CC BY
88
методы в исторических исследованиях. - М.: Наука, 1987. - 80 с.
9. МельникА.Н., Шатунова Н.В. Отечественная гидроархеология: история и прогресс // Методы естественных наук в археологии. - 1987. - № 1. -С. 71-78.
10. Окороков А.В. История отечественной подводной археологии. - М.: Кнорус, 2008. - 160 с.
11. Орбели Р.А. Подводная археологи // Наука и жизнь. - 1939. - № 8. - С. 36-40.
12. Разумов Г.А., Хасин М.Ф. Тонущие города. -М.: Стройиздат, 1991. - 290 с.
13. Чернов А.А. Тайны Каспийских глубин // Спортсмен-подводник. - 1976. - № 44. - С. 52-58.
14. Чикер Н.П. Служба особого назначения. -М.: ДОСААФ, 1975. - 90 с.
УДК 387
Микуленок Александра Андреевна
Кубанский государственный университет, г. Краснодар
klio-alex@yandex.ru
ПРОБЛЕМА ПОЛУЧЕНИЯ ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ РОССИЙСКИМИ ЭМИГРАНТАМИ В ПОЛЬШЕ В 1920-1930-е гг.
Статья посвящена такому аспекту жизни российских эмигрантов как получение высшего образования в межвоенный период. Автор основывает свое научное исследование на архивных документах, хранящихся в Государственном Архиве Российской Федерации (ГАРФе), и эмигрантской периодике, выходившей в Польше 1917-1939 гг. Обращается внимание на отличительные черты положения студентов-эмигрантов в лимитрофных государствах. Помимо этого проводится анализ специфики получения высшего образования и проживания студентов непосредственно в самой Польше. Рассматриваются отличительные черты получения высшего образования в разных странах, делается вывод о том, что студенты-эмигранты в лимитрофных государствах имели специфические особенности, выделявшие их среди студентов-эмигрантов, проживавших в других странах. Связанно это было и с особенным положением эмигрантов, как в самих лимитрофных странах, так и с шовинистской политикой местных правительств в целом. Показаны трудности, с которыми сталкивались беженцы и отношение местных правительств к данному вопросу. Автор приходит к выводу о том, что местные правительства проводили двоякую политику в отношении эмигрантского студенчества: с одной стороны, издавались законы, направленные на улучшение положения и облегчения получения высшего образования, с другой - проводилась политика ущемления прав национальных меньшинств, и касалась она всех аспектов их жизни.
Ключевые слова: Польша, российская эмиграция, высшее образование, студенты-эмигранты.
В современном мире, подверженном локальным конфликтам, проблема беженцев выходит на первый план. Оказание помощи людям, спасающимся бегством от военных действий на своей родине, является приоритетным согласно конвенции ООН по правам беженцев от 28 июля 1951 г. Помощь, оказываемая эмигрантам, заключается не только в предоставлении убежища на время военных конфликтов, но и во всестороннем содействии при налаживании всех аспектов жизни, в том числе, и получения высшего образования. Исследование истории российской эмиграции поможет отчетливее увидеть и понять повседневную жизнь беженцев, их проблемы и способы выхода из сложных ситуаций и избежать ошибок, недоразумений и осложнений, которые возникали в межвоенный период между беженцами и правительствами странреципиентов. В отечественной и зарубежной историографии проблема получения высшего образования студентами- эмигрантами рассматривалась либо в целом, либо приоритет при изучении отдавался самым крупным центрам эмигрантской науки - Чехословакии, Югославии и Франции [1; 2; 16; 17; 20; 21]. Проблема получения высшего образования российскими эмигрантами в других странах, в том числе и лимитрофных государствах в межвоенный период недостаточно изучена. Целью данной работы является показать
отличительные и общие черты студентов-эмигрантов в Польше от своих товарищей по несчастью, условия получения высшего образования, трудности, с которыми им приходилось сталкиваться, и отношение местных правительств к ним.
После революции в России за границей оказалось более 12000 российских студентов. Из них только около половины имели возможность продолжить свое образование, остальные вынуждены были жить на грани нищеты, берясь за любую тяжелую и малооплачиваемую работу. Особенно тяжелое положение студентов-эмигрантов было в Польше, Румынии, Турции, Тунисе и Словакии [14, л. 4].
