CC BY
117
ББК Ш 143.21 -7+Ш3(2=Р)
ПРОБЛЕМА ПЕРЕДАЧИ НАЦИОНАЛЬНОГО КОЛОРИТА РУССКОЙ СКАЗКИ В БРИТАНСКОЙ ПЕРЕВОДЧЕСКОЙ ТРАДИЦИИ
Т.Н. Богрданова
Проблема передачи национального колорита приобретает особую актуальность для прецедентных текстов, насыщенных культурно-специфической информацией, представляющей иногда непреодолимую преграду для их восприятия иноязычным читателем [1]. Однако в общей теории художественного перевода проблема специфических требований переложения фольклорных образцов до сих пор не была в должной мере исследована, и только в последнее время наметился интерес к ней, как в самой фольклористике, так и в пере-водоведении [1-4]. В плане методологической основы подобных исследований подчеркнем необходимость корпусного подхода к анализу материала, т.е. рассмотрения всей совокупности параллельных текстов определенной жанровой разновидности, что в значительной степени увеличивает достоверность результатов сопоставительного исследования [5]. Кроме того, такой подход неизбежно носит междисциплинарный характер, предполагая рассмотрение текстуальных систем вовлекаемых в межкультурный диалог сторон [6, 7].
В настоящей статье рассматривается проблема передачи национального колорита русской народной сказки на английском языке на основе корпусного исследования переводных текстов, не получивших, к сожалению, до сих пор специального рассмотрения. При этом примем во внимание развитие английской переводческой традиции в этом направлении, а также особенности фольклорных традиций, взаимодействующих в межкультурном диалоге языков.
Важным этапом в популяризации русского фольклора в Англии стал выход сборника русских народных сказок (Russian Folktales, 1873), изданных Уильямом Чеденом Рол-стоном [8]. Автор подошел со всей ответственностью к отбору сказочного материала
Богрданова Татьяна Николаевна - кандидат филологических наук, доцент кафедры германской филологии Калмыцкого государственного университета, 358000, г. Элиста, ул. Пушкина, 11, e-mail: [email protected], т. 8(84722)23598.
для перевода. Так, для вводной, первой главы были отобраны истории, содержащие либо наиболее яркие описания жизни в русской деревне, либо наиболее иллюстративные в отражении русского характера и темперамента. Основное внимание (главы 2, 3, 4) уделяется волшебной сказке, превалирующей в России и обладающей "большей индивидуальностью, в сравнении с такими же западно-европейскими сказками"* [8]. Именно они дают представление о свойствах, придающих неповторимость мифическим существам, сверхъестественным персонажам, характерным, с точки зрения Ролстона, для славянского сказочного мира. В главе 2 "Волшебная сказка: Основные персонификации зла" / "Mythological. Principal Incarnations of Evil" содрежится перевод десяти волшебных русских сказок, большинство из которых войдет в последующем в фонд международной детской литературы на английском языке: "Ivan Popyalov" / "Иван Попялов", "The Norka" / "Норка-зверь", "Marya Morevna" / "Марья Моревна", "Koshchei the Deathless" / "Кощей Бессмертный", "The Water Snake" / "Морской змей", "The Water King and Vasilissa the Wise" / "Морской царь и Василиса Премудрая", "The Baba Yaga" / "Баба яга, "Vasilissa the Fair" / "Василиса Прекрасная", "The Witch" / "Ивашко и Ведьма", "The Witch and the Sun's Sister" / "Ведьма и Солнцева сестра" [8].
Глава начинается с краткого описания Змея Горыныча, Кощея Бессмертного и Морского царя. В качестве иллюстрации к описанию Змея Горыныча - змея, отличающегося от сородичей наличием крыльев и множества голов, приводится сказка Ivan Popyalov, сюжет которой затем сравнивается с другими вариантами, данными в кратком пересказе. В качестве модификаций Змея Горыныча представлены Норка-зверь в одноименной
* Здесь и далее перевод автора статьи.
