CC BY
74Проблема соотношения права и нравственности в трудах русских мыслителей второй половины XIX — начала XX вв.
Ю. В. Костин
Особенностью развития правовой культуры современного российского общества является четко определившаяся необходимость переосмысления сложившейся системы ценностей, нравственно-правовых идеалов. Преобразования, происходящие в России, порождают потребность в новых типах нравственно-правовых ориентаций, которые обеспечивали бы адекватную передачу историко-правового опыта последующим поколениям и переход к новым, более совершенным формам социального бытия. В этих условиях гуманитарные науки, отвечая на запрос времени, могут развиваться лишь опираясь на духовный опыт народа, сконцентрированный в его вере, нравственных ценностях, особенностях правосознания. Этот опыт нашел отражение и осмысление в русской правовой мысли. Поэтому возрождение и изучение традиций отечественной юридической науки должно стать важной предпосылкой целенаправленного формирования правовой культуры современного российского общества. Одно из важных мест в юридической науке занимала и занимает проблема отношения права и нравственности.
Проблема отношения права и нравственности является одной из традиционных в философии права, начиная с Платона и Аристотеля и заканчивая современными теориями и концепциями. Наиболее значимая роль в ее осмыслении принадлежит классикам немецкой философии, особенно Канту, Фихте и Гегелю, на теоретические выводы которых опирались пред-
ставители русской философии права, внесшие значительный вклад в разработку традиционно важной для русской правовой культуры и национального правосознания темы соотношения права и нравственности1.
Соотношение права и нравственности особенно актуально для русской философско-правовой мысли второй половины
XIX - начала XX вв. Этот вопрос имел в русской философско-правовой мысли этого периода, по образному выражению Б. А. Кистяковского, «не только теоретическое, но и глубоко практическое, жизненное значение. И именно при решении его ученые и мыслители приходят к наиболее противоположным взглядам»2. Обсуждая этот вопрос, ученые решали проблему истоков национального права и даже шире - национального бытия3.
Среди крупнейших русских мыслителей второй половины XIX - начала XX вв., рассматривавших в своих трудах вопросы отношения права и нравственности, следует упомянуть имена В. С. Соловьева, Б. Н. Чичерина, П. И. Новгородцева, Е. Н. Трубецкого, А. С. Ященко, И. В. Михайловского.
Одним из ярких ученых этого периода, внесших значительный вклад в разработку проблемы отношения права и нравственности, был В. С. Соловьев. Для правопонимания Соловьева, помимо общего уважительного отношения к идее права (праву как ценности), характерно стремление выделить нравственную ценность права, правовых институтов и принципов.
Давая определение понятия права, Соловьев отмечает, что в основе права лежит свобода. Но свобода лица превращается в право, по Соловьеву, лишь тогда, когда за всеми (по общему правилу) одинаково признается их свобода: «Моя свобода как право, а не сила только, прямо зависит от признания равного права всех других»4. Основываясь на этом, Соловьев представил «основное определение права: право есть свобода, обусловленная равенством»5. Соловьев считал, что «в этом основном определении права индивидуалистическое начало свободы неразрывно связано с общественным началом равенства, что право есть не что иное, как синтез свободы и равенства»6. Соловьев писал, что свобода как основа всякого человеческого существования и равенство как необходимая форма всякого общественного бытия в своем соединении образуют «человеческое общество, как правомерный порядок»7.
Говоря о внутренней связи между правом и нравственностью, В. С. Соловьев утверждал, что в понятиях правды и закона в равной мере воплощается единство юридического и этического начал. Вместе с тем он признавал и различие между этими понятиями, которое сводил к трем основным пунктам: во-первых, нравственное требование, по существу, является неограниченным и всеобъемлющим, оно предполагает нравственное совершенство и безусловное стремление к нравственному совершенству. Напротив, юридический закон ограничен и вместо совершенства требует низшей, минимальной степени нравственного состояния, требует лишь ограничения проявления злой воли. Поэтому в соотношении с нравственностью «право есть низший предел, или некоторый минимум нравственности, равно для всех обязательный». Эта характеристика содержится и в одной из важнейших работ Соловьева -в «Оправдании добра». Он писал, что «право есть низший предел, или определенный минимум нравственности»8. Соловьев при этом подчеркивал, что между нравственным и юридическим законом нет противоречия: второй предполагается первым, хотя юридический закон и не требует высшего нравственного совершенства, но он и не отрицает его. По мнению Соловьева, «требования нравственности и требования права отчасти совпадают между собой, а отчасти не совпадают»9.
