CC BY
46
УДК 821.512.141.09 (470.57)
А. О. Хужахметов
Проблематика повести «Китай-город» А. Аминева
Башкирский государственный университет, г. Уфа, Россия
Аннотация. В статье исследуется проблематика повести «Китай-город» А. Аминева. Земельный вопрос, рассматриваемый в художественном произведении, имеет первостепенную важность для населения нашей страны. В повести земельная проблема сплетается с воздействием внешнего фактора - экспансии со стороны Китая. Тесно связанными с земельной проблемой оказываются вопросы менталитета, морали, свободы-несвободы личности, информированности населения, ассимиляции, утери национальной самобытности, языка и культуры, продажи Родины чужеземцам. В произведении сквозит откровенная сатира, которая достигается путем использования приема антитезы: к примеру, название деревни «Хыбай» («Всадник») и наименование колхоза «Алга» («Вперед») резко контрастируют с действительностью. Автор относит читателя к искусственно созданной художественной реальности, в которой разворачиваются драматические события, складывается конфликт. Данная реальность настолько близка к нашей, что к каждому образу можно легко найти прототип, к каждому действию в сюжете - аналогичное в современной жизни. Цель исследования заключается в раскрытии системы проблем, изложенных автором в повести. Задачей является исследование жанровых особенностей, сюжетной линии, системы образов, конфликта, идеи произведения, которые вместе и ведут к раскрытию проблематики. В основе исследования лежат такие методы, как комплексный, герменевтический, культурно-исторический и др. Таким образом, в произведении поднимаются проблемы экзистенциального характера, присущие современному российскому обществу. К необратимым катастрофическим результатам приводят неспособность побороть в себе пагубные для развития и личности, и человеческой общности конформистские привычки, черты характера, которые становятся доминантой в менталитете того или иного российского этноса, а значит, способствуют деградации в целом страны. Введение в сюжет экспансии КНР (китайского народа, обладающего такими качествами характера, как трудолюбие, дисциплинированность, ответственность, законопослушность, решительность, верность традициям и др. - антипода российскому) в качестве арендатора как общего фона-антитезы усиливает авторскую мысль, быстрее подводит к апокалипсису в масштабах региона.
Ключевые слова: башкирская повесть, жанр, фантастика, проблематика, экзистенциализм, конформизм, иллюзия, сюжет, художественный образ, трагедия.
ХУжАХМЕТОВ Айнур Оскарович - к. филол. н., доцент кафедры башкирской литературы, фольклора и культуры Башкирского государственного университета. E-mail: [email protected]
KHUZHAKHMETOV Aynur Oskarovich - Candidate of Philological Sciences, Associate Professor of Bashkir Literature, Folklore and Culture of the Bashkir State University.
A. O. Khuzhakhmetov
The Problematics of the Story "Kitay-Gorod" A. Aminev
Bashkir State University, Ufa, Russia
Annotation. The problematics of the story "Kitay-gorod" A. Aminev is investigated in the article. The land question has primary importance for the population of our country, considering in an artistic work. The land problem intertwined with the influence of external factor - expansion on the part of China in the story. The questions of mentality, morals, freedom-unfreedom of an individual, awareness of the population, assimilation, loss of national identity, language and culture, sales of homeland to foreigners are closely connected with land problem. The outright satire betrays in the story, which is achieved by the use of reception of antithesis: for example, the name of the village "Hybay" ("Horseman") and the name of the farm "Alga" ("Forward"), its contrast sharply with reality. The author refers the reader to the artificially created artistic reality, in which the dramatic events are unfolding, and the conflict develops. This reality is so close to ours that it can easily find a prototype for each image, for each action in the plot - analogous to modern life. The purpose of the research is the realization of system of problems, which presented by the author in the story. The research of genre features, storyline, system of images, the conflict, the idea of an artistic work are the task of this story, which lead together to the disclosure of problematics. The research is based on methods such as: comprehensive, hermeneutical, cultural, historical and others. Thus, the problems of the existential nature are raised in the story, inherent to modern Russian society. An inability to overcome a pernicious for the development of the individual and the human community conformist habits, traits of character lead to irreversible catastrophic results, which are the dominant in the mentality of Russian ethnic group, it means, that facilitate to the degradation of the whole country. An introduction to the plot of expansion of the CNR (of the Chinese people as possessing such qualities of nature, such as: Industriousness, discipline, responsibility, law abidance, determination, devotion to traditions and others - of antipode to Russian) as the lessee, as the general background-antithesis enhances the author's thought, leads quickly to the apocalypse on scales of region.