Bogrdanova Tatiana - Ph.D. of philology, associate professor of the Germanic Philology Department in the Kalmyk State University, 11 Pushkina street, Elista, Republic of Kalmykia, 358000, e-mail: [email protected], ph. +7(84722)23598.
сказке The Norka, Чудо-юдо (Chudo-Yudo) в кратком пересказе сказки об Иване Быкови-че [8]. В комментарии, следующем за текстом перевода той или иной сказки, Ролстон кратко останавливается на параллельных сюжетах не только из русского фольклора, но и из индийской сказки. Кощей Бессмертный представлен читателю следующим образом: «Кощей всего лишь один из многих воплощений темного духа, принимающий столь многочисленные формы монстров в сказках данного типа. Иногда он появляется исключительно в виде змея, иногда в нем могут проявляться, помимо змеиной сущности, и черты человеческого облика, превалирующие в иных сказках. Его называют Бессмертным ("Immortal" or "The Deathless") в силу того, что для него не существует обычных для смертных законов...» [8]. В качестве иллюстрации к этому персонажу приводится, в частности, сказка Marya Morevna, выделяемая Ролстоном как одна из лучших в русском фольклоре. Морской царь представлен англоязычному читателю в сказке The Water King and Vasilissa the Wise [8].
В главе 2 речь идет также и о женских персонификациях зла, в частности, о Бабе-Яге; для иллюстрации составитель отбирает и полностью переводит сказку "Баба-Яга", а также "живую и полную драматизма" сказку о Василисе Прекрасной [8]. При этом Ролстон проводит четкую грань между Бабой-Ягой как могущественным сказочным существом, воплощающим темные силы (Baba Yaga), и ведьмой - обычной женщиной, практикующей черную магию, т.е. колдуньей (witch) [8; 2, с. 281-282]. Кроме главных темных сил, в русских сказках и легендах действуют такие, достаточно неожиданные для английского читателя персонажи ("strange group of figures", "singular beings"), как Одноглазое лихо, Горе; Пятница, Среда и Суббота, женские духи; Леший, лесной дух; Морозко - молодцеватый жених и даже реки (глава 3) [8]. Своеобразие других сказок переводчик видит в уникальном характере и свойствах волшебных предметов, таких как, например, куколки или вода, живая и мертвая, прибавляющая и отнимающая силы (глава 4). В двух заключительных главах книги содержится перевод сказок о мертвецах, легенд о святых и историй о нечистой силе, также отличающихся от традиционных европейских сказок такого типа [8].
Следующим шагом в популяризации русского фольклора для англоязычного
читателя стал сборник Артура Рэнсома (Old Peter's Russian Tales, 1916), дебют известного детского писателя, переиздающийся до сих пор [9]. В предисловии автор подчеркивает: "Я думаю, что в России волшебных сказок больше, чем где-либо еще в мире. В этой книге вы найдете несколько историй из тех, что мне нравятся больше всего, и я позволил себе некоторую свободу, пересказав их главным образом по памяти. Моя книга не для специалистов, и вообще не для взрослых, хотя настоящие любители сказок так никогда и не расстаются с детством" [9]. Повествование ведется от лица вымышленного рассказчика, дедушки Петра, что позволяет автору, во-первых, следовать традиции фольклорных сборников, часто имеющих такое обрамление, и, во-вторых, использовать вставочные рассказы для ввода страноведческой информации, не прибегая к строгому комментированию реалий, принятому в работах научного характера. Так, например, во вводном рассказе "The Hut in The Forest" ("Изба в лесу") описываются рассказчик, его внуки и избушка, в которой они живут посреди зимнего леса. Подробное пояснение получают реалии крестьянского быта, встречающиеся далее в сказочном повествовании. В этом рассказе и ряде других ("Spring in the Forest" / "Весна в лесу"; "Christening in the Village" / "Крестины в деревне"), автор вводит фоновую информацию, необходимую для подготовки маленького читателя к восприятию сказочных сюжетов. Так, глава под названием "Баба-яга", начинается с разговора между дедом и внуками о Бабе-Яге, где без излишней назидательности вводится необходимая информация: "Баба-Яга - это ведьма, - пояснил дед Петр, - страшная старуха, но иногда она бывает и доброй. Вы помните, что именно она помогла царевичу Ивану завоевать сердце одной из дочерей Морского царя, самую лучшую из них, Василису Премудрую. Но обычно она злая, как помните в сказке о Василисе Прекрасной, которая спаслась от ее железных зубов благодаря хитрости Волшебной Куколки". "Она вся костлявая, глаза ее сверкают, перемещается она в ступе, который пестом погоняет, помелом след заметает, так что и не узнаешь, куда она направилась" [9].
