ПУТЕШЕСТВИИ В СИБИРЬ...» ЕВЫ ФЕЛИНСКОЙ

© В. С. Билявская

«Воспоминания о путешествии в Сибирь...» Е. фелинской, выдающейся писательницы и общественного деятеля, занимают значимое место в мемуарном каноне текстов польскоязычной литературы Правобережной Украины эпохи романтизма. В статье на основе воспоминаний Е. фелинской исследован экзистенциальный и социокультурно-исторический комплекс проблем, связанных с пребыванием мемуариста в ссылке (1839-1843) в Бере-зове Тобольской губернии.

КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: романтизм, польская литература, проблематика, Е. фелинская, воспоминания.

Воспоминания о путешествии в Сибирь...» Е. Фелинской, одной из выдающихся польских писательниц Волыни средины XIX в., занимают особое место в мемуарном каноне текстов польской литературы Правобережной Украины эпохи романтизма. Выход в свет в 1849 г. сначала некоторых фрагментов в «Athenaeum» [Felinska 1845, 1846, 1849] при содействии Ю. И. Крашевского, в 1850 г. появление отдельной книги [Felinska 1850], а в 1852-1853 г.— самого полного трехтомного издания вызывал ощутимый резонанс как в обществе в целом, так и в литературно-критических кругах в частности. Известный факт издания еще при жизни Е. Фелинской в 1854 г. в Лондоне перевода «Воспоминаний о путешествии в Сибирь...» на английский язык способствовал значительному распространению творчества автора за пределы Российской империи.

Прослеживаемую на страницах «Воспоминаний о путешествии в Сибирь.» (1852-1853) проблематику условно можно поделить на два основных комплекса: экзистенциальный, касающийся самого мемуариста, его душевного состояния, переживаний и внутренних рефлексий; и социокультурно-исторический, в котором, в свою очередь, можно выделить проблемы, присущие русскому обществу Тобольска, Березова, Саратова и других городов империи, где пришлось побывать автору, и этноисторические визии из жизни коренного населения Сибири — ненцев (или самоедов) и хантов (или остяков). Деление на комплексы осуществлено на основании принципа важности для самого мемуариста.

Период пребывания Е. Фелинской в ссылке в Сибири, рефлексии которого и стали основой для «Воспоминаний из путешествия в Сибирь.», характеризуется чрезмерным тяготением к анализу собственных эмоций, которое объясняется внутренним сосредоточением личности при принудительном ее пребывании в экзотически-чужом и иногда даже враждебном пространстве. Поэтому центральной частью в парадигме освещенных на страницах «Воспоминаний из путешествия в Сибирь...» проблем, определяем вопросы, которые

БИЛЯВСКАЯ ВИКТОРИЯ СЕРГЕЕВНА

кандидат филологических наук, ассистент Житомирского государственного университета имени Ивана Франко (Житомир, Украина) E-mail: [email protected]

касаются экзистенциальных аспектов существования мемуариста. Исходя из позиции, что ощущение одиночества является одним из наиболее элементарных опытов человека, осужденного на изгнание, становится очевидной одна из магистральных проблем мемуарного дискурса «Воспоминаний из путешествия в Сибирь...» — духовная и физическая изоляция. Ссыльный, отлученный от дома, семьи, друзей, от всего, к чему привык, начинает свою новую жизнь в неизвестном окружении, в котором каждая вещь имеет признак экзотики, а иногда дикости и странности, другими словами,— экстраординарности.

Чуждость в восприятии окружающего пространства прослеживается в каждом объекте предметного мира. Самым важным является первый осознанный контакт личности с неизведанным пространством, которое представляется как подчеркнутое столкновение двух совершенно разных миров: цивилизации, которая отождествляется с отчизной и все еще длится в сознании ссыльного, и Сибири, которая лишь начинает приобретать признаки реальности. Эти два пространства постоянно соревнуются в экзистенции человека. Потерянная земля — отчизна, подлежит мифологизации и приобретает черты сакральности, а Сибирь становится пространством, которое со временем, но будет подлежать освоению, хотя и не до конца.

