CC BY
36
Вестник Московского университета. Сер. 22. Теория перевода. 2011. № 3
МЕТОДОЛОГИЯ ПЕРЕВОДА
Коростелёва А.А.,
кандидат филологических наук филологического факультета МГУ
имени М.В. Ломоносова, доцент; e-mail: [email protected]
ПРОБЛЕМА РУСИФИКАЦИИ КОММУНИКАТИВНОЙ
ДОРОЖКИ В ЗВУЧАЩЕМ ПЕРЕВОДЕ
(ЭМОЦИОНАЛЬНЫЙ ДИАЛОГ В КИНО)
Коммуникативная русификация речевой дорожки в звучащем переводе фильма «Явление» (The Happening, США, 2008) выявляет ряд базовых расхождений в области проявления эмоций в русском и английском языках и демонстрирует яркие типологические особенности русского языка на данном отрезке системы. Отбор коммуникативных средств на трёх уровнях — целеустановка, конструкция, средство — приводит к формированию типично русских языковых стратегий, адекватно воспринимаемых зрительской аудиторией.
Ключевые слова: семантика коммуникативного уровня языка, переводной кинодиалог, эмоциональный диалог, типологические особенности русского языка.
Anna A. Korostelyova,
Cand. Sc. (Philology), Assistant Professor at the Faculty of Philology, Lomonosov Moscow State University, Russia; e-mail: [email protected]
Dialogue Communicative Russification in Film Translation (Emotional Speech in Movie Dubbing)
The communicative russification of speach in the dubbed version of the movie "The Happening" (The Happening, USA, 2008) reveals a number of fundamental discrepancies in the emotional display area of the Russian and English languages. It also shows some significant typological features of the Russian language in emotional displaying. Selecting the communicative tools on three levels — the aim, the construction and the means — tends to form typically Russian linguistic strategies, adequately perceived by the audience.
Key words: the semantics of communicative level of language, movie dialogue translation, emotional dialogue, typological features of the Russian language.
Выделяя коммуникативный уровень русского языка как систему, семантика которой связана с позицией говорящего, позицией слушающего и оцениваемой и квалифицируемой ими ситуацией, мы противопоставляем его номинативному уровню языка, передающему информацию о действительности, преломлённую в языковом сознании говорящего. Организующими понятиями для коммуникативного уровня являются понятия целеустановки, вариативного ряда структур, её выражающих, и инвариантных параметров средств, формирующих эти структуры. Инвариантные значения коммуникативных единиц подчиняются определённым законам реализации (алгоритм антонимического развёртывания параметров
и возможность отнесенности к позиции говорящего, слушающего и к ситуации). Средства коммуникативного уровня языка могут быть разделены на две группы: это собственно коммуникативные средства, для которых функция выражения коммуникативных значений является первичной (частицы, междометия, интонация, порядок слов), и средства, которые могут передавать номинативное содержание высказывания, но способны также участвовать в формировании значений коммуникативного уровня (полнозначные лексические единицы, части речи и грамматические категории — вид, время, число, падеж) [Безяева 2002, 2005]. При анализе интонационных средств мы основываемся на интонационной транскрипции, разработанной Е.А. Брызгуновой [Брызгунова, 1980, 1982].
Известно, что в традициях русской школы дублирования заложен уход от русификации. В норме это выражается в «неперегруженности» переводного кинодиалога русскими коммуникативными единицами, в отсутствии сугубо русского приёма коммуникативного дублирования (как на уровне конструкций, так и на уровне отдельных средств со сходными параметрами), в отборе интонационных средств и т.д.
Жанр фильма-катастрофы предопределяет изобилие эмоциональных целеустановок, связанных с выражением страха, опасения, растерянности, недоумения, сочувствия и др. «Учащённость» от свойственных русскому диалогу собственно коммуникативных единиц (в первую очередь частиц и междометий), смысл которой обычно в том, чтобы не сделать общение иностранных героев на экране узнаваемо русским, именно в этом жанре оказывается уязвимым аспектом перевода. Стремление не впасть в русификацию по понятным причинам губит эстетический посыл фильма-катастрофы, обеспечивая непреодолимую грань между персонажами фильма и русскими зрителями, в то время как идея такого фильма во многом базируется на сочувствии зрителя герою.
