CC BY
18
ФИЛОСОФИЯ
Вестник Омского университета, 2003. №4. С. 44-47.
V ГГК 111
© Омский государственный университет 1 ^
ПРОБЛЕМА РАЗЛИЧЕНИЯ ФЕНОМЕНОЛОГИЧЕСКОГО И ГЕРМЕНЕВТИЧЕСКОГО ПОДХОДОВ В ФИЛОСОФИИ
И.А. Кребель
Омский государственный аграрный университет, кафедра философии 644008, Омск, Институтская пл., 2
Получена 2 июля 2003 г.
In this article the author is suggesting the distinguishing of phenomenological and hermeneutical approaches in philosophy.
В качестве отличительной черты современной философской мысли может быть отмечена ее ориентация на проблемы понимания и экспликации смысла. Тем самым философия (косвенно или напрямую) неминуемо касается проблем языка. Однако не все просто и гладко в так сложившемся семантическом пространстве, как это представляется на первый взгляд. Сложность (непонимание которой приводит, в лучшем случае, к эклектическому разнобою, мировоззренческой фрагментарности) заключается, по-видимому, в том, что различные направления и их представители обращаются к исследованию, интерпретации различных аспектов языковой реальности, различно понимая фундаментальную философскую категорию «бытие». Конечно же, такая ситуация имела место всегда в истории мысли, и именно от различного понимания бытия проводится историко-философская идентификация школ и направлений. Но сегодня, когда поиск сущности бытия осуществляется преимущественно через язык, сложилось не совсем четкое и не до конца ясное понимание такого направления в философии, как феноменология, которое в различных своих модификациях и мировоззренческих компиляциях определенно лидирует.
Дело в том, что это течение современной мысли не имеет однозначности как в понимании собственной специфики, так и в интерпретации специфики выбранных для исследования языковых структур1, способствующих экспликации сущно-
1 Здесь речь идет в первую очередь о позиционирова-
нии философией статуса бытийственной первоначальности, априорности таких языковых аспектов как логическая организация языка либо его экзистенциальные основания, в то время как лингвистикой им даются совершенно однозначные, эмпирически выверенные характеристики той первостепенности, о которой спорит философия; такой первозначности в языкознании не наблюдается, по-
сти человеческого бытия. Так, непонятно, что есть феноменология, что может быть воспринято в качестве онтологического аспекта языка и что в таком случае есть язык для человека.
В этом плане конкретные задачи проделываемой нами сейчас работы могут быть сформулированы следующим образом: 1) провести идентификацию феноменологии как с аналитической философией, так и с герменевтикой, то есть представить ее в качестве двух не всегда пересекающихся между собой традиций; 2) определиться с выбранной нами традицией понимания феноменологии, обосновать таковой выбор; 3) представить собственную мировоззренческую позицию на решение этой проблемы интегрально, то есть найти точки пересечения двух противоположных толкований одного направления; 4) раскрыть существо собственной интегральной позиции через включение элементов системного подхода. Конструктивное решение поставленных задач позволит иначе взглянуть на проблемы языка в феноменологическом дискурсе, а также указать перспективы их решения.
Итак, феноменология как сложившееся философское направление берет свое начало в трудах Э. Гуссерля и ориентирована в большей степени на прояснение логической организации сознания, логической организации поля значений между сознанием и предметами и самой процедуры его образования (интенциональности). Для Гуссерля феномен означает то же, что и для Канта,
скольку язык есть синтетическая, целостная реальность, структуры которой взаимосвязаны, а связи между ними взаимообусловлены, потому в прояснении бытия человека посредством исследования его языка необходимо учитывать этот момент (такое видение проблемы принадлежит Ю.М. Лотману, рассматривавшему символ в качестве реальности, опосредствующей связь между онтологией и гносеологией).
а именно явление, но Гуссерля отличает от Канта то, что феномены не априорны человеческому сознанию, но есть результаты интенциональных актов, то есть интенциональная данность, в которой ноэзис и ноэма первоначально слиты. Однако Гуссерль, указывая на смыслы, не анализирует их языковые характеристики, этой процедурой как раз и занимается аналитическая философия, в частности представитель одной из российских феноменологических школ В.А. Суровцев2.
Иное дело — феноменология М. Хайдеггера. Феномен для него есть проявление бытия, которое носит больше иррациональный характер. И когда Хайдеггер говорит, что эта феноменальность принадлежит языку, может быть понята из языкового пространства, а потому феномен герменевтичен, автор имеет ввиду все-таки иррациональные основы самого языка, которые раскрываются в поэзии, то есть посредством метафорического дискурса. На наш взгляд, такая историко-философская ситуация вносит путаницу в понимание специфики феноменологического направления (то есть в качестве исследования феномена имеется в виду и аналитика и герменевтика). А потому было бы удобным, характеризуя собственную позицию, созвучную хай-деггеровской, именовать ее все-таки не столько феноменологией, сколько герменевтикой, как это и делается Х.-Г. Гадамером, но не так, как это предлагается, например, И.А. Бондаренко [1], поскольку такое положение дел, стоит еще раз подчеркнуть, вносит путаницу в идентификацию феноменологии; и начало этой путаницы было положено, на наш взгляд, самим Хайдеггером.
