CC BY
97
ИСТОРИЯ
Вестник Омского университета, 2002. №2. С. 57-60. © Омский государственный университет
УДК 904
ПРОБЛЕМА РАННЕЙ КОНСТИТУЦИОННОЙ ИСТОРИИ АНГЛИИ В ИССЛЕДОВАНИЯХ У. СТЕББСА И ЕГО ПРЕДШЕСТВЕННИКОВ
А.В. Астафьева
Омский государственный университет, кафедра всеобщей истории 644077, Омск, пр.Мира, 55A
Получена 25 января 2002 г.
The article is devoted to the problem of the early constitutional history of England in the works by W. Stubbs and his predecessors.
В британской историографии принято считать, что «Конституционная история Англии» У. Стеббса - серьезный обобщающий труд по истории становления английской конституционной монархии. В этой работе Стеббс наиболее ярко и полно, по сравнению со своими предшественниками, представил вигско-либеральную концепцию возникновения английского парламента и феодальной монархии с сословным представительством. Однако в отечественной историографии труды Стеббса и его коллег систематически не изучались. Советские авторы, исследовавшие средневековую историю Англии, как правило, обращали внимание на концепцию Стеббса лишь в историографических разделах своих работ. При этом отношение к Стеббсу, как и к его предшественникам, было в большей степени негативным. Но в современных условиях либеральные представления ряда английских исследователей XIX столетия, и Стеббса в том числе, представляют для нас известный интерес. Поэтому в данной статье мы ставим перед собой задачу рассмотреть наиболее важные, как нам кажется, положения концепции Стеббса конституционной истории Англии и интерпретации тех английских историков, которые принадлежат к поколению «предшественников Стеббса».
Впервые научная интерпретация ранней конституционной истории Англии была представлена в работах Э. Фримена и Дж.Р. Грина. С точки зрения Грина, одного из ярчайших представителей Оксфордской школы, всякое исследование конституционной истории Англии должно было идти вслед за историей народных масс. Грина не устраивал сложившийся традиционный подход английских профессиональных историков: иссле-
дование только политической и военной истории Англии. По мнению Грина, за историей английских королей и завоевателей исчезает история английского народа. Поэтому героем его книг стал народ: рыцарство, горожане, зажиточные фригольдеры, широкий слой крестьянства. Только благодаря народу, по мысли Грина, английская история могла состояться как целостность [1].
Грин считался первым историком, который не просто сформулировал такое прочтение истории, но и продемонстрировал его на примере истории великой нации [2]. Его книга «История английского народа» представляла собой серьёзный обобщающий труд по английской истории с древнейших времён до начала XIX в. Ни одна из исторических работ, выходивших до Грина, не содержала такого стройного последовательного и всеобъемлющего изложения истории развития английской нации.
При решении национальной проблемы Грин выделял национальный дух и государственность в качестве ведущих признаков нации. В его «Истории английского народа» (как и в работах Фримена и Стеббса) этот национальный дух играл важную роль. Грин рассматривал национальный характер как фатальную силу, предопределяющую судьбу народа. Другим ведущим фактором, определяющим объединение людей в нацию, Грин считал государственность. Нация, таким образом, представлялась Грину как «агрегат отдельных личностей, связанных общим и одинаковым для всех отношением к государству» [3].
Грин видел зависимость развития политической системы Великобритании от формирования таких черт национального характера, как умение ценить общественное мнение, общественное об-
суждение вопросов, общее убеждение, соглашение на базе обсуждения. Всё это он считал порождением народных собраний, а затем парламентской системы. Грин находил в общественном устройстве племени англов (как и у всех германских племён) зародыш современной английской общественной и политической жизни. Народное собрание для него являлось истоком английского парламента. Здесь Англия выучилась быть «матерью парламентов, здесь англичане научились ценить общественное мнение, общественное обсуждение вопросов» [4].
Э. Фримен разделял такой взгляд Грина на конституционную историю Англии. В 1872 г. Фримен издал вместе с Стеббсом «Историю английской конституции с древнейших времён». Данная работа была основана на убеждении авторов в неизменных началах конституционного права Англии; эти начала - свойства народного духа, постепенно раскрывавшиеся, но не менявшиеся в своём существе.