Основная масса переводных диалогов в американских фильмах-катастрофах выполнена по принципу сохранения возможной близости к целеустановке, использованной на данном месте в оригинале, а иногда даже и к способу её выражения. В качестве крайнего проявления возможно коммуникативное калькирование ("I know" — «Я знаю», когда контекст требует перевода «Господи, горе-то какое!»; "Everything OK?" — «Всё хорошо? / Всё нормально?», когда ситуация предполагает перевод «Ты жив?» или «Отзовись!» и т.п.), которое, как правило, приводит к сбою при восприятии значения реплики зрителем. Попытка переводчиков держаться по возможности ближе к оригинальным целеустановкам американского фильма в диалоге с резко повышенным эмоциональным фоном неизменно даёт один и тот же эффект: закрывает для русского зрителя
возможность отождествлять себя с героями и сопереживать им. Рассмотрим пример:
На тонущем корабле. Герой видит, что единственная лестница, по которой можно было бы выбраться наверх и спастись, погребена под завалом из горящих перекрытий: 23
— У нас проблема! // ("Посейдон", 2006)
Структура «у нас проблема» в русском описывает, как правило, ситуацию неожиданно возникшей бытовой неувязки (взяли с собой бутылку, но забыли штопор; должны привезти посылку, но никого не будет дома и т.п.), разрешающейся в обозримое время путём приложения дополнительных (но не героических) усилий. В приведенном примере структура может трактоваться русским зрителем либо как свидетельство исключительного бесстрашия героев, проявляющих чувство юмора даже в смертельной опасности, либо как признак необъяснимой неуязвимости персонажей, условности, «игрушечности» их природы.
На фоне этого и сходных переводов довольно заметно выделяется работа, проделанная командой дубляжа при переводе фильма «Явление» ("The Happening", США, 2008). Нельзя не отметить, что все художественное «послание» фильма «Явление» зиждется на эмоциональном слиянии зрителей с героями; собственно базовая идея картины в том и состоит, что такое может случиться с каждым, со всеми нами, в любой момент, мы едины и нам следует мыслить себя как часть человечества. Утрата этой идеи в переводе обессмыслила бы сюжет в целом, и тем ценнее в данном случае усилия, предпринятые переводчиком и актёрами озвучания, что, отходя от негласных стандартов перевода голливудских фильмов-катастроф, они спасают замысел и значение картины. Содержание фильма вкратце таково: на восточном побережье Соединённых Штатов происходят загадочные выбросы токсинов, вызывающие немедленную эпидемию самоубийств. Герои фильма бегут вместе с другими, такими же напуганными беженцами, пытаясь выбраться из зоны поражения. Постепенно становится понятно, что смертельные токсины спонтанно выбрасывают деревья, обеспокоенные перенаселённостью планеты и угрозой, которая исходит от человечества. Панический диалог в фильме доминирует, занимая практически всю речевую дорожку. Финальная сцена, где показано, как это мрачное "явление" перебросилось уже на Францию, даёт понять, что человечество — это единый континуум, не поделённый государственными границами, и в случае серьёзной катастрофы противостоять происходящему мы будем все на равных.
Рассмотрим ряд эпизодов «Явления». Обратим внимание на то, что авторы дубляжа вынуждены радикально отходить от структур, используемых в оригинале, равно как и от конкретных эмоциональных целеустановок там, где их сохранение разрушило бы русскую модель эмоционального реагирования.
Главные герои в поезде, эвакуирующем людей из зоны поражения. Эллиот протискивается к тому месту, где сидит Альма.
Оригинал:
Фон: "...ouch! No... I don't think I......my daughter... Do you have
a phone? Sorry, I don't. don't have a phone. Do you have a phone?"
Эллиот: Are you OK?
Альма: They say Boston got hit too!
Эллиот: How do you hear that?
Альма: A phone from work! What about Ivette?
Эллиот: OK, she made out in a bus.
Альма: What the hell is going on, Ellie?
Фон: "I have no idea."
Эллиот: Oh, you see, don't know!
Русская версия:
2 2 2
Фон: «.тебя не слышно! // Алло! // Алло! // Не слышно. // 3 3
— Извините, у вас нет телефона? // — А? // — Извините, у вас.
3 7 1 21
нет телефона? // — Нет, / нету //. — .нет телефона».
23
Эллиот: Ну как ты?
31 2
Альма: Слышал, / в Бостоне тоже беда?
\ 2
Эллиот: Кто тебе сказал?
12 \ 2
Альма: Коллега с работы //. А как там Иветт?
1
Эллиот: Ей удалось сесть в автобус.
32 \
Альма: Что ж это происходит, Эллиот?
\ 1
Эллиот: Ничего не понимаю.