Итак, сравнительный анализ материалов показывает, что сборник Ролстона, первая работа такого рода, изданная в обстановке только укреплявшихся англо-русских
литературных связей [10], отмечен стремлением к фундаментальности и строгому научному комментированию фольклорных материалов, вводимых в научный оборот на английском языке, а также в круг чтения более широкой публики; в то время как сборник Рэнсома носит, скорее, развлекательный характер, решая, однако, и образовательно-воспитательные задачи: расширение кругозора маленького читателя, которому он и адресуется, за счет ненавязчивой, свободной подачи страноведческого материала и привлечение его внимания к урокам добра в русской сказке. Примечательно, что книга Рэнсома выходит в период наивысшего интеллектуального интереса литературных кругов Великобритании к русской культуре [10]. Таким образом, первый английский сборник русских сказок адресован, скорее, специалистам, чем широкой аудитории, второй - написан для детей. С одной стороны, ставится задача представить англоязычному читателю наиболее интересные, своеобразные истории, отличающиеся от привычных для него сюжетов, чему соответствует тщательный отбор материала, с другой стороны, в этом вопросе руководствуются личными пристрастиями; и, наконец, отличаются переводческие установки: "фотография", а не создание художественного портрета рассказчика у Ролстона, и пересказ по памяти у Рэнсома.
Соответственно, эти переводческие установки реализуются в английских параллельных текстах; рассмотрим их на примере сказки "Ведьма и Солнцева сестра" [11]. В комментарии, предваряющем перевод, Рол-стон поясняет: "Но существуют иного рода сказки, в которых ведьма предстает как существо, отличающееся от Бабы-Яги, поскольку она - дочь обычных родителей. Так, без всяких на то видимых причин, царевна одного из царских домов начинает вести себя как ненормальное существо, разрушая и поедая все живое на своем пути и развивая при этом непомерную силу по мере роста своего чудовищного аппетита. Единственно возможным объяснением может быть предположение, что на этот раз злой дух принимает человеческое обличье. Именно такова ведьма, о которой идет речь в следующей несколько странной истории" [8]. В послетекстовом комментарии, как всегда, переводчик проводит параллели со сходными сюжетами, а также приводит интерпретации, объясняющие происхождение данных сказочных персонажей.
Приведем отрывок - начало сказки и сопоставим оригинал с переводом Ролстона: Оригинал The Witch and the Sun's
Sister
В некотором царстве, In a certain far-off country
далеком государстве, there once lived a king
жил-был царь с ца- and queen. And they had
рицей, у них был сын an only son, Prince Ivan,
Иван-царевич, с роду who was dumb from his
немой. Было ему лет birth. One day, when he
двенадцать, и пошел was twelve years old, he
он раз в конюшню went into the stable to see
к любимому своему a groom who was a great
конюху. Конюх этот friend of his. That groom
сказывал ему завсегда always used to tell him
сказки, и теперь Иван- tales [skazki],1* and on
царевич пришел послу- this occasion Prince Ivan
шать от него сказоч- went to him expecting to
ки, да не то услышал. hear some stories [ska-
"Иван-царевич! - ска- zochki], but that wasn't
зал конюх. - У твоей what he heard. "Prince
матери скоро родится Ivan!" said the groom,
дочь, а тебе сестра; "your mother will soon
будет она страшная have a daughter and you
ведьма, съест и отца, a sister. She will be a
и мать, и всех подна- terrible witch, and she
чальных людей..." will eat up her father, and
[11, с. 110]. her mother, and all their
subjects. " [8].
