Проблема подлинности субъекта: между модерном и постмодерном Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 2 (76) 2009

УДК 141

л. н. ильин

Омский государственный педагогический университет

ПРОБЛЕМА ПОДЛИННОСТИ СУБЪЕКТА:

МЕЖДУ МОДЕРНОМ И ПОСТМОДЕРНОМ_______________________________

В статье анализируется соотношение взглядов постмодернизма и модернизма на категорию субъекта. Постмодерновский взгляд на субъекта можно назвать негативистским, так как подвергается сомнению субъектная автономность — субъект зависит от оков цивилизации, от власти бессознательного, вследствие чего теряет свою идентичность и способность к активному и творческому преобразованию мира. Представители модернистского подхода, наоборот, утверждают творческую преобразовательную активность субъекта, а значит, и его существование как деятельного и сознающего существа. Взгляды обоих подходов на категорию субъекта во многом различны, и невозможно примирить между собой их мнения. Но где-то посередине, в пространстве между ними, рождается подлинный (аутентичный) субъект.

Ключевые слова: субъект, модернизм, постмодернизм, подлинный субъект.

Проблема субъектности интересует философскую науку давно. Можно сказать, что это одна из самых фундаментальных проблем, которую философия когда-либо ставила перед собой. Мы не преследуем внутри данной статьи цели показать динамику, в ходе которой развивались идеи субъекта и субъектности в процессе перехода от одной эпохи к другой. Естественно, идеи Нового времени отличались от воззрений Средневековья, равно как идеи экзистенциализма отличны от взглядов Нового времени — каждая эпоха характеризуется «своим» субъектом. Однако стоит заметить, что в предшествующей эпохе модерна внимание уделялось субъекту, а не его отсутствию. Он был существом познающим (рационализм Нового времени), существом трудящимся (марксизм), существом страдающим (экзистенциализм) и т.д., но он всегда обнаруживал присутствие внутри данного дискурса, и никто не вправе был отменить его привилегированное положение, сместить субъекта в небытие.

Однако постмодернизм предпринял попытку уничтожить субъекта, лишить его своего онтологического статуса, детерминировать его языковыми схемами, бессознательным, властными структурами, массовой культурой и т.д. Если, обращаясь к прошлому наследию, мы видим субъекта целостным, автономным, самодетерминирующим, свободным и ответственным, сознательным, то теперь, когда на арену вышел «Париж со змеями», субъект утратил эти характеристики и превратился в симулякр, иллюзию самого себя — иллюзию подлинного субъекта. Но «абсолютизация сверхдетерминированности человека и его сознания приводит к аннигиляции самого вопроса о человеке» [1].

Н. В. Богданович [2], исследуя категорию субъекта, представленную в трудах отечественных психологов, выделяет несколько оппозиций, которые выражают противоречия в понимании данной категории. Мы остановимся лишь на трех: осознанность-неосознанность, свобода-детерминированность (у Н. В. Богданович она представлена как «свобода-ответствен-

ность», но, учитывая содержание нашей работы, в связке с термином «свобода» вместо понятия ответственности здесь логичней будет поставить понятие детерминированности) и целостность-множественность.

Осознанность-неосознанность — оппозиция, формулирующая проблему возможности/невозможности человека быть субъектом, не осознавая это. Несмотря на то, что многие психологи видят в субъекте осознанность как одно из ключевых качеств, А. В. Брушлинский отчасти допускает такую возможность, когда наделяет субъекта целостностью сознания и бессознательного [3], а Л. И. Божович убеждена в том, «что человек неосознанно становится субъектом и лишь позже осознает себя в этом качестве» [2]. Ж. Делез и другие, говоря о всесилии бессознательного, получается, отстаивают более радикальную позицию, чем Л. И. Божович, которая все-таки не предпринимает попыток нивелировать субъекта.

Свобода-детерминированность — оппозиция, формулирующая проблему возможности/невозможности управления человеком своей жизнью. Психологи-экзистенциалисты (К. Роджерс, А. Маслоу) наделяли человека способностью управлять обстоятельствами своей жизни. Альтернативная позиция — учения фрейдизма и бихевиоризма (З. Фрейд, Б. Скиннер), утверждающие жесткую биологическую или социальную детерминированность психики и поведения человека. И конечно, постмодернисты полностью отрицают какую-либо свободу субъекта, вместо которой утверждают его детерминацию бессознательным и языковыми структурами (Р. Барт, Ж. Делез, Ю. Кристева, Ж. Лакан, М. Фуко).

Целостность-множественность — оппозиция, на одном полюсе которой находятся психологические теории, говорящие о целостности субъекта (А. В. Брушлинский и т.д.), а на другой — концепции о его множественности, разделяющие субъекта в зависимости от сферы его активности: субъект деятельности, познания, общения, интерпретации и т.п. Ну и, конечно, воззрения постмодернистов настроены просто революционно. Если психологи, постулирующие множе-

ственность субъекта, все-таки допускают его присутствие, то сторонники философского постмодернизма «расщепляют» его на непостоянные идентичности (Ю. Кристева) и на множественные эго (М. Фуко).

