CC BY
0
ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ
Вестник Череповецкого государственного университета. 2024. № 5 (122). С. 97-115. Cherepovets State University Bulletin, 2024, no. 5 (122), pp. 97-115.
Научная статья УДК 82-1/-9
https://doi.org/10.23859/1994-0637-2024-5-122-9 EDN: WAPZCE
Проблема жанрового самоопределения в контексте жанрово-родовой трансформации художественного текста (на примере романов А. Володиной «Протагонист» и С. Олонцевой «Дислексия»)
Надежда Николаевна Аникеева1, Мария Александровна Черняк2н
'ЧОУ «Санкт-Петербургская школа ТТиШБ», ^Российский государственный педагогический университет имени А. И. Герцена,
1,2Санкт-Петербург, Россия, 1 anikana979@gmail .com 2Hma-cher@yandex.ru, https://orcid. org/0000-0001-9291-1781
Аннотация. Ситуация жанрообразования в современной русской литературе заслуживает особого внимания в контексте диффузии авторства, кризиса большой романной формы и особого формирования литературного пространства в цифровой среде. В статье рассматривается вопрос о взаимовлиянии родов литературы в современной отечественной прозе, исследуются особенности жанрового и родового своеобразия произведений представителей нового литературного поколения, а также причины возникновения оригинальной жанровой атрибуции на примере романов «Протагонист» А. Володиной и «Дислексия» С. Олонцевой.
Ключевые слова: современная литература, жанр, «новая драма», онлайн-чат, авторская номинация
Для цитирования: Аникеева Н. Н., Черняк М. А. Проблема жанрового самоопределения в контексте жанрово-родовой трансформации художественного текста (на примере романов А. Володиной «Протагонист» и С. Олонцевой «Дислексия» // Вестник Череповецкого государственного университета. 2024. № 5 (122). С. 97-115. https://doi.org/10.23859/1994-0637-2024-5-122-9
s Аникеева Н. Н., Черняк М. А., 2024
The problem of genre self-determination in the context of genre and type transformation of a literary text (on the example of the novels by A. Volodina "The Protagonist" and S. Olontseva "The Dyslexia")
Nadezhda N. Anikeeva1, Maria A. Chernyak23,
'Private comprehensive school "St Petersburg School of Theater, Television and Show Business",
2Herzen State Pedagogical University of Russia, St Petersburg, Russia, 'anikana979@gmail.com 2Hma-cher@yandex.ru, https://orcid. org/0000-0001-9291-1781
Abstract. The current situation of genre genesis in contemporary Russian literature deserves particular attention in the context of diffusion of authorship, the crisis of the big novel form and the special formation of the literary space in the digital environment. The article discusses the issue of literary genre interaction in the contemporary domestic prose, examines the features of genre and type uniqueness of the works by new literary generation representatives, as well as reasons for the emergence of original genre attribution by the example of the novels "The Protagonist" by A. Volodina and "The Dyslexia" S. Olontseva.
Keywords: modern literature, genre, "new drama", online chat, author's nomination For citation: Anikeeva N. N., Chernyak M. A. The problem of genre self-determination in the context of genre and type transformation of a literary text (on the example of the novels by A. Volodina "The Protagonist" and S. Olontseva "The Dyslexia"). Cherepovets State University Bulletin, 2024, no. 5 (122), pp. 97-115. (In Russ.) https://doi.org/10.23859/1994-0637-2024-5-122-9
Введение
Современная стадия развития литературы демонстрирует разнообразные жанровые сдвиги, скрещения и синкретические формы. Литературный процесс «ускоряется», формируются новые жанры и субжанры. Слова Ю. Н. Тынянова о том, что в истории литературы возникают периоды, когда «из центра жанр перемещается на периферию, а на его место из мелочей литературы, из ее задворков и низин всплывает в центр новое явление»1, часто вспоминаются при обращении к современному литературному процессу.
Эстетические эксперименты современной прозы затрагивают самые основы жанрового мышления и отражают кризис жанрового сознания в начале третьего тысячелетия, а внутренняя перестройка российской словесности влечет за собой радикальное изменение жанрового репертуара2. Ярким показателем происходящего становится появление большого числа произведений, сопровождаемых авторским указанием на жанр, что делает актуальной постановку вопроса о типологии авторских жанро-
1 Тынянов Ю. Н. Архаисты и новаторы. Ленинград: Прибой, 1929. С. 9-10.
2 Черняк М. А., Саргсян М. А. Метапрозаические стратегии в современной прозе // Вестник Пермского университета. Российская и зарубежная филология. 2020. Т. 12, вып. 2. С. 130138. https://doi.org/ 10.17072/2073-6681-2020-2-130-138
вых определений. Их количество и их характер убедительно свидетельствуют о разрушении и трансформации традиционных жанровых моделей.
В дискуссии журнала «Знамя» «Современный роман в поисках жанра» критик В. Пустовая, выявляя новую модель отношений литературы и времени, отмечает: «Сегодня высказывание опознается как современное, если в нем ощущаются момен-тальность и непосредственность, непредустановочность и незавершенность. Это высказывание не позиционируется как главное, большое и окончательное, оно не является отточенным плодом долгих размышлений. Таково наиболее правдивое масштабирование реальности в литературе: все, что крупно, закончено, предумышлено, опознается как выдумка, идеологизация, ложь. <...> Это литература не жизнеравная, не опережающая жизнь. Это литература откликающаяся, следующая за жизнью. И выражается она фрагментами потому, что только фрагментарное, личное, плотно пригнанное к личности пишущего, непосредственно пережитое может осознаваться писателем и читателем как художественная правда»1.
Исследователи жанровой специфики актуальной словесности (Т. Маркова, М. Звягина, Г. Бинова и др.)2 не раз отмечали, что актуализируемая «память жанра» влечет за собой в рамках романного жанра синтез различных его разновидностей, поиск новых жанров, появление жанровых импровизаций, не зафискированных в современном жанровом каталоге. «Дело не только в том, что одни жанры приходят на смену другим и ни один жанр не является для литературы "вечным", - дело еще и в том, что меняются самые принципы выделения отдельных жанров, меняются типы и характер жанров, их функции в ту или иную эпоху»3, - эти слова Д. С. Лихачева приобретают особое звучание при обращении к достаточно репрезентативному количеству современных текстов, сопровождаемых авторским указанием на жанр и авторской номинацией. Ср.: неисторический роман (Е. Водолазкин «Лавр»); роман с клеймами (А. Геласимов «Рахиль»); оптический роман (А. Немзер «Раунд»); роман поколения (О. Брейнингер «В Советском Союзе не было аддерола»); роман-путешествие (Г. Яхина «Эшелон на Самарканд»); офисный роман (С. Минаев «Духless»); роман-коллаж (Е. Попов «Мастер Хаос»); роман-фантазия на истори-
1 Пустовая В. Долгое легкое дыхание (Современный роман в поисках жанра) // Знамя. 2016. № 1. С. 164-173.
