CC BY
63
проблема взаимодействия поэзии и прозы в произведениях дж. джойса
С.Е. Шеина
Ни один другой писатель XX в. не создал своим творчеством столь богатого поля для исследования, как это сделал Джеймс Джойс. Уже в ранних произведениях намечаются основные художественные принципы его поэтики: роль художественной детали, ирония как форма мировосприятия, «поток сознания» как способ передачи взаимоотношений мира и персонажа, приемы лейтмотива, монтажа, музыкальной звукописи текста. Художественный мир Джойса организует один главный принцип — соединение, сближение разного, отдаленного, несходного. В рамках данной статьи нас интересует проявление этого принципа в сближении разведенных в обыденном сознании языковых явлений: различных стилистических пластов (нелитературных и литературных), узуальных и окказиональных слов и сочетаний, синтаксических конструкций и, что для нас особенно значимо, прозаической и поэтической речи.
Сложное соотношение этих двух форм художественной речи в произведениях ирландского писателя требует предварительной классификации типов их связи в творчестве художника. Можно выделить три способа инкорпорирования стихов — своих и чужих — в прозаический текст: цитирование больших текстов, цитирование отдельных куплетов, строк, строф, синтагм из стихотворной строки и стихопо-добное выстраивание прозаических ритмизированных текстов. Стихи у Джойса «поэтизируют» прозаическую ситуацию, «облагораживают» ее. Час-
Преподаватель XX
то стихи или песни цитируются для создания соответствующего эмоционального аккомпанемента (цитаты из ирландских народных песен в «Мертвых» («Дублинцы»)). Иногда стихи возникают как контраст к прозаическим ситуациям, например, элегия в рассказе «День Плюща».
По мере становления писательского мастерства Джойс все чаще использует стихи и прозу в качестве взаимодополняющих способов художественного выражения. Отдельные примеры взаимодействия поэзии и прозы представляют собой связанные общим сюжетом финал рассказа «Мертвые» и стихотворение «She weeps over Rahoon» из сборника «Стихотворения по пенни за штуку», вилланелла в романе «Портрет художника в юности» и прозаический текст этого произведения. Верхом гармонического взаимодействия двух стихий становится рассказ «Джакомо Джойс», который можно считать увертюрой к «Улиссу». В последнем романе Джойса «Поминки по Финнегану» стихи и проза сливаются в единый эзотерический поэтико-музыкальный и ми-фопоэтический текст.
Эпизодическое проникновение стихов в прозу появляется уже в раннем творчестве Джойса. В рассказе «День плюща в комнате заседаний» («Дублинцы») Джойс играет в авторство. Поскольку День Плюща связан с годовщиной смерти Парнелла, один из присутствующих читает поэму своего собственного сочинения (уже в этой игре в авторство ощутима ирония). Стихи, которые звучат в духе показного патриотизма и поддельного негодования, звучат так, как будто они заимс-
-4 / 2008
твованы из забытой националистической газеты, но это стилизация самого Джойса. Достигнутый эффект весьма искусен. Поэма высокопарна. Ее клишированные поэтизмы буквально кричат о мире обедневшего чувства, жизни, состоящей лишь из социальных дрязг, сплетен и быта. Но это не все. Есть в поэме и оттенок искреннего энтузиазма и подлинного стремления к большим целям. Гимн Парнеллу звучит как финал всего рассказа и меняет его прозаическую тональность на поэтически-приподнятую.
Поэтические вставки в «Дублин-цах» немногочисленны, однако по-своему важны. Их роль становится заметной во второй половине сборника, в рассказах «Облако», «Прах», «День Плюща» и в заключительной повести «Мертвые». Характерно, что во всех этих четырех текстах поэтические (песенные, стихотворные) вставки приурочены к финалам рассказов. Благодаря этому, финалы получают дополнительную поэтическую окраску, но в то же время стихотворные тексты контрастируют с мрачной и жесткой прозой бытия и быта рядовых дублинцев. В «Облаке» герой рассказа восхищается «ритмом стиха» Байрона, мечтает тоже стать поэтом, но цитируемое в рассказе стихотворение «На смерть юной леди» английского романтика дано в контрапункте другого, сугубо «прозаического» ряда образов — плачет ребенок и отец, злящийся на него, одновременно «отсчитывает число рыданий» младенца — ритм стиха перебит ритмом слез. Слезы ребенка, горе отца над разбитыми надеждами юности — все слилось в элегии Байрона.