Как можно заметить, Ролстон следует буквально оригиналу, вводя в текст даже русские слова: skazki (skazochki) для уточнения английских лексем tales, stories, имеющих более широкое значение. Под влиянием русского текста (поезжай отсюдова куда глаза глядят, поехал куда глаза глядят) в английском переводе используются коллокации [6, с. 52-54; 12] не вполне узуального характера: ride away whithersoever your eyes guide you, rode off without caring where he went; так что во втором случае словосочетание уточняется в ссылке: "Whither [his] eyes look" [8]. При этом, однако, разговорный, просторечный стиль русской сказки, реализуемый преимущественно на лексическом уровне [13], не находит адекватного выражения в переводе, отражающем, скорее, литературную норму. Достаточно сравнить, например, следующие параллельные конструкции: и теперь - on this occasion, пришел послушать - expecting to hear, подначальных людей - subjects, отсюдова куда -whithersoever, с роду впервой - for the first time in his life и т.п. Таким образом, важная стилевая характеристика оригинала, "богатство образности, скрытое в разговорной речи", оказывается утраченной при переводе [14].
Рассмотрим для сравнения текст Рэн-
сома:
* Здесь и далее выделено в тексте автором статьи.
Prince Ivan, the Witch Baby, and the Little Sister of the Sun
Once upon a time, very long ago, there was a little Prince Ivan who was dumb. Never a word had he spoken from the day that he was born -not so much as a "Yes" or a "No", or a "Please" or a "Thank you". A great .sorrow he was to his father because he could not speak. Indeed, neither his father nor his mother could bear the sight of him, for they thought, "A poor sort of Tzar will a dumb boy make!". They even prayed, and said, "If only we could have another child, whatever it is like, it could be no worse than this tongue-tied brat who cannot say a word". And for that wish they were punished, as you shall hear. And they took no sort of care of the little Prince Ivan, and he spent all his time in the stables, listening to the tales of an old groom. He was a wise man was the old groom, and he knew the past and the future and what was happening under the earth. Maybe he had learnt his wisdom from the horses. Anyway, he knew more than other folk, and there came a day when he said to Prince Ivan, "Little Prince," says he, "to-day you have a sister, and a bad one at that. She has come because of your father's prayers and your mother's wishes. A witch she is, and she will grow like a seed of corn. In six weeks she'll be a grown witch, and with her iron teeth she will eat up your father, and eat up your mother, and eat up you too, if she gets the chance ...» [9].
Иван-царевич, девочка-ведьма и Солнцева сестричка
Давным-давно жил-был когда-то маленький царевич Иван, и был он немой. Ни слова не произнес он с момента своего рождения -ни даже таких слов как "да" или "нет", "пожалуйста" или "спасибо"; и то, что он не говорил, было для его отца большим горем. Ни мать, ни отец не могли даже видеть его, так как думали: "И какой же будет из немого мальчика царь!" Они молились и просили: "Вот только бы нам другого ребенка, пусть хоть какого! Не будет же он хуже, чем этот немой мальчишка, у которого нет языка!". И за эту просьбу они и были наказаны, об этом вы еще услышите. Родители не обращали никакого внимания на царевича, который проводил все свое время на конюшне, чтобы послушать рассказы старого конюха. А был тот старый конюх -не простой человек, и ведал он все, что было в прошлом, и что произойдет в будущем, и что творится под землей. Возможно, вся его мудрость была от лошадей. Итак, он знал больше, чем кто-либо и вот как-то наступил день, когда он сказал царевичу Ивану: "Царевич, сегодня у тебя родится сестра, но она будет очень нехорошей. Родится она, потому что твой отец просил об этом в своих молитвах, и мать умоляла о том же. Сестра твоя - ведьма и подрастет как хлебное зернышко. Через шесть недель она станет взрослой ведьмой с железными зубами и съест сначала отца, затем мать и тебя тоже, если ей представится возможность ...» (подстрочный перевод мой. - Т.Б.).