С точки зрения Фримена, государственность не была привнесена в Англию извне и не являлась следствием нормандского завоевания. Фримен настаивал на достаточно ранней политической зрелости английского народа: «политическое развитие англосаксонских королевств происходило задолго до завоевания» [5]. Он подчеркивал, что естественное течение народной жизни, несмотря иноземное завоевание и внутренние перевороты, оставалось в продолжение четырнадцати веков ненарушенным. Связь настоящего с прошлым в Англии никогда окончательно не прерывалась, потому как англичане никогда не увлекались блестящими теориями и не стремились к полному изменению своего политического строя. При этом история Англии была прогрессивна, но не реакционна. Англичане всегда придерживались старых обычаев и прочно стояли на старом пути, однако путь этот был путём развития [5, с. 17].
Короли древней Англии, как и все другие тевтонские короли, представлялись Фримену в некоторой степени ограниченными: народ их избирал, народ же их и низлагал; они не могли принять никакого важного решения, ни во время мира, ни во время войны, без согласия народа [5, с. 26]. Правда, в истории первых шести веков, следовавших за поселением англосаксов в Великобритании, Фримен видел процесс постепенного усиления королевской власти, принижения низшего класса свободных людей, наконец, превращения дворянства родового в дворянство служилое. Фримен считал, что до норманнского завоевания Англия уже двигалась, хотя медленнее других стран, по пути общего искоренения свободы, наблюдавшегося на всем Европейском пространстве. Однако иноземное вторжение он
считал не тем, что могло навеки подавить в Англии свободу, но тем, что, напротив, подготовило новый расцвет свободы, её обновление, принятие ею новой формы, более соответствующей изменившимся обстоятельствам, более способной сохраниться до настоящего времени, более обеспечивающей, наконец, благосостояние великой нации, чем та форма, которую выработало древнее тевтонское общество [5, с. 47]. В данной работе Фримен настаивал, что завоевание не произвело в политическом устройстве англичан никакого существенного изменения. В истории Англии, на его взгляд, невозможно было найти ни одной эпохи, когда бы не существовало в той или иной форме народного собрания: был ли то Витенагемот, Великий Совет или Парламент. Последнее происходило, как он объяснял, из-за абсорбирующей и ассимилирующей силы островного мира и в не меньшей степени из-за свойств правящих личностей [6]. Для Фримена не существовало противоречия относительно того, было ли вышеуказанное собрание аристократическим или в нем находились глубокие демократические черты. В теории, как он считал, такое собрание было демократическим, на практике аристократическим, но способным в любой момент приобрести больший демократический характер. Обе палаты, как и всё в политическом строе Англии, явились как бы сами собою. Ни та, ни другая палата не были созданы искусственным теоретиком, хотя на пути их развития переход от одной формы к другой нередко оказывался делом того или другого государственного деятеля-практика. Очень большую роль в конституционной истории Англии Фримен приписывал графу Лестерско-му. Он считал его если не творцом английской конституции, то по крайней мере основателем палаты общин.
В представлениях Фримена до сер. XIII в. Англия переживала печальную эпоху правления целого ряда тиранов, в груди которых не было искры английского национального чувства, но безрассудство которых при вечном безденежьи позволило англичанам отвоевать себе прочную свободу. В данном случае Фримен особо подчеркивал, что если дело касалось завоевания свободы на века, то пороки монархов иногда можно было считать более полезными, чем их добродетели. Благодаря тирании этих королей, по словам Фри-мена, английская свобода воскресла из временной своей могилы [5, с. 62-63].
Право назначать представителей, с точки зрения Фримена, развивалось в английской истории постепенно и явилось как бы следствием целого ряда счастливых случайностей. В царствование Иоанна Безземельного и в первое время царствования Генриха III состоялось несколько собраний,
Проблема ранней конституционной истории Англии.
59
в которые были призваны рыцари от каждого графства. Именно там происходило зарождение современного представительства. Фримен считал, что идея созыва небольшого числа людей, призванных действовать за всех, была заимствована англичанами из практики местных судов. Не исследуя этот вопрос тщательным образом, Фримен тем не менее указывал, что английские судебные учреждения тесно были связаны с парламентскими учреждениями: те и другие имели начало в древних английских собраниях [5, с. 75].
