CC BY
70
УДК: 130.2 ГРНТИ: 13.07 DOI: 10.32415/jscientia.2018.10.14
ПРОБЛЕМА СОЦИАЛИЗАЦИИ МОЛОДЕЖИ В УСЛОВИЯХ КРИЗИСОВ ПЕРЕХОДНОСТИ
Е. Л. Антонова, В. Г. Туркина
Белгородский государственный институт искусств и культуры Россия, 308033 г. Белгород, ул. Королева, 7
S3 Антонова Елена Леонидовна - e-pi-fan@yandex.ru
В статье рассматривается проблема самореализации молодежи в условиях перманентного кризиса. Речь идет о молодежных субкультурах, которые состоят из тех, кто «выпал» из общества или находится в неопределенном (лими-нальном) состоянии перехода из одной социальной группы (молодежь) в другую (взрослые), которое создает серьезную проблему для социализации молодежи. В этих условиях молодежь оказывается перед насущной необходимостью выстраивать собственную «контркультуру», играя при этом конкретные роли, не совпадающие с интересами большинства. И хоть лиминальное состояние молодежного самоопределения стало для самого Запада настоящей катастрофой, - оно продолжает преподносится мировой общественности как достижение современной западной культуры, основной постулат которой - свободный выбор индивида.
Ключевые слова: социализация молодежи, молодежные субкультуры, лиминальное состояние молодежного самоопределения, бунт как «ядро» ментального габитуса молодежной культуры.
THE PROBLEM OF SOCIALIZATION OF YOUTH IN CRISES TRANSITION
E. L. Antonova, V. G. Turkina
Belgorod State Institute of Arts and Culture 7 Korolev St., 308033 Belgorod, Russia
El Antonova Elena - e-pi-fan@yandex.ru
The article deals with the problem of self-realization of young people in a permanent crisis. We are talking about youth subcultures, which consist of those who "dropped out" from society or are in an uncertain (liminal) state of transition from one social group (youth) to another (adults), which creates a serious problem for the socialization of young people. In these circumstances, young people are faced with the urgent need to build their own "counterculture", while playing specific roles that do not coincide with the interests of the majority. And although the liminal state of youth self-determination has become a real disaster for the West itself, it continues to be presented to the world community as an achievement of modern Western culture, the main postulate of which is the free choice of the individual.
Keywords: youth socialization, youth subcultures, liminal state of youth self-determination, revolt as the "core" of the mental habit of youth culture.
В условиях нового мирового кризиса разворачиваются острые дискуссии вокруг смены старой модели экономики на новую. Смена экономической модели неизбежно отразится на культурной парадигме, основные параметры которой экспериментально «обкатывались» в странах Запада в условиях кризиса середины ХХ в., а с началом глобализации стали навязываться остальному миру. Как показывает практика, в условиях «переходности» социализация молодежи, по сути, превращается в экзистенциальную проблему. Экзистенциальность проблемы социализации заключается в том, что ориентацией на самореализацию молодежь оказывается вырванной из традиционной «модели» получения опыта вхождения во взрослую жизнь. Когда в условиях «нестабильности одной из наиболее уязвимых и, одновременно, наименее защищенных в социальном, правовом и культурном отношениях категорий населения оказалась молодежь, еще только включающаяся в самостоятельную жизнь и определяющая свой социальный статус» [8], -именно она становится участником социального эксперимента, проведенного на поколениях молодежи 50-х-60-х гг. ХХ ст., сопровождавшегося разделением молодежной культуры на субкультуры.
Так, начиная со второй половины ХХ ст., ориентация на самореализацию как на «авторство» своего настоящего и
будущего выражается у современной молодежи в презрении к сложившемуся жизненному укладу. Переориентация молодого поколения с сложившейся системы разделения труда на самопознание и обретение себя в новых личностных связях формирует культ «человека для самого себя». Г. Стэнли Холл описывает данное проявление в молодежной среде, как переломный момент самосознания, преодоление которого, есть необходимое условие выработки собственной индивидуальности. Вместе с тем, в ходе собственного дискурса, он обращает внимание на потенциальную угрозу обществу со стороны молодого поколения [12].