2 См., напр.: Бинова Г. П. Жанровые модификации новейшей русской прозы // Alexandr Veselovskij a dnesek: materialy konference (22-24 rijna 1996). Brno: Masarykova univerzita, 1998. P. 202-213. URL: https://digilib.phil.muni.cz/node/43707 (дата обращения: 12.03.2024); Звягина М. Ю. Феномен авторского жанрового определения в русской прозе второй половины ХХ-начала XXI века // Дергачевские чтения-2008. Русская литература: национальное развитие и региональные особенности. Проблема жанровых номинаций: материалы IX Международной научной конференции (г. Екатеринбург, 9-11 октября 2008 г.): в 2 т. Т. 2. Екатеринбург: Издательство Уральского университета, 2009. С. 109-114.; Маркова Т. Н. Авторские жанровые номинации в современной русской прозе как показатель кризиса жанрового сознания // Вопросы литературы. 2011. № 1. С. 280-290. EDN: TZUZRX
3 Лихачев Д. С. Система литературных жанров Древней Руси // Славянские литературы: доклады советской делегации: V Международный съезд славистов (г. София, сентябрь 1963 г.). Москва: Издательство Академии наук СССР. 1963. С. 47.
ческую тему (В. Пьецух «Роммат»); роман-комикс (Д. Рубина «Синдикат»); роман-танго (М. Рыбакова «Острый нож для мягкого сердца»); роман-фейк (П. Басинский «Любовное чтиво»); неинтеллигентные рассказы (П. Селуков «Добыть Тарковского»); роман-сериал: первый сезон (Т. Соломатина «Община Св. Георгия) и др.
Такое разнообразие жанровых номинаций свидетельствует, с одной стороны, о жанровой рефлексии автора, с другой - о разрушении и сознательной трансформации традиционных моделей, о чем пишет Т. Н. Маркова: «Жанр обновляется индивидуальностью выражения, неповторимой авторской интонацией. Эстетическая рефлексия зачастую проявляется в оригинальной жанровой номинации. Жанровая маркировка, вводимая самими авторами, сигнализирует читателю об избранном им пути». 1 Многообразие «псевдожанровых» номинаций связано и с кризисом романа, о чем достаточно давно пишут исследователи. Так, Е. Абдуллаев отмечает, что современному роману оказывается недоступным освоение «большого» исторического времени, которое исследовал роман классический. Координаты актуальных текстов
задаются временем «частным» - временем отдельного, атомизированного человека,
2
погруженного в повседневность .
В этом контексте заслуживают внимания произведения современных отечественных писательниц - «Протагонист» (2023) Аси Володиной и «Дислексия» (2024) Светланы Олонцевой. Примечательно, что тексты имеют подзаголовок «роман», однако оба противоречат ему в привычном понимании слова, на что писательницы неоднократно сами указывали.
Основная часть
Сюжет романа А. Володиной «Протагонист» заключается в следующем: студент престижного учебного заведения, Академии, Никита Буянов совершает самоубийство. Все остальные герои пытаются разобраться не столько в произошедшей трагедии, сколько в самих себе.
Примечательно, что структура «Протагониста» соотносима с древнегреческой трагедией; роман включает в себя «Список масок», «Пролог», три части («АГОН: ТЕРПЕТЬ», «АГОН: СЛУЖИТЬ», «АГОН: ЛЮБИТЬ»), которые распадаются каждая еще на три, затем следуют «Коммос» и «Эпилог». О. В. Манжула отмечает, что частое обращение к мифу «обусловлено поисками новых возможностей в изображении человека и окружающего мира. Однако писатели стремились не просто освоить лучшие образцы античного наследия, они пытались преломить сюжеты и образы, согласно своему видению и реалиям современного им времени»3.
1 Маркова Т. Н. Авторские жанровые номинации в современной русской прозе как показатель кризиса жанрового сознания // Вопросы литературы. 2011. № 1. С. 280-290. ЕБ№
тгшгкх
2 Абдуллаев Е. Свободная форма. «Букеровские» заметки о философии современного романа // Вопросы литературы. 2015. № 5. С. 32-50. ЕБ№ ШЕУТЕ
3 Манжула О. В. Тема Троянской войны в зарубежной литературе ХХ-ХХ1 веков // Мировая литература в контексте культуры. 2019. № 8 (14). С. 53-61.
«Список масок» представляет собой перечень действующих лиц, который ограничивается описанием девяти театральных масок (например, «бледная, с взъерошенными волосами», «остриженная дева», «менее бледный» и т. д.). Каждую маску автор снабжает комментарием, например: «кожаная - женщина средних лет», «вторая остриженная дева - не имеет локонов, как будто ее часто преследуют несчастья»1 и т. д. «Список масок» актуализирует связь с древнегреческим театром, потому что названия масок и их характеристики берут свое начало в «Ономастиконе», составленном во II в. н. э. лексикографом Юлием Поллуксом. Конечно, самая очевидная трактовка маски в «Протагонисте» - это соотнесение ее с древнегреческой традицией. Но возможны и другие интерпретации маски как символа неискренности, социальной роли, «ярлыка», это и печально знакомая всем медицинская маска (действие романа происходит в 2020 г., в разгар пандемии коронавируса). Эта многозначность образа лишь доказывает, что современный текст предлагает разные варианты прочтения. «Пролог» в «Протагонисте» выполняет свою прямую функцию - это экспозиция, завязка основного действия, в котором читатель узнает о самоубийстве Никиты Буянова. Главы трех «АГОНОВ» представляют собой развернутые монологи героев-масок, языковая личность которых представлена очень ярко. Например, речь Василия Евгеньевича (маска безбородого) - декана факультета и преподавателя -складывается из фраз на латыни и терминов; в собственном монологе он будто бы сбивается на доклад или лекцию («Гуманизм в республике = paideia, гуманизм в империи = philanthropia, как метко обозначил Геллий. Цицерон, помнится, называл гуманизмом образование знатных римлян по греческому образцу. Я же всегда полагал так: гуманизм выдумали, чтобы скрыть пустое место, где должна быть доброта»2), монолог Кристины (маска девочки) во многом складывается из молодежного сленга («Но ты, Алеша, все еще смотрел мои сторис, ток что я пилила в инсту фотки, песни из спотифая со смыслом и даже выложила черно-белое селфи в пиджаке на тот самый новогодний бралетт, а подписала строчкой из Луны, чтоб уж пальнуть так пальнуть...»3).
В «Коммосе» же доминирует не монолог конкретного героя, а хор голосов, скорбный плач. Повествование здесь складывается из внутренней речи всех персонажей. За «Коммосом» следует «Эпилог», где читатель узнает о судьбе Василия Евгеньевича, Ирины Михайловны и Анжелы. Именно в этой части романа впервые обнаруживает себя голос повествователя: «Когда они наконец добрались, пошел снег - крупными хлопьями, пушистый, совсем рождественский. Он вышел из машины и направился к калитке, оставляя дорожку следов на белом полотне»4. Заслуживают внимания финальные слова романа:
«Он хмыкнул и зашел внутрь.
Дверь закрылась»5.
1 Володина А. Протагонист. Москва: АСТ: Редакция Елена Шубиной, 2023. С. 5.
2 Там же. С. 81.
3 Там же. С. 141.
4 Там же. С. 315.
5 Там же. С. 317.
«Эпилог», в особенности последние его строки, правомерно будет приравнять к древнегреческому эксоду - торжественному уходу актеров и хора в конце трагедии. Закрывшаяся дверь здесь практически приравнивается к опустившемуся занавесу.
В контексте связи романа Володиной с древнегреческой трагедией важны и эпиграфы, предваряющие каждую главу-монолог. Это цитаты из различных древнегреческих трагедий, созданных великими драматургами античности - Софоклом, Эсхилом, Еврипидом. Эпиграфы во многом определяют не только содержание будущей главы, но и образ героя. Г. М. Алтынбаева пишет о связи романа с античными текстами так: «Из всех травмированных героев романа "Протагонист" с наследственной травмой вынужден жить только Алеша ("маска: менее бледный"). Эпиграф взят из "Ореста" Еврипида, из фрагмента диалога Пилада и Ореста. <...> Как Оресту нужен был Пилад, чтобы не сойти с ума, так Никите был нужен Алеша для поддержки: "Я был ему нужен. Я должен был понять"»1.