Момент осознанного перехода автора из плоскости знакомого пространства к чужому миру проявился в подчеркнутом состоянии апатии и отсутствии тревоги. Е. Фелинская, акцентируя внимание на том, какие эмоции вызывало новое пространство у проводников и у нее самой, с удивлением заметила, что кроме «беспокойной осторожности» не чувствовала абсолютно ничего. С этого момента автор рассказывает о собственных эмоциях с позиции человека, который стал жителем двух миров одновременно: реальной, но чужой и экстремальной Сибири, и трансцендентальной далекой и недосягаемой отчизны, оставшейся лишь светлым воспоминанием в памяти.

В «Воспоминаниях из путешествия в Сибирь...» Е. Фелинской можно проследить несколько «оттенков» чувства одиночества. Первым является одинокость-отшельничество: «Одиночество никогда меня не тяготило, иногда это состояние мне даже нравилось, хотя я и люблю общество, но умею заменить его отсутствие, никогда не скучаю, будучи с собой наедине». Второй, это вынужденное одиночество-изоляция, которое пробуждало в авторе ощущение неизвестного страха: «Одиночество, которое ожидало меня в Березове, пугало как субстанция глубокой темноты, в которой нельзя увидеть ни дна, ни краев» [БеНшка 1852: 52]. Мемуарист размежевывает категории одиночества. Ту, которая предопределена лишь ограниченностью, которая будет лишаться силой воли, она называет «временным отстранением, воз-

обновлением сил или отдыхом». А вот разрыв всех отношений с прошлым, вынужденную дистанцион-ность Е. Фелинская называет «настоящим страшным одиночеством» [БеНшка 1852: 52-53].

Мемуарист, пытаясь продемонстрировать читателю высокий уровень правдивости и откровенности, презентовала на страницах воспоминаний процесс анализа своих чувств и эмоций и на собственном примере показала, как изоляция влияет на человека. Как отмечает А. Зволан, одинокие личности становятся слишком эгоцентричными, излишне сосредоточиваются на собственных переживаниях, а мир воспринимают как врага [Zwolan 1995: 183]. На такую характерную черту обращает внимание и мемуарист, замечая, что попытки со стороны местного населения развлечь ссыльных воспринимались так, будто «у нас забирают наше последнее сокровище. Вместо благодарности за добрый жест, чувствуем лишь принуждение, неволю и сожаление за потерянной свободой» [БеНшка 1852: 96].

О подобной ситуации писал польский новеллист, драматург, этнограф и сибирский ссыльный Л. Немоевский, отмечая, что очень страдал от чрезмерного внимания со стороны местных жителей, ведь они считали одиночество слишком вредным явлением. Описывая жену старосты, у которой одиночество ассоциировалось с тишиной, автор в частности писала: «Она говорила всегда и повсюду, от рассвета до заката солнца, ее слова вылетали из уст с грохотом мельничных жерновов» [Niemojowski 1875: 263]. Потребность в одиночестве становилась вершиной иерархии духовных желаний, ведь именно она помогала ссыльным в первые месяцы продолжать определенное время жить прошлым. Но Е. Фелинская, будучи личностью зрелой и мудрой, свое вынужденное общество превратила в условия, которые способствовали процессу познания местных традиций и обычаев, а также характера жителей Березова.

Проблема вынужденного ограничения и одиночества превращается в один из способов переживания эмоциональных потрясений, как это было, например, в случае, когда Е. Фелинская узнала о смерти выдающегося полководца Польских войск, а позже сибирского ссыльного С. Крыжановского: «Хотелось отдыха, хотелось одиночества, но нигде нельзя было его найти. Одиночество укрепляет душу так, как лежание лечит немощное тело» [БеНшка 1852: 133]. Принудительная ссылка, жизнь в недоброжелательной среде и добровольная изоляция, как в плане духовном, так и физическом, у мемуариста перешла из материального на уровень ментальный, став фактором, который помог ей не потерять человеческое достоинство и, наоборот, закалить силу воли, которая в будущем станет достойным примером для потомков.