Вопросу Are you OK? соответствует русское Ну как ты?; заметим, что переводчик отказывается от «традиционных» вариантов перевода этой структуры со словами хорошо, о'кей и в порядке («С тобой все хорошо?» и т.п.), так как в русском в ситуации заведомо
тяжёлой и кризисной вопрос, предполагающий, что у слушающего может быть все хорошо, звучит как злая ирония. В использованной сугубо русской конструкции ну передаёт ожидание говорящего, как указывает на множественность возможных вариантов развития ситуации, ИК-2 настаивает на вводе этой информации, а ИК-3 вносит элемент ориентированности на позицию слушающего.
31
Очень значим выбор в пользу слова «беда» (Слышал, / в Бостоне
2
тоже беда?). В отличие от слов кошмар, проблемы и др., слово беда предполагает затронутость личной сферы говорящего; тем самым Альма как бы включает неизвестных ей людей в Бостоне в свою личную сферу и, что очень важно, в личную сферу зрителей, настраивая их определённым образом. Если ей не безразличны чужие люди в Бостоне и она сочувствует им, то нам уже не должна быть безразлична она и что с ней: включается механизм сопереживания.
\ 2
Вопрос А как там Иветт? (What about Ivette?) содержит там, передающее озабоченность пространственной удаленностью другого человека, которого говорящий включает уже в свою личную сферу 2
(ср. А что с Иветт?). В восприятии русского зрителя вновь откладывается небезразличие Альмы, её искреннее беспокойство за судьбу отставшей от них Иветт, жены друга, и происходит это за счёт неосознаваемых параметров коммуникативных единиц. Далее из ответа Эллиота вновь исключается ОК (OK, she made out in a bus)
1
и остаётся лишь Ей удалось сесть в автобус (в русской коммуникативной сетке не может быть все хорошо, когда все плохо: появление таких единиц означало бы, что говорящий или равнодушен ко всему и всем или не может трезво оценить ситуацию и осознать, что причин для радостного спокойствия нет).
Чрезвычайно важен сохраняющийся в дублировании тревожный фон (переговоры людей в поезде, пытающихся связаться с родными). В них сохранены и переданы паника, растерянность (...тебя 2 2 2 не слышно! // Алло! // Алло! // Не слышно.), просьбы о помощи,
\ 3
от отчаяния адресуемые незнакомым людям (Извините, у вас нет телефона?) и т.д.
Таким образом, коммуникативная составляющая в этом коротком эпизоде работает на эффект сплочённости людей перед лицом опасности: все становятся друг другу ближе, просьбы адресуются более широкому кругу лиц, не остаётся никого, чью личную сферу не затронуло бы происходящее.
Очень примечательно, что из вопроса Альмы (What the hell is going on, Ellie?) исчезает пейоративный элемент (what the hell). Использование в соответствующей русской реплике ругательства («Что, черт возьми, происходит.?» и под.) уменьшило бы сочувствие зрителей героине, так как использование в речи ругательств в нашем представлении подразумевает активное воздействие говорящего на мир (или готовность воздействия на мир), и героиня, применяющая пейоративную лексику, достаточно уверена в себе и активна, не беспомощна, а боевой настрой не требует от зрителей такого сопереживания, как беспомощность. Вместо этого в русском высказывании появляются же ('должное не имеет места'), это ('недолжное имеет место') и ИК-3 (невозможность сориентироваться в происходящем, порождающая эффект полной растерян-
32 \
ности): Что ж это происходит, Эллиот?
В зале ожидания на вокзале к Эллиоту обращается пожилая женщина.
Оригинал:
Женщина: Oh my God. My God, look at this. My sister sent it to me. It was taken an hour ago in the Philadelphian zoo. (Смотрят видеозапись с очередным спонтанным самоубийством). Mother of God, what kind of terrorists are these?
Русская версия:
12 6 1 \
Женщина: О Боже //. Вы / посмотрите //. Мне сестра скинула
1 6 6 1 запись //. Это снято в зоопарке, / в Филадельфии, / час назад //. (Смотрят видеозапись с очередным спонтанным самоубийством).
6/ \ / 2 Матерь Божья, / что ж это за. террористы такие?