Античная тема фатума, переплавленная нашей современностью, в романе Володиной трансформируется. Если в античной традиции рок - это проявление воли богов, то в «Протагонисте» - это, скорее, последствия личного выбора. В интервью, данном авторам этой работы2, А. Володина отмечала, что под роком в романе надо понимать определенный жизненный сценарий, который, осознанно или неосознанно, проживается героем: «То, что может казаться судьбой, на деле во многом плод личного выбора, но важно отследить этот выбор и понять его причины. Поэтому мои персонажи и оказываются в такой ситуации, которая ставит их жизненную стратегию, их личный сценарий под вопрос - и освобождение именно в выходе из жизненного сценария, в этом снятии маски, которая не дает вдохнуть» [Интервью].
Основа сюжета романа «Дислексия» Светланы Олонцевой - будни учительницы Александры Сергеевны (Сани), работающей в провинциальной школе. Роман состоит из эпизодов, повествующих о жизни школы, ее учителей и учеников, внутренних переживаниях главной героини. Кульминацией произведения становится личная драма Сани - болезнь и медленное угасание матери. Художественный мир «Дислексии» подчеркнуто мрачен. Жизнь как в школе, так и за ее пределами, наполнена тоской, скукой, разочарованием, одиночеством: «Саня идет в школу, а попадает в прошлое. В неистребимый СССР. Запах щей, тюремный коридор, черные окна, портрет вождя, доска почета. В месте, где создаются уроки, уроков не извлекают»3. Глава «Читки на сцене», состоящая из восьми небольших драматических отрывков, образующих вместе единое художественное целое, безусловно, отсылает к «новой драме», которая пытается «схватить сырую реальность времени», сделать «срочное фо-
1 Алтынбаева Г. М. Античный код романа Аси Володиной «Протагонист» // Ученые записки Петрозаводского государственного университета. 2023. № 7. С. 57-64. https://doi.org/ 10.15393/ис^.аг12023.958 ББ№ ЕБУУИА
2 Авторы благодарят Анастасию Володину и Светлану Олонцеву за ответы на вопросы, которые помогли скорректировать основные положения статьи. Здесь и далее цитируется материал интервью, которые находятся в архиве авторов и в библиографический список не входят.
3 Олонцева С. Дислексия. Санкт-Петербург: Ро!уаМпа NoAge, 2024. С. 19.
то» и для которой характерны «неопределенный финал, эксперимент с формой, рефлексия героя, ощущение безысходности, а также интерес к изображению личности, находящейся в критической ситуации переломной эпохи»1.
Начало XXI в. в русской культуре оказалось отмечено мощным бумом драматургии. В этот период, по словам М. Липовецкого и Б. Боймерс, драматургия на короткий срок «оттеснила» «традиционных лидеров литературного процесса - роман, повесть, поэзию»2. В тексте С. Олонцевой можно найти все основные признаки «новой драмы» XXI в.: вовлеченность в широкий спектр коммуникативных практик цифровой эпохи, достаточно точное отражение современной языковой картины мира («Саня берет овощи у невысокого мужчины. В валенках и платке он похож на пухлого ребенка. Он считает: сто падисат, сто восэмдисат, двэсти - и берет за все тысячу»3), и «ощущение безысходности» («Она хочет сбежать, но вдруг осознает всю бессмысленность сопротивления / Она думает, мол, как этот мир смешон, а казалось, он только страшен»4), и изображение современной действительности. Перформанс, организованный героями романа, представляет собой вербатим:
«ГОЛОС. Земля и небо по сравнению с Москвой, нет интеллигенции никакой.
ГОЛОС. А что в Москве? Муравейники, кольцо, дорогая тесная жизнь.
ГОЛОС. Все деловые. Москва-Сити.
ГОЛОС. Парк Горького, скейты, велосипеды, движуха»5.
Анализ «Читок на сцене» дает ключ к пониманию всего романа: «новая драма» и проза сосуществуют в тексте на равных правах. Например, прямая речь не оформляется отдельно, а сливается с повествованием:
«Зинаида Денисовна ждет маршрутку, на ней зеленый пуховик, пуховой платок, очки заиндевели на морозе.
Здравствуйте, давно стоите, как ваши дела?
Каждое утро Саня спрашивает: как ваши дела, и Зинаида Денисовна каждый раз смеется: да какие дела, здесь так не разговаривают.
Потом они молчат. Потом: ну как там седьмой "Г"?
Саня возводит к небу глаза: вот так. Не спрашивайте»6.
Помимо очевидного взаимовлияния драматического и эпического начал на уровне организации текста, в романах есть еще несколько особенностей, которые позволяют говорить о синтезе двух родов. Первая - фрагменты текста, воспроизведенные в форме онлайн-чата, вторая - вставной фрагмент, имеющий признаки драмы.
1 Черняк В. Д., Черняк М. А. Массовая литература в понятиях и терминах. Москва: ФЛИНТА, 2015. С. 117-119.
2 Липовецкий, М., Боймерс Б. Перформансы насилия: Литературные и театральные эксперименты «Новой драмы». Москва: Новое литературное обозрение, 2012. С. 12.
3 Олонцева, С. Дислексия. Санкт-Петербург: Ро1уаМпа NoAge, 2024. С. 56.
6
Там же. С. 251.
Там же. С. 232.
Олонцева С. Дислексия. Санкт-Петербург: Polyandria NoAge, 2024. С. 14.
НАУКИ в контексте жанрово-родовои трансформации художественного текста
(на примере романов А. Володиной «Протагонист» и С. Олонцевой «Дислексия»
Вставной фрагмент - это драматическая конструкция, находящаяся внутри прозаического текста, представляющая собой разговор двух или более героев. Ключевой особенностью «фрагмента» является то, что нить основного действия не прерывается; повествование приобретает форму иного литературного рода, что влечет за собой взгляд на героев «под другим углом» (без присутствия рассказчика), изменение в пространстве и времени повествования. Зачастую «вставной фрагмент» включает в себя те или иные элементы рамочного текста, свойственного пьесе (заглавие, список действующих лиц, экспозицию и др.) и оформляется в тексте произведения соответствующим образом; он может возникать как неожиданно для читателя, так и быть подготовленным автором произведения. Вставные фрагменты присутствуют в ряде новейших текстов современных писателей, например, таких как «Скунскамера» А. Аствацатурова, «Выключить мое видео» А. Шалашовой, «Часть картины» А. Володиной, «Чагин» Е. Водолазкина.
Фрагменты онлайн-чата можно обнаружить в романах и Володиной, и Олонце-вой. Чат как полноценный драматический диалог имеет отличное от основного рассказа графическое оформление (см. таблицу). Ср.:
Таблица
Фрагменты онлайн-чата в романах А. Володиной и С. Олонцевой
«Протагонист» «Дислексия»
«ВЕРОНИКА! ПОЧЕМУ НЕ БЕРЕШЬ? в метро, шумно очень Ты была там? Да1 «Вера Павловна пишет в чат: СРОЧНОШПЕДСОВЕТШВСЕМ БЫТЬ!!! Поздравляю с началом учебного года, смеюсь я. Саня изображает эмодзи "крик". Нинель Иосифовна, когда будет педсовет? - спрашивает Саня. Завтра. Во сколько? Неизвестно. Саня делает эмодзи "рука-лоб", но не отправляет»2.