Приведенный отрывок наглядно демонстрирует авторскую манеру Рэнсома, для которого сюжетная линия оригинала - это всего лишь основа, обрастающая в его пересказе деталями дополняющего и поясняющего
характера. Так, меняются название сказки, зачин; акцентируется внимание читателя на немоте царевича и его сложных взаимоотношениях с родителями, которые будут наказаны за пренебрежительное отношение к сыну; более подробны описания старого конюха, коня, сестры-ведьмы, родившейся с железными зубами (примечательная деталь, встречающаяся у автора и в описании Бабы-Яги). Трансформации исходного сказочного сюжета не являются, однако, самоцелью для автора, а продиктованы его установкой адаптировать рассказ к уровню и интересам конкретного адресата - англоязычной детской аудитории.
Автор стремится разговаривать с маленьким читателем на простом, доступном для него языке, используя, в том числе, и лексику, специфичную для детской речи [15]: отметим характерный диминутив little, повторяющийся неоднократно только в данном тексте. Этой же цели служат образная идиоматика: bear the sight of him, gallop like the wind, grow like a seed of corn, screaming like a little fury, shook in his shoes, took no sort of care, а также прямая речь. Имитация разговорной интонации и речи достигается за счет вводных конструкций: Indeed, Anyway, Well, And see; лексико-синтаксических повторов: And for that wish they were punished (характерный союз в начале предложений); He was a wise man was the old groom; with her iron teeth she will eat up your father, and eat up your mother, and eat up you too; разговорной лексики: tongue-tied brat (informal 1 a badly behaved child: a spoiled brat) [16]. Инверсия используется для выделения важных смыслов и придает речи необходимый эмоциональный колорит: Never a word had he spoken; A great sorrow he was to his father; A poor sort of Tzar will a dumb boy make; And for that wish they were punished; A witch she is; Black it was. При использовании реалий, отсылающих к исходному тексту и культуре, предпочтение отдается лексике, уже в достаточной степени укрепившейся в языке-реципиенте: Ivan, Tzar.
Приведем еще один отрывок из рассматриваемой сказки, в которой Иван-царевич вынужден покинуть отчий дом и пуститься по свету в поисках приюта, и сравним оригинал с переводом Ролстона:
степени способствует передаче формульного ритмизованного изложения, характерного для русской сказки:
Оригинал
Долго-долго он ехал; наезжает на двух старых швей и просит, чтоб они взяли его с собой жить. Старухи сказали: "Мы бы рады тебя взять, Иван-царевич, да нам уж немного жить. Вот доломаем сундук иголок да изошьем сундук ниток - тотчас и смерть придет!" Иван-царевич заплакал и поехал дальше. Долго-долго ехал, подъезжает к Вертодубу и просит: "Прими меня к себе!" - "Рад бы тебя принять, Иван-царевич, да мне жить остается немного. Вот как повыдерну все эти дубы с кореньями - тотчас и смерть моя!". Пуще прежнего заплакал царевич и поехал все дальше да дальше. Подъезжает к Вертогору; стал его просить, а он в ответ... [11, с. 110-111]
The Witch and the Sun's Sister
Long, long did he ride. At length he came to where two old women were sewing and he begged them to let him live with them. But they said: "Gladly would we do so, Prince Ivan, only we have now but a short time to live. As soon as we have broken that trunkful of needles, and used up that trunkful of thread, that instant will death arrive!". Prince Ivan burst into tears and rode on. Long, long did he ride. At length he came to where the giant Vertodub was, and he besought him, saying: "Take me to live with you". "Gladly would I have taken you, Prince Ivan!" replied the giant, "but now I have very little longer to live. As soon as I have pulled up all these trees by the roots, instantly will come my death!". More bitterly still did the prince weep as he rode farther and farther on. By-and-by he came to where the giant Vertogor was, and made the same request to him, but he replied... [8].