Среди эмигрантов большинство хотели получить или продолжить прерванное революцией высшее образование, однако из-за отсутствия необходимых денежных средств это не всегда было возможно [12, л. 1]. Еще одним препятствием для получения образования являлось нежелание консульских отделов выдавать визы на период обучения. Ниже приведена таблица 1, отражающая численность абитуриентов и студентов в Европе в 1924 г. Из таблицы 1 видно, что положение абитуриентов было достаточно сложным, и шансы продолжить обучение составляли 50/50, а окончание государственной школы в любой европейской стране не давало гарантий беспрепятственного поступление в вуз [9, л. 18].
© Микуленок А.А., 2016
Вестник КГУ им. H.A. Некрасова «¿j- № 1, 2016
53
Таблица 1
Соотношение численности абитуриентов и студентов в 1924 г. [9, л. 18]
Страна-реципиент Общая численность Зачисленные в вузы Не поступившие в вузы
Австрия 300 120 180
Англия 175 175 —
Бельгия 130 105 25
Болгария 2200 100 2100
Венгрия 40 40 —
Германия 2500 1000 1500
Греция 400 15 385
Данциг 70 35 35
Италия 30 30 —
Латвия 160 30 130
Норвегия 15 5 10
Польша 1000 450 550
Румыния 50 — 50
Турция — — —
Франция 1500 500 1000
Чехословакия 3200 3200 —
Эстония 250 150 100
Югославия 3450 2200 1250
Итого 15470 8155 7315
Для предоставления возможности получения высшего образования как можно более широкому кругу абитуриентов в 1921 г. American Y.M.C.A. (Young Men's Christian Association) были организованы Русские Курсы Заочного Преподавания (РКЗП), которые пользовались популярностью у эмигрантов из России. В 1926 г. на курсы записалось 6498 человек из 46 стран мира, в том числе 47 человек из Румынии, из Польши - 1336 чел., Эстонии - 496 чел., Латвии - 352 чел., Литвы -405 чел., Финляндии - 153 чел. [19, с. 30].
Однако большинство российских эмигрантов предпочитали продолжить прерванное обучение в университете. В каждой странереципиенте были свои особенности поступления в вузы для беженцев. Например, студентыэмигранты, проживавшие во Франции, не могли претендовать на получение визы для обучения в другом европейском государстве, так как имели возможность получить высшее образование там. Однако многие абитуриенты все же стремились попасть в Чехословакию, которая являлась своеобразным научным центром Русского зарубежья, где они могли рассчитывать на получение правительственной стипендии. С 19 апреля 1923 г. эту практику пришлось прекратить в связи с большим количеством желавших получать стипендию и ограничением в денежных средствах. При выдаче визы могло быть сделано исключение при условии, что проситель предоставит гарантии того, что будет самостоятельно оплачивать свои расходы на обучение, и не будет претендовать на материальную помощь в течение всего периода обучения [5, л. 29-30].
Для получения высшего образования абитуриенты отдавали предпочтение таким странам, как Чехословакия, Франция и Бельгия. Наличие советского диплома являлось скорее препятствием для поступления в вузы, чем преимуществом. При его наличии можно было поступать в любой вуз, но без права получения диплома и допуска к государственным экзаменам по окончании курса. Либо можно было сдать экзамены на аттестат зрелости при местной Русской Академической Группе, и после успешного прохождения испытаний экзаменуемый становился полноправным студентом любой высшей школы в Чехословакии, Франции или Бельгии [11, л. 13-14].
Помимо этого для поступления в вузы Чехословакии необходимо было разрешение на проживание в стране [11, л. 11, 19]. Стоимость обучения была различная, но выше чем для чехов, и варьировалась в зависимости от факультета и в среднем составляла около 800-1000 чешских крон в год, при годовом прожиточном минимуме в 600 чешских крон, что было эквивалентно 30 долларам САСШ (Северо-Американских Соединенных Штатов).
