CC BY
43DOI: 10.26086/NK.2019.51.1.019 УДК78.01
© Верба Наталья Ивановна, 2019
Российский государственный педагогический университет им. А. И. Герцена (Санкт-Петербург,
Россия), доцент кафедры музыкального воспитания и образования, кандидат искусствоведения
E-mail: verba.natalia@yandex.ru
ПРОБЛЕМАТИКА АРХЕТИПИЧЕСКОГО В МУЗЫКАЛЬНОМ ИСКУССТВЕ
В статье рассматриваются существующие в музыкальной науке подходы к постижению понятия «архетип». Указывается, что проблема преемственно связана с предшествующими достижениями гуманитарной науки — изучением в течение длительного времени понятия «архетип» в философии, психологии, литературоведении, лингвистике.
В настоящее время проблематика архетипичного в музыкальном искусстве рассматривается в нескольких аспектах. Определенная область исследований связана с прояснением онтологических, генетических сторон рассматриваемого вопроса и сопряжена с теорией интонации и ее развитием в трудах отечественных и зарубежных ученых. Актуальным является вопрос об обусловленности архетипа в музыке, либо имманентными музыкальному искусству генетическими свойствами, либо востребованностью и закрепленностью в музыкальной практике, то есть результатом функционирования культурно-исторического фактора.
На обретение проблемой архетипичного в музыке необходимой теоретической базы, формулировку основополагающих идей, осмысление феномена архетипического образа в музыкальных произведениях оказывают воздействие такие области музыкальной науки, как музыкальная герменевтика, музыкальная семантика, теория музыкального содержания.
Наряду с указанными ракурсами, проблематика архетипичного в музыке рассматривается и сквозь призму терапевтических и педагогических задач. Столь обширное исследовательское поле и выраженная междисциплинарность проблемы свидетельствуют о ее научном потенциале.
Ключевые слова: архетип, музыкальный архетип, музыкальное содержание, архетипический образ
© Verba I. Natalia, 2019
Herzen State Pedagogical University of Russia (St-Petersburg, Russia), Associate Professor of the
Department ofEducation and Training, PhD in Arts History
E-mail: verba.natalia@yandex.ru
THE ARCHETYPAL PROBLEM IN MUSIC
The article considers the existing approaches to understanding the concept of «archetype» in the music science. It is pointed out that the problem is connected with the previous achievements of the Humanities - the long-term investigation ofthe concept of«archetype» in philosophy, psychology, literature, linguistics.
Currently, the problem of the archetypical in the musical art is considered in several aspects. A certain area of researches is associated with the clarification of ontological, genetic aspects of the issue and is associated with the theory of intonation and its development in the works of native and foreign scientists. Relevant is the question about the conditionally of the archetype in the music art either by inherent genetic qualities, or by demand and fixation in the musical practice as the result ofthe functioning ofcultural-historical factor.
Such areas of music science as musical hermeneutics, musical semantics, theory of musical content influence the problem of finding the necessary theoretical basis, the formulation of fundamental ideas, the understanding of the phenomenon ofthe archetypical image in musical works.
Along with these perspectives, the problem of the archetypical in music is considered through the prism of therapeutic and pedagogical tasks. Such an extensive research field and serious interdisciplinary nature of the problem testify to its scientific potential.
Key words: archetype, musical archetype, musical content, archetypical image
В гуманитарном знании проблема архетипа разрабатывается довольно давно; к сегодняшнему дню создан обширный корпус трудов, посвященных проблемам терминологии, сущности понятия, специфике его преломления в разных сферах. Проблематика архетипического традиционно связывается с работами основоположника аналитической психологии К. Г. Юнга, сформулировавшего как сам термин «архетип», так и определившего сферу его нахождения — так называемое «коллективное бессознательное», которое, по мысли ученого, содержит в себе некие «реликты архаического опыта, что живут в бессознательном современного человека» [25, с. 175]. Юнг объясняет архетипы как априорные формы индивидуальной психики, которые, выходя из сферы бессознательной в сознательную, приобретают контуры и превращаются в образы.
С течением времени проблема архетипа обретает свои нюансы в разных областях человеческого знания. В целом научные поиски XIX—XX веков в рассматриваемой сфере проясняют следующие аспекты:
- архетип — это врожденные «схемы», содержащиеся в человеческом подсознании, доставшиеся «в наследство» от многих поколений предков и обладающие выраженной универсальностью, общезначимостью1;
- архетип — не собственно сам образ, но «программа», часть коллективного бессознательного, которое, встретившись с живым сознанием, продуцирует возникновение соответствующих образов, мотивов, закрепившихся затем в мифологии2, что, в свою очередь объясняет наличие так называемых «кочующих» сюжетов и сопоставимых персонажей в мифологических системах разных народов3;
- в приложении к художественному творчеству корректнее использовать термины «архетипиче-ский образ» и «мифологема», поскольку они есть «продукты», результаты действия архетипа [20];
- архетип — феномен, равно обнаруживающий себя в разных областях человеческой деятельности и знания — в философии, культурологии, социологии, литературоведении, лингвистике, психологии, психолингвистике, что обусловливает сосуществование различных подходов к проблеме.