Prince Ivan, the Witch Baby, and the Little Sister of the Sun
Иван-царевич, девочка-ведьма и Солнцева сестра
On and on galloped the little Prince on the great black horse. There were no houses anywhere to be seen. It was a long time since they had passed any people, and little Prince Ivan began to feel very lonely, and to wonder if indeed he had come to the end of the world, and could bring his journey to an end. Suddenly, on a wide, sandy plain, he saw two old, old women sitting in the road. They were bent double over their work, sewing and sewing, and now one and now the other broke a needle, and took a new one out of a box between them, and threaded the needle with thread from another box, and went on sewing and sewing. Their old noses nearly touched their knees as they bent over their work. Little Prince Ivan pulled up the great black horse in a cloud of dust, and spoke to the old women. "Grandmothers," said he, "is this the end of the world? Let me stay here and live with you, and be safe from my baby sister, who is a witch and has iron teeth. Please let me stay with you, and I'll be very little trouble, and thread your needles for you when you break them." "Prince Ivan, my dear," said one of the old women, "this is not the end of the world, and little good would it be to you to stay with us. For as soon as we have broken all our needles and used up all our thread we shall die, and then where would you be?"... [9].
Царевич скачет и скачет вперед на своем огромном черном скакуне, и уже не было видно никаких домов, и уже давно им никто не встречался на пути, так что царевичу стало одиноко, и он стал думать, что возможно он уже добрался до самого края света, и его путешествие пришло к концу. Вдруг на широкой песчаной равнине он увидел двух древних старух, сидящих на дороге, склонившись низко над своей работой. Они сидели и шили, отвлекаясь только тогда, когда то у одной из них, то у другой ломалась иголка, и они вынимали новую иглу из коробки, что была между ними, заправляли в нее нитку из другой коробки и продолжали шить. Они склонились так низко над шитьем, что согнулись почти пополам, и их морщинистые носы касались колен. Маленький царевич остановил своего огромного черного коня, подняв облако пыли, и обратился к старухам: "Бабушки, -сказал он, - это и есть край света? Позвольте мне остаться с вами и жить у вас, чтобы спастись от моей младшей сестры: она ведьма с железными зубами. Позвольте мне остаться с вами, я не доставлю вам никакого беспокойства, и буду заправлять вам ниточку в иголочки, когда вы их ломаете". "Царевич, дорогой ты мой, - сказала одна из старух, - это еще не самый край света, и вряд ли тебе пойдет впрок оставаться с нами, потому что как только мы поломаем все наши иголки и кончатся нитки, мы умрем, и тогда куда тебе податься?" ... (подстрочный перевод мой. - Т.Б).
Как можно заметить, в отличие от Рол-стона, Рэнсом целенаправленно добивается
Русская сказка тяготеет к повторам, "тавтология ощущается как некий сигнал фольклорного стиля" [17], что находит выражение и в буквальном переводе Ролстона. Однако там, где она почти монотонна: и просит, и просит, стал просить, в переводе используются синонимичные выражения: and he begged, and he besought him, and made the same request to him. Точно так же в передаче поэтических формул, таких как, например: Долго ли, коротко ли; в английском переводе следуют функциональные эквиваленты: After a time; By-and-by.
Еще более показателен в этом отношении вариант Рэнсома, широко использующий лексические, лексико-синтаксические повторы, благодаря которым сказочный текст приобретает клишированный характер. Так, следующий отрывок "составлен" из блоков, тематически организованных вокруг сказочных персонажей и отличающихся устойчивостью лексического состава. Это в значительной
формульности пересказа, используя, в том числе, постоянные эпитеты: the great black horse, the wide world, бинарные формулы: galloping and galloping, поэтические формулы: far, far away, beyond the mountains, beyond the forests, beyond the wide plains; клише: "My dear", says the Sun's little sister, "why are your eyes so red?" "It is the wind up there," says little Prince Ivan; "My dear", says the Sun's little sister, "your eyes are red again". "It is the wind," says little Prince Ivan [9]. Таким образом, основная стилевая черта русской сказки акцентируется в его пересказе, приобретающем стилизованный характер.
Отдельного комментария требуют ми-фонимы "Вертодуб", "Вертогор". Так, если читателю (слушателю) русской сказки достаточно информации, содержащейся в именах и в соответствующих описаниях, в английском тексте Ролстон вводит поясняющее слово: the giant Vertodub, the giant Vertogor, объясняя далее значение имен в примечании: Vertodub, the Tree-extractor; Vertogor, the Mountain leveller. Рэнсом в этом случае отдает предпочтение приблизительному переводу: Tree-rooter, Mountain-tosser, одновременно используя, как и Ролстон, поясняющее слово giant.