о и

О!

е ъ

со

.а а

иэ

и О!

3

О!

н с

о

2 О с и о со

го

го X

О! ^

иэ о а

к

го ^

и со

к ^

1-0 со

оо см

о

см

го

го

О!

а

к

го ^

и О!

о о

Следующим в комплексе проблематики экзистенции является вопрос смысла существования человека, который стал лейтмотивом воспоминаний периода пребывания мемуариста в Березове. Как замечает А. Зволан, для представителей сибирской литературы философские вопросы «кем является человек? к чему он стремится?» приобретают новое измерение и актуальность, чем когда-либо до этого [2™го1ап 1995: 188]. Человек, который в новых условиях может полагаться исключительно на себя, начинает оценивать и переосмысливать собственную жизнь. Также полностью изменяется иерархия жизненных ценностей.

Поражающая тишина и огромное пространство сибирской пустоты вызывают чувства, которые до той поры были недоступные пониманию европейки. Изменяется также ощущение времени и пространства. Из быстрого ритма жизни в столице Волынских Афин — Кременца, оторванная от своих ежедневных занятий Е. Фелинская чувствует странную пустоту. Время, которое до этого мчало безумно, вдруг начинает течь слишком медленно. Подобные впечатления усиливает монотонная экзистенция и разница в климатических условиях, времена года, которые изменяются слишком быстро (весна, лето), или тянутся бесконечно (осень, зима), а также дни без ночей и ночи без дней. Е. Фелинская отмечает: «Как только подумаешь, а сразу видишь, что это пустота» [БеНпзка 1852: 84]. Что-то подобное видим и у Л. Немоевского: «Сидя около огня, слушал голоса пустыни» и «это таинственное величие азиатской пустыни дает определенное представление о бесконечности» [Мето^о^^к 1875: 417]. Однако, кроме беспомощности, для Е. Фелинской сибирская пустота стала местом наивысшего божественного познания. Мемуарист, описывая величественное пространство, говорит, что именно в дикой и поражающей природе увидела сакральность божественного творения, неиспорченного человеческой рукой, «почувствовала какое-то странное торжество» [БеНпзка 1852: 65]. Рефлексии, вызванные перцепцией необъятного пространства, имеют подобное звучание. Е. Фелинская, будучи человеком верующим, почувствовала превосходную степень радости: «Душа, погружаясь в религиозный восторг, проходя дорогу от Творца к созданию, чувствовала свое величие и возможность познать Божьи помыслы и огромную любовь к тем чудесам безграничной силы» [БеНпзка 1852: 65]. А Л. Немоевский напротив отмечал, что «никогда раньше одновременно еще не чувствовал настолько сильно божественное присутствие, величие природы и ничтожество человека» [Мето^о'зЫ 1875: 417]. Поиск Божьей благодати и осознание собственной миссии перекликается с взглядами религиозной доктрины философа и мистика А. Товянского, который, проповедуя богоизбранность, мессианство польского народа, в Париже сумел привлечь к тайному «Кругу

Божьего дела» выдающихся литераторов А. Мицкевича, Ю. Словацкого, С. Гощинского и других.

Вопрос человеческого существования в «Воспоминаниях из путешествия в Сибирь...» неразрывно связан с вопросом гносеологическим, имеющим антропоцентрический характер. Именно в сибирском пространстве возникают попытки постигнуть явления, подвластные человеческому уму. Автора не покидает мысль о том, что человек является лишь малой частью огромного целого, пределы которого нельзя постигнуть даже в самом дерзком полете мысли. Человек становится похожим на «сорванный вихрем листок, который еще какую-то минуту падает, не ведая, какая сила им движет, не зная, откуда пришел и куда направляется, а однако выдает себя за что-то очень важное» [БеНпзка 1852: 65]. Для презентации этой проблемы мемуарист использует модный для литературы эпохи романтизма образ сорванного листка, что позволяет как можно точнее передать чувство неуверенности и одиночества.