Однако до Симона де Монфора Фримен считал, что развитие английской конституции шло прежним случайным путём. И только начиная с деятельности графа Лестерского это развитие приобрело целенаправленный характер. В правление Эдуарда I оно шло наиболее успешно. На время правления этого монарха, как полагал Фримен, пришелся этап окончательного складывания основных черт английской конституции, которые она сохранила до сих пор [5, с. 80].
Такова была картина конституционной истории Англии, представленная Фрименом и Грином. Следует признать, что в британской историографии Фримен и Грин сыграли свою положительную роль. Труды этих историков стимулировали дальнейшее изучение исторического прошлого Англии. Они наметили план развития дальнейших исторических исследований по конституционной истории Англии и задали определённый тон национального исторического повествования. Эти ученые ясно и сжато изображали процесс конституционного развития английского народа, ставя перед другими исследователями задачу наполнения представленной ими картины содержанием, которое будет выверено на достоверных исторических источниках и освоено с помощью разных исторических методов. Эти ученые оказались «первопроходцами конституционной истории, за которыми должны были последовать инспекторы и картографы» [7].
Одним из выдающихся «инспекторов и картографов» стал У. Стеббс. Начиная своё описание конституционной истории Англии, он отталкивался от общественного строя древних германцев. Стеббс полагал, что все начала английской конституции были исключительно германскими, так как в основу общественной организации англосаксов легли крепкие родовые узы и общинное самоуправление германцев. Англосаксонская государственность представлялась историку широкой системой самоуправления, которая развивалась как вширь, так и вглубь. В эту систему входили «народные собрания» разных уровней -от сельского схода, церковного прихода, окружных и графских собраний до королевских вите-нагемотов, и наконец, единого витенагемота как
общего собрания страны. Последний, с точки зрения Стеббса, никогда не являлся прообразом низших судебных собраний, хотя представлял народ через военачальников, мудрейших людей королевства, дружинников, советников короля, епископов, ольдерменов и королевских витанов [5, с. 155]. Изучая историю витенагемота, Стеббс отмечал, что теоретически члены этого совета обладали большими полномочиями: им принадлежало право низлагать королей, назначать совместно с королём ольдерменов и епископов, заведовать продажей национальных земель, налагать подати, вводить денежные пособия, решать вопросы о войне и мире, участвовать в составлении законов, и, наконец, быть высшим судебным собранием по разрешению всякого рода дел.
Однако, как полагал Стеббс, англосаксы не имели возможности самостоятельного создать сильное государство, способное защитить и развить их свободы, так как замедленное социально-политическое и экономическое развитие Англии VII - XI вв. предопределяло успех феодальных тенденций и давало все шансы к перерождению и свёртыванию достижений англосаксонской системы. Только благодаря нормандскому завоеванию, по мнению Стеббса, в Англии продолжилось дальнейшее развитие и укрепление англосаксонских институтов самоуправления, когда, с одной стороны, был приостановлен естественный рост феодализма, а с другой - была введена феодальная система более организованная и на порядок выше стоящая, чем где бы то ни было. Нормандские короли смогли объединить королевство и дать Англии необходимую «дисциплину» и эффективное центральное управление, которое шло рука об руку вместе с англосаксонским наследием общинного самоуправления [8]. Благодаря завоеванию в Англии произошло наложение наиболее консолидированной нормандской суперструктуры на наиболее консолидированную англосаксонскую субструктуру [8, р.472], т. е. сильного самодержавия в суперструктуре и различных общинных групп в субструктуре. В концепции Стеббса эти две структуры были равнозначны и взаимодополняемы. Окончательное их переплетение состоялось в правление Генриха II Плантагенета. Создав необыкновенно сильную королевскую власть и водворив в стране на место царившей дотоле анархии господство порядка и закона, реформы Генриха II в конституционной истории Англии представлялись Стеббсу особо важными, потому что они воспитали английский народ для будущей самостоятельной деятельности и потому что возмужавшая при Генрихе II нация постепенно стала осознавать свою значимость в делах государства.