Буквальный перевод Ролстона создает напряжение коллокационных возможностей переводящего языка. Искусственный характер переводного текста в таких случаях сигнализируется многословием, а также дополнительными пояснениями в виде ссылок: видимо-невидимо - And the number of them was such that there were more than the eye could see (Vidimo-nevidimo, visibly-invisibly); вдруг зашумели - Immediately from somewhere or other there came a sound of trees (Zashumyeli, they began to produce a shum or noise) [8]. Эти же выражения в вольном переводе Рэнсома переданы на базе английской идиоматики при сохранении смысла оригинала: There was a noise of spreading branches, of swishing leaves, of opening buds, all together, and there before them was a forest of great oaks stretching farther than the giant could see, tall though he was [9].
В отличие от текста Ролстона с характерными буквализмами, переложение Рэнсома опирается на английскую идиоматику с ее лексико-фразеологическими особенностями. Так, например, в описании старух из русской сказки узуальные английские словосочетания: mumbling with their old mouths, old shaking fingers, gray hair, используемые как
дополнительные детали, придают большую наглядность образам, приближая их к маленькому читателю. Однако за счет повторов, поддерживающих формульный стиль повествования, а также деталей, адаптирующих непростой и драматичный рассказ для детской аудитории, текст Рэнсома разрастается, увеличиваясь почти в два-три раза в сравнении с оригиналом. Но даже там, где автор дает волю воображению, он все же остается в пределах, доступных читателю: так если дворец Солнцевой сестры находится высоко на небе, то естественно вообразить себе, что он сделан из облака, и висит он, подобно ветвям роз, на живых английских изгородях. Таким образом, возможно, и тривиализуя в чем-то оригинал, автор придает ему большую наглядность, оставляя, кроме того, английского читателя в знакомых для него реалиях: the castle of the little sister of the Sun, the battlements of rosy cloud, the topmost turret of the castle [9]. Ясности и доступности принесена в жертву точность до буквализма, хотя и у Ролстона в этих случаях - приблизительный перевод: the abode of the Sun's Sister, the chamber of the Sun's Sister; the dwelling of the Sun's Sister [8].
Таким образом, корпусный анализ английских параллельных текстов одной жанровой разновидности позволил установить, что британская переводческая традиция в передаче национального колорита русского фольклорного материала характеризуется двумя различными тенденциями: точный, буквальный перевод (У. Ролстон) и литературно-художественный пересказ (А. Рэнсом). В первом случае отбор материала для перевода, комментарии, а также точное следование тексту оригинала подчеркивают преимущественно научный характер переложения, ориентированного на специалистов, при этом Ролстон руководствуется критерием национального своеобразия, представляя англоязычному читателю образцы, отличающиеся индивидуальным характером. Однако при всем значении первого опыта в популяризации русского фольклора, на мой взгляд, именно узкоспециализированный характер не позволил ему получить широкого признания у читателей в условиях, когда уже детская аудитория становится основным потребителем такого рода материалов, предъявляющим особые требования к стилю и языку фольклорных произведений.
В этом смысле более успешным следует признать перевод-пересказ Рэнсома, трансформирующий сказочный жанр соответственно уровню и интересам англоязычной детской аудитории, актуализирующий развлекательно-познавательную и воспитательную функции сказки. Стилизация формульного характера оригинала является примечательной чертой переводческого стиля этого автора. Вместе с тем значительны авторские отступления и дополнения с целью экспликации и адаптации иногда достаточно сложного содержания русской сказки, что, на мой взгляд, приводит к ее тривиализации.
ЛИТЕРАТУРА
1. Фененко Н.А. Переводоведение: проблемы и решения // Вестник ВГУ, Сер. лингвистика и межк. коммуникация. 2002. № 3. [Электронный ресурс]. URL: www.ebiblioteka.lt/resursai/Uzsienio%20 leidiniai/.../lin/.../lin0201_07.pdf.