Вторым комплексом проблем, представленных на страницах «Воспоминаний из путешествия в Сибирь.», является социокультурно-исторический. Этнокультурная визия жизни коренных народов Севера, ненцев (или самоедов) и хантов (или остяков) в то время гарантировали произведению Е. Фелинской определенную эксклюзивность и читательский успех, а кроме того еще и принесла славу и признание литературно-критической среды середины Х1Х века. Именно из-за представленного комплекса проблем, которые раскрывали материальную и духовную культуру этих народностей, Е. Фелинскую считают предтечей сибирских этнографических студий.

Одним из значимых предметов художественного осмысления в таком контексте является проблема социально-культурного сосуществования коренных народностей — хантов и ненцев и, собственно, русских. Е. Фелинская продолжает традиции польской мемуаристики XVIII века, которая исследовала и освещала процесс завоевания Сибири Россией и политику колонизации этих огромных территорий. Однако автор с позиции человека середины XIX века уже могла оценить их масштабы и последствия. Выдающаяся во-лынянка, как и ее предшественники, четко осознавала полиэтничность коренных народов Сибири, называя их автохтонами и земляками. Как отмечает польский литературовед А. Рочко, еще мемуаристы XVIII века особенности коренных народов показывали в сравнении с русскими, создавая всегда негативный образ последних, которые использовали простоту и доверчивость сибирских кочевников [Яоско 2001: 84].

В «Воспоминаниях из путешествия в Сибирь...» Е. Фелинской эта проблема приобретает другое звучание. Мемуарист замечает, что коренное население играло важную роль в экономическом плане. Именно они представляли первый и самый больший источник богатства местных жителей, ведь русский купец уже при

первом обмене с хантами и ненцами получал огромную прибыль. Это объяснялось тем, что коренные народы не знали настоящую цену деньгам, а товар, на который они у русских купцов обменивали кожи животных, стоил значительно дешевле. Мемуарист, пытаясь объективно оценить ситуацию, уточняет, что, невзирая на такую ситуацию, вся торговля происходила на основе полного доверия, ведь купец должен был выучить язык хантов или ненцев, познать их культуру, обычаи, а также лично познакомиться с каждой семьей.

В текстовом массиве мемуаров есть также детальная этнографическая разведка, которая касается внешнего вида коренного населения, их языка, верований, местожительства, образа жизни, которую автор строит по принципу сравнение.

Е. Фелинской, которая пыталась исследовать проблему негативных последствий колонизации коренных народов, удается проследить также то, как сработал один из методов завоевания, который широко применялся русскими по отношению к ненцам и хантам — а именно, обращение в православие. Как замечает автор, ханты и ненцы уже после принятия христианства продолжали тайно чествовать собственных богов, а религию колонизаторов использовали для того, чтобы получить освобождение от налога, который назывался ясаком и, кстати, сохранялся в Российской империи до начала ХХ века.

Сложные отношения между официальной властью и представителями коренных народов стали еще одной проблемой, презентованной на страницах воспоминаний. Е. Фелинская отмечала, что очень часто сибирская администрация допускала многие притеснения в отношении аборигенов, и чем дальше на восток, тем тяжелее было контролировать правительственных чиновников. Мемуаристка стала наглядным свидетелем последствий многовековой политики захватнической колонизации для коренных народов Сибири. Речь идет о вооруженном восстании ненцев в 30-х гг. Х1Х века, которое вошло в историю под названием «Восстание в Ямальской тундре 1825-1842 годы». Е. Фелинская демонстрирует динамику в собственных взглядах, меняя мнение относительно фигуры главного героя, что позволяет повысить уровень читательского доверия к тексту. Сначала автор придерживался общего утверждения, что Ваули Пиеттомин, вожак ненцев, был обычным разбойником. Однако последующие события, с такой тщательностью записанные в «Воспоминаниях из путешествия в Сибирь...», изменили мнение читателя. На страницах текста появляется образ сильного, волевого человека, который имел «шаманских характер, а ум — смел, энергичен и авантюрен» [БеНшка 1852: 326]. Образ Ваули, созданный мемуаристом, полностью отвечает поэтике романтичного персонажа, наделенный чертами героизма и некой легендарности.