В музыковедении также неоднократно предпринимались попытки выявить обладающие ар-хетипическими свойствами структуры на разных уровнях музыкального текста, что представляет собой актуальную область приложения научных сил в наши дни. Однако наряду с безусловной новизной и очевидной перспективностью данного
направления, все же следует подчеркнуть и генетические «узы» его родства с предшествующими достижениями музыкальной науки, прежде всего связанными с феноменом интонации. Традиция питает собой инновацию: на наш взгляд, разработка проблематики архетипических структур в музыкальном искусстве неразрывно сопряжена с теорией интонации, предложенной Б. В. Асафьевым в его гениальном труде «Музыкальная форма как процесс» (книга вторая — «Интонация»). Общеизвестно, что огромный потенциал интонационной теории Асафьева получил развитие и продолжение в трудах множества отечественных исследователей — Л. А. Мазеля, В. А. Цуккерма-на, Е. М. Орловой, М. К. Михайлова, М. Ш. Бон-фельда, В. В. Медушевского, М. Г. Арановского, Е. В. Назайкинского, В. Н. Холоповой, Е. А. Ручь-евской, Т. В. Чередниченко, Н. Г. Шахназаровой, Л. Н. Шаймухаметовой и других. Важно также и то, что идеи выдающегося русского ученого оказались плодотворными для зарубежного музыковедения, свидетельством чему выступает рецепция наработок Асафьева в трудах таких музыковедов, как Б. Сабольчи, Д. Кук, Я. Ииранек.
Думается, что и интонационная теория Б. В. Асафьева, столь результативно воздействовавшая на развитие музыкальной мысли, и разработка проблемы архетипов в музыкальном искусстве в самом общем смысле имеют одну цель — поиска и нахождения своего рода «ломоносовских корпускул» в музыке, то есть начальных основ, первичных структур, неких «атомов», на которых зиждется музыкальное мышление и музыкальное творчество.
В качестве одного из базовых трудов для разработки проблематики архетипа в музыкознании также стоит рассматривать монографию М. Г. Арановского «Музыкальный текст. Структура и свойства». В разделе «Интертекстуальные маршруты музыкальной лексики» исследователь обращает внимание на мельчайшие лексемы музыкальных шедевров, прослеживая их путь с давних времен и доказывая их укоренененность в процессе развития музыкального искусства: «История музыки — рачительная хозяйка, у нее ничего не "пропадает", и порой даже самые давние корни обнаруживаются там, где, казалось, всецело господствовало сплошное новаторство...» [2, с.154]. И пусть собственно архетип не фигурирует в качестве основной проблемы этого знакового труда, оплодотворяющего в смысловом плане многие другие работы: несмотря на сфокусированность именно на связях мышления и текста, все же книга имеет в своей «орбите» и архетипические вопросы, коль скоро в ней осуществлены важные наблюдения
и выводы о постепенной «семантизации» музыкальных лексем в ходе культурно-исторического процесса, «набирании» ими «градуса» значений и о естественных интертекстуальных связях между музыкальными текстами, которые обусловлены использованием подобных «ячеек» в музыкальной речи [2, с. 153-309].
Проблема архетипического в музыкальном искусстве тесно связана с тремя важнейшими областями музыкальной науки — музыкальной герменевтикой4, музыкальной семантикой5 и теорией музыкального содержания6, поскольку констатация наличия в том или ином произведении обладающих архетипическими качествами структур неизбежно влечет за собой обсуждение вопросов толкования, значения и смысловой сущности музыки7. Так или иначе, проблему архетипических образов объединяет (во многом и методологически) с названными направлениями смысловой подход к музыке, как виду искусства.
Необходимо отметить огромный вклад А. Ф. Лосева в разработку проблемы философии музыки, в общем, и соотношения мифа и музыки, в частности: его глубочайшие исследования о сущности музыкального искусства, языка, мышления приближают нас к пониманию первооснов музыки. Три типа музыкального мироощущения, обоснованные А. Ф. Лосевым в статье «О музыкальном ощущении любви и природы», — эпическое, драматическое и лирическое — являют собой некие архетипические основания не только музыки, но и других искусств. Важно отметить, что именно эта триада — эпос, драма и лирика — будет рассматриваться в качестве архети-пической основы музыки Л. П. Казанцевой [10]. Кроме того, помимо названного подхода — «родового», то есть обращенного к общим, универсальным для многих искусств родам, А. Ф. Лосеву принадлежит и дифференциация образного поля музыки на аполлоническое и дионисийское начала, в чем также усматриваются архетипические корни.
«Архетип», или архетипический образ в музыке, как и схожие феномены в других сферах культуры, также актуализируют вопрос о первичности и вторичности, то есть о своей обусловленности либо имманентными музыкальному искусству «генетическими» свойствами, либо востребованностью и закрепленностью в музыкальной практике, то есть результатом функционирования культурно-исторического фактора. Иными словами, чем объясняется наличие схожих интонационно-ритмических (драматургических, тембровых и т. д.) решений одного образа у разных композиторов: существованием ли изначальных звуковых
первообразов, или же постоянством их воплощения в музыкальной литературе? И что же есть музыкальный архетип? Если архетип в общем — некая «матрица», «принцип» подсознания, стимулирующий работу сознания, то в качестве собственно музыкальных «продуктов» этой работы следует рассматривать простейшие музыкальные «молекулы», то есть звуки, которые затем, в ходе исторического развития, складывались первыми людьми в осмысленные звукоритмоформулы в зависимости от требуемого смыслового наполнения.