2. Казакова T.A. Практикум по художественному переводу. Учебное пособие, на англ. языке. Ростов н/Д: Феникс; СПб: Союз, 2004. 320 с.
3. Лиморенко Ю.В. Проблемы перевода фольклорных текстов (на материале фольклора эвенков): Автореф. дис. ... канд. филол. наук. Улан-Удэ, 2007. 16 с.
4. Богрданова Т.Н. Фольклорный текст в межкультурном пространстве (на материале английских переводов русской сказки) // Этнокультурное и фольклорное наследие монгольских народов в контексте истории и современности: сб. ст. Улан-Удэ: БНЦ СО РАН, 2008. 282 с. С. 140-148.
5. Olohan Mlntroducing Corpora in Translation Studies. N.Y.: Routledge, 2004. 232 p. Р. 24.
6. Тер-Минасова, С.Г. Язык и межкультурная коммуникация. Учеб. пособие. М.: Слово/ Slovo. 2000. 264 с.
7. Dimitriu R. The Cultural Turn in Translation Studies. Ia§i, 2005. 248 p.
8. Ralston W.R.S. The Project Gutenberg EBook of Russian Fairy Tales. [Электронный ресурс]. URL: www.gutenberg.org/.../22373-h.htm.
9. Ransome A. The Project Gutenberg EBook of Old Peter's Russian Tales. [Электронный ресурс]. URL: www.gutenberg.org/etext/16981.
10. Красавченко Т. Загадка, завернутая в тайну и помещенная внутрь головоломки // Отечественные записки. 2007. № 5 (37) [Электронный ресурс]. URL: www.strana-oz.ru/?numid=39&article=1536.
11. Ведьма и Солнцева сестра // Народные русские сказки А.Н. Афанасьева: В 3 т. Т. 1. М., 1984. С. 110-112.
12. McCarthy M. Vocabulary. Oxford: Oxford University Press, 1990. 173 p. Р. 12-13.
13. Вербицкая М.В. Теория вторичных текстов (на материале совр. англ. языка): Автореф. дис. ... д-ра филол. наук. М., 2000. 47 с. С. 44-45.
14. Аникин В.П. Русская народная сказка. Пособ. для учителей. М.: Просвещение. 1977. 208 с. С. 208.
15. Фергюсон Ч. Автономная детская речь в шести языках // Новое в лингвистике. М.: Прогресс, 1975. Вып. 8. Социолингвистика. С. 422-440 [Электронный ресурс]. URL: www.philology.ru/linguistics1/ ferguson-75.htm.
16. The Longman Dictionary of Contemporary English Advanced Learner's Dictionary [Электронный ресурс]. URL: www.ldoceonline.com.
17. Гусарова Н.Д. Сочетание однокоренных слов в структуре стиха причитания // Язык и стиль произведений фольклора и литературы: межвуз. сб. науч. тр. Воронеж: Изд-во Воронеж. ун-та, 1986. С. 25.
11 февраля 2010 г.
ББК 81
СЕМАНТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ДРЕВНЕЙШИХ ПРИЛАГАТЕЛЬНЫХ (на материале прилагательных ностратического этимологического словаря В.М. Иллича-Свитыча)
О.Н. Иконникова
Актуальность темы нашей статьи обусловлена тем, что в ней впервые рассматриваются семантические особенности древнейших прилагательных. Подобного исследования
Иконникова Ольга Николаевна - аспирант кафедры немецкого языка Таганрогского государственного педагогического института, 347900, г. Таганрог, ул. Петровская, 68, e-mail: [email protected], т. 8(8634)613585.
до настоящего времени проведено не было. Материалом работы послужили прилагательные, извлеченные из ностратического этимологического словаря В.М. Иллича-Свитыча [1, 2].
Ikonnikova Olga - post-graduate student of the German Language Department in the Taghanrogh State Pedagogical Institute, 68 Petrovskaya Street, Taghanrogh, 347900, e-mail: [email protected], ph.: +7(8634)613585.
