CC BY
93
ПРОБЛЕМА ПЕРЕДАЧИ РУССКИХ АНТРОПОНИМОВ СРЕДСТВАМИ КОРЕЙСКОГО ЯЗЫКА (НА МАТЕРИАЛЕ СТИХОТВОРЕНИЙ В ПРОЗЕ И. С. ТУРГЕНЕВА)
Ли Сэ Бом
Аннотация. Статья посвящена анализу способов передачи русских и заимствованных антропонимов посредством корейского языка на основе стихотворений в прозе И. С. Тургенева (1878-1882) и их корейских переводов, выполненных в 1997 г. профессором Университета иностранных языков Кореи Ким Хаксу.
Ключевые слова: безэквивалентная лексика, антропоним, русский язык, корейский язык, художественный перевод.
Summary. The article analyzes ways of expressing Russian and borrowed antroponemes in Korean as exemplified by poems in the prose by I. S. Turgenev (1878-1882) and their Korean translations done by Kim Haksu, Professor at Foreign Languages University in 1997.
Keywords: culture-specific vocabulary, antroponeme, Russian language, Korean language, fiction literature translation.
Антропонимы настолько важный элемент художественного текста, что часто становятся эмблемой произведения...
Л. Сальмон [1, с. 403]
В условиях возросшей роли взаимодействия культур серьезную коммуникативную проблему составляет адекватное восприятие безэквивалентной лексики, не имеющей соответствий в языке перевода. Безэквивалентная лексика играет важную роль в текстах любого стиля, но особенно она важна в художественных произведениях. Наша статья посвящена анализу способов передачи русских и за-
имствованных антропонимов посредством корейского языка. Материалом для наблюдений мы выбрали стихотворения в прозе И. С. Тургенева (1878-1882) и их корейские переводы, которые выполнил в 1997 г. профессор Университета иностранных языков Кореи Ким Хаксу1.
Жанр стихотворений в прозе объединяет свойства прозы и поэзии, поэтому задача переводчика очень ответственна: наряду с точностью передачи различных элементов повествования, в том числе и имен героев, от него требуется воспроизведение авторской коннотации (эмоции, экспрессии, стилистической окраски),
319
1 По нормам корейского языка фамилия всегда располагается на первом месте, а имя - на втором.
320
столь важной в языке лирики. Переводчик лирических миниатюр должен осознавать, что в них сильнее, чем в обычных прозаических произведениях, востребованы выразительные функции антропонимов - не случайно в ряде произведений цикла писатель использовал их в качестве заглавий: «Памяти Ю. П. Вревской», «Маша», тем самым подчеркнув идейно-образную значимость, обусловленную эмоционально-экспрессивным потенциалом.
Антропонимы - «апЛтороз - человек, опота - имя) - собственные (личные) имена, фамилии, отчества, прозвища, псевдонимы, клички людей, имена героев в сказках, фольклоре» [2, с. 59] -занимают особое место в ряду средств создания эмоции и экспрессии. К настоящему времени даже сформировалось самостоятельное направление филологического анализа текста под названием литературная (поэтическая - от поэтика) ономастика. Эта дисциплина ставит своей целью изучение функций собственных имен, и в первую очередь антропонимов, в художественных текстах [3, с. 108].