Keywords: story, genre, fantasy, problematics, existentialism, conformism, illusion, plot, artistic image, tragedy.
Введение
Российская литература постсоветского периода была парализована экономическим, социальным, моральным кризисом общества в 90-е гг. XX века, многие адепты которой после отхода от принципов социалистического реализма, встав на перепутье в выборе темы и проблемы, и главное - идеи для своих произведений, застыли на одном месте. Лишь к концу 90-х гг. XX столетия стали яснее проглядываться новые векторы развития литературы. Для писателей открылись горизонты творчества в таких жанровых направлениях, как фантастика и мистика, сочетание реального и фантастического, стало частым явлением стремление с философской точки зрения осмыслить происходящее. Проблемы российского общества авторы для усиления психологического и эстетического влияния на читателя начали проецировать в произведениях через включение элементов фантастики. Появляются произведения экзистенциальной фантастической прозы. Конститутивной ситуацией, через которую экзистенциальная литература отражает жизнь, является ситуация катастрофы, кризиса, разрушения, смерти; доминирует «сюжет», где «мир без Бога» превращается в «мир без человека» [1]. Повесть «Китай-город» А. Аминева является, по нашему мнению, ярким примером данного направления. Добавим, что А. Аминев стал лауреатом Большой литературной премии России за сборник повестей и рассказов «Китай-город».
Российско-китайский экзистенциональный вопрос в современной прозе на примере повести «Китай-город» А. Аминева
Повесть «Китай-город» являет собой произведение, предложившее общественному мнению предположительный сценарий, прогноз нашей ближайшей истории, и несет большую смысловую нагрузку, соединяющую фантастическое с реальностью. Произведение можно назвать вслед за писателем А. Генатулиным «мистикой жизни» [2].
Анализ произведения интересен тем, как озвучили фобии, царствующие в российском обществе. В повести поднимается вопрос о земле: философский, символический, сакральный. Поднимается проблема конформного существования российского народа, променявшего свою свободу на переход в иную плоскость бытия - общества потребления. Верны слова философа А. Н. Ильина: «Конформизм рожден не сам по себе, как побочный продукт цивилизации, а интегрирован в саму цивилизацию, в сам уклад общественно-политической жизни. Основным производителем конформизма является власть, которая... отводит спектр внимания из публичной общественной сферы в приватную, вбрасывает в ментальное пространство ценности индивидуализма и аполитичности, учит людей некоей политической саморегуляции» [3, с. 59].
В проблематической плоскости произведения лежит вопрос продажи Родины. Как отмечает критик И. Фролов, «В «Китай-городе» получилась трагедия и необратимость,
- как следствие продажи своей родины (в прямом смысле)» [4, с. 83].
В повести «Китай-город» А. Аминев, типичный выходец из деревни, акцентирует внимание на земельном вопросе. Автор при помощи типизации и конкретизации показывает, каковы могут быть последствия у маленькой составляющей российского общества -отдельно взятой деревни вследствие непродуманных решений и потакания распоряжениям сверху, полного равнодушия или стадного согласия снизу. Что касается самого текста
- он читается легко, драматический сюжет наполнен юмористическими элементами. Как отмечает А. Ш. Абдуллина: «А. Аминев в жанровых исканиях перекликается и с опытом старшего поколения писателей в их новых произведениях .а в проблематике, в структурно-стилистических приемах и многих концептах своей художественной системы
- с условно-метафорической прозой» [5, с. 535].