В «Портрете художника в юности» рисунок взаимодействия стихов и прозы куда насыщеннее и сложнее, чем в «Дублинцах», хотя не достигает той
интенсивности, которая проявится в «Джакомо Джойсе» и «Улиссе», но и здесь прослеживаются типичные для всего творчества писателя способы и приемы взаимопроникновения и противоборства мифопоэтическо-стихот-ворных и прозаических линий искусства. Весь дневник героя «Портрета» с его лиризмом предвещает «Джакомо Джойса» — такая же богатая гамма чувств, усиленная роль восклицания и вопросительных знаков, повторов-рифмовок (Would, she like it? I think so. Then I should have to like it also; Old man sat, listened, smoked, spat. Then said...;Free. Soul free and fancy free). В романе происходит наложение многих поэтических ритмов — Данте, средневековых схоластических виршей (Стивен говорит о стихах Фомы Аквинского), латинских молитв, которые прямо входят в текст, а также собственных стихов и песенок Джойса.
Стихи являются одним из важных компонентов ритма прозаического повествования романа, задают его интонационный строй. В эпизоде с созданием вилланеллы прозаический текст подчинен стиху, где всем ритмом, сти- Jj лем прозаических фраз рисуется процесс рождения лирического стихотворения, которое создается на наших глазах. Это раздел из пятой, последней части романа, непосредственно следующий за важнейшим для Джойса изложением (от лица Стивена) его эстетической теории о красоте. Мы видим, как подбираются слова для стихотворения. Сначала это только ритм (purest water, cool waves, moving as music), в который вливается душа поэта (inspiration, spirit, soul), потом через повторы слов его ритм становится более отчетливым, находит свое вербальное воплощение (enchanted, seraphim, ardent) и, наконец, нужные слова повторяют-
ся все чаще и выливаются в поэтические строки. Первый и третий стихи начальной терцины в вилланелле затем повторяются в определенном порядке, в них, следовательно, заключен основной смысл стихотворения — монашество и грех, падший ангел и дева, восторженность и усталость.
Но поэзия здесь подана не сама по себе, а в прозаическом контексте, что «снижает», прозаизирует лирическое стихотворение. Мы не только восхищаемся изысканной стилизацией под манеру мастеров Возрождения, но и видим ее создателя, проснувшегося на заре, судорожно ищущего карандаш и бумагу и обнаруживающего тарелку с остатками еды и пачку сигарет. Перед нами пробегают его мысли, воспоминания о насмешках над любимой, ссорах с ней. Все это, с одной стороны, противопоставлено поэзии, но в то же время прозаический текст «лиризируется», зависит от ритма стихотворения, буквально рождающегося в его лоне. Роман «Портрет художника в юности» — это проза, пронизанная стихотворными ритмами, проза, в которой бытовые мо-7Ц тивы контрастируют с возвышено-поэ-тическими, но которая сама во многом организована по законам создаваемого на ее страницах стихотворения.
Во втором периоде творчества Джойса, к которому относятся «Улисс», «Джакомо Джойс», «Стихотворения по пенни за штуку», принцип сложной взаимосвязи поэзии и прозы получает свое дальнейшее развитие. В романе «Улисс» автор, как известно, не удовлетворился широким пространством прозы и во имя многомерности образов включил в роман многочисленные цитаты из стихотворений различных авторов: Дж. Байрона, Э.По, Т. Мура, Уильяма Б. Йейтса, Р. Киплинга, Бена Джонсона, У. Блейка и многих других.
Преподаватель XX
Широко привлекаются Джойсом для цитирования тексты массовой культуры: отрывки из пошлых песенок, из популярных опер и оперетт, уличных баллад и т.п. Текст «Улисса» в этом плане — подлинная энциклопедия мировой поэзии, взятой во всех ее основных регистрах.
Иногда стихотворение какого-либо автора просто называется. В этом случае функцией стихотворения может быть как стремление показать эрудицию — свою либо героя, так и расширение значения высказывания, которое должно пониматься в контексте обозначенного стихотворения. Часто цитируется строка или фраза из стихотворения какого-либо автора без ссылки на источник. В этом — одно из проявлений интертекстуальности в произведениях Джойса. Функцией таких вкраплений является создание многоплановости собственного текста, понимание которого требует высокого уровня образованности реципиента. Анализ взаимодействия стихотворной и прозаической речи в «Улиссе» — это тема для фундаментального отдельного исследования.
Рассказ «Джакомо Джойс» вместе с поэтическим циклом «Стихотворения по пенни за штуку» являет собой редкий пример художественного диптиха, состоящего из двух текстов — прозаического и поэтического — и объединенного как единой темой утраты, так и системой художественных образов. Хотя сам автор и не печатал его как отдельное двуединое произведение, мы позволим себе трактовать эти два текста именно как образец художественного единства.
Тема потери в рассказе конкретна — это потеря любимой. Стихотворный цикл универсализирует тему до «потери всего» («Tutto е sciolto»).