И теперь, когда мы добавили к первоначальным оппозициям, предложенным Богданович, еще один дискурс, обозначающий современные философские концепции субъектности, эти оппозиции приняли характер уже не бинаризма (то есть собственно оппозиций в прямом смысле слова), а тринитарности. Рассматривая данные оппозиции, мы несколько противоречили одному из основных принципов постмодернизма: отказ от бинаризма (равноценность одного описания реальности другому, оппозиционному). Этот философский релятивизм проявляет себя в стирании границ между обоими полюсами, в уничтожении демаркационной (разделяющей) линии между ними и рассмотрении каждой из противоположностей как к равноценной по отношению к другой противоположности. Вообще, постмодернизм как философское течение, будучи релятивистски настроенным, стремится к разрушению бинарных оппозиций (мир — идея, прекрасное — безобразное, субъект — объект и т.д.). Но для нас задачей служило не исследование отношения постмодерновских концепций к бинарным оппозициям, а анализ соотношения данных философских положений и психологических теорий субъектности, принимающих форму бинаризма.

Итак, мы прослеживаем резкие отличия между интересующими нас точками зрения, между разными взглядами — современным философско-постмодер-нистким и традиционным психолого-педагогическим взглядами, — устремленными на одну категорию, которую они видят совершенно по-разному. Эта категория — субъект с присущими ей особенностями: творчество, мышление, сознание и т.д. И данные особенности, принадлежащие субъектам двух различных дискурсов (философский постмодернизм и психология), вступают в борьбу (творчество и детерминация, сознание и неосознанность и т.п.). Таким же образом не могут найти компромисса исследователи, одни из которых утверждают целостность субъекта (Брушлинский и т.д.), а другие — его расщепленность (Фуко, Кристева, Лакан).

Таким образом, прослеживается противоречие в современных и традиционных взглядах — между постмодерном и модерном (внутрь которого мы включили большинство психолого-педагогических воззрений на субъектность).

Таким образом, перед нашим взором предстают два субъекта, кардинальным образом отличающихся друг от друга — модернистский и постмодернистский (придание таковых названий носит условный характер, и мы их наделяем этими именами только для удобства различения одного от другого).

Однако оба субъекта представляются нам всего лишь в форме предельно теоретизированных категорий, не находящих места в наличном бытии. Они существуют лишь внутри идеального мира в виде умозрительных построений, и их существование можно сравнить с существованием, скажем, идеального круга, наличие которого допускается в геометрической теории, но в реальном положении вещей его

нет. Предельная круглость, четкая параллельность прямых линий, идеальная субъектность допустимы только внутри нашего разума, но не более того.

Характеристики модернистского субъекта (целостность, самодетерминированность, осознанность) не могут быть выделены в реальном мире, а значит, и сам этот субъект не имеет онтологической данности. Наличию целостности противоречит факт о том, что человек в процессе своей жизни меняет свои взгляды на бытие, трансформирует свое мировоззрение, меняет свою позицию; если бы человек действительно являлся целостным, его не разрывали бы внутренние противоречия и он был бы носителем одной мировоззренческой позиции, которая была бы неподвластна изменениям. Или, возможно, она вообще бы не родилась, так как ребенок на ранних стадиях социализации должен демонстрировать свою расщепленность, чтобы подобно губке впитывать социализирующие воздействия, на основе которых он позже сформирует свое мировоззрение. А если он не интери-оризировал смысл данных воздействий, то не смог определиться в своей субъектной позиции. Самоде-терминированность же, как и автономность, предполагает независимость, но навряд ли можно встретить человека, независимого от общественных норм и правил, закона, наконец — от других людей и их мнения о нем. Также ни один человек не может в полной мере себя детерминировать, поскольку в какой-то степени все мы зависим от «случая», от начальства на работе, от прихотей и запросов близких нам людей. А что касается осознанности, то еще Фрейд четко продемонстрировал огромную роль бессознательного; мы не можем полностью осознавать нашу жизнь и каждый поступок вплоть до самых мелочей, и какая-то часть (довольно большая) нашей жизнедеятельности подвержена бессознательному контролю. Н. Б. Мань-ковская видит суть фрейдовского подхода в утрате сознанием универсальности и прозрачности, когда бессознательное желание стало признаваться главным в человеке [4]. Таким образом, мы приходим к обоснованию невозможности полного существования модернистского субъекта внутри реального мира.

И в то же время постмодерновский субъект, выступающий как антипроявление модерновского, не обладает никакими правами на существование в наличном бытии. Также нет в человеческом мире существ, абсолютно зависимых от чего-то внешнего, равно как нет полной зависимости и от внутреннего — бессознательных интенций. Да и ресщепленность как оппозиция целостности доведена постмодернистами до предела: полностью расщепленный человек — это шизофреник, да и то не всегда. Позволим себе также гипертрофированно представить эту расщепленность. Считается, что вещество делится бесконечно, а субъект... Во многих теориях субъект представлен как вместилище неких субличностей, но ведь каждая из них может подвергнуться бесконечному делению. А как в реальности можно представить этот процесс?