Очень емко эта позиция выражена в статье Т. П. Самсоновой: «Прародителем музыкальных архетипов явился прежде всего "первозвук", звук как таковой, звук как способ контакта Человека с Мирозданием и возможности и человеку выразить свои эмоции» [19, с. 93]. Отсюда — вполне обоснованное заключение о том, что выкристаллизовавшиеся музыкальные архетипы имеют прежде всего генетически обусловленную коммуникативную природу: «многотысячелетняя история человеческого рода запечатлела в музыкальных звуках коммуникативные праосновы социального взаимодействия в устойчивых архетипах. Повелительные, восклицательные, вопросительные, повествовательные наклонения зовов, кличей, возгласов в равной степени присутствуют в человеческой речи и в языке музыкального общения» [19, с. 93].
Подобные важные, универсальные и, без преувеличения, базисные наблюдения присутствуют в очень емком и содержательном разделе «Коммуникативные архетипы» фундаментального труда о музыкальных способностях Д. К. Кир-нарской. Рассматривая четыре основных архетипа— призыва, прошения, игры и медитации [13, с. 77], — автор соотносит их с определенным комплексом интонаций, в которых запечатлены эти архетипы. По мысли автора, «названные коммуникативные архетипы лежат в основе основных психоэмоциональных кодов звукового общения, музыкального иречевого» [13, с. 83].
Коммуникативная, обобщающая природа музыкальных «архетипов», точнее, ритмоинтона-ционных формул, в которые облекаются эти архетипы, подчеркивается и в статье Л. П. Казанцевой: «музыкальные архетипы — обобщения состояний и ситуаций ("монолог", "беседа", "борьба", "созерцание" и т. п.)». Кроме высокой степени обобщенности, для музыкальных архетипов характерно «отражение глубоко залегающих закономерностей музыкального и немузыкального самовыражения человека и общения людей; типологическая повторяемость и вместе с тем индивидуальное воспроизведение в единичных музыкальных опусах» [10, с. 78].
Вместе с тем исследователь идет дальше в обнаружении архетипического и расширяет «классификацию», выделяя, наряду с собственно коммуникативными архетипами, протоинтонациями, типовой семантикой средств музыкальной выразительности 8е1ега), и роды искусства: эпос, драму и лирику. По справедливому замечанию Л. П. Казанцевой, «хранящие многовековой опыт самоидентификации и самовыражения человека, они обладают как энергией высочайшего обобщения, так и величайшей силой адаптации к закономерностям тех или иных видов искусства» [10, с. 79].
Подход к поискам архетипического в музыке с несколько иной стороны содержится в статье В. Б. Вальковой «Музыкальный тематизм и мифологическое мышление». Изучая феномен музыкального тематизма в историческом, национальном и других аспектах, автор приходит к выводу о том, что «мифологическое мышление концентрирует в себе те самые компоненты глубинного, подсознательно-интуитивного мышления, которые организуются в музыке с помощью рассредоточенного тематизма» [4, с. 43]. Исследовательница увязывает воедино категории миф — бессознательное — рассредоточенный тематизм, которые могут и должны быть рассмотрены «в их вполне реальной и глубокой связи» [4, с. 43]. Еще одна важнейшая для понимания архетипического в музыкальном искусстве мысль-посылка заключена в данной статье: «Исторические метаморфозы, которые претерпело мифологическое мышление, функционировавшее то как "факт культуры", то как "факт психологии", ярко отражены в менявшихся функциях рассредоточенного тематизма» [4, с. 43].
Значимость приведенного пассажа как раз-таки и заключается в акцентуации двуединой — биогенетической (то есть глубинно-психологической) и культурно-исторической (обусловленной воздействием на творческий процесс откристаллизовавшихся и закрепившихся в практике образов, мотивов и т. д.) — природы архетипического. Иными словами, вопрос о «начале начал» и его сущности актуален, что вполне естественно, и для музыкального искусства.
Данная проблематика, пусть не в качестве основной, но все же подразумевающейся, присутствует и в других трудах, посвященных различным аспектам архетипического в музыке. Так, обращенность к праосновам традиционной культуры — основной стержень статей, исследующих специфику национальной музыки. Приведем в пример статью об архаическом базисе музыки осетинских композиторов, в которой исследователь подчеркивает интонационную, жанровую, образную связи современных произведений с национальным эпосом «Нарты» [3].