Единство права и нравственности не исключает, наоборот - предполагает их различие. Еще один из критериев, по
которому сфера нравственности отличается от права, состоит в том, что высшие нравственные требования не предписывают заранее никаких внешних определений действий, а представляют возможность самому идеальному настроению выразиться в соответствующих действиях применительно к данному положению. Причем «эти действия сами по себе нравственный цены не имеют» и никак не исчерпывают бесконечного нравственного требования. Юридический же закон имеет своим предметом реально определенные внешние действия, совершением или несовершением которых исчерпывается соблюдение требований этого закона. Это - второй существенный признак права, и если оно первоначально определялось как некоторый минимум нравственности, то, дополняя это определение, можно сказать, что право есть требование реализации этого минимума, т. е. осуществления определенного минимума добра или устранения известной доли зла. В этом, как подчеркивал Соловьев, также нет противоречия между нравственным и юридическим законом.
В-третыа, нравственный закон предполагает свободное и добровольное исполнение нравственных требований, и любое принуждение не только нежелательно, но и невозможно. Напротив, внешнее осуществление требований юридического закона допускает прямое или косвенное принуждение, так что принудительный характер такого закона является необходимостью.
Соединяя вместе указанные признаки, В. С. Соловьев следующим образом определял право в его отношении к нравственности: «Право есть принудительное требование реализации определенного минимального добра, или такого порядка, который не допускает известных крайних проявлений зла»10.
Таким образом, право, в трактовке Соловьева, это не просто выражение справедливости, а выражение принудительной справедливости. Степень и способы реализации добра с помощью права зависят от состояния нравственного сознания общества и от других исторических условий. Без права нравственная проповедь, лишенная объективной опоры в реальном мире, осталась бы только пустословием, а само право, при полном отделении его формальных понятий и учреждений от их нравственных принципов и целей, потеряло бы свое «беззвучное нравственное основание», ничем не отличаясь от произвола.
В. С. Соловьев видел в нравственности духовный источник коренного преобразования и обновления человека и общества и вместе с тем выступал противником использования ее просто как инструмента или подручного средства, пускаемого в ход по мере надобности для достижения своекорыстных политических или идеологических целей. Он считал, что религия должна быть (или стать) нравственной, т. е. основанной на нравственности, и признавал самоценность и самоза-конность нравственности11.
Учение Соловьева о праве как минимуме нравственности было воспринято далеко не всеми отечественными правоведами. Так, с его критикой выступил Б. Н. Чичерин, настаивая на разграничении нравственности и права. По Чичерину, разница между нравственностью и правом является не количественной («минимум» или «максимум»), но качественной. Однако следует подчеркнуть, что протест Чичерина против отождествления права и нравственности не имел в то же время ничего общего с позитивистским подходом к праву, т. е. с тезисом о том, что право выражает только известное соотношение сил и интересов. Различие между правом и нравственностью определялось Чичериным как качественная разница между законом правды (т. е. юридической справедливости) и законом любви. Закон правды требует воздавать каждому свое, тогда как закон любви предписывает человеку жертвовать собой во имя ближнего. В отличие от закона правды, закон любви не может быть
принудительным. Мыслитель подчеркивал, что право определяет внешние отношения между людьми, а нравственность -внутренние. Право устанавливает правило для внешних действий людей, нравственность устанавливает внутренний распорядок человеческой души. Обе области восполняют друг друга. Внутренняя свобода регулируется нравственностью. Принуждение можно употреблять во имя чужой свободы. Пока человек не нарушает чужой свободы, принуждение не может иметь места. Нравственный закон имеет ограничительное значение. Он ограничивает пользование правом. Чичерин считал (и в этом сходство его позиции с точкой зрения В. С. Соловьева), что источник права, равно как и нравственности, лежит в свободе. Но это - свобода особого порядка: это - свобода внешняя, которая состоит в независимости лица от чужой воли во внешних действиях. Так как эти действия совершаются в общей для всех физической среде, которую человек подчиняет своим целям, то они неизбежно ведут к столкновениям между свободными лицами. Отсюда рождается потребность взаимного ограничения свободы; необходимо установление общего закона, определяющего область свободы каждого лица12.