Башкиры - автохтонный народ на Южном Урале, до революции имевший вотчинные права на землю и на генетическом уровне привязанный к ней [6]. Как отмечает Г. Н. Хужахметова: «Автохтонность башкирского населения, исторически возникшего на территории современного национального государства и сопредельных регионов, обоснована сложением башкирского народа путем объединения некоторой части племен тюркского каганата» [7, с. 28-29]. В Российской империи ни один народ больше не имел такого права, называя себя «асаба», то есть законным наследственным правообладателем собственности на землю. Поэтому земля как символ («Башкорт иле», «Урал», «Уралым») играла важную роль в формировании башкирских племен в единый этнос, являлась основным элементом в возникновении самодостаточного народа с богатым языком и оригинальной культурой. «Дело в том, что в национальной жизни земля выступает не столько как средство производства, сколько как основная материальная предпосылка формирования, утверждения, сохранения и развития народа как этнической общности» [8, с. 90]. Земля имеет для башкир свою сакральную смысловую подоплеку - она неразрывно связана с понятием Родина. «У древних тюрков. Йер-Су олицетворялось с родиной, своей землей, местом обитания людей» [9, с. 216]. Она, как тонко подхвачено в самой повести, «тянет к себе»: «Каждый из них [жителей башкирской деревни - прим. автора] сам про себя удивляется, как мог он променять эту божественную красоту, это светлое приволье на городскую тесноту, на добровольное затворничество в четырех каменных стенах, и утверждается в мысли: надо, непременно надо вернуться назад» [10, с. 32].
Поэтому особенно трагична квинтэссенция произведения. Сюжет разворачивается вокруг деревни Хыбай (в переводе с башк. «Всадник») колхоза «Алга» («Вперед»),
«плетущегося по всем показателям в конце районных сводок», и её жителей. Передаваясь из поколения в поколение на генетическом и психологическом уровне, годы тоталитарной, жесткой командно-административной системы глубоко осели в каждом из людей. И судьбоносные решения принимаются уже заранее и спускаются сверху. Вот и о приезде китайского бизнесмена, желающего приобрести башкирские земли, узнается сверху - от руководства колхоза и района.
Приезд китайского бизнесмена сопровождается актом традиционного башкирского гостеприимства - хлебом и солью. На что слышат мнение китайца Чжан Сина о народе страны: «По-моему, главная беда россиян заключается в их самомнении, - вы не любите тех, кто действует умнее, у кого дела продвигаются лучше» [10, с. 19]. Это высказывание является точкой зрения не столько даже самого автора, а части патриотично настроенной российской интеллигенции. Дальше автором развивается тема, по которой чужеземцу навязывается роль змия-искусителя - Юхи, как и в древнем башкирском эпосе «Урал-батыр» [11], который предлагает жителям два пути (хронотоп пути), два вектора развития, но без возврата в исходное положение: один - остаться в деревне, на земле арендаторами (работать по найму), другой - переселиться в город, в квартиры. Примечательно то, что народ должен дать ответ сей же час. Внезапность и поспешность непродуманного выбора, заранее санкционированный властями, предопределяют необратимость последующих действий.
Автор берет злободневную проблематику, глубоко политизированную, связанную с состоянием российской экономики в условиях современной китайской экономической экспансии. По стилю произведению свойственны скорее публицистические черты, чем черты художественного текста. Продажа земли (территории), по сути, продажа Родины с целью обретения псевдо-свободы, обретения вместо реальной свободы иллюзии наказывается случаем ли, Богом ли, природой ли и т. д. В произведении финал предсказуем - автор, как неравнодушный представитель интеллигенции, не может допустить и мысли, что такой исход не может остаться ненаказуемым.
Показывается, как страна во главе своих лидеров в попытке догнать мировой прогресс в течение столетий через тернии социальных и экономических экспериментов, принеся миллионы жизней в жертву молоху различного типа революций: снизу или сверху, надорвалась к концу XX-началу XXI вв. Энергетический потенциал российского общества просто-напросто иссяк, волной начинают накатывать кризисы, по кирпичику смывающие всю систему, на которой зиждился многовековой жизненный уклад российского народа.