Слово боже передаёт желание говорящего дистанцироваться от небенефактивной ситуации в целом, о говорит о несоответствии предположений говорящего о ходе развития ситуации действительности. Типично русский комплекс коммуникативных единиц возникает в заключительном высказывании: что за (незнание, отсутствие представления о характеристике объекта применительно к ситуации, отсюда — недоумение), же — 'должное не имеет места', это — «недолжное имеет место», и, наконец, такие активизирует параметр нормы и следствия (нарушенная норма и небенефактив-ные следствия: '.что столько людей из-за них гибнет', '.что люди гибнут так страшно и необъяснимо'). Сумма взаимодействующих друг с другом коммуникативных единиц даёт исключительно русскую эмоциональную реакцию: это недоумение и страх русской старухи, жалеющей погибших, а может быть, и начинающей подо-
зревать, что власти обманывают людей, что нет и не может быть таких террористов, что источник угрозы на самом деле неизвестен.
Собравшиеся на станции в Филберте беженцы слушают телевизионные новости, пока не выключается электричество.
Оригинал:
Мужчина из толпы: They are not sure it's terrorist now.
Диктор (по телевизору): ... moments ago in the official statement the government moves away from the official position that this was a terrorist attack. Authorities are now feeling by the sheer number of the incidents being reported that the terrorist group being responsible is becoming less and less likely. The event appears to be limited to the North-East where smaller and smaller towns are being attacked.
Мужской голос: Where are we?
Диктор: The affected area now includes most of New England from Massachusets to Maryland.
Один из пассажиров (показывая пальцем точку на карте на экране): Then that's it?
Эллиот (Джулиану, напряжённо глядящему на дисплей телефона): Everything OK?
Диктор: ...smaller towns.
Мужчина: If we stay here. we are gonna die here. (Неразборчивые женские причитания). Whatever this is. It looks like it's not occurring about ninety miles from here.
Голоса: Let's go. let's get out of here.
Русская версия:
23 1
Мужчина из толпы: У них сомнения, / что это террористы.
\ 6
Диктор (по телевизору): По мнению наших экспертов, / все
\ \ \ 12 происходящее в стране мало напоминает спланированные террак-
ты //. Теперь власти считают, что количество таких случаев слиш-12 6 \ ком велико //. То, что за ними стоят террористы, кажется все менее
\ 12 6 2 и менее вероятным //. Это явление наблюдается только на северо-
\ 12 востоке //. Под ударом оказываются уже и маленькие города..
2
Мужской голос: А где мы?
\
Диктор: .поражение распространилось на большую часть Новой 6 6 12 Англии, / от Массачусетса до. Мэриленда.
Один из пассажиров (показывая пальцем точку на карте на экране): 2
Посередине.
6
Диктор: Сообщения о случаях поражения к западу от Аппалачей. Эллиот (Джулиану, напряжённо глядящему на дисплей телефона):
3
Есть сообщение?
Диктор: Сейчас учёные всей Земли изучают это смертельно опас-1
ное явление.
Отключается электричество. Все ахают.
6 \ 23 Пожилой мужчина: Если останемся здесь, / тут все и погибнем. \ \ 2 < Женский голос: Ой, господи, < да что же нам делать?
6/ \ \ \ Мужской голос: Что бы это ни было, / в девяноста милях отсюда
2\
(с убыстрением) оно не происходит //. (Все устремляются к выходу).
2\
Надо выйти за границу штата.
Со временем все более и более становится заметно, что персонажи «Явления» на речевом уровне решают возникающие перед ними задачи так, как это сделали бы русские, и реагируют на происходящее с ними так, как русские. Степень отхода от способа выражения, представленного в оригинале, при этом варьируется так, как того требует ситуация, — иногда, как будет показано ниже, для достижения сходного эстетического эффекта необходимо заменить и целеустановку, и содержание высказывания полностью.
В приведённом эпизоде представлены целые каскады типичных для панического диалога русских коммуникативных единиц, передающих затронутость личной сферы говорящего (тут, господи), неготовность воспринять новую внезапно обрушившуюся действительность (ой), неадекватность ситуации представлениям говорящего о норме (да), значение 'должное не имеет места' (же), попыт-
\ \
ку войти в новую ситуацию (а). С этой точки зрения, Ой, господи,
2 <
< да что же нам делать? — это классическое русское выражение страха и растерянности, апеллирующее к сознанию русского зрителя напрямую через интуитивно воспринимаемые коммуникативные параметры и активизирующее у русских полное отождествление себя с персонажем. Той же цели служит выбор в пользу тут в
\ 23
тут все и погибнем, и придыхание, передающее сильную эмоциональную вовлечённость говорящего в происходящее (в данном слу-2h
чае — страх): Посередине. Очень характерен перевод вопроса Эллиота к Джулиану, безуспешно пытающемуся связаться с женой: 3
Есть сообщение? (в оригинале — Everything OK?). Подчеркнём, что вопрос типа «Всё в порядке? / Всё хорошо?», формально воспроизводящий структуру оригинала, в данной ситуации в русском совершенно невозможен. Он заменяется конкретным деловым вопросом по сути, что как раз обусловлено сильной тревогой и сочувствием говорящего. Его интересует судьба Иветт, и интересует так же остро, как самого Джулиана, поэтому он с ходу спрашивает главное: есть сообщение — нет сообщения; более общий, «размытый» вопрос о том, как вообще дела, не способен передать этот смысл, тогда как вопрос о том, всё ли хорошо, может быть воспринят только как исходящий от человека, равнодушного к беде Джулиана, от человека, в личном мирке которого действительно может быть все благополучно, когда пропала жена друга.