Выводы о «потенциальной угрозе обществу со стороны молодого поколения» были сделаны Г. Стенли Холлом на основе результатов эксперимента по изменению молодежного сознания, проведенного в США в 50-60-х гг. ХХ века, и получившего специфический «отклик» в Европе. Об успехе эксперимента можно судить по восприятию этого периода обществом, получившего название «эпоха молодежных бунтов». На самом деле, при подстрекательстве со стороны различных социальных структур молодежь не просто уходит от опеки семьи, - в качестве своего «воспитателя» она выбирает улицу, кино и средства массовой информации. Благодаря тем же средствам массовой информации, новая тенденция с невероятной скоростью создала новое
«культурное поле» - культурное поле молодежных субкультур. В нем спонтанно возникают разные векторы ценностных ориентиров молодежи, которая целенаправленно определяла их движение: если в США «молодежный бунт» был направлен против «взрослой жизни», то в Европе - это был «студенческий протест» против буржуазных нравов -«неравенства всех со всеми», который в новых социально-культурных условиях выступал как «перифраз» Гоббсов-ской «войны всех против всех» [4]. Не удивительно поэтому, что символом европейского «студенческого протеста» становится демонстративное нивелирование гендерных и социальных различий, тогда как в США - символом независимости от обязанностей и обязательств, как «атрибутов» осознанного существования, становятся «секс, рок-н-рол и наркотики» [7].
Такое демонстративное поведение западной молодежи 50-х-60-х гг. ХХ века подчеркивало «невписываемость» в современную ей реальность. Собственно, именно эта «не-вписываемость» «при одновременном желании привлечь к себе внимание окружающих оборачивалась странным соединением - «симбиозом» - эпатажных, эскапистских и про-тестных форм» [5, с. 3] поведения и оборачивалась для молодежи дополнительным затруднением с социализацией.
Через вышеозначенные формы проявления «себя» в изменяющемся социокультурном пространстве середины -второй половины ХХ века, молодежь выражает собственную независимость противопоставлением традиционной культуре, с ее умеренностью, гедонизма, безответственности и «свободы», которая проявляла себя в наркотическом опьянении, сексуальной раскрепощенности и пр. асоциальных проявлениях. Тем самым, представители молодежной культуры выходят за рамки социально-культурного горизонта своего времени. Выход «за рамки социально-культурного горизонта своего времени» осуществлялся посредством эпатажа, который в молодежной среде понимался как форма протеста, в то время как социум воспринимал его как негативная форма девиантного - отклоняющегося -поведения.
Девиантное поведение - как результат нежелание адаптироваться к социальным нормам, с одной стороны, и попытка легитимации «собственного понимания» действительности - с другой - проявляется еще на стадии, предшествовавшей появлению молодежного контркультурного движения, разделившего молодежную культуру на множество субкультур. Отсутствие адекватной реакции со стороны государства и социума на асоциальную деятельность большинства субкультур, по сути, воспринимается молодежью как согласие на демонстрацию уже не просто девиантного, а разных форм делинквентного поведения.
Между тем, девиантное, а тем более деликвентное поведение выступает результатом лиминального - переходного - состояния молодежного сообщества, оказавшегося в состоянии «дрейфа» от традиционных ценностных ори-ентаций, в том числе - традиционной «модели» социализации, к перманентному бунту против них.
Интересно, что антропологический контекст «лими-нальности» получает широкое трактование и связывается с переходными процессами, имеющими непосредственное влияние как на отдельных индивидов, так и на целые социальные и этносоциальные группы [16]. Не удивительно, что лиминальность непосредственно связывают «с изменением социального статуса, ценностей и норм, идентичности» [3]. Более того, лиминальность выступает единицей анали-
за современных социально-культурных процессов, имеющих для общества экзистенциальное значение.
С этой точки зрения, молодежь, как самую уязвимую часть социума, следует рассматривать как «сакральную жертву» затянувшегося процесса лиминальности [15], который искусственно поддерживается системой. А поскольку любое сообщество, оказавшееся в условиях перехода, утрачивает способность действовать рационально, не удивительно, что молодежь продолжает действовать спонтанно, что лишает ее способности к полноценной социализации. Именно последнее становится причиной преимущественно «миместического» поведения, что, собственно, объясняет тягу молодежи к группированию по склонностям или интересам. Речь идет о молодежных субкультурах с их специфической символикой и ритуальными практиками [11, с. 9]. И хоть лиминальное состояние молодежного самоопределения (с учетом долгосрочных последствий) становится для самого Запада настоящей катастрофой, - оно продолжает преподноситься как достижение западного мира, основной постулат которого - свободный выбор индивида.