В повести элементом заманивания являются бытовая устроенность, более благополучная жизнь. Жизнь без труда, без каких-либо усилий, реализация принципа «От каждого по способностям, каждому по потребностям!» в светлом будущем, к которому так манили лидеры Советского государства, сбываются для персонажей двух художественных миров. Как следствие, идет нивелирование личности и возникает конформистское существование, когда человек перестает быть самим собой, полностью усваивает тот тип личности, который ему предлагают модели культуры, и полностью становится таким, как другие и каким они его ожидают увидеть. Это позволяет человеку не испытывать чувства одиночества и тревожности, однако ему приходится расплачиваться за это потерей своего «Я».
В «Китай-городе» автор не видит позитивного результата данного пути и разуверивается в самом историческом пути России. Он живет в век мирового информационного поля, так называемого начала цивилизации третьей волны [12], поэтому информация, достигаемая до персонажей произведений - особое направление тематики. В повести «Китай-город» о приезде бизнесмена-китайца вначале ничего не говорится. Председатель колхоза собирает главных специалистов и информирует о приезде главы администрации района, которого в народе зовут просто и ясно - «Хаким» - «Правитель». Хаким привозит жителям лишь весть о приезде чиновника высшего ранга из столицы - Уфы. Приехавший заместитель министра тоже не спешит с раскрытием драгоценной информации, и только вопрос
старика Файзуллы наконец-то заставляет его сказать о сути дела, с которым едет бизнесмен. Сказано было, что это решено на уровне правительства - «покончить с убыточными хозяйствами, передав их земли в аренду иностранным инвесторам. Арендатор, получив ее на двадцать пять лет, будет какую-то часть продукции сдавать нам, будет платить налоги, развивать инфраструктуру» [10, с. 8].
Художественные эффекты «частично подаваемой информации» и «короткого срока» служат факторами для дальнейшего разобщения сельчан с целью достижения поставленных перед чиновниками задач.
Из-за неполной информации воображение информируемых жителей деревни -персонажей произведения - рисует различные догадки, которые могут или не могут быть в реальности, что приводит к ошибочным выводам и решениям. Впоследствии они предполагают, что: 1) они будут жить в городе хорошо; 2) чиновники берут взятку за сделку (с юридической точки зрения не доказано - жители даже в суд не обращаются, пребывая в шоковом положении); 3) деревню все-таки сохранят, китайцы одумаются и вернут им деревню. В конце концов, жители предполагают, что всей гурьбой они вытащат застрявший в поле ЗИЛ [13].
Предположения рождают иллюзии, своего рода мир-химеру, в котором в дальнейшем автор оставляет жить селян, считая это заслуженным финалом. Иллюзией можно считать и расправу над машиной - вместо того, чтобы направить энергию в нужном русле, мужики вымещают всю свою отчаянную злобу на ЗИЛе. Неспроста автор отмечает, что ЗИЛ -«последнее, что осталось от колхоза «Алга» (заметьте, - не от деревни Хыбай). Колхоз - придумка эпохи социализма, остается лишь в летописях истории, как и сам 70-летний рывок через постройку социалистического настоящего к коммунистическому будущему, сопровождаемый миллионами человеческих жертв. Оба не выдержали испытание временем и застряли как грузовик - навечно. С этой мыслью созвучно и сомнение критика Раиса Туляка: ЗИЛ (Завод имени Ленина) - символ брошенных на полпути идей Ленина. не ассоциация ли на завязнувшую перспективу башкирского народа на будущее?» [14, с. 107].
Как частица единого мирового литературного процесса произведение берет истоки в космогонических мифах человечества, строится на незыблемых экзистенциальных антитезах-проблемах: свобода - счастье, неволя - несчастье. Людям внезапно дается максимальная доля свободы, шанс проявить свою волю, решимость и мудрость. Однако российский человек оказывается не готов воспринять полностью эту свободу, свобода переходит в неволю, счастье выбора оборачивается несчастливым концом. Линия символики свобода - неволя связана с другими параллелями: небо - земля, деревня - город.