Оригинал:
Эллиот и Альма со случайными попутчиками бегут из Филберта, надеясь выбраться за границы зоны поражения.
Попутчик: Oh, it's the army, we are safe!
Солдат: My name is Private Auster. I'm stationed at Westover military base about. ten up. ten miles back. I think they've been affected by whatever's happening. I lost communication with them. When I approached the base, I saw., military personnel in... the barbed wire in... the fence. So I suggest no one take that road.
Попутчик: There's a town about eight miles behind us. There were bodies on the road into town.
Солдат: Cheese and crackers. Oh, that still leaves us two directions. Oh, just. stop! Stop! Where you go. are you alright?.. Hope you are OK.
Попутчица: I'll talk to them. Hello! Can we talk? Excuse me.
(...) Эллиот пытается связаться по мобильному телефону с Джулианом.
Альма: Any luck?
Эллиот: I can't get hold of them on the cellphone.
Альма: I am sure they'll be allright. They'll be okay.
Эллиот (шёпотом): May be he is on to something.
Альма (шёпотом): What are you talking about?
Эллиот (шёпотом): I don't know.. Why did it start in the parks.
Солдат: They say it is the same story — about eight-nine miles back. They say there is a. bus. in a lake.
Попутчица: Five miles back! There are dozens of bodies! Солдат: OK. Nobody is going anywhere! We are gonna. stay right here. for a while.
Люди из нескольких съехавшихся машин толпятся на перекрёстке. Попутчик (подбегает): There is a woman talking to a daughter. She's talking to a daughter in Prinstone. isn't it where your friend went? Эллиот: Come on!
Женщина с телефоном: It's okay., honey.. honey, it's okay., you. ah, she is so scared. You just. you just stay in that room, you don't open the door for no thing. just keep watching up the window with the tree, baby. someone will come and get you soon.
Эллиот: Tell her. tell her not to go near the window with that tree. Just tell her!
Женщина с телефоном: Baby, don't go near the window with the tree. Эллиот: Ask her if Prinstone is been affected!
Женщина с телефоном: Honey.. s-someone wants to know if. if. if Prinstone had any problems. She says everyone is dead outside. You just stay in your room, you. Honey! Honey.. Honey, you are talking funny, what's wrong with you...
Русская версия:
2 12 / 2\ Попутчик: О, / военные! // Мы спасены.
2 6
Солдат: Моя фамилия Остер //. Я / служу на военной базе Вест-2 23 \ оувер //. Она в десяти милях //. У них там тоже отравляющее ве-
6 6 3
щество //. Сперва / прервалась связь с ними. // а. э-э. я подъехал \ 6 \ 6 6 6 к базе, а они. // В общем, военные. / н-на. проволоке. / они. 23 23 мертвы! // В-вам нельзя ехать в ту сторону!
23
Попутчик: Позади нас остался городок //. На дороге к нему ле-32
жали трупы.
-\ 2 32 6
Солдат: Господи Иисусе! // Остаются только две дороги //. Так что.
С третьего направления подъезжает ещё машина. Солдат (бежит к ним, на бегу скрещивая руки над головой):
2 2 2 Стойте! // Остановите машину! // Остановитесь! \ 2 Мужчина: Что случилось?
3 \
Обрывки разговора: "Никто не пострадал? // Мы не можем ни
2 3
с кем связаться!.. // Вы видели что-нибудь необычное (?) на дороге?.". По четвертой дороге подъезжают ещё две машины.
1 23 2 \ Попутчица: Я поговорю с ними //. Эй! // Остановитесь, пожалуй-2 2 ста! // Извините. // Что там?..
6 6
Обрывки разговора: "Мы хотели проехать по прямой, / а там. 2 2 2 автобус в озере. //. — Господи, / какой ужас! // .ни с кем свя-
4 12 2
заться //. А у вас? — У нас тоже //. — Да //. — Да, / хотел набрать.". (.).