Еще одну сферу понимания феномена архетипического в музыке составляет музыкальная терапия. Так, в статье В. И. Петрушина «Психологические модели отражения действительности в музыкальном искусстве» рассматриваются юн-говские архетипы с их вполне определенным эмоционально-смысловым содержанием, которое может быть выражено средствами любых искусств, в том числе и музыки. Юнговские архетипы, то есть «принципы», схемы, потенциал психики к продуцированию конкретных образов, соотносятся, по мысли В. И. Петрушина, с определенными жанрами, средствами музыкальной выразительности. Например, архетип «героя» связан с жанром марша, восходящими интонациями, мажорным ладом и быстрым темпом; в то же время архетип «старика» воплощается, как правило, в жанрах молитвы, умиротворенных интонациях, которым сопутствуют мажорный лад и медленный темп и т. д. [18]. Кроме того, В. И. Петрушин исследует соотношения юнговских архетипов и различных видов искусства, цветовых решений. Подобные наблюдения автора важны в плане диагностики — предпочтение личностью тех или иных музыкальных жанров, образов может многое рассказать об испытуемом и подсказать специалисту способы корректировки возможных нарушений.
Созвучными идеям В. И. Петрушина выступают наработки А. В. Тороповой, в которых исследовательница формулирует основной механизм музыкотерапии, подчеркивая, что личностное восприятие архетипа происходит бессознательно, базируясь отнюдь не на аналитических операциях структурных составляющих музыкального языка, не на процедуре «поверки алгеброй гармонии», но на «интуитивном иррациональном улавливании общей семантико-звуковой формулы произведения — его протоинтонации», которая, по мнению ученого, и представляет собой не что иное, как «носитель архетипического паттерна переживаний, глубинного опыта сознания, транслирующегося в будущее» [21, с. 15]. Важно отметить то, как А. В. Торопова емко, точно и вдохновенно сформулировала терапевтическую эффективность и универсальный, общечеловеческий смысл данного процесса: «в каждом акте восприятия музыки, не говоря уже о ее создании, человек воспроизводит заново свой человеческий облик со всеми его общими чертами и особыми приметами, тяготея к тем паттернам переживаний — архетипам сознания — которые дают в настоящий момент наиболее потребные личности энергии для внутреннего делания, самосозидания» [21, с. 15].
В современной науке существуют не только собственно музыкотерапевтические, но и педагогические аспекты исследования архетипиче-ского в музыкальном искусстве. Так, осознание исследователями механизмов восприятия музыки человеком, начиная с самого юного возраста, так или иначе приводит к интересующей нас проблематике, коль скоро сама способность к дешифровке сокрытых в музыкальном тексте значений как будто дается нам априори. Это, в свою очередь, связано с тем, что «процесс восприятия музыки сопровождается обращением к бессознательным архетипам — наиболее обобщенным, целостным, эмоционально насыщенным, незаменимым и непереводимым универсальным внеязыковым знакам-символам, закрепленным в прапамяти человечества и проявляющихся в фантазиях, символических образах» [5]. По мнению Е. Ю. Волчегорской и O.A. Ногиной, именно постижение музыки как особой, базирующейся на своей системе знаков, формы коммуникации, сердцевиной которой выступают музыкально-коммуникативные архетипы, является проводником ребенка в мир музыкальной культуры и гарантом верного восприятия им переданного посредством музыкального искусства духовных ценностей [5, с. 91].
Архетипические образы — еще одна важная сфера приложения исследовательских сил в современном музыкознании. К настоящему времени создан ряд работ, посвященных так называемым вечным образам, имеющим явную архетипическую природу. В одной из таких работ — диссертации Н. С. Горбачевой, основанной на материале разножанровых произведений К. В. Глюка, В. А. Моцарта, Ф. Листа, Л. В. Фейгина, А. С. Даргомыжского, П. И. Чайковского, Р. Штрауса, Б. В. Асафьева, В. Я. Шебалина, М. Ф. Гнесина, А. Г. Шнитке, — рассматривается, как выражается сам автор, «диалектика неизменного и изменяющегося» в музыкальной характеристике персонажа [7, с. 6], созданном различными композиторами.
Проблема бытия архетипического образа в музыкальном искусстве исследуется уже давно, даже при том, что формулируется по-разному. Это доказывается целым рядом работ обобщающего характера о функционировании в музыкальной культуре мифологических образов, в целом [15], или же какого-либо устойчивого, знакового образа, сюжета, мотива, в частности.
Орфей — еще один пример, в котором явственно просматриваются архетипические основания. Общеизвестно, насколько мощным семантическим полем обладает данный персонаж. Кроме того, учеными давно обнаружены симптоматичные параллели между героями различных мифо-
логических систем (Орфей / Исида, воскрешающая Озириса / мать Лемминкяйнена в Калевале и др.) — параллели, обусловленные сходными семами в структуре образа (нисхождение в загробный мир, победа искусства и любви над смертью), что, в свою очередь, также свидетельствует о его архе-типическом базисе. Орфическая тематика воплощена в музыкальном (и не только музыкальном!) искусстве в операх, балетах, инструментальных произведениях и многих других разножанровых опусах. История разносторонних интерпретаций вечного образа привлекает внимание исследователей, и одна из наиболее ярких работ в отечественном музыковедении — статья Л. В. Кириллиной «Орфизм и опера» [11], в которой автор касается всех важных вопросов именно архети-пической проблематики. Это и формулировка понятия «орфический комплекс», который включает самые репрезентативные черты героя и поведенческие мотивы, результативность его действий, и реализованное в рамках статьи стремление к возможно полному охвату существующих претворений образа в искусстве8.