Не удивительно, что феномен молодежной культуры, сложившийся в середине ХХ века, сразу же становится символом вседозволенности. А поскольку вседозволенность, со своей стороны, создает дополнительное препятствие для успешной социализации молодежи, - последнее позволяет говорить о том, что, с точки зрения оценки результатов социокультурных трансформаций ХХ века, молодежь на Западе выступает как объект социального эксперимента. Тем самым, молодежная культура, окончательно отвергая идеологию традиционной системы ценностных ориентаций, уверенно заявляет о собственных ценностных предпочтениях. Через протест молодежь, подпитанная возможностью «безбарьерного» мышления и представлением о своей безграничной креативности, заявляет о «молодежном классе», как о передовом отряде по борьбе со «скучной действительностью», в пространстве которой дискриминируются ее интересы как самодостаточной социальной группы. Тем самым, молодежная культура делает попытку создать новое «культурное поле», базовые ценности и идеалы которого кардинально отличались бы от тех, которые навязаны государственной идеологией и обществом.
С этой точки зрения, определения «потерянное» и «разбитое» поколения, данные поколениям молодежи 50-х гг. и 60-х гг., следует понимать не в переносном, а в прямом смысле. В качестве наглядного примера ценностных ори-ентаций «потерянного» и «разбитого» поколения одновременно можно привести субкультуру битников - бродяг, любимой темой которых становится свобода самовыражения, а одеждой - джинсы и армейские рубашки без галстуков. Под предлогом несчастливой жизни, представители данной субкультуры таким образом демонстрировали протест против включения в повседневную жизнь со всей ее сложностью и непредсказуемостью. Ложно понятый протест против принуждения следовать общепринятым нормам был воспринят обществом всего лишь как протест против «любого убеждения» и отказ от идеи «американской мечты». Внешние критики и СМИ оценивали такое проявление протеста не больше, чем напыщенный бунт, который в их представлении, представлял собой скорее ширму для модной «глупости», нежели серьезное антисоциальное явление.
Для битников, у которых главенствующей становится мечта о легкой жизни для удовольствия, которая категори-
чески не совпадала со скучным, однообразным образом жизни «по правилам», где нет возможности жить сегодняшним днем, что позволяло бы в полной мере ощущать свою избранность, такая оценка СМИ воспринималась не как порицание, а как поддержка бунтарского духа и образа жизни последних. Идея несоответствия традиционным ценностям «считывалась» по асоциальному поведению (алкоголь, наркотики, противоречащие традиционной морали и социальным нормам в целом), вплоть до внешнего вида, акцентировавшего внимание на личности, а не на внешности.
На самом деле, парадокс молодежных бунтов заключался в том, что внешняя демонстрация остракизма «породившему» их обществу не соответствовала спрятанной за эпатажем истинной причине протеста - привлечь общественное внимание к своей «самости», и не была призывом к революции против сложившихся в Америке нравов. По этой причине, поколение битников стало первым поколением «неформалов», для которых стирание границ между «правильным» и «желаемым» становится самоцелью. Именно на этом основании образ жизни последних, подробнейшим образом зафиксированный в натуралистических «путевых заметках», можно расценивать, в том числе, как проведенный над собой социальный эксперимент, заменивший социализацию.
Поскольку конформистское отношение общества к представителям «потерянного» и «разбитого» поколения «пятидесятников» и «шестидесятников» становится нерушимым правилом, - новые субкультурные «движения», такие, как тедди-бойз, хиппи, готы др., - становятся продолжателями тренда на всеобщую «десоциализацию».