На страницах «Воспоминаний из путешествия в Сибирь.» представлена проблема, которая

касается социокультурно-исторического дискурса существования русского общества в Тобольске, Березове, Саратове и других городах империи, в которых пришлось побывать автору. Если обычаи и традиции коренного населения Сибири сравниваются с культурой и менталитетом колонизаторов, то черты русского общества раскрываются на основании сопоставления с родным для Е. Фелинской миром украинско-польского пограничья.

Наиболее показательной для мемуариста была жизнь русского сообщества в Березове, которое стало местом столкновения разных противоречий в понимании автора-европейки. Писатель, пытаясь быть объективным, акцентирует внимание на позитивных сторонах особенностей жизни жителей Березова, отмечая, что они отгадали тайну свободного существования, ведь «сколько раз в нашем цивилизованном мире мы избавляемся от спокойствия, удобств и собственной приятности ради тщеславия или суеверий. Сколько слуг оплачиваем не для собственного удобства, а для того, чтобы дом удерживался на уровне, который мы считаем должным, который отвечает нашему статусу, или какой бы мы хотели продемонстрировать нашим соседям»? [Felinska 1852: 113]. Е. Фелинская, исследуя быт березовчан, замечает существенную разницу между их иерархией жизненных ценностей и собственной. Главным критерием для них является простота и удобство.

Одной из важных проблем, которые осмысливал мемуарист, стало место книги в среде тогдашнего общества сибиряков, а также анализ читательских предпочтений местной публики, которое автор иллюстрирует на примере жителей Березова. Писатель отмечает, что среди всех книг, как переводных, так и собственно русских, которых было достаточно много, фаворитами были сказки и любовные романы. Также мемуарист с юмором отмечает определенный культурный диссонанс: «когда странно было видеть Шатобриана или дАрленкура в руках сибирячки, а еще страннее было слышно, как молодая березовська любительница литературы с дАрленкуром в руках выдает из своих уст на домочадцев поток таких выражений, от которых покраснела бы не одна перекупка на наших базарах» [Felinska 1852: 66]. Подобное столкновение культурных противоречий становится одним из ведущих концептов в «Воспоминаниях из путешествия в Сибирь...».

Проблематику, презентованную на страницах «Воспоминаний из путешествия в Сибирь...» знаменитой волынянки, условно объединяем в экзистенциальный и социокультурно-исторический комплексы. В воспоминаниях Е. Фелинской ведущими являются проблемы экзистенциального комплекса, который включает вопросы, касающиеся существования человека, его места в мире, пределов, которые может постигнуть его ум, а также всех измерений одиночества, прочувствованных автором на собственном опыте. Экзистенциональное измерение отвечает системе

о

и

Ol

е ъ

со

.а а

иэ s

Ol

3

Ol

I—

^

с

о

X

О с

о со

го

го X

<v ^

иэ о а

к го

со

к ^

s

LO

cd

оо

ГЧ1

LD

О

СМ

го

го

OI

а

к

го ^

OI

о о

проблем художественного двоемирия, предопределенного существования, которые Е. Фелинская исследует в разных культурных парадигмах — чужой сибирской и своей волынской. Социокультурно-исторический комплекс проблем характеризуется высоким уровнем объективности и фактическим наполнением. Объединительным фактором для проблематики «Воспоминаний из путешествия в Сибирь...» остается вопрос сохранения польской национальной идентичности в любых временных и пространственных измерениях.

литература

Niemojowski L. Obrazki Syberyi. Warszawa, nakladem i drukiem J. Ungra, 1875.

Rocko A. Pami^tniki polskich zeslancow na Syberi^ w XVIII wie-ku. Olsztyn, 2001.

Felinska E. Wspomnienia z podrozy do Syberji, pobytu w Berezowie // Athenaeum. 1849. Т. 4-6.