Подобно Орфею, дополняют сонм вечных образов искусства русалки, ундины, морские девы, наяды, нереиды, то есть духи воды. Автором глубокой, разносторонней статьи о русалках в музыке является, как и в случае с Орфеем, Л. В. Кириллина: ее исследование о различных воплощениях русалочьего образа в музыке, а также образа призрака [12] находится в русле именно архетипической проблематики.
Архетипические основания есть и у отдельных мотивов, приобретающих важное значение в определенные эпохи и ярко характеризующие их. Так, музыкальным архетипом средневековья благодаря общезначимому и универсальному для любого исторического периода смысловому наполнению называют мотив Dies Irae: «В мотиве "Dies irae" заложена многозначная мировоззренческая эсхатологическая религиозная идея о конечных судьбах человеческой личности и всего сущего на земле» [19, с. 94].
Архетипические основания существуют и у образности, взятой в целом, то есть в совокупности своей сводимой к определенному полю: в этом смысле примером может выступать диссертация Н. А. Антиповой «Фантастическое в немецкой опере» [1], в которой, в общем, не обозначена вер-балъно проблема архетипического, однако же она подразумевается в качестве феномена «фантастического», обладающего огромным эстетическим, мировоззренческим потенциалом и эффективной методологической возможностью раскрытия главной проблемы работы.
С несколько иной стороны интересующая нас проблема может раскрываться на примере конкретного композитора, в творчестве которого обнаруживаются сюжеты и образы, обладающие «архетипическим» статусом. В числе подобных работ диссертация Ю. Ю. Петрушевич об оперном творчестве Н. А. Римского-Корсакова [17]: автор рассматривает оперы русского композитора как целостное «сверхпроизведение», в котором реализуется общий для них метасюжет. Мифологические мышление Н. А. Римского-Корсакова, по мысли автора диссертации, его внимание к архаическим пластам, древней русской культуре объясняют насыщенность его произведений архе-типическими образами и сюжетами.
Архетипическая проблематика соприкасается с поэтикой: вполне естественно, что первая становится «эффективным инструментарием» второй и наоборот. Вот почему архетипическое находится в фокусе внимания исследователей творчества какого-либо композитора: приведем в пример созданные в последние десятилетия труды о поэтике С. М. Слонимского [6; 22].
Конечно, можно и далее перечислять работы, в центре которых — вечный образ, мотив, мифологема, устойчивый сюжет, однако для нас чрезвычайно важен сам факт обретения этой сферой самостоятельного исследовательского статуса, «закладка» терминологической, методологической базы для разработки проблемы архетипа в музыкальном искусстве.
Таким образом, в современной музыкальной науке проблема архетипа рассматривается в нескольких ракурсах:
• онтологическом, поскольку архетипический подход позволяет «прояснить онтологию понятий и их глубинно-исторические истоки» [24];
• понятийно-генетическом, поднимающем вопрос «что есть музыкальный архетип?»;
• герменевтическом, дающем возможность расширенного, более глубокого толкования произведений с выходом на архетипическую основу жанров, мотивов, образов, что, в свою очередь, помогает понять и выбор средств музыкальной выразительности;
• воспитательном, педагогическом, позволяющем во многом оптимизировать знакомство с музыкой и процесс обучения ей;
• терапевтическом, рассматривающем архетипи-ческие основания в музыкальном искусстве в качестве базы для диагностики состояний личности и корректировки возможных нарушений.
Что же дает освоение феномена архетипа в сфере музыкознания? Прежде всего обогащение понятийного и методологического аппарата музы-
кальной науки за счет введения в него новых терминов и, соответственно, новых подходов.
Архетипический подход помогает прояснить образную палитру, содержание произведения: «опознать в музыкальном произведении смысл-архетип или взаимодействие таковых означает углубиться в музыкальное содержание, постичь одну из многочисленных тайн музыки» [10, с. 84], то есть, «интерпретация текста через архетипические мотивы позволяет подчас увидеть смыслы, скрытые при прочих толкованиях» [8, с. 11]. Иными словами, понимание архетипической подоплеки музыкальных образов дает возможность уразуметь специфику выразительных музыкальных средств. Кроме того, апелляция к коммуникативной природе архетипа создает базу для исполнительской, слушательской и исследовательской интерпретации: знание семантики «кирпичиков», интонационных «корпускул» музыкального целого играет важнейшую роль в исполнительстве и аутентичном постижении музыки.
Однако же не только собственно сфера толкования, то есть герменевтики находится, в русле общей проблематики архетипического в музыкальном искусстве. Необходимо упомянуть также и о возможностях воздействия архетипа на слушателя, а, значит, потенциале его разностороннего влияния. Подтверждает сказанное мысль Ю. В. Доман-ского, исследующего феномен архетипа в смежной сфере — литературоведении. Так, ученый подчеркивает, что вопросы архетипического в гуманитарной науке не исчерпываются лишь только смыслами толкования или углубления интерпретации. Архетип следует рассматривать и как средство манипулирования человеческим сознанием, поскольку наличие архетипических значений в художественном (в том числе и музыкальном) тексте может и должно воздействовать на восприятие реципиента [8, с. 90], что с успехом применяется ныне в сфере услуг, рекламы, шоу-бизнеса: «игра с архетипами позволяет "игрокам" регулировать человеческое сознание в ту или иную стороны. <...> Архетип, в зависимости от своего значения, может руководить психикой и поведением человека» [8, с. 90]. Этой способностью воздействовать на сознание обусловлен коррекционный эффект, так чутко распознанный исследователями и применяющийся в музыкотерапии.