3
Альма: Что-то есть?
1
Эллиот: Не могу дозвониться Джулиану.
\ \ 2 12 Альма: С ним все будет хорошо //. С ними обоими. Эллиот: Может, он в чём-то прав? // (Показывает глазами на попутчика, ранее утверждавшего, что смертельные токсины выделяют деревья).
Альма: О чём ты говоришь?
Эллиот: Я не знаю //. Все началось с парка.
........12 Л Л 2
Солдат (подбегает): Везде одно и то же: // нет живого места //. 6/2 2 Там автобус //. В озере //. Видна только крыша.
6 12 Попутчица: Кругом в пяти милях — / везде только I мёртвые. -2 2 6 Солдат: Ладно //. Ехать пока некуда //. Так что. / отсидимся 23 3
здесь, / хорошо? //
/ 12 6 Попутчик (подбегает): Тут мать дозвонилась дочке //. А дочка / 2 3
как раз в Принстоне //. Ваш друг вроде там? 2
Эллиот: Пошли.
12 23 \ 3
Женщина с телефоном: Т Ничего //. Стейси! // Стейси, ты цела? // 6 2 \ 6 2 Ты. // Ей так страшно! // Только. / ты оставайся в комнате, / и \ 23 2 дверь никому не открывай //. Смотри в окно, / под которым растёт 2
дерево, / кто-нибудь приедет и спасёт.
2h 6 12 h Эллиот: Нет, / нельзя. подходить к окну, под которым дерево //.
32
Скажите ей!
2 2 Женщина с телефоном: Нет, / (с убыстрением) не подходи к окну, под которым дерево!
\ 2 3
Эллиот: Спросите: Принстон. / попал под удар?
23 1 Женщина с телефоном: Детка, // тут один человек тебя спраши-2 2
вает: / как в Принстоне? // Что у вас там? // (плачет) Сказала: одни
12 23 32
трупы на < улицах //. Ты только сиди в комнате. // Детка, // ты 1 2
как-то странно говоришь, / что с тобой?
В этом эпизоде проделана огромная работа по расстановке коммуникативных смыслов, диктуемых законами русской языковой системы. Проанализируем причины лишь некоторых решений переводчика.
Рассмотрим, как преображаются в русской версии реплики героев, принёсших плохие вести:
Оригинал: Перевод:
Солдат: They say it is the Солдат (подбегает): Везде одно same story — about eight- 2 2
nine miles back. They say и то же: // нет живого места //. Там there is a. bus. in a lake. 6/ 2
Попутчица: Five miles автобус //. В озере //. Видна только back! There are dozens of 2 bodies! крыша.
6
Попутчица: Кругом в пяти ми-12
лях — / везде только i мёртвые.
В отличие от английского "it is the same story", в русском оборот «везде та же история», на первый взгляд аналогичный по смыслу,
неприменим к данным обстоятельствам: он является реакцией на незначительное нарушение нормы, содержит оттенок лёгкого раздражения и для ситуации, когда на много миль кругом все мертвы, оказывается слишком легкомысленным. В то же время вводится ни к чему в оригинале не восходящий, но органично выглядящий в этом контексте оборот «нет живого места». В оригинале солдат дважды ссылается на опрошенных им людей (they say — 'они говорят') и даёт точные данные — «в семи-восьми милях отсюда»; в русском переводе он под таким огромным впечатлением от услышанного, что говорит, ни на кого не ссылаясь, как бы от себя, как будто он все это видел своими глазами; информативная часть с цифрами при этом опущена, а образная напротив — усилена («видна только крыша»). Реплика попутчицы также модифицирована совершенно определённым образом: высказывание There are dozen of bodies (букв. 'там дюжина трупов', в более естественном переложении — 'десяток трупов') в русском озвучании появляется
12
в виде "везде только I мёртвые". Здесь также опускаются конкретные цифры (не важно, сколько именно мёртвых, важно, что нет никого живого), только обозначает реализованность максимально небенефактивной ситуации на фоне нереализованности той, на которую они слабо надеялись (что одна из дорог всё же окажется не такой опасной), ослабленная ИК-2 на слове «мёртвые» противопоставляет этот единственный вариант всем прочим, а понижение фонетического регистра в конце синтагмы передаёт смысл 'страшно и говорить об этом'. Таким образом, мы видим достаточно серьёзную переработку реплик, цель которой, несомненно, в том, чтобы русской аудитории также становилось страшно от них (чем меньше цифр и конкретной информации, чем меньше известно и чем ярче образы, тем страшнее сказанное в восприятии русского зрителя).