-4 / 2008
Цикл, следовательно, более трагичен, его лирический герой воспринимает потери любви и молодости с большим драматизмом, но, как уже говорилось, образная система сборника позволяет воспринимать идею потери как жизнеутверждающую: утрата пусть даже всего дает толчок к преображению этих утрат в искусство.
Очевидно сходство рассказа с поэтической речью: отделение абзацев друг от друга пробелами идентично делению стихотворения на строфы. Размер паузы, отделяющей одно синтаксическое единство от другого, показывает, как сознание реагирует на различные мысли и эмоции. В финале, когда внутреннее напряжение достигает драматического накала, паузы сокращаются, проза стремится угнаться за чувством, мыслью, множащимися в сознании образами.
Даже самый поверхностный анализ показывает, насколько плотно в этом рассказе сочетаются самые разные тропы и амплификации: метафоры (cobweb handwriting; shamefull peaches, the sellers' altars; the sindark nave; the hair of graves); сравнения (lips: dark-blooded molluses; great bows on her slim bronze shoes: spurs of a pampered fowl; naked as the body of the Lord); метонимическая амплификация (slender buttocks of smooth polished silver). Для этого текста, который уместнее назвать не рассказом, а поэтической прозой, характерно также использование крайне усложненных образов, которые воспринимаются как «нагромождение картин», «скачки от картины к картине»: «Sliding — space — ages — foliage of stars — and waning heaven — stillness — and stillness deeper — stillness of annihilation — and her voice» [2, 449].
В «Джакомо Джойсе» произошло своеобразное переплетение прежней
манеры писателя: витиевато-усложненных конструкций и многочисленных повторов «Портрета художника в юности» и «новой», характерной для «Улисса» манеры, которой свойственны быстрые, лаконичные фразы с неожиданными сочетаниями и сопоставлениями слов, порождающими не менее неожиданные образы.
Отдельные абзацы рассказа соответствуют некоторым стихотворениям поэтического цикла. Стихотворение «А Flower Given to My Daughter» отражает отношение Джойса к Амалии. Рассказ и стихотворение взаимодополняют друг друга, рассказывая о любви Джойса в период его жизни в Триесте к синьорине Поппер. Ключевым здесь является слово frail. Джойс обыгрывает все его значения: хрупкий, болезненный, нравственно неустойчивый, бренный. Образ грязного потока из другого стихотворения раскрывается через прозаический — как сор и грязь Джойсом воспринимаются люди.
Абзац, посвященный служению в соборе на мосту Св. Михаила, корреспондирует со стихотворением «Ночная пьеса». Повторяются некоторые слово- JJ сочетания—sindark nave, gloom, torches. Но в прозаическом эпизоде присутствует сама героиня, в поэтическом же произведении конкретных деталей меньше. Стихотворение «Watching the Needleboats at San Sabba» перекликается с песней Яна Питерса Свелинка, имя и название песни которого появляются в рассказе как выражение темы, особенно занимавшей Джойса в то время, — прощание с молодостью.
Стихотворение, имеющее в заголовке итальянскую фразу «Tutto è sciolto», соответствует абзацу, состоящему из одного предложения на латыни: «Non hunc sed Barabbam!» («Тогда опять закричали все, говоря: не Его,
но Варавву. Варавва же был разбойник» (Иоанн, 18,40)). Слова евреев, требующих от Пилата освободить от распятия не Иисуса Христа, но разбойника Варавву. В сновидения героя наяву, в его галлюцинации эта фраза врывается как знамение конца любви. В стихотворении эта тема разворачивается шире, приобретая в то же время библейский контекст.
Поэтический цикл и текст рассказа взаимодополняют друг друга, вступая в сложную интертекстуальную мифопоэ-тическую игру. Рассказ «Джакомо Джойс» можно считать увертюрой к «Улиссу» — в том смысле, что именно в этом рассказе наиболее наглядно видна теснейшая связь поэзии и прозы в творчестве писателя. Проникновение элементов поэзии в прозу в «Джакомо Джойсе» настолько глубоко, что этот рассказ необходимо определять как «поэтическую прозу», основной признак которой — перенесение в прозу принципов построения стихотворного текста: звукописи, образно-экспрессивных языковых средств, ритмической организации, лейтмотивного принципа построения текста, ассоциативности. Кроме того, проза «Джакомо Джойса» настроена на волну его «Стихотворений по пенни за штуку», а этот стихотворный цикл, в свою очередь, неполон без названного рассказа. Так эти произведения фактически складываются в диптих стихопрозы.