Онлайн-чат в условиях цифровизации стал не только способом общения, но и языком действительности. Справедливо замечание Т. Н. Марковой о том, что «организация текста в виде чата влечет за собой и жанровую трансформацию»3.
Очевидно, что оба романа имеют родовые особенности как эпоса, так и драмы. Так, например, временная дистанция между повествователем и повествованием в «Дислексии» Олонцевой отсутствует: «Саня просыпается ночью от того, что ей
1 Володина А. Протагонист. Москва: АСТ: Редакция Елены Шубиной, 2023. С. 54.
2 Олонцева С. Дислексия. Санкт-Петербург: Ро1уаМпа NoAge, 2024. С. 176.
3 Маркова Т. Н. Пути жанровых трансформаций в русской прозе рубежа XX-XXI вв. // Метаморфозы жанра в современной литературе. Москва: Институт научной информации по общественным наукам Российской академии наук, 2015. С. 19. ЕБ№ ЦЪСЬЫ
страшно. Поднялся ветер, и дверь подъезда хлопает о косяк. Сане кажется, что кто-то смотрел на нее, пока она лежала с закрытыми глазами»1.
Действие романа «Протагонист» напоминает непрерывную линию. Монологи, формально друг с другом никак не связанные, в конечном счете создают особую художественную структуру, где слово каждого последующего персонажа все более и более раскрывает образ Никиты Буянова. С другой стороны, каждый монолог, включающий в себя воспоминания о прошлом и описания окружающей действительности, - это, в определенном смысле, ретроспекция, что позволяет говорить о своеобразном «наслоении» эпического и драматического начал в тексте.
Если вспомнить, что в драме отсутствует развернутое описание, а основной текст
„ 2 ее составляют «чередование высказываний персонажей, их реплик и монологов» , то
можно говорить о синтезе прозы и драмы в тексте Олонцевой, что достаточно репрезентативно представлено в оформлении прямой речи и монологов героев (Ср. : «Вера Павловна выходит на улицу и вдыхает холодный воздух / Выбросить мусор, обойти вокруг дома / Ноги сами ведут ее к школе. Вот ступенька, которую надо переступить, вот фонарь, здравствуй, фонарь, здравствуйте, дети»3), в лаконичности стиля, отчасти напоминающего ремарки (Ср: «Саня включает ночник. Розовый мягкий свет ложится на стол и кресло / Саня отодвигает штору, смотрит на двор. Железные турники, карусель, вкопанные в землю черные шины разной высоты»4), в своеобразном графическом оформлении (каждый новый поворот мысли начинается с красной строки, из-за чего цельный эпический текст делится, дробится на абзацы: «Саня идет в класс. Еще в коридоре она слышит, как они дерут глотки / Саня выдыхает и резко открывает дверь / По классу летит швабра, за шваброй - Горленко, за Горленко -грязная тряпка. Саня закрывает дверь / И заново: Саня открывает дверь, петли скры-пят, как снег у Гоголя.. ,»5).
«Протагонист» имеет признаки рамочного текста, свойственного драме; названия некоторых частей совпадают со структурными составляющими античной трагедии. Однако при этом в романе практически отсутствует действие, а точнее, взаимодействие героев друг с другом. Н. Д. Тамарченко отмечал, что «для драмы обязательно противоречие между намерением, волевой инициативой и их результатом: это и есть судьба, комическая или трагическая»6. Противоречий для Никиты не существует: и намерение, и инициатива, и результат для него сходятся в одной точке - точке отсчета, начале произведения.
1 Олонцева С. Дислексия. Санкт-Петербург: Ро1уаш!па NoAge, 2024. С. 116.
2 Хализев В. Е. Родовая принадлежность произведения // Чернец Л. В. и др. Введение в литературоведение. Литературное произведение: основные понятия и термины. Москва: Высшая школа, 1999. С. 223-228.
3 Олонцева С. Дислексия. Санкт-Петербург: Ро!уаш1па NoAge, 2024. С. 140.
6 Тамарченко Н. Д. Теория литературы: в 2 т. Т. 1: Тамарченко Н. Д., Тюпа В. И., Бройт-ман С. Н. Теория художественного дискурса. Теоретическая поэтика. Москва: Академия, 2004.С. 314.
4 Там же. С. 176
5 Там же. С. 76.
«Если в тексте эпического произведения мы находим два вида речи с явно противоположными и взаимодополняющими функциями (на условиях известного равноправия), то в драме - безраздельное господство одного»1, - эти слова Тамарченко приобретают особое звучание при анализе романа «Протагонист», в котором практически отсутствует повествователь. Как пишет В. Е. Хализев, «повествователь является посредником между изображенным и читателем, нередко выступая в роли свидетеля и истолкователя показанных лиц и событий <...> Повествователь рассказывает о событиях с невозмутимым спокойствием. Ему внятно все, ему присущ дар "всеведения", и его образ, образ существа, вознесшегося над миром, придает произведению колорит максимальной объективности»2. Такой повествователь появляется у Володиной лишь частично только в конце произведения, в эпилоге.
В романе же С. Олонцевой внешне сохраняется эпический строй текста, благодаря герою-рассказчику, от лица которого ведется повествование (это безымянный герой, «хроникер», который наблюдает и описывает события, но практически не принимает в них непосредственного участия: «Саня отвечает и отправляет запрос в космос / Ей кажется, что она сделала правильный выбор. В течение трех дней должны прийти варианты / Она звонит через час / Я бегу на кухню с разрывающимся телефоном, сую Сане в руки»3), хотя, безусловно, и оно подчас нарушается спонтанными сменами точек зрения, мыслями и словами других героев, встроенных в текст.
Драматическая литература, как известно, «характеризуется приспособленностью для сценической интерпретации. Основным ее признаком является назначение ее для театрального спектакля»4. Заслуживает внимания тот факт, что в 2022 г. Ася Володина стала лауреатом премии МХТ имени А. П. Чехова, и в сентябре 2023 г. в Москве прошел фестиваль «Протагонист», на котором помимо тематических дискуссий, в которых приняли в участие актеры, писатели, режиссеры, литературные критики, был представлен перформанс по мотивам романа (режиссер - Андрей Ци-сарук, актриса - Алина Насибуллина). Переход С. Олонцевой из «новой драмы», в которой она начинала путь в литературе, в прозу с рабочим инструментарием «вер-батима» в какой-то степени свидетельствует о новом экспериментальном маршруте.
В. Е. Хализев писал о том, что «роды литературы не отделены друг от друга непроходимой стеной»5. Это утверждение подтверждается тем, например, что романы А. Володиной и С. Олонцевой совмещают в себе признаки эпического (романа) и драматического (античной трагедии / «новой драмы») жанров. О соотношении тек-
1 Тамарченко Н. Д. Теория литературы: в 2 т. Т. 1: Тамарченко Н. Д., Тюпа В. И., Бройт-ман С. Н. Теория художественного дискурса. Теоретическая поэтика. Москва: Академия, 2004. С. 321.
2 Хализев В. Е. Теория литературы. Москва: Высшая школа, 2002. С. 314.
1 Олонцева С. Дислексия. Санкт-Петербург: Ро1уаМпа NoAge, 2024. С. 60
167.