Противоположность права нравственности Чичерин усматривал в том, что свобода составляет исходный принцип, а закон является только средством для осуществления этого начала. Поэтому закон ничего не предписывает; он только дозволяет все, что совместно со свободой других.
Чичерин в своих работах выступал против смешения права и нравственности, за их трактовку в качестве самостоятельных начал, хотя юридический закон и нравственный закон имеют общий источник - признание человеческой личности. «Право, - подчеркивает он, - не есть только низшая ступень нравственности, как утверждают морализирующие юристы и философы, а самостоятельное начало, имеющее свои собственные корни в духовной природе человека. Эти корни лежат в потребностях человеческого общежития»13. Нравственность, по Чичерину, служит иногда дополнением праву, и где норм юридического закона оказывается недостаточно, «нравственность может требовать совершения действий по внутреннему побуждению, например, при исполнении обязательств, не имеющих юридической силы»14. При этом Чичерин специально подчеркивал, что право, в отличие от нравственности, есть, прежде всего, начало принудительное15.
Проблеме соотношения права и нравственности уделял внимание видный теоретик и историк права, политический и общественный деятель конца XIX - начала XX вв. П. И. Новгородцев. В 1899 г. он выступил со статьей «Право и нравственность», в которой на твердых основаниях либеральной философии права, в полемике с В. С. Соловьевым, констатировал несводимость права и нравственности и устанавливал связь обоих начал на почве естественноправовой идеи. Это определило принципы нравственной критики позитивного права. Само естественное право понималось как особая часть моральной философии, задающей масштаб нормативной оценке правотворчества. Последующие работы Новгородцева были направлены на систематизацию и разработку этой идеи16. Новое понимание нравственности как явления и закона личной жизни, как внутренней абсолютной ценности вводило право в границы моральных норм и позволяло отстаивать независимую критическую позицию по отношению к социальной жизни.
Позднее в понимании основного принципа общественной философии - свободной личности - Новгородцев все больше склонялся к философским идеям Соловьева, признавая недостаточность идеи разделения права и нравственности, которую он первоначально отстаивал, и утверждая необходимость их неразрывной связи. В последних работах он прямо основывал
право на нравственности, развивая проект Соловьева о синтезе личности и общества, универсализма и индивидуализма.
В конце XIX - начале XX вв. оригинальная концепция соотношения права и нравственности была представлена в трудах Е. Н. Трубецкого. Различая нормы нравственные и правовые, вместе с тем он отмечал, что уважение к внешней свободе личности должно быть гарантировано не только правом, но и нравственностью, так как существует множество нравственных норм, которые ограничивают произвол одних лиц во имя внешней свободы других. С точки зрения Трубецкого, область нравственности и область права не только не исключают друг друга, но и находятся во взаимосвязи, так как одни и те же нормы могут одновременно заключать в себе и правовое, и нравственное содержание, несмотря на то что не все правовые нормы нравственны по своему содержанию.
Основная суть различия между правом и нравственностью, которое проводил Трубецкой, может быть выражена следующим образом: содержание права составляет исключительно внешняя свобода лица. Содержанием же нравственности является добро, или благо, причем требования добра могут касаться как внутренних, так и внешних проявлений нашей свободы, как действий лица, так и его настроения. В область права входят все требования, касающиеся внешней свободы лица, все те правила или нормы, которые ее предоставляют и ограничивают, независимо от того, нравственны или безнравственны эти нормы, служат или не служат они целям добра. В область нравственности входят все правила или нормы, предписывающие осуществлять добро, независимо от того, имеют или не имеют эти предписания правовое значение, касаются
ли они внешней сферы действий или только внутренней сфе-
17
ры настроения лица17.