С сер. XI по XIII в. всё политическое, админи-
стративное и социальное развитие Англии Стеббс рассматривал как движение к определённой своей кульминации - Великой Хартии Вольностей 1215 г. Он считал, что главная суть английской конституционной системы заключалась в продолжительном развитии представительных институтов от первоначальной стадии, когда они были выработаны в наипростейшей форме для удовлетворения местных целей, до той стадии, когда появился национальный парламент как концентрация всего местного и провинциального механизма, как сосредоточение комплексных сил трёх сословий королевства [8, р. 584]. Поэтому Великая Хартия, по Стеббсу, была «законодательным актом», который узаконил в Англии созыв Commune Concilium, реализовывавший идею представительства, ибо представительство должно было сопровождать налогообложение, для чего Commune Concilium, собственно, и созывался. Однако история утверждения конституционного строя этим не исчерпывалась. С точки зрения Стеббса, Великая Хартия завершила одну эпоху и открыла другую - эпоху 80-летней борьбы нации с королём за реальное обладание правами и свободами, провозглашенными в Хартии [8, v. II, Р.1].
В политической борьбе новой эпохи ведущей силой Стеббс считал третье сословие, которое по причине непомерных налоговых притеснений должно было ограничить короля в деле фиска. По Стеббсу, феодальный совет перешёл в состояние сословного собрания главным образом за счет того, что в него влилось третье сословие, «вышедшее из древнего местного механизма, где оно до этого было сосредоточено». Только представительный элемент от третьего сословия делал национальный совет настоящим парламентом. При этом Стеббс подчеркивал, что представители от третьего сословия представляли не простых фрименов или плебс, но организованный плебс и объединённый в корпоративные коммуны для определённых целей [8, v. II, р. 174]. Шаг Симона де Монфора в сторону введения в Commune Concilium представительства графств, городов и бургов Стеббс определял как совершенно логичный и закономерный. Это представительство, по мысли историка, легко могло состояться, так как его основу составлял уже хорошо отлаженный порядок избрания судебных представителей. Данный механизм настолько прочно утвердился в Англии, что как-то случайно отказаться от него или пренебречь им было нельзя [8, v. II, р.97].
В период правления Эдуарда I Стеббс видел окончательное утверждение основ конституционного строя Англии, когда заветы Великой Хартии были воплощены пусть в грубом и примитивном, но парламентском механизме управления. По-
следнее, с его точки зрения, стало возможным не только потому, что общины сами за счет своей силы и активности, роста интеллектуальных способностей к политической деятельности в рамках парламентской системы встали на один конституционный уровень с двумя другими сословиями, но и потому что Эдуард I приложил немало усилий со своей стороны для появления парламента с сословным представительством. Особенность конституционной истории конца XIII в., в представлениях Стеббса, состояла в том, что парламентская конституция развивалась тогда при непосредственном участии короны. Король, как полагал историк, являлся «лидером» всей парламентской жизни Англии. Он сам определял место, время и состав парламентской ассамблеи, вводил законы, приостанавливал все законодательные или исполнительные процессы и мн. др. Однако Эдуард I и народ были двумя «солидаризировавшимися» силами в процессе создания английского парламента [8, V. II, р.324]. Всеобщий компромисс и согласие, взаимные уступки и взаимную заинтересованность Стеббс считал обязательным условием для утверждения конституционной системы в Англии.
Следует признать, что работы, вышедшие в свет до Стеббса, не могли сравниться с его исследованиями как по охвату материала, так и по продуманности синтетической авторской концепции. Синтезированные Стеббсом идеи и представления авторов «предыдущего поколения» составляли лишь незначительную часть того подробного изложения английской конституционной истории средневековья, которое в британской историографии было определено как классическое.
[1] Грин Дж.Р. История английского народа. М., 1892. Т. 1. С. 5.
[2] Eyck F., Gooch G.P. A Study in History and Politics. London, 1983. P. 213.
[3] Грин Дж. Указ. соч. Т. 1.
[4] Там же.
[5] Фриман Э., Стэббс В. Опыты по истории английской конституции. М., 1880.
[6] Freeman E.A. William the Conqeror. London, 1888.
[7] Edwards J.G. William Stubbs. London, 1952. P. 6.
[8] Stubbs W. The Constitutional History of England. V. I. Р. 365.