4 Томашевский Б. В. Теория литературы. Поэтика. Москва: Аспект Пресс, 1996. С. 136-
5 Хализев В. Е. Родовая принадлежность произведения // Чернец Л. В. и др. Введение в литературоведение. Литературное произведение: основные понятия и термины. Москва: Высшая школа, 1999. С. 223-228.
стов, принадлежащих к разным родам литературы, писали многие исследователи. О «двухродовых образованиях» подробно писал Б. О. Корман: «Следует иметь в виду, что в практике литературного творчества литературные роды находятся в процессе непрерывного взаимодействия: практически почти не существует произведений, в которых нельзя было бы обнаружить признаки разных литературных родов. Но произведение не утрачивает при этом качественно-родовой определенности: одно родовое начало обычно является в нем господствующим, тогда как другие этому началу подчиняются...»1. Думается, что пред нами особый вид жанрово-родовой трансформации, под которой следует понимать взаимодействие романа с драматическими жанрами, затрагивающее структурные особенности художественного текста.
Художественный текст в эпоху постмодернизма представляет собой поле для диалога различных видов искусств, что неизбежно влечет за собой изменения в структуре произведения. «Протагонист» и «Дислексия» демонстрируют открытую связь не только с разными родами литературы внутри одного произведения, но и с другим видом искусства - театром. Здесь уместно вспомнить термин интермедиаль-ность как способ создания целостного полихудожественного пространства в системе культуры, о котором Н. В. Тишунина писала как об особом типе «внутритекстовых взаимосвязей в художественном произведении, основанном на взаимодействии художественных кодов разных видов искусств»2. Показательны слова С. Олонцевой: «Мне кажется, настало время гибридных текстов, когда жанры, регистры, формы смешиваются и получается что-то третье»3.
Безусловно, проблема возникновения новых текстов неизбежно сказывается на жанровой атрибуции произведений, способе восприятия их как читателями, так и самим автором. О том, что жанр - это, в некотором смысле, договоренность между автором и читателем, писал еще В. Б. Шкловский: «Жанр - конвенция, соглашение о значении и согласовании сигналов. Система должна быть ясна и автору, и читателю. Поэтому автор часто сообщает в начале произведения, что оно роман, драма, комедия, элегия или послание. Он как бы указывает способ слушания вещи, способ восприятия структуры произведения»4.
Одним из наиболее обоснованных способов атрибутировать жанр произведения становится «анализ его авторской номинации, которая может присутствовать в разных позициях текста - в названии, подзаголовке, предисловии, в самом тексте, а
1 Корман Б. О. Опыт описания литературных родов в терминах теории автора (субъектный уровень) // Проблема автора в художественной литературе. Вып. 1. Ижевск: Удмуртский государственный университет имени 50-летия СССР, 1974. С. 219-225.
2 Тишунина Н. В. Методология интермедиального анализа в свете междисциплинарных исследований // Методология гуманитарного знания в перспективе XX века. К 80-летию профессора М. С. Кагана. Серия "Symposium": материалы международной научной конференции (г. Санкт-Петербург, 18 мая 2001 г.). Вып. 12. Санкт-Петербург: Санкт-Петербургское философское общество, 2001. С. 149-154.
3 Олонцева С. Это был мой способ выжить. Интервью во Светланой Олонцевой. URL: https://polyandria.ru/noage/articles/eto_byl_moy_sposob_vyzhit_intervyu_so_svetlanoy_olontsevoy/ (дата обращения: 13.03.2024).
4 Шкловский В. Б. Кончился ли роман? // Иностранная литература. 1967. № 8. С. 218-231.
также вне его»1. Несмотря на то, что «Дислексия» и «Протагонист» вышли в печать с подзаголовком «роман», и С. Олонцева, и А. Володина в ряде интервью (в том числе данном авторам статьи) предложили дать собственное жанровое определение своим произведениям.
Так, А. Володина обозначила жанр «Протагониста» как «академическую трагедию»: «по структуре роман повторяет трагедию, а академическая... потому что не университетская. Академия здесь - это метафора большой, неподъемной конструкции, которая сама себя в чем-то дискредитирует. Семья в романе тоже становится своеобразной Академией»2. Главное место в трагедии Володиной занимает вечная тема - разлад внутри рода, который ведет к краху и гибели. Переход от трагедии одной частной семьи к всеобщей катастрофе становится магистральной темой «Протагониста».
С. Олонцева назвала «Дислексию» «поэтизированным автофикшеном», подчеркнув таким образом наличие автобиографической составляющей. Автобиографический аспект имеет огромное значение в современной прозе. Многими исследователями было отмечено, что на рубеже ХХ-ХХ1 вв. наблюдается усиление автобиографического начала в литературе; Т. Н. Маркова замечала: «Среди тенденций современного этапа жанровой эволюции следует выделить стирание границ между фиктивным и документальным повествованием»3. Автофикшен представляет собой жанр, стоящий на пересечении художественного вымысла, реальной действительности, автобиографии. Стремясь к «новой достоверности», современная проза нередко стирает границы между fiction и non-fiction, что приводит к новому пониманию литературности, усилению роли первичных речевых жанров (дневниковых заметок, писем, мемуаров и др.).
Как известно из интервью, Светлана Олонцева училась в Литературном институте, была сотрудницей новостного отдела РБК, во время пандемии COVID-19 переехала в сельскую местность, где работала в местной школе. Эти события частично отражены в романе, элементы авторской биографии присутствуют в образе главной героини, хотя говорить о полном совпадении не приходится: «В основе лежат реальные события, я писала про себя, в тексте мои будни, мои события, мои уроки, мои тревоги, страхи, но по ходу написания появлялось что-то, чего во мне не было, оно принадлежало только героине...<...>...Мой текст - поэтизированное восприятие
1 Тулякова Н. А. Литературная легенда: жанровые идентификаторы и формообразующие признаки // Вестник Российского государственного гуманитарного университета. Серия: Литературоведение. Языкознание. Культурология, 2015. № 2. С. 33-44. https://doi.org/10.28995/2686-7249-2015-2-33-44
2 Володина А. Писательница Ася Володина о Фолкнере, жанровой литературе, прозе 90-х и самоубийствах студентов. URL: https://realnoevremya.ru/articles/270550-asya-volodina-o-zhanrovoy-literature-proze-90-h-i-samoubiystvah-studentov (дата обращения: 13.03.2024).
3 Маркова Т. Н. К проблеме жанровых номинаций в современной прозе // Уральский филологический вестник. Серия: Русская литература XX-XXI веков: направления и течения. 2009. Вып. 11. С. 115-122.
реальных событий, не рассказ свидетеля»1. Характеристика «поэтизированный» дополнительно указывает на отсутствие тождества между автором и героиней. Тем не менее, автобиографическое начало связывает текст с традицией «новой драмы» XXI в., для которой принципиальное значение имеет документальность изображаемых событий и цель которой - запечатлеть становящуюся действительность.