Таким образом, Трубецкой делает вывод, что, с одной стороны, нравственные предписания включают в себя часть права; а с другой - правовые предписания включают в себя часть нравственности. Но вместе с тем существует множество таких нравственных требований, которые не имеют правового значения, и много таких правовых норм, которые или вовсе не имеют нравственного содержания, или же просто безнравственны.
Для большей наглядности Трубецкой предлагает сравнить нравственность и право в виде двух пересекающихся окружностей: у них есть общая сфера - сфера пересечения, в которой содержание их предписаний совпадает, и вместе с тем это две отдельные области, в которых их требования не сходятся или частично могут даже противоречить друг другу. Разумеется, в действительности существует множество юридических норм, противоречащих целям добра, но при этом Трубецкой не сомневался, что правовые институты должны служить нравственным целям, что «право должно быть подчинено цели добра и только в ней может найти свое оправдание»18.
В свете проблемы отношения права и нравственности Трубецкой ставил вопрос о том, обладают ли требования добра всегда одинаковым и неизменным содержанием, представляют ли они сочетание вечного с изменчивым, или же они меняются сообразно той ступени развития, на которой стоит каждое конкретное общество. Решение этого частного вопроса невозможно найти, если не ответить на более общие вопросы: «Изменчивы ли все требования добра вообще, или же есть вечный идеал добра? Существует ли вечное начало должного в нравственности, вечный закон добра, или же все содержание нравственности в целом есть продукт истории?».
Сторонники господствовавшей в конце XIX - начале
XX вв. теории эволюционного воззрения на нравственность чаще всего склонялись к тому, что нравственность - всецело продукт истории, и видели в нравственных нормах только бес-
прерывно изменяющийся результат развития человека и человеческого общества. Главным аргументом в пользу такого воззрения выдвигался факт изменчивости нравственных понятий, в зависимости от эпохи, цивилизации и исповедуемой религии. Значительная часть эволюционистов склонна была считать, что нет вечных истин в сфере нравственности, а есть только беспрерывно меняющиеся нравственные понятия, отражающие в себе ту или иную ступень культурного развития19.
Трубецкой, возражая против такой трактовки нравственности, выдвигал следующий основной аргумент: весь мир находится в процессе беспрерывного развития; это всеобщее течение, совершающееся в области явлений, не исключает существования таких незыблемых законов сущего и таких вечных законов должного, которые определяют собой развитие мировой жизни, дают направление потоку явлений, но сами находятся вне движения, вне развития и не подлежат изменению. Выводить изменчивость добра из того, что меняются человеческие понятия о добре, так же абсолютно неверно, как и отрицать неизменность законов природы на том основании, что на различных ступенях своего развития человек представляет их себе неодинаково. Трубецкой был убежден, что изменчивость нравственных понятий доказывает только, что нравственное сознание человека изменяется, прогрессирует; но это отнюдь не доказывает того, что изменяется сам закон, сама сущность добра. Признание развития нравственного сознания человека не исключает возможности существования таких вечных истин в нравственной области, которые лишь постепенно проникают в сознание человека и постепенно им усваиваются. Разбирая аргументацию эволюционистов, которая покоилась на произвольном отождествлении образа добра с субъективными понятиями о добре и исходила из того допущения, что не существует блага объективного, что все то, что люди называют добром или благом, неизбежно несет на себе печать субъективности, Трубецкой отмечал, что если встать на такую точку зрения, то не может быть и речи о каких-либо вечных истинах в нравственной сфере.
В начале XX в. проблема соотношения права и нравственности была рассмотрена в работе профессора права А. С. Ященко «Теория федерализма. Опыт синтетической теории права и государства», на страницах которой был представлен ряд аргументов в защиту теории этического минимума. Ященко считал, что материальное определение права, говорящее о действительном содержании права, может быть дано нравственностью, так как право есть лишь одно из выражений этической деятельности людей, и содержание нравственности определяется собою до известной степени и содержание права20.