Для поступления в вуз необходимо было представить документы о среднем образовании, метрическое свидетельство и документы, дающие право на проживание стране.
Русские студенты в лимитрофных государствах несколько отличались от своих товарищей по несчастью, проживавших в европейских странах. Они состояли из эмигрантов из России, интернированных из Белой Армии и русского национального меньшинства, проживавшего здесь еще до провозглашения независимости этих стран [8, л. 2].
54
Вестник КГУ им. H.A. Некрасова «jij- № 1, 2016
Эстонская Республика обрела независимость в 1918 г., выйдя из состава Российской империи, и до 1920 г. вела войну за свою независимость с большевиками. В 1920 г. много беженцев оказалось в Эстонии без средств к существованию и с весьма ограниченными гражданскими правами. Часть из них находилась в концентрационных лагерях, на принудительных лесных работах или еще не оправилась от сыпного тифа, свирепствовавшего среди беженцев и на прифронтовой территории. Единственной возможностью получить высшее образование для русскоязычного населения было поступление в Дерптский Университет, который вновь открылся после перерыва на время военных действий, так как они обязаны были проживать в г. Дерпт. Однако для поступления необходимо было представить академические справки, которые у большинства отсутствовали. Оплачивали свое обучение такие студенты как иностранцы, в двойном размере, и не могли рассчитывать на льготы, предоставляемые подданным лимитрофных государств. Плата составляла 8000 эстонских марок или 20 долларов в год. Все попытки уравнять стоимость обучения между эстонскими гражданами и эмигрантами не принесли никаких результатов. Но, несмотря ни на что, численность желавших получить высшее образование из года в год только увеличивалась. В 1920 г. в эстонских вузах обучалось 32 русскоязычных студента, а в 1924 г. - уже 162 чел. Наибольшей популярностью пользовались гуманитарные специальности, такие как филология, юриспруденция, ветеринария и т.д. Чтение лекций осуществлялось на немецком, эстонском или русском языках, в зависимости от выбора преподавателя, поэтому студентам приходилось подстраиваться под каждую дисциплину.
Русскоязычные студенты в обязательном порядке сдавали экзамен по эстонскому языку, помимо этого эмигрантам необходимо было получить разрешение от Министерства Народного Просвещения для поступления в высшие учебные заведения страны [8, л. 2; 7].
В Польше и Румынии большинство студентов из числа российских эмигрантов находились в концентрационных лагерях, где они проживали в неблагоприятных условиях, вследствие этого был широко распространен туберкулез [14; л. 4].
В 1923 г. численность российских студентов в Польше достигала 500 человек, а абитуриентов -300. Русские студенты никаких привилегий при обучении и проживании в стране не имели и подчинялись всем законам и ограничениям, которые применялись к иностранцам и беженцам.
Они имели право селиться только с разрешения местных старост и полиции. Для этого необходимо было предоставить прошение о предоставлении места жительства в связи с работой, проживанием родственников, учебой и т.д. [6, л. 15-17]. Разре-
шение выдавалось на краткий срок, как правило, на 3 месяца, и, следовательно, требовалась постоянная его пролонгация. Студенты-эмигранты, как и другие беженцы, не могли свободно передвигаться внутри страны, для этого им необходимо было получать специальное разрешение.
В приграничных районах - «восточных кре-сах» - российским эмигрантам вообще запрещалось проживать, дабы они не дестабилизировали и так не простую обстановку.
Все правила и нормы, существовавшие в Польше для иностранцев, относились и к эмигрантам, однако применялись и трактовались они в зависимости от позиции местных властей по отношению к той или иной национальности, и ущемлялись интересы только российских эмигрантов, следовательно, и студентов. Никакие иностранные дипломатические представительства не пожелали взять на себя заботу о студентах-беженцах с юридической стороны.
Абитуриенты, окончившие русскую школу в Польше, лишались права поступления в вузы [6, л. 16-17]. Связано это было с тем, что все русскоязычные школы становились частными, без права выдачи аттестата зрелости. Выпускник мог только получить свидетельство о прослушивании курса, а это, в свою очередь, сводило к минимуму возможность поступления в вузы [18, с. 108]. Другая причина заключалась в том, что все вступительные экзамены сдавались на польском языке, а это достаточно часто являлось непреодолимым препятствием для русскоязычных абитуриентов, не знавших всех филологической особенностей языка страныреципиента.