В свою очередь, архетипический подход в музыкальной педагогике также определяется вышеназванными свойствами архетипа. Понимание самим педагогом архетипа и, отсюда, архетипического образа в том или ином музыкальном произведении как вместилища накопленных знаний, как некоего сгустка универсальных
значении, в котором сплелись прошлое, настоящее и будущее, служит залогом эффективной педагогической «политики», обусловливает качество объяснения музыкального материала, помещения его в контекст художественной культуры и духовных ценностей человечества.
Освоение архетипической проблематики в музыкознании важно не только в названных аспектах. Архетип, как указывал Юнг, есть динамический образ, и находится всегда в действии: данный постулат дает возможность исследователю рассматривать какой-либо архетипический образ в ретро- и перспективе, прослеживая его трансформации во времени9, делая выводы о доминировании тех или иных сем в структуре образа и о причинах таких доминант. Изучение ар-хетипических образов в контексте культуры какого-либо исторического периода поможет выявить наиболее популярные и знаковые из них, наиболее часто воплощаемые. В свою очередь, обнаружение самых важных сюжетов, мотивов, собственно образов обогащает представление об эпохе и ее мировоззренческих константах.
Архетипическая основа художественного, в том числе и музыкального, образа актуализирует проблему интертекстуальности, коль скоро такие образы, воплощаясь даже в различных видах искусства, будут иметь сходные черты, значит, средства выразительности также будут коррелировать между собой. Следовательно, проблематика интертекстуальности, в том числе и в музыкальном искусстве, обогащается возможными толкованиями причинности такого явления: зачастую интертекстуальные связи между опусами объясняются именно сходством воплощенных в них образов, имеющих архети-пическую основу.
Подытожим: в обозначенном контексте исследовательский потенциал у направления, связанного с исследованием бытия и функционирования архетипов в музыкальном искусстве, а также научного осмысления этого феномена, очевидно огромен.
Примечания
1 Дальнейшая разработка юнговских идей связана с именами Э. Ноймана, Ш. Бодуэна и других.
2 По мнению многих представителей кембриджской школы — последователей Дж. Фрейзера — художественное произведение рождается следующим образом: ритуал закрепляется в мифе, миф «загружает» архетипы в сферу коллективного бессознательного, а художник затем, обращаясь к этой таинственной
области, черпает архетипы из этого коллективного бессознательного, воплощая их в своем творчестве. Подобная позиция отражена в трудах М. Бодкин, Н. Фрая, Г. Марри, С. Хаймана, П. Сэнтива, Р. Карпентер, Э. Миро, Г. Р. Леви и других.
3 Происхождение «бродячих» или «кочующих» сюжетов — один из насущных вопросов русской мифологической школы — рассматривался в трудах Ф. И. Буслаева, А. Н. Афанасьева, А. А. Потебни, И. М. Снегирева, А. Н. Ве-селовского и других ученых. Дальнейшее развитие проблематика общих для разных культур мифологических мотивов, образов, сюжетов и архетипической подоплеки данного феномена получает в трудах Е. М. Мелетинского.
4 Музыкальная герменевтика за более чем столетие своего существования представлена солидным пластом научной литературы, в числе которой труды Г. Кречмара, А. Шеринга, К. Дальхауза, X. Эггебрехта, Т. В. Чередниченко, М. Ш. Бонфельда и многих других ученых.
5 В сфере музыкальной семантики также огромное значение имеют наработки Б. В. Асафьева — эта «генеалогическая» ветвь, как известно, обусловила появление во второй половине XX века трудов М. Г. Арановского, В. В. Медушевского, С. М. Мальцева, Я. Иира-нека, В. Карбузицкого, Л. Н. Шаймухаметовой, И. С. Стогний и других исследователей.
6 Научная область, связанная с разработкой теории музыкального содержания, представлена трудами В. Н. Холоповой, Г. Б. Зулумяна, Л. П. Казанцевой, М. Г. Карпычева, Н. Л. Оче-ретовской, Е. И. Чигаревой и других. Подчеркнем, что вопросы музыкального содержания априори находятся в поле зрения тех исследователей, которые занимались музыкальной семантикой и музыкальной герменевтикой.
7 Эта выразительная триада — толкование, значение и смысловая сущность музыки — почерпнута нами из статьи В. Холоповой и соответствует определению ученым сути музыкальной герменевтики, музыкальной семантики и музыкального содержания [23].
8 Сходная проблема становится основой научных работ о преломлении орфической темы в различных музыкальных жанрах [9; 16].
9 Как отмечает один из исследователей, «архе-типические структуры сознания... определяют не только повторяемость одних и тех же образов и ситуаций поэтического мира, но и задают вполне определенный набор основных форм их воплощения и направления дальнейшего развития» [14, с. 154].