В целом же, об эпохе молодежного протеста 60-х гг. можно рассуждать как об эпохе бунтарей-тунеядцев, отстаивавших право на «личную» свободу и освобождение от всех форм ответственности. А поскольку достижение состояния вседозволенности каждый понимал по-своему, - «протестные бунтовщики» разбиваются на группы по индивидуальным интересам, что образует такое явление как «имиджевое» оформление молодежных субкультур. В отличие от контркультуры, которая отрицает, разрушая существующие нормы и ценности («культура» против всех), субкультура формируется как «структура», базирующаяся на интересах конкретной молодежной подгруппы, нацеленная на создание объединяющих ценностных ориентиров или идеалов («культура для себя»).
Общеизвестно, что понятие «субкультура» вводится в научный оборот в середине 60-х гг. ХХ века американским социологом Теодором Роззаком, который использовал его для обозначения так называемой «культурной сетки координат», вырабатываемой представителями того или иного сообщества для ориентации в сложном и противоречивом мире. С этой точки зрения, использование понятия «субкультура» позволило составить более четкое представление о социокультурной дифференциации общества, что давало возможность отслеживать динамику культуры, специфику отбора базовых ценностей, определяющих своеобразие культуры того или иного общества на конкретно-историческом этапе его развития [13, с. 291].
С этой точки зрения, молодежную культуру можно представить как подсистему доминирующей культуры. В норме, «культура никогда не является всего лишь смесью или сочетанием черт; культурные элементы всегда организованы в системе. Всякая культура обладает определенной степенью
интеграции, единства: она покоится на определенном основании и организована в соответствии с определенными направлениями или принципами» [10, с. 234]. В этой связи важно отметить парадоксальный характер субкультуры: с одной стороны, субкультура выступает автономным образованием, а с другой - не представляет собой самостоятельно-целостную систему. Культурный «код» системы субкультур «формируется в рамках более общей системы, определяющей основу данной цивилизации и целостность данного социума (ее мы обозначаем словом «культура»). Субкультуры, как подсистемы молодежной культуры, опираются на культурный код, общий для большинства и обеспечивающий их взаимопонимание, а кроме того, ориентированы на постоянный диалог с нею» [14, с. 28]. Реализация диалога «протекает» в ходе обновление культуры или противостояния ей (чем и обусловлен конфликт культур). Определить значение какой-либо субкультуры представляется возможным через ее взаимоотношение с доминирующей культурой. Выявление специфики существования субкультуры как отдельного организма возможно лишь через рассмотрение ее внутренней структуры как системы артефактов, норм, ценностных ориентиров и установок, а также через присущие ей символы и их репрезентацию в рамках субкультурных практик в их акциональном измерении.
Субкультурные практики наиболее оптимальны для молодежной среды, поскольку последние решают проблему самоопределения, выработки стратегии и образа жизни для комфортного существования в перманентно изменяющейся социокультурной среде. Фактором деления молодежной культуры на субкультуры становится движущий интерес, как пример, к музыке (поп музыка, хип-хоп, тяжелый рок), стилю жизни (хиппи, реперы, готы), виртуальному общению (киберпанки), нарушению социальных норм для удовлетворения своих интересов, зачастую имеющему агрессивный характер, что характеризует молодежные контркультуры. Принадлежность к суб- или контркультурам означает принятие правил «игры» и стиля жизни, формирующих индивидуальный имидж, без которого самореализация была бы незавершенной.
Здесь нельзя забывать, что когда говорят о современной молодежной культуре в ее субкультурном измерении, -речь должна идти о ментальном габитусе, собственно, определяющем специфику и отличительные черты молодежных субкультур, появлявшихся начиная с конца 50-х-начала 60-х гг. ХХ столетия. Понятие «ментальный габитус» вводится в научный оборот французским социологом П. Бурдье, который понимал под ним «систему воспроизводимых диспозиций (установок, ценностей, схем восприятия и действия), которые структурируются извне (властью, социокультурной ситуацией, языком и т.д.), но вместе с тем структурируют поле культуры «изнутри» [2, с. 23]. В широком смысле, габитус - «системы прочных приобретенных предрасположенностей структурированных структур (миф - Авт), предназначенных для функционирования в качестве структурирующих структур (ритуал, задающий правила проведения акциональных субкультурных «игр») - Авт.), т. е. -в качестве принципов, которые порождают и организуют практики и представления ... приспособленных для достижения определенных результатов» [2].