На линии «деревня - город» зиждется и структура, в частности, схема внешней композиции произведения: деревня - город - деревня - город.
В повести «Китай-город» болезненность отрыва от земли ощущается спустя год. Жители, привыкшие жить в свою волю, помещенные в «четыре стены» городской квартиры и погруженные в бесконечный шумный круговорот мегаполиса, вдруг ощущают тягу к родным местам.
Башкиры расплачиваются за свою наивность и стремление к легкой жизни тем, что, теряя родную землю, они разрывают связь с миром традиционных ценностей. Лишены возможности ухаживать за могилами [15], где похоронены их родные и близкие: «.ступили на священную землю, покрытую полусгнившей прошлогодней травой и опавшими листьями, - пахнуло в лицо тленом, а глазам открылась печальная картина: часть надмогильных камней покривилась, срубы давних захоронений разрушились, железные оградки, поставленные позже, осели» [10, с. 32]. Конечно же, для китайцев, чужеземцев, приехавших получать максимальную прибыль с арендованной земли, кладбище «аборигенов» никакой ценности не представляет, и нет необходимости ухаживать за ним.
И всё-таки в произведении жителям бывшей деревни Хыбай приходится возвращаться в город - как к неизбежному концу - рассеиванию в условиях мегаполиса некогда крепко спаянных общинных, родственных и языковых связей башкир.
В произведении акцентируется внимание на образах арендаторов-китайцев. В повести китайцы представлены в демоническом обличии: осязаемы, реальны, агрессивны. Несут разрушительную силу для народа, потому что угрожают неразрывности связи с родной землей, что для башкир, как и для большинства россиян, является началом конца. По сюжету произведения также становится ясно, что у чужеземцев нет желания уходить после истечения аренды, а наоборот, они закупают новые и новые земли: «Навстречу автобусу попался Чжан Син. В соседнем районе он приобрел земли колхоза «Авангард» и возвращался в Китай-город в очень хорошем расположении духа...» [10, с. 42].
Автор создает пространственно-временное лекало - художественный мир, который базируется на земельной проблеме, которая, в свою очередь, раскрывает другие социальные и нравственные проблемы башкирского общества, скопившиеся за долгое время. Это и проблема отсутствия единого мировоззрения, точки зрения, проблема бедности, рыхлости российского общества, проблема непреодолимой пропасти между властью и народом, проблема доверия, что тянет за собой острую проблему зависимости, боязни принимать решения и др. Поэтому одна проблема в произведении создает вторую, та - третью и т. д., в конечном счете формируя клубок неразрешенных проблем. В результате сюжет структурируется, наполняется экзистенциальным гротескным содержанием на основе динамичного пространства и стремительного течения времени.
В рамках художественного пространства повести «Китай-город», в котором все оказывается нестабильным, эфемерным, строится и система образов. Отсутствуют ярко выраженные герои и в положительном, и в отрицательном аспектах. Авторской аксиомой является то, что в таком мире могут существовать лишь персонажи. «Хаким» и представитель министерства сельского хозяйства - обобщенные портреты чиновников, а китаец, приехавший договариваться, - лишь обобщенный портрет гражданина КНР. Они безликие комичные типажи. А дед Файзулла, доярка Нагима, учитель Расул, изначально зарекомендованные перед читателем как здравомыслящие герои, могущие оказать противодействие продаже земли, ломаются ввиду лишения поддержки со стороны односельчан, подвергнувшихся массовой манипуляции сознания. Из-за этого их образы превращаются с героических в комические. К концу судьбоносного собрания, в котором решается вопрос о существовании деревни, они теряют рычаги воздействия на присутствующих, и бывший председатель колхоза, дед Файзулла - уже просто никчемный старик, заслужившая уважение своим трудолюбием и умом Нагима - истеричная деревенская баба. А всезнающий учитель Расул - безвольный маргинал, у которого к концу произведения остается лишь короткое и презрительное прозвище - Знаток. Следствием слабости художественных образов является обилие между ними диалогов и полилогов. Все вопросы, проблемы за персонажей уже решили, поэтому им остается лишь заводить пустые разговоры, наполненные догадками, и никчемные диспуты с оппонентами, упуская время для настоящей борьбы. Сельчане настолько недееспособны, что не могут даже совместными усилиями вытащить ЗИЛ. В конце сюжета основной конфликт, создававшийся в орбите земельной проблемы, исчерпывает себя, затопленный в алкоголе. Ясно выражена трагикомическая подоплека произведения, пародия на современную российскую действительность.