Речь женщины, говорящей по телефону с дочерью Стейси в Принстоне, оказывается вся "переложена" переводчиком и актрисой на русский лад. Все, что мешает этому в оригинале, просто игнорируется, оставляется без перевода, замещается другими оборотами.
Оригинал: Перевод:
, т , Женщина с телефоном: Т Ниче-
Женщина с телефоном: Its 12 23 \ 3
okay... honey... honey, it's okay.. го //. Стейси! // Стейси, ты цела? // you. ah, she is so scared.You 6
just. you just stay in that room, Ты. // (Дрожащим голосом) Ей
you don't open the door for no 2 \ 6
thing. just keep watching up так страшно! // Только. / ты ос-
2 \ тавайся в комнате, / и дверь нико-
23 2 му не открывай //. Смотри в окно, /
2
под которым растёт дерево, / кто-нибудь приедет и спасёт.
2h 6 Эллиот: Нет, / нельзя. подхо-12 h
дить к окну, под которым дерево //. 32
Скажите ей!
2
Женщина с телефоном: Нет, /
2
(с убыстрением) не подходи к окну, под которым дерево!
\ 2 Эллиот: Спросите: Принстон. / 3
попал под удар?
23
Женщина с телефоном: Детка, //
1
тут один человек тебя спрашива-2 2 ет: / как в Принстоне? // Что у вас там? // (плачет) Сказала: одни 12
трупы на < улицах //. Ты только
23
сиди в комнате.
В оригинале мать повторяет дочери, что все хорошо (It's okay., honey., honey, it's okay..), что в русской версии исчезает и замеща-
\ з 1
ется вопросом: Стейси, ты цела?1 (при этом обращение "honey" заменяется просто именем девочки. Интересно, что сохранение здесь ласкового обращения — зайка и под. — в русском, как это ни странно, представляло бы ситуацию как менее опасную. Реальная опасность элиминирует из речи шутливые и ласковые обращения, предполагающие все же некоторую расслабленность говорящего;
the window with the tree, baby... someone will come and get you soon.
Эллиот: Tell her. tell her not to go near the window with that tree. Just tell her!
Женщина с телефоном: Baby, don't go near the window with the tree.
Эллиот: Ask her if Prinstone is been affected!
Женщина с телефоном: Honey.. s-someone wants to know if. if. if Prinstone had any problems. (Слушает ответ). She says everyone is dead outside.You just stay in your room, you.
1 Русский переводчик уверенно исключает из рассматриваемого эпизода все okay, it's okay и are you okay или замещает их подходящими по контексту русскими средствами, не связанными однозначно с идеей хорошего, с семантикой порядка и благополучия (верно, ладно), или просто оставляя без внимания.
отсутствие их показывает, что мать отчаянно сосредоточена на спасении дочери, ей просто некогда «ворковать»).
В репликах матери есть множество косвенных показателей того, что девочка маленькая (или же что мать, волнуясь за неё, считает её таковой, представляет её как малого ребёнка, даже если это подросток). Это проявляется в том, как оформлены материнские 6 2 \ инструкции (Только. / ты оставайся в комнате, / и дверь никому 23 23 не открывай //. .Ты только сиди в комнате.): удлинение интонационных центров имеет своей целью воздействие на слушающего, запечатление в его памяти спасительного знания о том, как правильно себя вести, и сближается с успокаиванием и уговариванием, оттенок ИК-3 вносит элемент ориентированности на позицию слушающего, а только передаёт стремление говорящего реализовать бенефактивную для дочери ситуацию и не реализовать небенефак-тивную (дочь может поступить и наоборот, она ведь несмышлёныш).
2
Мать упрощает для дочери выражение Эллиота (Принстон. / по-
3 23 1
пал под удар? // — Детка, // тут один человек тебя спрашивает: / 2 2
как в Принстоне? // Что у вас там?), вместо того чтобы просто механически повторить прозвучавший вопрос; видимо, она считает, что для маленькой дочери нужно сформулировать это попроще.