Появление новой лингвистической дисциплины особенно важно для развития теории художественного перевода, ведь она помогает переводове-дам осознать, что функции антропонима в художественном тексте не сводятся к простому именованию персонажей. Автор художественного текста развивает, усиливает и использует в художественных целях те свойства антропонима, которые заложены в нем языком. Так, например, имена собственные обладают парадигматической системностью: мужские имена в любом языке противопоставляются женским
(Татьяна - Вася), исконные - иностранным (Пушкин - Ротшильд). Им присуща коннотация, в частности эмоциональная окрашенность (Татьяна, Петрович) и в силу этого экспрессивность, а также стилистическая маркированность (ср. Ю. П. Вревская - Егорушка). Национальная специфика имени обнаруживается как в звучании (ср. Егор Автономов -Юний), так и в наличии у него внутренней формы, которая осознается не всеми носителями языка (Маша, Катька). Более того, в художественном тексте антропоним способен приобретать некое подобие «значения». Любому русскому читателю известны такие фамилии персонажей, как Скалозуб, Манилов, Раскольников, принадлежащие к числу смысловых имен. «Смысловое имя - это своеобразный троп, равнозначный, в известной степени, метафоре и сравнению и используемый в стилистических целях для характеристики персонажа или социальной среды. Смысловые имена придумываются автором, преследующим определенные цели и опирающимся в своем словотворчестве на существующие в ономастике традиции и модели» [4, с. 162]. Однако этот смысл, понятный носителю языка, может так и остаться неясным для иноязычного (в нашем случае корейского) читателя, поскольку до сих пор некоторые теоретики перевода (а иногда и переводчики) не воспринимают их адекватную передачу как проблему.
Антропонимы не включаются ими даже в разряд безэквивалентной лекси-ки2, поскольку не обладают лексическим значением в традиционном смысле. Как следствие, продолжает существовать заблуждение, что достаточно заменить буквы одного алфавита зна-
2 Безэквивалентная лексика - лексические единицы исходного языка, не имеющие регулярных (словарных) соответствий в языке перевода [5, с. 81].
ф
ками другого, и имя собственное будет переведено. С этой целью обычно используются транскрипция и транслитерация. Транскрипция - способ передачи иноязычного слова, при котором графика языка-источника заменяются графикой языка перевода с ориентацией на передачу звучания слова в языке-источнике. При транслитерации графика языка-источника также заменяются графикой языка перевода, но переводчик ориентируется на написание слова в языке источника. Но разъяснит ли при этом имя инокультурного персонажа, даже переданное привычными корейцу знаками, к какой социальной среде принадлежит герой, как к нему относится автор, какую идейную нагрузку несет в себе образ?
Нам представляется совершенно справедливой точка зрения В. С. Виноградова, который определил перевод как «.вызванный общественной необходимостью процесс и результат передачи информации (содержания), выраженной в письменном или устном тексте на одном языке посредством эквивалентного (адекватного) текста на другом языке» [4, с. 11]. При этом адекватность в понимании В. С. Виноградова включает в себя воссоздание эмоциональной, экспрессивной, стилистической, национально-культурной, образной составляющих переводимой единицы. Именно поэтому нам кажется, что «централь ное понятие литературной ономастики - понятие литературного онима (или поэтонима, как его еще называют) с точки зрения его языковой природы и статуса в тексте, а также внутритекстовых и интертекстуальных связей» [3, с. 118119] может стать важнейшим инструментом анализа оригинального художественного текста в сопоставлении с
его переводом. Именно этот тезис мы взяли за основу своих рассуждений о способах передачи русских антропонимов средствами корейского языка.
В цикле лирических миниатюр имена собственные обладают целым рядом важнейших функций. Они выполняют структурирующую функцию, поскольку становятся ядром образа героя, а также коммуникативную задачу: в силу особенностей графического облика (написания с прописной буквы) они вполне могут стать ориентиром в идейно-образном восприятии цикла. Последний аспект чрезвычайно заботил автора лирических миниатюр, что подчеркнуто им в обращении «К читателю»: «Добрый мой читатель, не пробегай этих стихотворений спо-дряд: тебе, вероятно, скучно станет - и книга вывалится у тебя из рук. Но читай их враздробь: сегодня одно, завтра другое, - и которое-нибудь из них, может быть, заронит тебе что-нибудь в душу».