Литература
1. Антипова Н. А. Фантастическое в немецкой опере: дис. ... канд. искусств. М., 2007. 182 с.
2. Арановский М. Г. Музыкальный текст. Структура и свойства. М.: Композитор, 1998. 341 с.
3. Батагова Т. Э. Нартовские архетипы в музыке осетинских композиторов II Известия СОИГСИ. 2011. Вып. 5 (44). С. 54-68.
4. Валъкова В. Б. Музыкальный тематизм и мифологическое мышление // Музыка и миф: сб. научн. трудов ГМПИ им. Гнесиных. Вып. 118. М., 1992. С. 40-62.
5. Волчегорская Е. Ю., Ногина О. А. Архетипический подход в музыкальном развитии детей раннего возраста II Сборники конференций НИЦ Социосфера. 2013. № 12. С. 88-91.
6. Гаврилова Л. В. Музыкально-драматическая поэтика Сергея Слонимского: парадигмы метатекста: дис. ... докт. искусств. СПб., 2001.259 с.
7. Горбачева Н. С. Дон Жуан как архетип: проблема музыкальной интерпретации «вечного образа»: дис. ... канд. искусств. Нижний Новгород, 2015. 209 с.
8 Доманский Ю. В. Смыслообразующая роль архетипических значений в литературном тексте: пособие по спецкурсу. 2-е изд., испр. и доп. Тверь: ТГУ, 2000. 92 с.
9. Ильина Т. Ф. Орфическая тема в ранней опере: дис. ... канд. искусств. Новосибирск, 2002. 262 с.
10. Казанцева Л. П. Род как архетип музыкального содержания II Южно-Российский музыкальный альманах. 2005. №1.С. 78-85.
11. Кириллина Л. В. Орфизм и опера // Музыкальная академия. 1992. № 4. С. 83-94.
12. Кириллина Л. В. Русалки и призраки в музыкальном театре XIX века II Музыкальная академия. 1995. №1.С. 60-71.
13. Кирнарская Д. К. Психологический словарь интонационного слуха II Музыкальные способности. М.: Таланты-XXI век, 2004. С. 77-83.
14. Корона В. В. Поэзия Анны Ахматовой: поэтика автовариаций II Известия Уральского государственного университета. 2001. № 21. С.152-158.
15. Коршунова Н. Н. Мифологические образы в мировой музыкальной культуре II Вестник КрасГАУ. 2012. № 4. С. 213-217.
16. Лукашевич Ю. Вокальный цикл «Поэту» Н. А. Римского-Корсакова: к вопросу воплощения орфической концепции:
дипломная работа Волгоград: консерватория им. П. А. Серебрякова, 2015.76 с.
17. Петрушевич Ю. Ю. Архетипические мотивы в оперном творчестве Н. А. Римского-Корсакова: дис. ... канд. искусств. М., 2008. 209 с.
18. Петрушин В. ^.Психологические модели отражения действительности в искусстве II Музыкальная психология и психотерапия. 2008. № 4. URL: http://wwwhealth-music-psy.ru/index.php?page=musykalnaya_ psychologiya&issue=04-2008&part=l_ petrushin (дата обращения 30.11.2018).
19. Самсонова Т. П. Понятие «архетипическое» в культурной антропологии на материале музыкальной культуры II Вестник ТГПУ. 2007. № 11 (74). С. 92-95.
20. Телегин С. М. Термин «мифологема» в современном российском литературоведении II Архетипы, мифологемы, символы в художественной картине мира писателя. Астрахань: Издательский дом «Астраханский университет», 2010. С. 14-16.
21. Торопова А. В. Музыкальные архетипы как «агенты» спонтанной и целенаправленной терапии общества и «внутреннего делания» человека II Музыкотерапия в музыкальном образовании. СПб.: Астерион, 2008. С. 9-15.
22. Умнова И. Г. Поэтика Сергея Слонимского: дис. ... докт. искусств. СПб., 2012. 379 с.
23. Холопова В. Н. Теории музыкального содержания, музыкальной герменевтики, музыкальной семантики: сходство и различия II Журнал Общества теории музыки. 2014/1. №З.С. 20-42.
24. Щепановская Е. М. Проблема определения архетипа. URL: https://astrolingua.ru/PHILOS/ archenus.htm (дата обращения: 30.11.2018)
25. Юнг К. Г. Воспоминания. Сновидения. Размышления / пер. с нем. И. Булыкиной. Киев: Air Land, 1994. 406 с.
References
1. Antipova, N. А. (2007), Fantastic in German Opera, PhD dissertation, musical art, Tchaikovsky Moscow State Conservatory, Moscow, Russia, 182 p.
2. Aranovskij, M. G. (1998), Muzykal'nyj tekst. Struktura i svojstva [Musical text. Structure and properties], Kompozitor, Moscow, Russia., 341 p.
3. Batagova, T. Je. (2011), "Nartov archetypes in the music of Ossetian composers", Izvestija SOIGSI [Proceedings of the North Ossetian Institute of Humanitarian and Social Studies], vol. 5 (44), pp. 54-68.