Заключение
Таким образом, в произведении поднимаются проблемы экзистенциального характера, присущие современному российскому обществу, менталитету народов России. Как вывод, во многом к необратимым катастрофическим результатам приводят неспособность побороть в себе пагубные для развития и личности, и человеческой
общности конформистские привычки, черты характера, которые становятся доминантой в менталитете того или иного российского этноса, а значит, способствуют деградации страны в целом. Введение в сюжет экспансии КНР (китайского народа, обладающего такими качествами характера, как трудолюбие, дисциплинированность, ответственность, законопослушность, решительность, верность традициям и др. - антипода российскому) в качестве арендатора как общего фона-антитезы усиливает авторскую мысль, быстрее подводит к драматической развязке - апокалипсису в масштабах региона.
Автор не верит во всесилие различных страстей, присущих российскому обществу, и полагает, что россияне в массе осознают, что несут полную ответственность за свои поступки [16] и черты характера, а значит - за созданную ими систему институтов, за всю страну. И в результате смогут изменить саму конформистскую композицию бытия, тем самым устремиться к созданию настоящего гражданского общества с заслуженными свободами и правами человека, для которого, к примеру, патриотизм - не фальшиво звучащее клише, а неотъемлемое чувство каждого гражданина как сформировавшейся личности.
Л и т е р а т у р а
1. Заманская В. В. Экзистенциальный тип художественного сознания в XX веке // Наука о литературе в ХХ веке: (История, методология, литературный процесс). - М., 2001. - 144 с.
2. Генатулин А. Мистика жизни в колхозе Алга / Слова коллег. - Уфа, ГУП Уфимский полиграфкомбинат, 2010. - С. 131-136.
3. Ильин А. Н. Взаимосвязь психологии потребления и политического конформизма // Вестник НГУ Серия Психология - 2013. - Т. 7, Выпуск 1. - С. 58-68.
4. Фролов И. Бери да помни! // Бельские просторы - 2007. - № 11. - С. 82-85.
5. Абдуллина А. Ш. Жизнеутверждающее начало в рассказе А. Аминева «Трижды семь» // Современные проблемы науки и образования. - 2014. - № 2. - 535 с.
6. Умурзаков Г. Х. Древние башкиры. Некоторые вопросы истории / Под ред. проф. Д. Ж. Валеева.
- Туймазы, 1991. - 45 с.
7. Хужахметова Г. Н. Вклад ученого Д. Ж. Валеева в историю башкирской философской и общественно-политической мысли (к 75-летию со дня рождения) // Проблемы востоковедения. - 2015.
- № 1 (67). - С. 27-32.
8. Файзуллин Ф. С., Бикташев С. С. Социальная справедливость как принцип регулирования межнациональных отношений. - Уфа: Гилем, 2002. - 162 с.
9. Стеблева И. В. К реконструкции древнетюркской религиозно-мифологической системы // Тюркологический сборник - 1971. М., 1972. - С. 213-226.
10. Аминев А. М. Китай-город: Повести и рассказы. - Уфа: Китап, 2007 - 264 с.
11. Урал-батыр. - Уфа: Башк. книж. изд.,1981. - 168 с.
12. Тоффлер Э. Третья волна. - М.: ООО «Издательство АСТ», 2002. - 776, [8] с.