Читатель, по замыслу автора, должен понять, что перед ним произведение о России, ее судьбе и проблемах, и потому первостепенную роль в концептуальной организации цикла лирических миниатюр играют элементы одноименного лингвокультурного поля, в том числе и собственные имена героев: Пушкин («Услышишь суд глупца.»), Маша («Маша»), Петра, Митряй («Чернорабочий и белоручка», Ю. П. Вревская («Памяти Ю. П. Вревской»), Татьяна, Вася («Щи), Катька («Два богача»)», Карп, Сидор, Семен («Сфинкс»), Егор Автономов, Егорушка («Повесить его!»), Васильич, Петровна («Проклятие»), Гоголь («О моя молодость, о моя свежесть!»). И задача переводчика - помочь корейскому читателю получить максимальный объем идейно-
321
322
образной информации, переданной личными именами в оригинале.
Но национальная природа лирических миниатюр И. С. Тургенева, самоочевидная для носителя русского языка, у корейца, мало знакомого с русской культурой и привыкшего к иной антро-понимической традиции, такой ассоциации не вызовет, а это приведет к утрате важнейшей части информации, заложенной писателем в тексте.
Так, например, чтение лирических миниатюр с опорой на антропонимиче-ские маркеры позволяет заметить, что личные имена героев используются Тургеневым при изображении пограничной ситуации жизни-смерти, позволяющей раскрыться лучшим качествам персонажа. Они передаются имплицитно - с помощью внутренней формы и фоновой семантики антропонима. Например, внутренняя форма имени Катька (уменьш. от Екатерина «чистая, светлая» - «Два богача») проецируется на образ спасителя героини, бедного крестьянина, приютившего сироту. Скрытая семантика имени Егор («Повесить его!»), народной формы антропонима Георгий, Егорий - «земледелец», что отражает социальный статус героя. В сознании носителей русского языка имена Егорий/Георгий долгое время ассоциировались с образом Святого Георгия - Победоносца. Герой лирической миниатюры и в самом деле одержал победу - над злобой и ненавистью. «Скажите ей, ваше благородш, чтоб она не убивалась... Ведь я ей простил», - просит он передать моравской крестьянке, обрекшей его глупой жалобой генералу на безвинную смерть.
Русские имена собственные противопоставляются в цикле и заимствованным антропонимам, становящимся маркерами инокультурных нацио-
нальных идей: Юний (Римская империя, чистое искусство), Макбет (Англия, театральная трагедийность), Ротшильд (Франция, богатство, просвещенный гуманизм), явно или скрыто подчеркивая этнокультурные отличие русского национального характера. Так, например, в лирической миниатюре «Два богача» Тургенев, сопоставляя французского богача и благотворителя барона Ротшильда с главой убогого крестьянского семейства, решившего приютить осиротевшую племянницу, пишет: «Далеко Ротшильду до этого мужика». Заимствованное имя собственное, к слову сказать, известное и корейским читателям и потому легко переводимое на корейский язык путем транслитерации, указывает на единичный случай проявления щедрости, а противопоставленное ему нарицательное существительное мужик, используемое в форме единственного числа и для обозначения собирательности, показывает типичность и обыденность самопожертвования в крестьянской среде.
Все эти смысловые акценты трудно, но все же можно передать в переводе посредством усиления образного потенциала лексики смысловых полей жизнь-смерть, судьба, богатство-щедрость, актерство. Проф. Л. Саль-мон, называя антропонимы личными именами (ЛИ) так описывает этот процесс: «С целью преодоления асимметрии двух языковых кодов, критерий актуализации ЛИ сопровождается известной в транслятологии стратегией компенсации. В данном случае этот прием состоит в передаче прагматического значения, заключенного в определенной форме ЛИ, другими, не ономастическими компонентами текста» [1, с. 405] .
ф
А вот национально-специфические особенности русских антропонимов исчерпывающе передать в корейском переводе чрезвычайно трудно. Как, например, передать различие между антропонимами Егор Автономов и Егорушка, называющими в лирической миниатюре «Повесить его!» одно и то же лицо? Как объяснить корейским читателям, что помимо денотата женские личные имена Татьяна, Катька и Петровна имеют коннотативные и прагматические различия? Русскому читателю ответ на эти вопросы ясен без комментариев, ведь имена, использованные Тургеневым в лирических миниатюрах, ему известны. А вот корейцу нужны специальные пояснения из-за слабого знакомства с русской культурой.