При анализе современной прозы литературоведы нередко вводят понятие «авторский жанр»2. Н. А. Тулякова выделяет три черты «жанровых идентификаторов»: 1) авторская саморефлексия, 2) обозначение желаемого способа прочтения и восприятия художественного текста, 3) попытка «идентифицировать какие-либо признаки текста»3. В анализируемых романах можно обнаружить, что:
1) авторская саморефлексия, как и идентификация характерных признаков текста, характерна для обоих романов; на это указывает стремление авторов, осмысляя жанровую форму и концепцию текстов, дать произведениям адекватное название, соответствующее и особенностям содержания, и жанровой природе;
2) попытка заострить внимание читателя на особенностях текста и указать на желаемый способ прочтения очевидна в жанровых атрибуциях «Протагониста» и «Дислексии». Важными составляющими обоих произведений становятся театральность («академическая трагедия») и документальность прозы («поэтизированный автофикшен»). Для А. Володиной и для С. Олонцевой ключевые особенности текстов складываются из личных предпочтений: «во многом повлиял мой личный фон - я родом из Феодосии, изначально греческого полиса, который очень гордится своей связью с античностью. <...> .Во-вторых, конечно, это эстетика передачи "Умники и умницы" с ее делением на агоны, архонтами, дизайном - есть в этом не столько трагедия, сколько мистериальность. И когда я поняла, что идея игры будет отражаться в тексте, уже пришли ковидные маски - а они зарифмовались с масками античной трагедии. Тогда я освежила в памяти весь блок трагедий Эсхила, Софокла и Еврипида и нашла тот самый повторяемый сюжет - Орест и его семья.» [Интервью]; «Несколько лет назад я увлекалась новой драмой, писала пьесы, участвовала даже в фестивале "Любимовка", видимо, это сказалось на романе. Мне близок жанр вербатима, повествование в стиле док. Мне близок театр.док» [Интервью]. Причины жанрового своеобразия обоих романов становятся очевидны после внимательного чтения и анализа художественного текста; авторское определение жанра служит в этом случае подсказкой и ключом к правильной трактовке романа;
1 Олонцева С. Это был мой способ выжить. Интервью во Светланой Олонцевой. URL: https://polyandria.ru/noage/articles/eto_byl_moy_sposob_vyzhit_intervyu_so_svetlanoy_olontsevoy/ (дата обращения: 13.03.2024).
2 См., напр.: Любезная Е. В. Авторские жанры в художественной публицистике и прозе Т. Н. Толстой: дис. ... канд. филол. наук. Тамбов: [б. и.], 2006. 196 с.
3 Тулякова Н. А. Литературная легенда: жанровые идентификаторы и формообразующие признаки // Вестник Российского государственного гуманитарного университета. Серия: Литературоведение. Языкознание. Культурология, 2015. № 2. С. 33-44. https://doi.org/10.28995/2686-7249-2015-2-33-44
3) в случае обоих романов имеет место и прием обмана читательских ожиданий. Хотя роман вообще (а тем более современный роман) предполагает некоторую самобытность, оригинальность, все же «Протагонист» и «Дислексия» далеки от классического понимания жанра. Т. Н. Маркова отмечала: «Приписывая жанровый подзаголовок, автор берет на себя определенные обязательства, касающиеся содержания и формы текста, и создает у читателя соответствующие ожидания»1. Несоответствие заявленного жанра содержанию текста провоцирует читателя на размышления, в конечном счете приводящие к пониманию истинного смысла произведения.
1. Жанровая неопределенность «Протагониста», как и «официальный» подзаголовок произведения - «роман» (указание на пластичность, неоднородность), допускают соучастие читателя в конструировании жанра, совместное творчество с автором. В интервью А. Володина отмечала: «Мне нравится, когда читатели приходят с определениями моих текстов. Так, про «Часть картины» у меня два любимых жанра от читателей: роман взросления для взрослых и социалдраматизм. С «Протагонистом» всегда сложнее... <...> ... его как только ни обозвали: и экзистенциальная драма, и античная трагедия, и детектив, и университетский роман - и все подходит, и ничто отдельно. Я думаю, "Протагониста" сложнее подбить под один жанр в силу того, что сам текст осколочный и разножанровый. И мое личное определение "академическая трагедия" будет понятно далеко не каждому» [Интервью].
2. Жанровая новизна и уникальность атрибуции в «Дислексии» очевидно обусловлены стремлением выйти за привычные рамки; бунт, протест против жанрового канона знаменует свободу творчества, торжество индивидуального начала. Отвечая на вопрос о своеобразии графического оформления романа (деление текста на абзацы, оформление диалогов), С. Олонцева отмечала: «Для меня было важно не оформлять прямую речь и диалоги так, как это делается по правилам русского языка, по канону, который прописан в нормативах. Может быть, это мой протест. Протест учительницы русского языка против знаков препинания. Мне хотелось большей свободы в тексте, а пунктуация иногда держит нас в предложенных рамках, это такой забор, ограничивающий пространство, указывающий, где нам надо ходить, а куда идти не стоит» [Интервью]. На это также указывает и сама жанровая идентификация обоих романов. Как пишет Т. Н. Маркова, «зачастую жанровое определение уточняется при помощи эпитетов, дополнений, которые придают названию «эксклюзивный» характер. Такие определения указывают на присутствие двух жанровых кодов, объединение которых приводит к созданию новой жанровой модели»2. Определения «академическая трагедия» и «поэтизированный автофикшен» указывают не только на оригинальность текста, но могут быть интерпретированы как конфронтация с устоявшимся жанром, новое прочтение привычной формы.
1 Маркова Т. Н. К проблеме жанровых номинаций в современной прозе // Уральский филологический вестник. Серия: Русская литература ХХ-ХХ1 веков: направления и течения. 2009. Вып. 11. С. 115-122.
2 Там же.
Выводы
Самоопределение молодых современных писателей напрямую зависит от жанрового и родового своеобразия произведений, которое обусловлено такими глобальными процессами, как цифровизация и компьютеризация культуры, интермедиаль-ность текстов, кризис определенных жанровых моделей. Безусловно, создание уникальных жанров современными писателями является следствием возникновения принципиально новых форм в отечественной литературе XXI в. Эту актуальную тенденцию авторского жанропорождения О. А. Гримова называет паннарративно-стью, когда автор видит свое произведение прежде всего как высказывание1.
Важная в контексте социокультурных тенденций мысль принадлежит А. Зубову, который пишет о том, что проблема жанровой рецепции представляется особенно актуальной для современного состояния литературной культуры, характеризуемой сокращением дистанции между чтением и письмом: «Диалогичность жанра по отношению к читателю определяет творческое отношение к тексту: знание жанра ("жанровая чувствительность", "жанровая грамотность") позволяет узнавать знакомое, известное по другим текстам, и вместе с тем служит фоном для опознания "нового" в конкретной реализации жанра, т. е. расширяет представления о типе и обуславливает "остраняющее" воздействие текста на читателя»2. Действительно, авторская жанровая номинация создает у читателя определенные ожидания содержания и формы текста.
«Актуальная литература - это авторский жанр. Писатель - номад, дервиш, инту-ит, бродяга и даже попрошайка. А его метод - прикладная флюидоскопия, ловля черной кошки в темной комнате. Актуальное литературное произведение предстоит мыслить как своего рода иероглиф, предназначенный для уникальной коммуникации: авторский ответ на вызов нашей парадоксальной, пестрой, нервной, суматошной и спонтанной эпохи, лишь имитирующей временами величие и статику, повод для непредсказуемого интерактива»3, - эти слова Е. Ермолина о ломке всей жанровой системы литературы в какой-то степени иллюстрируют жанровые эксперименты А. Володиной и С. Олонцевой, за которыми будет интересно наблюдать и в будущем.
Список литературы / References
Абдуллаев Е. Свободная форма. «Букеровские» заметки о философии современного романа. Вопросы литературы, 2015, № 5, с. 32-50. EDN: UJEVFF
Abdullaev E. Free form. Booker-inspired notes on the philosophy of the modern novel. Problems of literature, 2015, no. 5, pp. 32-50. EDN: UJEVFF (In Russ.)