Для поступления в польские вузы требовался стандартный пакет документов. Однако многие абитуриенты ввиду различных причин не всегда имели таковых на руках. Поэтому в 1921 г. Министерство Народного Просвещения совместно с Министерством Иностранных Дел уведомило ректоров высших учебных заведений в Польше, что студенты, не имевшие на руках документы о среднем или высшем образовании и желавшие их получить, могли подать соответствующее прошение в консульский отдел при польском посольстве в Москве или в Харькове [3, с. 3]. Прошение оплачивалось гербовым сбором, в противном случае, оно не принималось к рассмотрению. Ректоры должны были отправлять поданные им прошения на имя консульских отделов через экспедиции курьеров Министерства Иностранных Дел, находившиеся по адресу г. Варшава, ул. Медовая, д. 22. Для получения документов из России была установлена оплата в размере 110 польских марок за 1 документ. Лица, не обучавшиеся в вузах и желавшие получить документы об обучении из России, должны были обращаться непосредственно в сам консульский департамент МИДа в Варшаве. Он должен был оказывать содействие при получении из России и других документов: актов гражданского
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова № 1, 2016
55
состояния, судебных и ценных бумаг, нотариальных бумаг и актов и т. д.
В 1922 г. было издано распоряжение МВД, согласно которому беженцы, прибывшие в страну после октября 1920 г., и не имевшие необходимых документов для проживания на территории Польши, должны были покинуть ее не позднее 1 марта 1923 г. После обнародования этого распоряжения принудительная депортация грозила 543 студентам, поэтому было решено перевести их на обучение в Германию, Чехословакию или Францию [6, л. 13 об.].
Неоднократно внимание польского правительства обращалось на тяжелое положение беженцев-студентов, находящихся в лагерях интернированных. В Тухоле находились остатки бывших армий Пермикина и БулакБалаховича. Среди офицеров и солдат этих армий было более 250 человек бывших студентов русских высших учебных заведений и абитуриентов [4, л. 1-2]. Часть их них, около 150 человек, смогла поступить в вузы Варшавы [7, л. 3-4]. Остальные вынуждены были остаться в лагере, несмотря на многочисленные попытки поступления в вузы. Так, например, студенты, зачисленные в 1921 г., но отказавшиеся от обучения из-за болезни, на следующий год уже не были приняты, другие были отчислены из Варшавского университета, так как правление Союза Русских Студентов в Польше вовремя не внесло денег за обучение. В восстановлении им было отказано без объяснения причин. Другие не были зачислены из-за того, что они закончили духовную Семинарию или частные учебные заведения, пользовавшиеся правами государственных в России.
Таким образом, российские беженцы и интернированные по тем или иным причинам, не поступившие в вузы, должны были остаться в лагере. Помимо этого в 1922 г. Польское правительство распорядилось вернуться в лагерь интернированным, нашедшим работу за пределами лагеря. В связи с этим около 50 человек должно было вернуться обратно в лагерь. Студенты подчинялись всем правилам, существующим в лагерях [4, л. 1-2]. Они не отказывались ни от какой работы: соглашались плести соломенные корзины, работать в различных благотворительных организациях лагеря. Заработок их составлял от 4 до 15 тысяч польских марок, что было эквивалентно 8-39 чешским кронам [7, л. 3-4]. На эти деньги они могли лишь немного разнообразить свой рацион питания, на большее их не хватало. Все студенты-эмигранты проживали в сырых землянках, представляющих собой нары и узкий проход, которые не освещались ни днем, ни ночью. Весной ветхие крыши землянок протекали, сырость выступала из всех углов, внизу часто стояли лужи воды, а на спящих «с потолка» капала грязная жидкость. Из-за антисанитарных условий в лагерях свирепствовали инфекционные болезни и туберкулез. Выдаваемый продуктовый паек
систематически сокращался, и студенты вынуждены были продавать последнюю одежду, чтобы купить фунт хлеба и не умереть с голода. Никакие денежные переводы интернированным студентам не поступали. Ситуация менялась в лучшую сторону только за счет добровольных пожертвований из вне. Выход на прогулку был запрещен. Любой контакт с внешним миром было максимально ограничен. Письма, отправляемые «из» и «в» лагерь, подвергались тщательной цензуре, и нередко не доходили до адресата, не пройдя ее [4, л. 1-2].