Подавляющее большинство южных корейцев в силу историко-политических причин знакомо лишь с англоамериканскими John, Steve, Jackie, Susanne) и японскими (Мичико, Норико) именами. Этому способствуют СМИ, которые, знакомя корейцев с жизнью зарубежных стран, сосредоточивают внимание на американских экономических достижениях и культурных, в том числе антропонимических, традициях. Американские имена в сознании корейцев окружает положительная коннотация, поскольку США представляются им олицетворением прогресса.
Европейские имена используются в Корее только среди христиан вследствие распространения протестантизма и католичества (общее число христиан в Южной Корее приближается к сорока процентам). Коннотативный ореол этих имен положителен или нейтрален, он сопровождается усилением этнокультурной семантики.
Может показаться, что эти знания корейских читателей об инокультур-
ных антропонимах ничем не помогут переводчику в передаче русских имен собственных. Однако это не совсем так: на ассоциативном уровне корейские читатели осознают оценочную составляющую антропонимов, которая при известном мастерстве переводчика создаст основу для адекватного понимания замысла Тургенева. Знакомство значительной части корейцев с традициями христианского именования облегчит переводчику передачу основополагающей православной идеи о связи имени человека и посланной свыше судьбы [подробнее об этом: 6].
Корейцы считают имя очень важным, так как думают, что имя человека направляет судьбу человека и серьезно влияет на нее. Внутренняя форма имени в Корее имеет очень большое значение не только в литературе, но и в обыденной жизни. Корейцы используют иероглифы, а, как известно, каждый иероглиф имеет свое значение, поэтому каждая буква корейского имени обладает внутренней формой, например, Джи хе (джи-мудрость, хе-мудрость), Е ын (Е-светлый, ын-благодать) и т.п. В Корее даже есть специалисты, которые помогают выбрать ребенку имя в зависимости от даты его рождения. Они же помогают поменять ребенку имя, если оказывается, что оно отрицательно влияет на его будущую судьбу.
Тем не менее, несмотря на все эти факторы, эквивалентная передача русских имен средствами корейского языка - задача чрезвычайно сложная, ведь до перестроечного периода жизнь России, и тем более ее история, были корейцам совершенно неизвестны. Поэтому в сознании корейских читателей отсутствует культурный фон, на который они могли бы опираться при восприятии произведений
323
324
И. С. Тургенева. А ведь личные имена в них не просто называют героев, но еще и характеризуют, оценивают их, то есть выполняют характерологическую и характеристическую функции. Таким образом, незнание корейским читателем русских антропонимиче-ских традиций препятствует правильному восприятию образов персонажей, мотивировки их поступков. Это утверждение правомерно в отношении не только читателей, но и переводчиков, от компетентности которых зависит степень точности в передаче фоновой (то есть дополнительной этнокультурной) информации.
Например, героиню лирической миниатюры Тургенева «Щи» зовут Татьяна. Корейский переводчик Ким Хаксу транслитерировал имя, то есть заменил русскую графику корейской -но при этом не прокомментировал фоновую информацию, необходимую для правильного понимания образа. При чтении лирической миниатюры важно знать, что Татьяна - это одно из распространенных русских женских имен, что в XIX веке оно воспринималось как крестьянское имя, что в тексте оно использовано в полной форме, которая подчеркивает уважительное отношение барыни к крестьянке (!), что оно заимствовано из греческого языка, где имело внутреннюю форму и обозначало «устроительница» и «повелительница». Таким образом, называя героиню «Татьяной», автор имплицитно указывает и на ее социальный статус, и на стойкость характера, и на домовитость, и на спо-
собность внушать уважение окружающим (в первую очередь помещице, из уст которой мы слышим это имя). Следовательно, в корейском переводе важнейшая часть концептуальной и образной информации оказалась недоступной корейскому читателю.