1 Гримова О. А. Нарративная интрига в современном отечественном романе: автореф. дис. ... д-ра филол. наук. Москва: [б. и.], 2023. 43 с.
2 Зубов А. Жанр и творческие практики: социо-когнитивный аспект // Творческое письмо в России: сюжеты, подходы, проблемы. Москва: НЛО, 2023. Т. 259. С. 232-252.
3 Ермолин Е. Актуальный автор и его прикладная флюидоскопия (Современный роман в поисках жанра) // Знамя. 2016. № 1. С. 175-177.
Алтынбаева Г. М. Античный код романа Аси Володиной «Протагонист». Ученые записки Петрозаводского государственного университета, 2023, т. 45, № 7, с. 57-64. https://doi.org/ 10.15393/uchz.art.2023.958 EDN: FBYVHA
Altynbaeva G. M. Ancient code of Asya Volodina's novel "The Protagonist". Proceedings of Petrozavodsk State University, 2023, vol. 45, no. 7, pp. 57-64. https://doi.org/ 10.15393/uchz.art.2023.958 EDN: FBYVHA (In Russ.)
Бинова Г. П. Жанровые модификации новейшей русской прозы. Alexandr Veselovskij a dnesek: materiafy konference (22-24 njna 1996). Brno: Masarykova univerzita, 1998, pp. 202-213. URL: https://digilib.phil.muni.cz/node/43707 (дата обращения: 12.03.2024).
Binova G. P. Genre modifications of the latest Russian prose. Alexander Veselovsky and Today: Conference proceedings (22-24 October 1996). Brno: Masarykova univerzita, 1998, pp. 202-213. Available at: https://digilib.phil.muni.cz/node/43707 (accessed: 12.03.2024). (In Russ.)
Володина А. Писательница Ася Володина о Фолкнере, жанровой литературе, прозе 90-х и самоубийствах студентов. URL: https://realnoevremya.ru/articles/270550-asya-volodina-o-zhanrovoy-literature-proze-90-h-i-samoubiystvah-studentov (дата обращения: 13.03.2024).
Volodina A. Writer Asya Volodina about Faulkner, genre literature, prose of the 90s and student suicides. Available at: https://realnoevremya.ru/articles/270550-asya-volodina-o-zhanrovoy-literature-proze-90-h-i-samoubiystvah-studentov (accessed: 13.03.2024). (In Russ.)
Володина А. Протагонист. Москва: АСТ: Редакция Елены Шубиной, 2023. 316 с.
Volodina A. The protagonist. Moscow: AST: Redaktsiia Eleny Shubinoi, 2023. 316 p. (In Russ.)
Гримова О. А. Нарративная интрига в современном отечественном романе: автореф. дис. ... д-ра филол. наук. Москва: [б. и.], 2023. 43 с.
Grimova O. A. Narrative intrigue in the modern Russian novel: Abstract Dr thesis in Philological Sciences. Moscow, 2023. 43 p. (In Russ.)
Ермолин Е. Актуальный автор и его прикладная флюидоскопия (Современный роман в поисках жанра). Знамя, 2016, № 1, с. 175-177.
Ermolin E. The popular author and his applied fluidoscopy (The contemporary novel in search of a genre). The Banner, 2016, no. 1, pp. 175-177. (In Russ.)
Звягина М. Ю. Феномен авторского жанрового определения в русской прозе второй половины ХХ-начала XXI века. Дергачевские чтения-2008. Русская литература: национальное развитие и региональные особенности. Проблема жанровых номинаций: материалы IXМеждународной конференции (г. Екатеринбург, 9-11 октября 2008 г.): в 2 т, т. 2. Екатеринбург: Издательство Уральского университета, 2009, с. 109-114.
Zviagina M. Iu. Phenomenon of author's genre definition in Russian prose of the second half of the XX-early XXI century. Dergachev Readings-2008. Russian literature: national development and regional peculiarities. The problem of genre nominations: Proceedings of the IX International Conference (Ekaterinburg, 9-11 October 2008): in 2 vol. Vol. 2. Ekaterinburg: Izdatel'stvo Ural'skogo universiteta, 2009, pp. 109-114. (In Russ.)
Зубов А. А. Жанр и творческие практики: социо-когнитивный аспект. Творческое письмо в России: сюжеты, подходы, проблемы. Москва: НЛО, 2023, т. 259, с. 232-252.
Zubov A. A. Genre and creative practices: socio-cognitive aspect. Creative writing in Russia: plots, approaches, problems. Moscow: NLO, 2023, vol. 259, pp. 232-252. (In Russ.)
Корман Б. О. Опыт описания литературных родов в терминах теории автора (субъектный уровень). Проблема автора в художественной литературе, вып. 1. Ижевск: Удмуртский государственный университет имени 50-летия СССР, 1974, с. 219-224.
Korman B. O. The experience of describing literary genres in terms of the author's theory (subject level). The problem of the author in fiction, iss. 1. Izhevsk: Udmurtskii gosudarstvennyi univer-sitet imeni 50-letiia SSSR, 1974, pp. 219-224. (In Russ.)
Липовецкий М., Боймерс Б. Перформансы насилия: Литературные и театральные эксперименты «Новой драмы». Москва: Новое литературное обозрение, 2012. 376 с.
Lipovetskii M., Boimers B. Performances of violence: Literary and theatrical experiments of "NewDrama". Moscow: Novoe literaturnoe obozrenie, 2012. 376 p. (In Russ.)
Лихачев Д. С. Система литературных жанров Древней Руси. Славянские литературы: доклады советской делегации. VМеждународный съезд славистов (г. София, сентябрь 1963 г.). Москва: Издательство Академии наук СССР, 1963, с. 47-71.
Likhachev D. S. The system of literary genres of Ancient Russia. Slavic literatures: Papers of the Soviet delegation. VInternational Congress of Slavists (Sofia, September 1963). Moscow: Iz-datel'stvo Akademii nauk SSSR, 1963, pp. 47-71. (In Russ.)
Любезная Е. В. Авторские жанры в художественной публицистике и прозе Т. Н. Толстой: дис. ... канд. филол. наук. Тамбов: [б. и.], 2006. 196 с.
Liubeznaia E. V. Author's genres in fiction journalism and prose by T. N. Tolstoy: Cand. thesis in Philological Sciences. Tambov, 2006. 196 p. (In Russ.)
Манжула О. В. Тема Троянской войны в зарубежной литературе XX-XXI веков. Мировая литература в контексте культуры, 2019, № 8 (14), с. 53-61.
Manzhula O. V. The theme of the Trojan war in foreign literature in the XX-XI centuries. World Literature in the context of culture, 2019, no. 8 (14), pp. 53-61. (In Russ.)
Маркова Т. Н. Авторские жанровые номинации в современной русской прозе как показатель кризиса жанрового сознания. Вопросы литературы, 2011, № 1, с. 280-290. EDN: TZUZRX
Markova T. N. Author's genre nominations in modern Russian prose as an indicator of the genre consciousness crisis. Problems of literature, 2011, no. 1, pp. 280-290. EDN: TZUZRX (In Russ.)
Маркова Т. Н. К проблеме жанровых номинаций в современной прозе. Уральский филологический вестник. Серия: Русская литература XX-XXI веков: направления и течения, 2009, вып. 11, с. 115-122.