Некоторые не выдерживали тяжелых условий в лагерях, предпочитали вернуться в Советскую Россию.
Несколько иначе обстояли дела у тех, кто смог продолжить свое образование: им не удавалось совмещать работу и учебу в университете. Молодой человек, получавший от родителей 70-100 злотых в месяц мог вести достаточно скромный образ жизни в Варшаве, Перечисляемых денег хватало лишь на самое необходимое [15, Кадр 0361]. Например, у техников было много расходов на чертежные принадлежности, у юристов были дорогие учебники и научные пособия, что требовало значительных трат.
В среднем стоимость не очень хорошего обеда в Варшаве составляла от 65 до 90 грошей, в то время как в Вильно «приличный» комплексный обед стоил 55 грошей и в целом жизнь в Вильно была значительно дешевле, так что на эту же сумму можно было вести весьма достойный образ жизни.
Однако не все могли рассчитывать на материальную помощь от родственников. Такие студенты вынуждены были работать, им приходилось брать академический отпуск на год или несколько лет и откладывать свое обучение.
Студенты старались подрабатывать, давая частные уроки или берясь за любую физическую работу. Но в период кризиса и безработицы найти заработок становилось весьма проблематичным. Студент-техник все же мог найти себе подработку, но юристы, богословы или филологи были решены такой возможности.
По статистике русской гимназии в Бресте, 30% выпускников поступили в высшую техническую школу, 30% - на медицинский факультет, 20% -предпочли историко-филологический факультет, остальные распределились между юридическим, богословским и в меньшей степени - математическим и естественным факультетами. В Вильно большинство студентов обучалось на медицинском и юридическом факультетах, в Варшаве преобладали технические специальности.
Девушки предпочитали поступать на гуманитарные факультеты, наибольшей популярностью пользовались историко-филологический и медицинский. Инженерские специальности не были столь востребованы.
56
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова «¿1- № 1, 2016
Для защиты интересов студентов-эмигрантов в Польше 31 марта 1921 г. был образовано Объединение Русских Эмигрантских Студенческих Организаций (ОРЭСО). Его цели и задачи заключались в оказании материальной, моральной и правовой помощи русским студентам [13, л. 1]. Союз занимался выдачей пособий, организацией лекций и курсов языков, содействовал поступлению абитуриентов в высшие учебные заведения, как в самой Польше, так и за ее пределами. Главным образом он основывался на платформе нетерпимости по отношению к большевизму. Вступать в союз могли студенты и абитуриенты обоего пола, признававшие свое российское гражданство. За исключением студентов русской национальности, не имевших польского гражданства, которые не могли состоять в действительном совете союза. Общая численность членов союза составляла 168 человек, из них в вузах обучалось около 84 человек, из которых только 53 человека уделяли должное внимание обучению [10, л. 11]. Члены союза, не вносившие членский взнос в течение 3-х месяцев и не подавшие прошение об отсрочке, автоматически исключались из состава союза [13, л. 2]. Правление ОРЭСО, а также СРС пытались ходатайствовать перед польским правительством об улучшении условий быта русских студентов или хотя бы об освобождении платы за обучение и оказании материальной поддержки, однако все они не были удовлетворены [6, л. 18]. Ф. Нансен был осведомлен о достаточно тяжелом положении студентовэ-мигрантов и пытался решить данный вопрос, обращаясь к правительствам разных стран, однако все попытки были тщетны [14, л. 4].