13. Хужахметов А. О. Тенденции развития башкирской прозы постсоветского периода // Вестник Северо-Осетинского государственного университета имени Коста Левановича Хетагурова. - 2015. -№ 4. - С. 232-236.
14. Туляк Р. Лишь ленивый не грабит / Слова коллег. - Уфа, ГУП Уфимский полиграфкомбинат, 2010. - С. 95-108 (на баш.яз.)
15. Современные этнические процессы в Башкортостане: состояние, проблемы, перспективы исследования / БНЦ УрО РАН. - Уфа, 1992. 140 с. - С. 95-100.
15. Сартр Ж. П. Экзистенциализм - это гуманизм // Сумерки богов. - М., 1989. - С. 319-344.
R e f e r e n c e s
1. Zamanskaia V. V. Ekzistentsial'nyi tip khudozhestvennogo soznaniia v XX veke // Nauka o literature v KhKh veke: (Istoriia, metodologiia, literaturnyi protsess). - M., 2001. - 144 s.
2. Genatulin A. Mistika zhizni v kolkhoze Alga / Slova kolleg. - Ufa, GUP Ufimskii poligrafkombinat, 2010. - S. 131-136.
3. Il'in A. N. Vzaimosviaz' psikhologii potrebleniia i politicheskogo konformizma // Vestnik NGU. Seriia Psikhologiia - 2013. - T. 7, Vypusk 1. - S. 58-68.
4. Frolov I. Beri da pomni! // Bel'skie prostory - 2007. - № 11. - S. 82-85.
5. Abdullina A. Sh. Zhizneutverzhdaiushchee nachalo v rasskaze A. Amineva «Trizhdy sem'» // Sovremennye problemy nauki i obrazovaniia. - 2014. - № 2. - 535 s.
6. Umurzakov G. Kh. Drevnie bashkiry. Nekotorye voprosy istorii / Pod red. prof. D. Zh. Valeeva. -Tuimazy, 1991. - 45 s.
7. Khuzhakhmetova G. N. Vklad uchenogo D. Zh. Valeeva v istoriiu bashkirskoi filosofskoi i obshchestvenno-politicheskoi mysli (k 75-letiiu so dnia rozhdeniia) // Problemy vostokovedeniia. - 2015.
- № 1 (67). - S. 27-32.
8. Faizullin F. S., Biktashev S. S. Sotsial'naia spravedlivost' kak printsip regulirovaniia mezhnatsional'-nykh otnoshenii. - Ufa: Gilem, 2002. - 162 s.
9. Stebleva I. V. K rekonstruktsii drevnetiurkskoi religiozno-mifologicheskoi sistemy // Tiurkologicheskii sbornik - 1971. M., 1972. - S. 213-226.
10. Aminev A. M. Kitai-gorod: Povesti i rasskazy. - Ufa: Kitap, 2007 - 264 c.
11. Ural-batyr. - Ufa: Bashk. knizh. izd.,1981. - 168 s.
12. Toffler E. Tret'ia volna. - M.: OOO «Izdatel'stvo AST», 2002. - 776, [8] s.
13. Khuzhakhmetov A. O. Tendentsii razvitiia bashkirskoi prozy postsovetskogo perioda // Vestnik Severo-Osetinskogo gosudarstvennogo universiteta imeni Kosta Levanovicha Khetagurova. - 2015. - № 4.
- S. 232-236.
14. Tuliak R. Lish' lenivyi ne grabit / Slova kolleg. - Ufa, GUP Ufimskii poligrafkombinat, 2010.
- S. 95-108 (na bash.iaz.)
15. Sovremennye etnicheskie protsessy v Bashkortostane: sostoianie, problemy, perspektivy issledovaniia / BNTs UrO RAN. - Ufa, 1992. 140 s. - S. 95-100.
15. Sartr Zh. P. Ekzistentsializm - eto gumanizm // Sumerki bogov. - M., 1989. - S. 319-344.
^SMir^Sr