Markova T. N. Toward the problem of genre nominations in contemporary prose. Ural Journal ofPhilology. Series: Russian literature of the XX-XXI centuries: directions and trends, 2009, iss. 11, pp. 115-122. (In Russ.)
Маркова Т. Н. Пути жанровых трансформаций в русской прозе рубежа XX-XXI вв. Метаморфозы жанра в современной литературе. Москва, Институт научной информации по общественным наукам Российской академии наук, 2015, с. 7-26. EDN: ULCLLJ
Markova T. N. Ways of genre transformations in Russian prose at the turn of XX-XXI centuries. Metamorphoses of genre in modern literature. Moscow: Institut nauchnoi informatsii po ob-shchestvennym naukam Rossiiskoi akademii nauk, 2015, pp. 7-26. EDN: ULCLLJ (In Russ.)
Олонцева С. Дислексия. Санкт-Петербург: Polyandria NoAge, 2024. 256 с.
Olontseva S. Dyslexia. St Petersburg: Polyandria NoAge, 2024. 256 p. (In Russ.)
Олонцева С. Это был мой способ выжить. Интервью во Светланой Олонцевой. URL: https://polyandria.ru/noage/articles/eto_byl_moy_sposob_vyzhit_intervyu_so_svetlanoy_olont sevoy/ (дата обращения: 13.03.2024).
Olontseva S. It was my way to survive. Interview with Svetlana Olontseva. Available at: https://polyandria.ru/noage/articles/eto_byl_moy_sposob_vyzhit_intervyu_so_svetlanoy_olontsev oy/ (accessed: 13.03.2024). (In Russ.)
Пустовая В. Долгое легкое дыхание (Современный роман в поисках жанра). Знамя, 2016, № 1, с. 164-173.
Pustovaia V. Long easy breathing (Modern novel in search of genre). The Banner, 2016, no. 1, pp. 164-173. (In Russ.)
Тамарченко Н. Д. Теория литературы: в 2 т. Т. 1: Тамарченко Н. Д., Тюпа В. И., Бройт-ман С. Н. Теория художественного дискурса. Теоретическая поэтика. Москва: Академия, 2004. 512 с.
Tamarchenko N. D. Theory of literature: in 2 vol. Vol. 1: Tamarchenko N. D., Tiupa V. I., Broitman S. N. Theory of literary discourse. Theoretical poetics. Moscow: Akademiia, 2004. 512 p. (In Russ.)
Тишунина Н. В. Методология интермедиального анализа в свете междисциплинарных исследований. Методология гуманитарного знания в перспективе XX века. К 80-летию профессора М. С. Кагана. Серия "Symposium": материалы международной научной конференции (г. Санкт-Петербург, 18 мая 2001 г.), вып. 12. Санкт-Петербург: Санкт-Петербургское философское общество, 2001, с. 149-154.
Tishunina N. V. Methodology of intermedial analysis in the context of interdisciplinary research. Methodology of humanitarian knowledge in the perspective of the XX century. To the 80th anniversary of Professor M. S. Kagan. Symposium Series: Proceedings of the International Scientific Conference (St Petersburg, 18 May 2001), vol. 12. St Petersburg: Sankt-Peterburgskoe filosofskoe ob-shchestvo, 2001, pp. 149-154. (In Russ.)
Томашевский Б. В. Теория литературы. Поэтика. Москва: Аспект Пресс, 1996. 334 с.
Tomashevskii B. V. Literature theory. Poetics. Moscow: Aspekt Press, 1996. 334 p. (In Russ.)
Тулякова Н. А. Литературная легенда: жанровые идентификаторы и формообразующие признаки. Вестник Российского государственного гуманитарного университета. Серия: Литературоведение. Языкознание. Культурология, 2015, № 2, с. 33-44. https://doi.org/10.28995/2686-7249-2015-2-33-44
Tuliakova N. A. Legend in literature: Genre indicators and formative features. Bulletin of the Russian State University for the Humanities. Series: Literary Studies. Linguistics. Cultural Studies, 2015, no. 2, pp. 33-44. https://doi.org/10.28995/2686-7249-2015-2-33-44 (In Russ.)
Тынянов Ю. H. Архаисты и новаторы. Ленинград: Прибой, 1929. 595 с.
Tynianov Iu. H. Archaists and innovators. Leningrad: Priboi, 1929. 595 p. (In Russ.)
Хализев В. Е. Родовая принадлежность произведения. Чернец Л. В. и др. Введение в литературоведение. Литературное произведение: основные понятия и термины. Москва: Высшая школа, 1999, с. 223-228.
Khalizev V. E. The generic affiliation of the work. Chernets L. V. et al. Introduction to literary studies. Literary work: basic concepts and terms. Moscow: Vysshaia shkola, 1999, pp. 223-228. (In Russ.)
Хализев В. Е. Теория литературы. Москва: Высшая школа, 2002. 438 с. Khalizev V. E. Theory of literature. Moscow: Vysshaia shkola, 2002. 438 p. (In Russ.)
Черняк В. Д., Черняк М. А. Массовая литература в понятиях и терминах. Москва: ФЛИНТА, 2015. 192 с.
Cherniak V. D., Cherniak M. A. Mass literature in concepts and terms. Moscow: FLINTA, 2015. 192 p. (In Russ.)
Черняк М. А., Саргсян М. А. Метапрозаические стратегии в современной прозе. Вестник Пермского университета. Российская и зарубежная филология, 2020, т. 12, вып. 2, с. 130-138. https://doi.org/10.17072/2073-6681-2020-2-130-138
Cherniak M. A., Sargsian M. A. Metafictional strategies in modern prose. Perm University Herald. Russian and Foreign Philology, 2020, vol. 12, iss. 2, pp. 130-138. https://doi.org/10.17072/2073-6681-2020-2-130-138 (In Russ.)
Шкловский В. Б. Кончился ли роман? Иностранная литература, 1967, № 8, с. 218-231. Shklovskii V. B. Is the novel over? Foreign literature, 1967, no. 8, pp. 218-231. (In Russ.)
Сведения об авторах
Надежда Николаевна Аникеева - учитель русского языка и литературы ЧОУ «Санкт-Петербургская школа ТТиШБ» (д. 90, к. 8, набережная реки Фонтанки, 191180 Санкт-Петербург, Россия); Nadezhda N. Anikeeva - Teacher of the Russian language and literature, ani-kana979@gmail.com, Private comprehensive school "St Petersburg School of Theater, Television and Show Business" (90, Naberezhnaia Moiki, 191180 St Petersburg, Russia).
Мария Александровна Черняк - доктор филологических наук, профессор; https://orcid.org/0000-0001-9291-1781, ma-cher@yandex.ru, Российский государственный педагогический университет имени А. И. Герцена (д. 48, набережная реки Мойки, 191186 Санкт-Петербург, Россия); Maria A. Chernyak - Doctor of Philological Sciences, Professor, https://orcid.org/0000-0001-9291-1781, ma-cher@yandex.ru, Herzen State Pedagogical University of Russia (48, Naberezhnaia Moiki, 191186 St Petersburg, Russia).
Заявленный вклад авторов: все авторы сделали эквивалентный вклад в подготовку публикации. Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.
Contribution of the authors: the authors contributed equally to this article. The authors declare no conflicts of interests.
Статья поступила в редакцию 22.03.2024; одобрена после рецензирования 06.04.2024; принята к публикации 22.04.2024.
The article was submitted 22.03.2024; Approved after reviewing 06.04.2024; Accepted for publication 22.04.2024.