Хотелось бы подчеркнуть, что в связи с учетом Хайдеггером иррациональных аспектов бытия, его языковой определенности позиция этого мыслителя для нас более приемлема, и именно поэтому она берется нами за онтологическую основу, хотя требует некоторых дополнений, касающихся интерпретации и понимания пространства самого языка в целях представления языковой картины целостной и полной, учитывающей и пространство заязыковой реальности, значение которой конститутивно, а также учитывающей и логическую организацию языка. Такое представление языка в качестве целостного феномена,
2В.А. Суровцев признает, надо заметить, только одну трактовку феноменологии, т.е. только ее гуссерлевский вариант и полностью опровергает претензии последователей Хайдеггера на звание феноменологов. Автор подкрепляет свою позицию тем, что феномен должен быть понят из собственного смысла, а не из того, который навязан ему различными интерпретациями — «феномен есть явление, скрывающее собственную суть, но никак не эта скрытая суть, как это трактуется Хайдеггером; экспликация сути возможна с помощью исследования логики языка, которая и выступает в качестве феномена» [2, с. 112].
раскрывающего и внешние, и внутренние характеристики языкового целого, позволяет представить перспективы развития как самого языка, так и собственно мира человека, организованного языком. Необходимо сразу условиться, что язык понимается нами предельно широко, как семиотическая система, опосредствующая связь между окружающим миром вещей и внутренним духовным миром человека. В этом плане стоит подчеркнуть, что в зависимости от того, какой характер имеет философская проблема — нацелена ли она на прояснение специфики окружающей реальности или на проблемы внутреннего плана, будут выбраны и приняты за онтологическую основу различные аспекты языка: в данном же случае, вслед за В.В. Налимовым [3, с. 85-94], мы считаем, что проблемы смыслообразования носят духовно значимый характер в жизни человека, а проблема кризиса связана со смыслоутра-той, поэтому интенциональную процедуру можно рассматривать не только логи,ко-гносеологи,чески, (как это предпринимается Гуссерлем, а вслед за ним и аналитиками), но и герменевтически (на что только указывал Хайдеггер, но что не было им реализовано, так как он решал проблему поиска смысла бытия, а не роли языка в процессе конституирования этого смысла). Причем, на наш взгляд, последний вариант наиболее продуктивен, поскольку расширяет как гносеологически,е, так и онтологические горизонты, а также обращает внимание на складывающиеся, с наложением различных тематических контекстов, перспективы.
Предлагаем для представления целостной языковой картины учитывать то, что бытие много-уровнево и многослойно, а потому разнообразно, в то время как это разнообразие не всегда может быть логически определено. Поэтому предлагается интегральный подход, учитывающий как логико-гносеологические, так и иррациональные основания языка, понятого в качестве способа экспликации бытия, где в зависимости от специфики решаемых проблем активизируются и те и другие аспекты3. Кроме того, предлагаем характеризовать такой подход системной герменевтикой в целях внесения отличия от феноменологии Э. Гуссерля, а также включения элементов системного подхода для адекватной упорядоченности конституируемой нами языковой целостности. В данном случае нам импонирует позиция П. Тикера, настаивающего на
3Чтобы быть, необходима среда, а «я» есть всегда «я есть в мире», потому логика вещей не может быть элиминирована. В зависимости от того, какого плана проблему мы решаем — имманентного либо трансцендентного, активизируются, соответственно, иррациональные либо логико-гносеологические аспекты языка.
46
И.А. Кребель
опосредствующей функции знаков и символов для любого процесса познания, шире — текста, а потому герменевтика нуждается в дополнении структурно-семиотическим анализом, и в этом аспекте герменевтика наиболее продуктивна как методология.
Совмещение герменевтики с элементами системного подхода позволяет визуально представить многоаспектность, многослойность бытия, что раскрывает дополнительные преимущества такого подхода к исследованию и самой герменевтики и объекта ее онтологизации — языка, а именно вводит дополнительный герменевтический план — визуализацию.