По мнению А. С. Ященко, право никогда не может быть обособленно от нравственности. Даже тогда, когда его сводят к простому разграничению интересов и воль, нельзя не считаться с моментом оценки этих интересов и воль по содержанию. Никакое разграничение невозможно без оценки. Когда кто-либо пытается противопоставить право нравственности по различию внешнего поведения и внутреннего настроения, то все равно приходится признавать, что право обращает внимание на содержание воли и на внутреннее состояние людей и что нравственность требует не только одного настроения, но и дела. Право, по мнению А. С. Ященко, есть именно принудительно осуществляемый минимум нравственности. Право не может быть понято как начало самостоятельное и отдельное от нравственности. Из этого следует, что как правовые, так и нравственные начала в сознании имеют различные состояния (всякое совершенство может быть достигнуто через последовательную работу, через постепенное становление). В этих состояниях есть та же борьба, что и во всех областях общественного
существования, борьба между стремлением к сохранению и новым подъемом сознания: в данном случае право исторически прогрессивно приближается к нравственности21.
Рассматривая развитие проблемы соотношения права и нравственности в русской правовой мысли указанного периода, нельзя обойти вниманием концепцию томского ученого-правоведа И. В. Михайловского, представленную в его работе «Очерки философии права»22. Он пытался систематизировать многочисленные теории взаимоотношения права и нравственности, выделяя среди них три типа.
К первому типу относилась теория, согласно которой каждое требование нравственности может быть обличено в форму юридической нормы, и только эта форма создает право. Иными словами, между правом и нравственностью нет различий. Вопрос же о превращении чисто нравственного требования в юридическую норму есть вопрос о целесообразности. Он решается государственной властью по целому ряду практических соображений.
Неизбежным результатом такого положения дела становится чрезмерное расширение прав государства за счет прав личности: вся жизнь личности во всех ее проявлениях, ее чувства, ее мысли, ее самые интимные отношения могут быть предметом государственной регламентации. Государство, руководствуясь принципами общего блага и благополучия всех и каждого, призвано вести граждан к лучшей, нравственной жизни.
Второй тип теории диаметрально противоположен первому. Здесь право выводится из самостоятельного источника отношений между разумными и свободными существами. Именно в этих отношениях, а вовсе не в нравственных началах право заимствует свою силу. В этой теории правильно подмечена самостоятельность права, однако, на наш взгляд, данная самостоятельность неоправданно преувеличена.
Получается, что если недостаток первой теории заключается в ее односторонности, проявляющейся в преувеличении существующей связи права и нравственности, их родства, и вытекающих отсюда печальных результатов для свободы личности, то теории второго типа, рассматривая полную независимость права от нравственности, страдают противоположной односторонностью.
Совпадение содержания многих юридических и нравственных норм (например, запрещение убийства) достаточно ясно показывает, что принципиального различия между указанными теориями нет. Кроме того, если мы оторвем право от этических основ, поставим его вне всякой связи с нравственным порядком, тогда единственной санкцией его будет физическая сила.
Третий тип теории не отождествляет областей права и нравственности, но, исходя из несомненного их родства и тождества содержания многих юридических и нравственных норм, утверждает, что право есть известная часть нравственности. А чтобы решить вопрос: «Какая же это часть нравственности?» - выдвигается теория этического минимума23.
Вопрос о взаимоотношении права и нравственности, которому специально посвящена IV глава названной работы И. В. Михайловского, решается ученым на основании критериев, извлекаемых из отстаиваемой им теории свободы в праве. Такими критериями для автора «Основ философии права» служат: 1) противопоставление внешней и внутренней свободы человека; 2) признание неприменимости принуждения к сфере внутренней свободы и 3) либеральная доктрина о необходимости признания «принципиальных границ государственного вмешательства в личную жизнь граждан». На основании этих критериев вопрос о взаимоотношении права и нравственности излагается Михайловским применительно к учению Канта, Гегеля и особенно Чичерина24 .
В вопросе о различии сфер действия права и нравственности Михайловский стремится опереться на авторитет Канта и Гегеля, а также русских ученых Чичерина, Трубецкого, отчасти Соловьева. Согласно Михайловскому, право регулирует внешнюю свободу человека, распределяет сферы власти, имеет в виду внешние результаты и всецело проникнуто принципом «каждому свое»; нравственность же регулирует внутреннюю свободу, внутренний распорядок человеческой души. «Это коренное различие обеих родственных областей, - подчеркивал русский мыслитель, - окончательно установлено такими “колоссами мысли”, как Кант и Гегель, развито и обосновано в русской юридической науке таким «первоклассным юристом-философом», как Чичерин»25.