Острый трагизм ситуации в том, что, успокаивая дочь и давая инструкции, мать в действительности не может никак повлиять на происходящее, она предельно растеряна и не представляет себе, ни что происходит, ни как можно помочь. Первый раз это проявляется 2 2 в реплике: Смотри в окно, / под которым растёт дерево, / кто-нибудь приедет и спасёт. Английский оборот "someone will come and get you soon" можно было бы перевести и как «за тобой скоро приедут и заберут тебя». «Кто-нибудь» подразумевает отсутствие у говорящего представления о том, кто это будет, и тем более исчезает из русского перевода слово «скоро»; перевод "get" как спасти (а не как забрать, увезти, вывезти оттуда) тоже подчёркивает, что девочка в беде. Появляющееся в русском дублировании жалкое «кто-нибудь приедет и спасёт» показывает, что мать и не пытается изобразить, что владеет ситуацией, она сама не представляет, откуда могла бы прийти помощь, и даже не догадывается скрыть это от дочери. Вторым подтверждением её полнейшей растерянности
2 2 становится высказывание: Нет, / (с убыстрением) не подходи к окну, под которым дерево! Покорность, с которой она поспешно повто-
ряет дочери слова незнакомого человека, даже не пытаясь вникнуть и разобраться, почему, собственно, он запрещает подходить к окну (Эллиот уже догадывается, что опасность несут именно деревья, большинство же людей об этом ещё не подозревает), очень хорошо показывает, насколько она растеряна и насколько у неё отсутствует собственная концепция происходящего. Если сопоставить русскую реплику с оригиналом, становится видно, что в русском вновь снято обращение и применён приём убыстрения речи: мать торопится как можно быстрее сказать главное, срочно запре-
2
тить подходить к опасному окну, и первые слова её реплики: Нет, / 2
не подходи, — призваны отменить действие, ранее рекомендованное как желательное, а разобраться, в чём дело, она успеет и потом.
То, что проделано при переводе «Явления», в целом нетипично для традиций русской школы дублирования, которая, как правило, стремится всё же «оставить иностранца иностранцем». Перевод выполнен таким образом, как если бы переводчик задавался не вопросом, «как лучше перевести эту реплику», но вопросом, «что сказал бы русский в этих обстоятельствах?». Семантические возможности русского коммуникативного уровня оказываются задействованы в полной мере; чрезвычайно показательно то, какие именно участки системы требуют безоглядного ухода от оригинала. Переводчик действует, учитывая глубокие расхождения в стратегиях реализации в русском и английском определённых эмоциональных целеустановок, изобилие которых в фильме-катастрофе предопределено жанром. Одновременно анализ русской речевой дорожки «Явления» даёт ответ на вопрос, отчего герои других голливудских фильмов-катастроф чаще всего не вызывают у русской аудитории ни жалости, ни сочувствия: чужая модель эмоционального реагирования, не пересаженная на русскую почву, бессознательно отторгается и заставляет его мысленно отделять себя от этих чужаков (подозрительно безразличных к собственным друзьям и родным, к трудностям, к смерти, необъяснимо бодро встречающих несчастья, наивно полагающих, что у них всё хорошо, даже тогда, когда всё хуже некуда, и т.п.). «Явление», ради которого была предпринята работа по коммуникативной русификации, со всей очевидностью показывает, что этот психологический разрыв в принципе преодолим и что проблема здесь кроется не в природных свойствах американского характера, а в отсутствии «пропуска» речевой дорожки фильма через русскую коммуникативную систему.
Список литературы
Безяева М.Г. Семантика коммуникативного уровня звучащего языка. М.,
2002.
Безяева М.Г. Семантическое устройство коммуникативного уровня языка (теоретические основы и методические следствия) // Слово. Грамматика. Речь. Вып. VII. М., 2005.
Брызгунова Е.А. Русская грамматика. § 1—2, 15—171, 1900, 1918, 1923, 1925, 1936, 1947, 1951, 2125—2127, 2223—2230, 2629—2640, 3189—3194. Т. 1. М., 1980. Т. 2. М., 1982.
Брызгунова Е.А. Эмоционально-стилистические различия русской звучащей речи. М., 1984.
Коростелева А.А. О роли коммуникативных средств в формировании двух образов одного персонажа // Слово. Грамматика. Речь. Вып. VI. М., 2004.
Коростелева А.А. Об отборе коммуникативных средств при формировании жанровой принадлежности переводного фильма// Слово. Грамматика. Речь. Вып. VIII. М., 2006.
Коростелева А.А. О роли средств коммуникативного уровня русского языка в интерпретации переводного фильма ("Rain Мan" — « Человек дождя») // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 9. Филология. 2007. № 6.
Коростелева А.А. Об особенностях коммуникативной интерпретации переводного фильма в русском, польском и ирландском языках // Слово. Грамматика. Речь. Вып. X. М., 2008.