Итак, начнем с того, что необходимой характеристикой человеческого бытия выступает язык. Понятый предельно широко, как семиотическая система, он опосредствует связи между человеком и миром, внутренним и внешним. Поскольку человек, с одной стороны, имеет внутреннюю реальность, свой индивидуальный мир, а с другой — есть социальное существо, постольку язык как фактор человеческой реальности также по природе дуален, то есть может быть рассмотрен в качестве мезореальности, введенной в философский дискурс В.М. Шкарупой [4]. Феномен мезореальности (корень мезо- означает «между, середину») обеспечивает смысловую трансформацию между социальным и индивидуальным, где одновременно единством социального и индивидуального обеспечивается самобытность национального языка. Индивидуальное погружение в данную реальность и сознательное конституиро-вание ее смыслового богатства позволяет, с одной стороны, культивировать человеческое в человеке, с другой — указанная реальность есть сфера творческой активности человека, сфера знакового самовыражения в форме определенного текста (поэтического, художественного, музыкального и т. д.).
Язык как мезореальность может быть представлен системно с помощью модели гомеоста-та, разработанной представителями системного подхода, гомеостатики как ветви кибернетики — Ю.М. Горским, A.M. Степановым, В.И. Газумо-вым.
Итак, первоначально необходимо договориться об онтологической природе языка, который мы пытаемся представить целостно, то есть в качестве системно организованной мезореальности.
Предлагаем первоначальное представление онтологической целостности языка через единство инь-ян и его реализацию в системе у-син (см. рисунок), поскольку любая реальность может быть проинтерпретирована через такие универсальные системные конструкции [4]. В качестве ян рассматривается нормативность языка,
языковые шаблоны, продуцируемые социокультурным контекстом как средой пребывания и функционирования языка; исследованием этой стороны языка занимается лингвистика. В качестве инь предлагаем понимать протофеноменаль-ные (префикс прото- означает «до- », «архе-», то есть то, что предшествует любому интенциональ-ному акту, а также что продуцирует специфику его языковой оформленности) основания языка, то есть сам бытийственный языковой принцип, который может быть означен в качестве индивидуального состояния человека, раскрытого языку и пребывающего в нем. Этот принцип принадлежит внутреннему духовному пространству, согласно данному принципу число, буква, знак, граф — равнозначны и выступают в качестве способа выражения понятого, пережитого на внутреннем уровне. Протофеноменальный уровень — инь — может быть также понят и в качестве семантического ресурса, латентно пребывающего в застывшей, выраженной форме, а потому, чтобы его эксплицировать, необходимы как внутренние усилия, как определенные процедуры (типа хай-деггеровской деструкции), так и определенные ситуации, о которых писал и Хайдеггер, и французские экзистенциалисты (это переживания ситуаций ужаса, тоски, любви, смерти близкого человека). Выражением такого начала в языке, на наш взгляд, могут выступать и Каббала, и понимание числа Пифагором, и интерпретация Логоса у Гераклита, а также различные архаические философские системы, касающиеся прояснения существа языковых архетипов. В качестве черты, делящей инь и ян, и может быть понят язык как феномен, то есть язык как воплощение смысла, первоначально выступающий в качестве символа, ми,фа. Такой контекст понимания смысла и языка примиряет позиции как Хайдеггера, так и Гуссерля, поскольку раскрывает единое основание, на котором, на наш взгляд, находятся оба автора, где затем Гуссерль нацелен на прояснение специфики логической организации смыслов — ян, Хайдеггер же — инь, то есть мыслителями были выбраны различные контексты, семиотическая основа у которых одна. Следует также добавить, что понимание языкового феномена в качестве символа, достигаемо как с помощью феномено-
Понимание внутренней целостности языка, выраженное с помощью монады инь-ян
логической редукции Гуссерля, так и с помощью деконструкции Хайдеггера, а также процедурой эквивокации, то есть наделения индивидуальным смыслом выбранной лексемы, этот смысл до того не содержащей (онтологическая специфика данной процедуры подробно исследовалась средневековыми мистиками). Такие методики осуществляют трансформацию смыслового ресурса из сферы инь в сферу ян, и наоборот.
Такое понимание внутренней целостности языка требует включения заязыковой реальности, то есть среды пребывания живого языка, его жизненного мира, способствующей как его деградации, так и развитию. Включение заязыковой реальности, а также прояснение связей и отношений между ее различными аспектами открывает различные интерпретативные перспективы, способствует контролю и решению различных проблем, возникающих из нарушения гармоничного функционирования. В качестве структур языковой реальности взяты различные пласты заязыковой реальности, включение которых конституирует целостность языкового феномена. Такие структуры, как языковая личность, социальная реальность, письмо, культура, индивидуальное творчество, языковая сущность, речь повседневного общения, требуют приведения их в систему, установления механизмов их взаимодействия, принципов гармонии между ними.
[1] Бондаренко И.А. Феноменология бытнйственного сознания. М., 2000.
[2] Суровцев В.А. Автономия логики. Источники, генезис и система философии раннего Витгенштейна. Томск, 2001.
[3] Налимов В. В. Размышления о путях развития философии//Вопр. философии. 1993. № 9.
[4] Шкарупа В.М. Мезореальность как онтологическое ядро субъективности//Вестн. Ом. ун-та. 1998. Вып. 1.