Более удачную стратегию перевода Ким Хаксу выбрал для передачи антропонима Ю. П. Вревская («Памяти Ю. П. Вревской»). Транслитерацию имени - оформленно-
го по законам официально-делового стиля, переводчик сопроводил ссылкой, содержащей энциклопедическую информацию о героине лирической миниатюры: «Ю. П. Вревская, баронесса, урожденная Варпаховская, близкий друг И. С. Тургенева. Во время Русско-Турецкой войны - сестра милосердия полевого госпиталя Российского Красного Креста, умерла, заразившись тяжелой формой сыпного тифа от сумасшедшего солдата, за которым ухаживала». Даже несмотря на то, что в этот комментарий не вошла информация, необходимая для более глубокого понимания образа3, подобная переводческая стратегия представляется совершенно правильной. К сожалению, это единственный случай использования сноски в корейском переводе.
Так какую же лингвистическую и экстралингвистическую информацию имеет смысл отражать в комментариях? Какие особенности русских антропонимов должен учитывать переводчик при передаче их средствами корейского языка?
На наш взгляд, следует учитывать, что, хотя русские и корейские антропо-
3 Думается, что в комментарии имело бы смысл указать, что форма антропонима, использованная Тургеневым, характерна для официально-делового стиля, естественного в жанре некролога. Кроме того, важно было бы подчеркнуть, что до русско-турецкой войны института сестер милосердия не существовало. То, что светская дама пожертвовала своей жизнью, спасая простых солдат, свидетельствует о ее патриотизме и величии нравственного подвига.
нимы состоят из имен и фамилий, их слоговая структура, графический облик и фонетические свойства заметно отличаются. Большинство корейских женских и мужских имен состоит из двух слогов, которые передаются двумя буквами корейского алфавита: Л^^(Сэбом), ^^ (Борам), (Лурии), (Сукнё). Традиционная корейская фамилия состоит из одного слога, например, Ким, Ли, Пак, Цой. Но так было не всегда: в древности в Корее существовали имена и фамилии, состоящие более чем из двух слогов - современная традиция сложилась под влиянием китайской культуры: в У1-У11 вв. до н.э. в Корее вошли в обиход иероглифы, и среди членов королевской семьи и аристократии стало модным использовать китайские имена и фамилии (например, имена правителей Го Джумонг, Хэ Юрии). Таким образом, в современном корейском языке встречаются антропонимы различного происхождения: как исконные, корейские, так и заимствованные, китайские.
Эти культурные сведения способны помочь корейскому читателю в восприятии русских личных имен и фамилий, которые могут иметь различное количество слогов: Карп (1); Вася (2); Татьяна (3), Автономов (4) и т.п. Чтобы смягчить эффект необычности русских имен, в комментарии следует отмечать «типичное, характерное русское имя (фамилия)».
Переводчик должен иметь в виду, что, в отличие от корейского языка, для которого характерен фиксированный порядок компонентов антропонима (фамилия обязательно на первом месте, а имя на втором, например: Ким Южин - Ким - фамилия, Южин - имя), в русском языке их порядок относительно свободен, то есть имя и фамилия могут меняться местами. При этом
следует помнить о влиянии стиля: так, в официальном стиле на первом месте располагается фамилия (Иванов Сергей), в разговорном - имя (Сергей Иванов). Эту информацию вряд ли удастся отразить в переводе, но ее имеет смысл принимать во внимание в процессе предпереводческого анализа текста.
Еще одной особенностью русских имен, в сравнении с корейскими, которые всегда выступают в одной и той же форме, является то, что они часто меняют свой внешний облик в зависимости от коннотации, которую требуется передать (ср. Егор - Егорушка).