Слияние стихов и прозы доходит до своего пика в романе «Поминки по Финнегану», который представляет собой крайнюю стадию эксперимента с языком, когда из-за формы произведения затрудняется восприятие текста. Однако несомненным достоинством романа является вполне успешная попытка воссоздать «поток сознания» героев с его внешней нелогичностью,
неожиданными ассоциациями и хронологическими нарушениями. Другим аспектом поэтичности романа являются инкорпорированные в его структуру стихи. В нем есть и произведения собственно авторские («Баллада о Персси О'Рейлли», повествующая о бесчинствах Хамфри Чимпдена Ирви-кера), и целый корпус заимствованных стихов, среди которых особый интерес представляют детские стихи — nursery rhymes. В тексте романа исследователями выделяется до шестидесяти восьми детских стихотворений [3]. Использование детского фольклора поэтизирует текст на просодическом (использование ритма и рифмы) и композиционно-семантическом (обращение к мифу как структурирование текста и приращение смысла) уровнях. Джойс использовал детские стихи с той же целью, что и любой другой материал: чтобы выразить идею о том, что Эркивер — это каждый. Фольклор, как он считал, воплощает весь важный, универсальный и повторяющийся опыт человечества. И его теория объясняет, почему эти незатейливые песенки до сих пор не забыты, почему они так распространены и почему существует так много их вариантов, наличие которых является доказательством того, что опыт, полученный разным путем, формирует равнопримени-мые ко всем законы. И именно этот аспект универсальности был значим для Джойса в контексте его романа.
Стремление художника к выражению связи между уникальностью человеческой личности и универсальностью его бытия воплотилось не только в знаменитых романах «Улисс» и «Поминки по Финнегану», но и в поэтическом цикле «Камерная музыка», в основе которого лежит идея об «универсальности» любовных отношений.
Преподаватель XX_
4 / 2008
Из женского образа этого цикла, еще неясного и недостаточно цельного, а также из образа Амалии Поппер, созданного в цикле «Стихотворения по пенни за штуку», вырастает образ Молли Блум, символа «вечной женственности».
Стихотворения Джойса наполнены символами-архетипами, суть которых может быть понята лишь при сопоставлении поэтических произведений художника с его рассказами и романами. Так, например, ключ к символике цвета, подчас определяющей строй конкретного стихотворения, лежит в прозаических произведениях писателя. Семантическая и цветовая символика не только создают симметрию, но и вскрывают отношение автора к тому, что скрывается за этими символами.
Поэзия и проза Джеймса Джойса находятся в сложных отношениях взаимодополнения и контраста одновременно. Проза и стихи писателя, если рассматривать их как два параллельных потока в его творчестве, сближаются на нескольких уровнях. Прежде всего, это единство тематики. Ключевые темы всего его творчества — тема потери, тема противостояния одинокой личности окружающему миру — намечаются впервые именно в его поэтических текстах. Джойс часто использовал в параллельно писавшихся стихотворениях, рассказах и романах близкие сюжеты (скитания и поиски дома), описывал одни и те же биографические события (например, неудавшийся любовный роман с Амалией Поппер). Поэтические и прозаические произведения Джойса обладают единой системой образов-символов (фигура художника-творца в прозе и лирическое «Я» в поэзии, мифопоэтический образ женщины), восходящих либо к кельтской и иудео-христианской мифоло-
гии, либо к литературным источникам из наследия европейской культуры. Сходство между поэзией и прозой Джойса отмечается также в перекличке в ритмике, что было показано нами на примере сборника рассказов «Дуб-линцы» и романов «Портрет художника в юности», «Улисс», «Поминки по Финнегану».
Под влиянием поэтических вкраплений, ритмизации, лейтмотивов проза «поэтизируется», бытовые описания и события получают лирическую окраску. В то же время проза также оказывает на поэтический текст определенное влияние. В лирический стих подчас входят устаревшие, разговорные и грубые слова, что контрастирует с книжной, поэтической или высокоэкспрессивной лексикой. Поэзия Джойса заимствует от повествовательной прозы простоту синтаксических конструкций. В ней почти нет эпитетов, минимум осложняющих конструкций. Поэтические и прозаические произведения Джойса взаимодополняют друг друга. Однако проза оказывает на поэтический текст меньшее влияние, это косвенно свидетельствует о том, что именно поэтическое начало является первичным в творчестве ирландского писателя.
ЛИТЕРАТУРА
1. Boyle R. The Woman Hidden in James Joyce's Chamber Music // Women in Joyce. — Urbana, Chicago, London: University of Illinois Press, 1982. — P. 3— 17.
2. Joyce J. Dubliners. A Portrait of the Artist a Young Man / Compiled and edited by E. Yu. Genieva. — M.: Progress, 1982. — 582 p.
3. Worthington, Mabel P. Nursery Rhymes in Finnegans Wake // The Journal of American Folklore. — Vol. 70. — No. 275 (Jan. — Mar.). — 1957. — P. 37—48. Щ