Получается, выделенные характеристики модер-новского субъекта — суть антипроявления характеристик постмодернистского субъекта. А значит, пред нашим взором раскрываются дефиниции, представленные в виде полярных связок (схема 1).

Модернистский субъект Постмодернистский субъект

целостность расщепленность

самодетерминированность (интернализм) тотальная предзаданность (экстернализм)

осознанность(Я) бессознательность (Оно)

Схема 1

115

ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 2 (76) 2009 ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ

ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 2 (76) 2009

Модернистский субъект Постмодернистский субъект

(сверхподлинный) (симулякризованный)

Схема 2

И поскольку эти связки можно разбить на две части — левую и правую, — то левой будет принадлежать модерновский субъект, а правой — постмодернистский. И обе части, обе половины, представляются нам как крайности, смысл каждой из которых доведен до предела, гипертрофирован (схема 2).

А для того, чтобы конституировать субъекта, принадлежащего наличному бытию — подлинного субъекта, — необходимо занять срединную позицию между этими крайностями, где характеристики субъектности будут не абсолютизироваться, с одной стороны, или, наоборот, элиминироваться — с другой, а восприниматься наличествующими до разумного предела. Эта попытка напоминает аЙ;ег-ро81;то^ егшвт тенденцию «воскрешения субъекта». То есть, субъект будет теперь локализован где-то посередине между двумя абсолютистскими иллюзиями самого себя. Конечно, нам не удастся полностью снять борьбу между целостностью и фрагментарностью, само-детерминированностью и тотальной предзаданнос-тью, осознанностью и бессознательностью, но, наоборот, мы обозначили реальность этой борьбы, этого противостояния внутри настоящей субъектности, в то время как ни модерновский субъект, ни его постмодернистский оппонент практически не признавали этой борьбы.

В завершение статьи следует отметить, что концепция «смерти субъекта» декларирует исчезновение именно модернистского субъекта — абсолютизиро-

ванного и возведенного в монолит. Но она ограничивается только его нивелированием, не утруждая себя заполнить опустевшее место. Мы в настоящем исследовании не останавливаемся на постулате субъектного умирания, а возрождаем субъекта — но не того, что представлен в идеализированном виде в традиции модерна, а иного — более приближенного к реальности и занимающего промежуточное пространство между субъектом модерна и постмодерна, появляющегося после смерти как того, так и другого.

Библиографический список

1. Колесников А.С. Проблема субъективности в постструктурализме // Формы субъективности в философской культуре ХХ века. — СПб. : Санкт-Петербургское философское общество, 2000. - С. 79- 106.

2. Богданович Н.В. Субъект как категория отечественной психологии : дисс. ... канд. психол. наук. — М, 2004. — С. 90.

3. Брушлинский А.В. Проблемы психологии субъекта. — М. : Изд-во «Институт психологии РАН», 1994. — 109 с.

4. Маньковская Н.Б. «Париж со змеями» (введение в эстетику постмодернизма). — М.,1994. — 220 с.

ИЛЬИН Алексей Николаевич, ассистент кафедры философии.

Статья поступила в редакцию 27.11.2008 г.

©А. Н. Ильин

УДК 10109) д. с. СЕРГЕЕВ

Российский государственный торгово-экономический университет,

г. Москва

О СОФИЙНОСТИ

ФИЛОСОФИИ ОБРДЗОВДНИЯ_____________________________

В статье анализируются философско-исторические и социально философские основания образовательной системы, тенденции ее развития как процесс. Автор обращается к рассмотрению концептуальных подходов современных педагогов, теоретических и практических аспектов в единстве логического и исторического, корректирует формирование образовательной практики на основе «софийности», философско-мировозренческих парадигм, в частности им анализируются философские сочинения древнегреческих мыслителей и выдающихся представителей русской философии (В. С. Соловьева, И. В. Киреевского, И. А. Ильина).

Ключевые слова: образование, идея, понятие, образовательные системы, образовательный процесс.

Проблеме философии образования уделяется повышенное внимание, так как без разработки методологии довольно трудно реализовывать программу образовательного процесса. Однако во многих разработках иногда трудно вычленить суть философии образования. Обратимся, например, к работе Гусинского Э. Н. и Турчаниновой Ю. И. «Введение в философию образования». В ее анализе можно отметить расширительное толкование предмета философии

образования: «Философия образования рассматривает сущность и природу всех явлений в образовательном процессе: что такое образование само по себе (онтология образования); каким образом оно происходит (логика образования); каковы природа и источники ценностей образования (аксиология образования); каким бывает и каким должно быть поведение участников образовательного процесса (этика образования); какими бывают и какими должны быть