В работе Михайловского прослеживается тенденция к углубленному синтезу истинных элементов, существующих в различных правовых и этических системах. Михайловский не останавливается на абстракции тождества или абстракции различия права и нравственности, но хочет видеть действительное основание их внутреннего единства, разграничить сферы компетенции того и другого и показать конкретный процесс их взаимодействия. Этот подход, без сомнения, может быть реализован и в настоящее время.
Представляется, что можно согласиться с мнением Михайловского и других представителей русской философско-правовой мысли второй половины XIX - начала XX вв. о том, что право и нравственность следует понимать исходящими из одного источника, определяемого общественным сознанием и требованием разума, что главное и существенное содержание права и нравственности составляет свобода. В этом плане весьма актуально звучат слова, сказанные более столетия назад видным российским ученым Б. А. Кистяковским о том, что «нравственная свобода возможна только при существовании свободы внешней (правовой) и последняя есть самая лучшая школа для первой»26.
Обобщая опыт философско-правовой интерпретации соотношения права и нравственности в русской правовой мысли, можно сказать, что эта проблема была глубоко осмыслена в направлении признания органической взаимосвязи нравственной и правовой сущности человека и общества.
Рассмотрение проблем отношения права и нравственности в трудах русских юристов и философов второй половины XIX - начала XX вв. явилось одной из центральных тем, определивших теоретическую основу русского дореволюционного правоведения, учитывало особенности российской политической культуры и обеспечивало их органичное включение в понятия и язык современной им юридической науки.
Сегодня становится более отчетливо видно, что «право и мораль представляют собой определенную меру свободы индивида. Взаимосвязь их при этом выражается в том, что право как мера свободы нуждается в моральном самоограничении личности, а мораль - в ряде юридических ограничений во имя общественной нравственности»27. Исследование этих фундаментальных категорий в указанном аспекте представляется одним из наиболее перспективных направлений развития российского правоведения.
4 Соловьев В. С. Право и нравственность // Власть и право: (Из истории русской правовой мысли). - Л., 1990. - С. 98.
5 Там же.
6 Там же.
7 Там же. - С. 99.
8 Альбов А. П., Баранов В. М., Масленников Д. В., Сальников В. П. История философии права. - СПб., 1998. - С. 452.
9 Соловьев В. С. Указ. соч. - С. 102.
10 Там же. - С. 109.
11 См.: Альбов А. П. Указ. соч. - С. 108.
12 См.: Русская философия права: философия бытия, веры и нравственности. - СПб., 1998. - С. 101.
13 Чичерин Б. Н. Философия права. - М., 1900. - С. 89.
14 Там же. - С. 91.
15 Там же. - С. 88.
16 См.: Новгородцев П. И. Нравственный идеализм в философии права // Проблемы идеализма. - М., 1902.
17 См.: Трубецкой Е. Н. Энциклопедия права. - СПб., 1998. -
С. 30-34.
18 Там же. - С. 34.
19 См.: Альбов А. П. Указ. соч. - С. 192.
20 См.: Ященко А. Теория федерализма: (Опыт синтетической теории права и государства). - Юрьев, 1912. - С. 116-118.
21 Там же. - С. 119.
22 Михайловский И. В. Очерки философии права. - Томск, 1903.
23 Там же - С. 143-146.
24 Там же. - С. 144-168.
25 Там же. - С. 253.
26 Кистяковский Б. А. В защиту права (интеллигенция и правосознание) // Вестник Моск. ун-та. Философия. - 1900. - № 3. - С. 49-66.
27 Луковская Д. И. Право и мораль: взаимосвязь и автономия // Гос-во и право. - 1998. - № 8. - С. 117.
1 См.: Альбов А. П. Проблемы права и нравственности в классической немецкой и русской философии права конца XIX - начала XX веков. - СПб., 1999.
2 Кистяковский Б. А. Методологическая природа науки о праве. -М., 1915. - С. 7.
3 См.: Альбов А. П., Масленников Д. В., Сальников В. П. Русская философия права - философия веры и нравственности. - СПб., 1999. - С. 17.