4. Val'kova, V. B. (1992), "Musical themes and mythological thinking", Muzyka i mif : Sb. nauchn. trudov GMPI im. Gnesinyh [Music and myth: Collection of scientific works Gnesins's GMPI], vol. 118, pp. 40-62.
5. Volchegorskaja, E. Ju., and Nogina, O. A. (2013), "The archetypal approach in the musical development of young children", Sborniki konferencij NIC So-ciosfera [Collections of conferences of SIC Sociosphere], vol. 12, pp. 88-91.
6. Gavrilova, L. V. (2001), The musical-drama poetics of Sergei Slonimsky: the paradigm of the metatext: D. Sc. dissertation, musical art, Rimsky-Korsakov St-Petersburg State Conservatory, St-Petersburg, Russia, 259 p.
7. Gorbacheva, N. S. (2015), Don Juan as an archetype: the problem of musical interpretation of the eternal image, PhD dissertation, musical art, Glinka Nizhny Novgorod State Conservatory, Nizhnij Novgorod, Russia, 209 p.
8. Domanskij, Ju.V. (2000),Smysloobrazujushhaja rol' arhetipicheskih znachenij v literaturnom tekste [Sense-forming role of the archetypal meanings in the literary text], 2nd ed., TGU, Tver', Russia,92 p.
9. Il'ina, T. F. (2002), Orphic theme in the early Opera, PhD dissertation, musical art, Glinka Novosibirsk State Conservatory, Novosibirsk, Russia, 262 p.
10. Kazanceva, L. P. (2005), "The genus as the archetype of the musical content", Juzhno-Rossijskij muzykal'nyj al'manah [South-Russian musical anthology], vol. 1, pp. 78-85.
11. Kirillina, L. V. (1992), "Orphism and Opera", Muzykal'naja akademija [Music Academy], vol. 4, pp. 83-94.
12. Kirillina, L. V. (1995), "Mermaids and ghosts in the musical theater of the XIX century", Muzykal'naja akademija [Music Academy], vol. 1, pp. 60-71.
13. Kirnarskaja, D. K. (2004), "The psychological dictionary of intonation hearing", Muzykal'nye sposobnosti [The musical abilities], Talanty-XXI vek, Moscow, Russia, pp. 77-83.
14. Korona, V. V. (2001), "The poetry of Anna Akhmatova: the poetics of autovariance", Izvestija Ural'skogo gosudarstvennogo universiteta [Proceedings of the Ural State University], vol. 21,pp. 152-158.
15. Korshunova, N. N. (2012), "Mythological images in the world music culture", Vestnik KrasGAU [Bulletin of Krasnoyarsk state
agrarian University], vol. 4, pp. 213-217.
16. Lukashevich, Ju. (2015), The vocal cycle "To the Poet" by N. A. Rimsky-Korsakov: to the question of the realization of the Orphic concept: Diploma work, Serebryakov Volgograd State Conservatory, Volgograd, Russia, 76 p.
17. Petrushevich, Ju. Ju. (2008), Archetypal motives in the opera s creativity of N. Rimsky-Korsakov, PhD dissertation, musical art, Gnesin Russian Academy of music, Moscow, Russia, 209 p.
18. Petrushin, V. I. (2008), "Psychological models of reflection of reality in the art" Muzykal'naja psihologija i psihoterapija [The musical psychology and psychotherapy], vol. 4, available at: http://wwwhealth-music-psy.ru/index.php?page=musykalnaya_ psychologiya&issue=04-2008&part=l_ petrushin (accessed 30 November 2018).
19. Samsonova, T. P. (2007), "The concept of "archetypal" in the cultural anthropology on the material of musical culture", Vestnik TGPU [Bulletin of Tomsk State Pedagogical University], vol. 11, no. 74, pp. 92-95.
20. Telegin, S. M. (2010), "The term "mythologem" in the modern Russian literary study", Arhetipy, mifologemy, simvoly v hudozhestvennoj kartine mira pisatelja [Archetypes, mythologems and symbols in the artistic picture of the writer's world], Izdatel'skij dom «Astrahanskij universitet», Astrahan', Russia, pp. 14-16.
21. Toropova, A. V. (2008), "Musical archetypes as agents of spontaneous and purposeful therapy of society and human inner workings", Muzykoterapija v muzykal'nom obrazovanii [Music therapy in music education], Asterion, St-Petersburg, Russia, pp.9-15.
22. Umnova, I. G. (2012), The Poetics Of Sergei Slonimsky, D. Sc. dissertation, musical art, Herzen State Pedagogical University of Russia, St-Petersburg, Russia, 379 p.
23. Holopova, V. N. (2014), "Theories of musical content, musical hermeneutics and musical semantics: similarities and differences", Zhurnal Obshhestva teorii muzyki [Journal of the society of the music theory], vol. 1, no. 3, pp. 20-42.
24. Shhepanovskaja, E. M. (2011), To the problem of definition of the archetype, available at: https:// astrolingua.ru/PHILOS/archenus.htm (accessed 30 November 2018).
25. Jung, K. G. (1994), Vospominanija. Snovidenija. Razmyshlenija [Memory lane. Dreams. Musings], Translated by I. Bulykinoj, Air Land, Kiev, Ukrain, 406 p.