Начиная с середины - второй половины ХХ века и до настоящего времени, «ядром» ментального габитуса в молодежной среде становится бунт. Именно на этом основании ментальный габитус становится не столько «первоосновой»
молодежного контркультурного движения, сколько «разделяет» его по «типологическому принципу» - по «форме» бунта. Наглядным примером могут служить субкультуры теди-боев и битников, которые отличались друг от друга не только 1) мироотношением, выражавшемся в образе жизни, но и 2) разными способами самореализации (тедди-бой - подражание «золотой молодежи», битники - джаз, алкоголь, наркотики, секс) и 3) в обретении идентичности (символика, внешний облик, поведение, ценностные ориентации и предпочтения,). Таким образом, ментальный габитус располагает как внешними признаками (в их разнообразных вариациях), так и стилем своего существования (поведенческой манерой).
Сказанное означает, что молодежные субкультуры,
ЛИТЕРАТУРА
по сути, состоят из тех, кто «выпал» из общества или находится в неопределенном состоянии перехода из одной социальной группы (молодежь) в другую (взрослые), определяемом как лиминальное состояние, что продолжает создавать серьезную проблему для социализации молодежи. В этих условиях молодежь оказывается перед насущной необходимостью выстраивать собственную культуру, играя при этом конкретные роли, не совпадающие с интересами большинства. И хоть лиминальное состояние молодежного самоопределения стало, на самом деле, для Запада (а в эпоху глобализации для всего остального мира) настоящей катастрофой, - оно продолжает преподносится мировой общественности как достижение западной культуры, основной постулат которой - свободный выбор индивида.
1. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности: Трактат по социологии знания. URL: http://skepdic.ru/wp-content/ uploads/2013/05/Berger_Lukman_- _Sotcialnoe_konstruirovanie_realnostiSkepdic.ru.pdf.
2. Бурдье П. Структуры, habitus, практики. URL: http://www.politizdat.ru/article/23/
3. Бычкова Е.А. Жизнетворчество как феномен культуры декаданса на рубеже XIX-XX веков. URL: http://www.dslib.net/teorja-kultury/ zhiznetvorchestvo-kak-fenomen-kultury-dekadansa-na-rubezhe-xix-xx-vekov.html
4. Гоббс Т. Левиафан URL: http://librebook.me/leviathan_or_the_matter__forme_and_power_of_a_common_wealth_ecclesiasticall_and_civil.
5. Левикова С.И. Молодежные субкультуры и объединения. URL:: http://www.civisbook.ru/files/File/Levikova_Molodezhnie.pdf
6. Манхейм К. Диагноз нашего времени. URL:: http://krotov.info/libr_min/13_m/an/heim3.html
7. Паскаль Д. Иллюстрированная энциклопедия рок-музыки. URL:: https://profilib.net/chtenie/66930/dzheremi-paskal-illyustrirovannaya-istoriya-rok-muzyki.php
8. Таранова А.Е. Социокультурные механизмы ценностной легитимации девиантного поведения молодежи: авторе. дисс. ... к. соц. н. Белгород, 2007.
9. Тернер В. Ритуал и символ. М., 1983.
10. Уайт Л. Избранное: Наука о культуре. пер. с англ. М., 2004.
11. Федорова Г.М. Креативностьлиминального: современные ритуалы инициации, перспективы диалога// материалы III Культурологического конгресса. Эйдос, 2010.
12. Холл С. История одной кучи песку // Очерки по изучению ребенка. М., 1925.
13. Хоркхаймер М. Диалектика Просвещения. М.: Медиум, 1997.
14. Шюес К. Анонимные силы габитуса. URL:: http://www.lib.tsu.ru/mminfo/000063105/phil/06/image/06-171.pdf
15. URL: http://www.b17.ru/article/liminality_podxodi_solwi_therapy/
16. Щербаков А.С. Некоторые особенности и тенденции этнических предпочтений и ориентаций русской молодежи в Башкортостане: количественный анализ // Научные ведомости Белгородского государственного университета. Серия История. Политология. Экономика. Информатика. 2012. Т. 24. № 19 (138). С. 178-182.
Поступила в редакцию 22.10.2018