Таким образом, положение российских студентов-эмигрантов в Польше было весьма сложным. Они оказались без денег, без прав, без защиты в чужой стране. Однако, не смотря на тяжелое материальное, правовое положение и моральное состояние, многие эмигранты пытались закончить прерванное высшее образование или получить его. Не всегда правительства странреципиентов способствовали этому, встречалось множество препятствий в виде невозможности оплачивать образование из-за высокой его стоимости или совмещения работы и учебы в университете. Помимо этого в лимитрофных государствах, в том числе и в Польше, велась активная шовинистская политика, направленная на ущемление прав русскоязычного населения, закрывались национальные школы, у абитуриентов не принимались документы, не соответствующие стандартам, которые предъявлялись правительствами к школьному образованию, вводились обязательные экзамены по государственному языку для эмигрантов, требовались специальные разрешения для поступления в вузы, проживания на той или иной территории, передвижения внутри страны. Однако нельзя выделить страны, где для беженцев были созданы са-
мые благоприятные или не благоприятные условия для получения высшего образования, потому что из года в год ситуация кардинально менялась и там, где правительство активно предоставляло стипендии и всячески поддерживало студентов. Но вопреки всем трудностям, с каждым годом количество желавших продолжить свое образование только увеличивалось.
Библиографический список
1. Бирюкова К.В. Социальная адаптация российских студентовэмигрантов в Цетральной и Восточной Европе в 1920-1930-е гг. - СПб.: Алетея, 2012. - 136 с.
2. Бочарова З.С. Организация образования в российском зарубежье: правовые основы и исторический опыт 20-30-х годов XX века // Право и образование. - 2005. - № 5. - С. 190-207.
3. Варшавские отклики. - 1921. - 17 декабря. - № 17.
4. Государственный Архив Российской Федерации (ГАРФ). - Ф. Р-5831. - Оп. 1. - Д. 385.
5. ГАРФ. - Ф. Р-5837. - Оп. 1. - Д. 52.
6. ГАРФ. - Ф. Р-5837. - Оп. 1. - Д. 91.
7. ГАРФ. - Ф. Р-5837. - Оп. 1. - Д. 159.
8. ГАРФ. - Ф. Р-5837. - Оп. 1. - Д. 206.
9. ГАРФ. - Ф. Р-5837. - Оп. 1. - Д. 257.
10. ГАРФ. - Ф. Р-5837. - Оп. 1. - Д. 304.
11. ГАРФ. - Ф. Р-5837. - Оп. 1. - Д. 307.
12. ГАРФ. - Ф. Р-5837. - Оп. 1. - Д. 663.
13. ГАРФ. - Ф. Р-5846. - Оп. 1. - Д. 1.
14. ГАРФ. - Ф. Р-5846. - Оп. 1. - Д. 20.
15. ГАРФ. - Ф. Р-10243. - Оп. 1. - Катушка 27.
16. Евсеева Е.Н. Объединение русских студенческих организаций (1920-1934) // Новый исторический вестник. - 2001. - № 1. - С. 423-247.
17. Ершов В.Ф. Студенческий мир Зарубежной России (1920-1940-е гг.) // Российское студенчество: условия жизни и быта (XVIII-XXI века). Всероссийская научная конференция. Сб. науч. ст. -М.: МГУ сервиса, 2004. - С. 198-222.
18. Микуленок А.А. Проблема русской национальной школы в Польше в 1920-е гг. // Теория и практика общественного развития. - № 15. -2015. - С. 105-109. [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://teoria-practica.ru/rus/files/ arhiv_zhurnala/2015/15/history/mikulenok.pdf (дата обращения: 31.10.2015).
19. Русская эмиграция в фотографиях, Франция, 1917-1947 = L'Emigration russe en photos, France, 1917-1947 / [Авт. - сост. Андрей Корляков]. - Париж: YMCA-Press, 1999. - 160 с.
20. Mchitarjan I. Prague as the centre of Russian educational emigration: Czechoslovakia's educational policy for Russian emigrants (1918-1938) // http:// dx.doi.org/10.1080/00309230802643503 (дата обращения: 10.09.2015);
21. Riha T. Russian Émigré Scholars in Prague after World War I // http://www.jstor.org/stable/30469 3?seq=1&cid=pdf reference#references_tab_contents (дата обращения: 10.09.2015).
Вестник КГУ им. H.A. Некрасова «¿j- № 1, 2016
57