Так, в официально-деловом стиле, ресурсы которого вполне могут быть использованы в художественном тексте, имя может сокращаться до инициала, требующего использования прописной буквы с последующей точкой (Ю. П. Вревская). Для официально-делового стиля коннотация, как таковая, не важна, значима номинация конкретного члена общества (ср. С. И. Львов и А. П. Львов - это разные субъекты). В художественном тексте паспортная форма имени может быть использована не только для имитации официально делового стиля, но и для типизации: так, имена Карп ],
Сидор , Семен («Сфинкс»)
служат для передачи смысла «типичный русский крестьянин, что при переводе может быть передано с помощью внутритекстовой вставки.
В разговорном стиле у имени собственного на первый план выходит коннотация, поэтому и в повседневной речи, и художественном тексте, ее имитирующем, фамилия лица может не называться вовсе, зато отношение говорящего к собеседнику будет передаваться последовательно (как правило, с помощью суффиксов). На-
325
326
пример, в лирической миниатюре «Два богача» крестьянка называет племянницу Катькой (ср.
Маша,, Вася). Суффикс при этом указывает не только грубость речи, но и негативные эмоции - раздражение, злость от того, что в семье появится лишний рот и придется вести нищенский образ жизни. В лирической миниатюре «Повесить его!», герой назван сначала Егором Автономовым, а затем Егорушкой, что подчеркивает, с одной стороны, структуру рассказа (сначала героя нужно поименовать официально), а с другой - сочувственное отношение к нему рассказчика.
Особое значение в цикле Тургенева на этом фоне приобретают разговорно-нейтральные обозначения персонажей: Маша [^>] («Маша»), Вася [Ч>А>]-(«Щи»). В переводе важно сохранить их внешний облик, поскольку они передают сдержанность чувств русского крестьянина и культуру общения. Эти эмоции могут быть переданы добавлением в текст перевода корейских эквивалентов наречий уважительно и сдержанно.
Для изображения противоречивости крестьянского характера Тургенев использует разнообразные лингвистические средства, например, диалектные формы имен - Петра (от Петр), Митряй (от Дмитрий). Ким Хаксу перевел их разными способами: в первом случае он заменил диалектную форму литературной, а во втором транслитерировал просторечный вариант. Поскольку в тексте лирической миниатюры «Чернорабочий и белоручка» они выполняют одну и ту же характеристическую функцию (подчеркивают необразованность, узость мысли и суеверность персонажей), то и переводить их следовало бы одним и тем же способом -
транслитерировав и сопроводив при этом надлежащим комментарием.
Переводчику следует обратить внимание и на то, что в отличие от корейской антропонимики, в русской имеются отчества, то есть патронимы. В разговорной речи они способны употребляться изолированно от имени и фамилии, подчеркивая неформальность общения и одновременно уважительность отношения друг к другу. Такая форма обращения распространена между людьми пожилого возраста, выходцами из крестьянской или рабочей среды. Подобный пример встречается в цикле Тургенева дважды (Васильич, Петровна). Эти случаи требуют особенно детальных объяснений в силу отсутствия лингвокуль-турных аналогов в корейском языке.
Все сказанное свидетельствует о том, что проблема передачи русских имен собственных средствами корейского языка ставит перед переводчиком множество задач, решить которые можно только с опорой на информацию традиционной и поэтической антропонимики.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
1. Сальмон Л. Личное имя в русском языке // Казакова Т. А.. Художественный перевод. Теория и практика. - СПб., 2005.
2. Стариченок В. Д. Большой лингвистический словарь. - Ростов-н/Д.: Феникс, 2008.
3. Фомин А. А. Литературная ономастика в России: итоги и перспективы // Вопросы ономастики. - 2004. - № 1.
4. Виноградов В. С. Перевод: общие и лексические вопросы. - Изд-во «КДУ», 2006.
5. Иванов А. О. Безэквивалентная лексика. - СПб., 2006.
6. Флоренский П. А. Имена. - М.: АСТ, 2000. ■