Felinska E. Wspomnienia z podrozy do Syberji, pobytu w Berezowie i w Saratowie. Wilno, 1852. T. 1.

Felinska E. Wspomnienia z podrozy do Syberji, pobytu w Berezowie. Wilno, 1850.

Felinska E. Wyj^tki z dziennika pisanego w Berezowie // Athenaeum. Т. 6. 1845.

Felinska E. Wyj^tki z dziennika pisanego w Berezowie // Athenaeum. Т. 3. 1846.

Zwolan A. Poetyka samotnosci w polskiej literaturze syberyjskiej // Kresy, Syberia, literatura: doswiadczenia dialogu i uniwersalizmu / pod red., wst^p E. Czapleje-wicza i E. Kasperskiego. Warszawa, 1995.

references

Niemojowski L. Obrazki Syberyi. Warszawa, nakladem i drukiem J. Ungra, 1875. 497 p.

Rocko A. Pami^tniki polskich zeslancow na Syberi^ w XVIII wie-ku. Olsztyn: Wydawnictwo Uniwersytetu Warminsko-Mazurskiego w Olsztynie, 2001. 215 p.

Felinska E. Wspomnienia z podrozy do Syberji, pobytu w Berezowie. Athenaeum. 1849. Vol. 4-6.

Felinska E. Wspomnienia z podrozy do Syberji, pobytu w Berezowie i w Saratowie. Wilno: Nakladem i drukiem J. Zawadzkiego, 1852. Vol. 1. 348 p.

Felinska E. Wspomnienia z podrozy do Syberji, pobytu w Berezowie. Wilno: Nakladem i drukiem J. Zawadzkiego, 1850. 329 p.

Felinska E. Wyj^tki z dziennika pisanego w Berezowie. Athenaeum. Vol. 6. 1845. P. 73-95.

Felinska E. Wyj^tki z dziennika pisanego w Berezowie. Athenaeum. Vol. 3. 1846. P. 214-246.

Zwolan A. Poetyka samotnosci w polskiej literaturze syberyjskiej. Kresy, Syberia, literatura: doswiadczenia dialogu i uniwersalizmu / pod red., wst^p E. Czaplejewicza i E. Kasperskiego. Warszawa: Trio, 1995. P. 180-192.

Житомирский государственный университет имени Ивана Франко (Житомир, Украина).

Поступила в редакцию 10.03.2016 г.

Received 10.03.2016 г.

uDC 821.162.1.09 (477) PROBLEMATICS OF "THE MEMORIES

OF THE JOURNEY TO SIBERIA..." BY E. FELINSKAYA

V. S. Bilyavskaya

"The Memories of the Journey to Siberia." by E. Felinskaya, an outstanding writer and public figure, occupies a prominent place in the canon of memoirs' texts of Polish literature of Right-Bank Ukraine of the Romantic era. In the article peculiarities of the text's problems, typical for memories by E. Felinskaya from (1839-1843), were analized.

Problematics of "The Memories of the Journey to Siberia." by E. Felinskaya can be combined in existential and social and cultural complexes conditionally. In memories of the writer the leading problems of existance of man, his place in the world, limits, which can be understanding by mind, and also all measures of loneliness. The article shows the problems of an art double world, special existance, which is researched by E. Felinskaya in different cultural paradigms — foreign siberial and native volynskaya. Social and historical complex of problems is characterised by its high level of objectivity and factual filling. The questions considering Russian society of Tobolsk, Berezov, Saratov and other Empire cities, where Felinskaya was, is emphasized, also there are ethnic and historical realities of native people from Siberia in this article. The common factor for problematics of "The Memories of the Journey to Siberia." is the question of saving Polish national identity in any temporal and space measurements. KEY WORD S: romanticism, Polish literature, problems, E. Felinskaya, memories.

■ BILYAVSKAYA VICTORIA S.

Candidate of Philology, Associate Professor of Zhitomir State University named after Ivan Franko

(Zhitomir, Ukraine)

E-mail: [email protected]