CC BY
34
нию и умопостигаемое, действительно существующее и вымышленное, аморфное еще представление о чем-то и представление, уже ставшее стереотипом, эталоном или символом в различных картинах мира - научной, обиходной, мифологической [8,С.136].
Таким образом, метафора создает новые слова и выражения, «пропуская их через человека, соизмеряя мир человеческим масштабом знаний и представлений, с системой культурно-национальных ценностей, т.е. человек является мерой всех вещей» [4, С.91].
В процессе исследования метафор внешности с
лексемой «eyes» нам встретились предложения с использованием таких метафор, которые, на наш взгляд, и являются яркими примерами антропоцентричности данного языкового явления:
Suspicious eyes were all on the tin. Without a word, expressionless Lawyer handed it to Tom-Billy. This time his eyes told nothing (16 :303).
Му eyes ran over the sugared cakes and satin doi-lies( 16 : 336).
Tom-Billy sank into his place beside his wife. He answered nothing to her questioning eyes (16 :299)..
Библиографический список
1. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. 2-е изд., испр. и доп. М.: Школа «Языки русской культуры», 1999.
2. Кунин А.В. Англо-русский фразеологический словарь. М.:1984.
3. Лакофф Дж. Когнитивное моделирование.Лакофф // Язык и интеллект: сб. науч. тр. М.: Прогресс, 1995. С. 143— 184.
4. Маслова В.А. Лингвокультурология. М: Академия, 2001.
5. Пиз А. Язык телодвижений. М.: Эксмо, 2003.
6. Пименова М.В. О некоторых способах концептуализации внутреннего мира человека //Сб.материалов Межрегиональной научной конференции "Язык.Миф.Этнокультура" Кемерово: ИПК "Графика", 2003.
4. Степанов Ю.С. Константы. Словарь русской культуры. Опыт исследования. М.: Школа «Языки русской культуры», 1997.
5. Телия В.Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический и лингвокультурологический аспекты. М.: Школа
«Языки русской культуры», 1996.
6. Barstow S. The human element. Longman Group Ltd, London 1974.
7. Bawden N. Circles of deceit. The Garden City Press, Letchworth, Herts, 1987.
8. Fitzgerald F.S. The Great Gatsby. Penguin Books Ltd? London 1994.
9. Fowles J. The Ebony Tower М.: Прогресс, 1980.
10. Hemingway E. The Snows of Kilimanjaro and other stories. Macmillan Publishing Company, N.Y.1986.
11. Lawrence D.H. Odour of Chrysanthemums and other Stories. М.: Прогресс, 1977.
12. Maugham W. S. Rain and other stories. М.: Прогресс, 1977.
13. Modern English Short Stories 1930 -1955. Oxford University Press, London, 1972.
14. Ripley A. Scarlett. - N.Y. Warner books. Inc., 1992.
УДК 902.01 (571.5)
ПРОБЛЕМА ОПРЕДЕЛЕНИЯ ТЕРРИТОРИАЛЬНЫХ СВЯЗЕЙ В АРХЕОЛОГИИ
(НА ПРИМЕРЕ ПАМЯТНИКОВ КОНЦА ПАЛЕОЛИТА - НЕОЛИТА БАССЕЙНА Р.ВИТИМ)
Л
А.В.Тетенькин1
Национальный исследовательский Иркутский государственный технический университет, 664074, г. Иркутск, ул. Лермонтова, 83.
Разрабатывается проблема определения общности между древним населением и памятниками конца плейстоцена - первой половины голоцена Верхнего и Нижнего Витима как особого тематического направления. Процедура его оформления как научной проблемы включает в себя анализ методологии получения искомых знаний, их эпистемологической специфики, терминологии основных научных понятий, разработку схем тематической интеграции знаний различных по степени валидности и модальности суждений, разнонаправленных и разноформатных по содержанию. Библиогр. 26 назв.
Ключевые слова: морфо-типологические корреляции; археологические связи; памятники палеолита-неолита бассейна р.Витим.
THE PROBLEM TO DETERMINE TERRITORIAL CONNECTIONS IN ARCHEOLOGY (ON THE EXAMPLE OF LANDMARKS OF THE END OF LITHIC AGE - LATE STONE AGE IN THE RIVER VITIM BASIN) A.V. Tetenkin
National Research Irkutsk State Technical University, 83, Lermontov St., Irkutsk, 664074.
The article develops the problem of determining common ground between the ancient population and the landmarks of the late Pleistocene - early Holocene of the Upper and Lower Vitim as a specific thematic area. The procedure of its formation as a scientific problem includes the analysis of the methodology for obtaining the required knowledge, their epis-temic specificity, terminology of basic scientific concepts, development of the schemes of thematic integration of knowledge, different by the degree of validity and modality opinions that are multidirectional and multi-format by content. 26 sources.
1Тетенькин Алексей Владимирович, доцент кафедры истории и философии, тел.: (3952) 405186, e-mail: [email protected] Tetenkin Aleksei, Associate Professor of the Department of History and Philosophy, tel.: (3952) 405186, e-mail: [email protected]
Key words: morpho-typological correlations; archaeological connections; landmarks of Lithic Age - Late Stone Age of the river Vitim basin.
Одной из основных задач характеристики каждого исследуемого археологического ансамбля является определение его культурно-типологической принадлежности. Наряду с решением вопроса хронологии исследуемого объекта перед исследователем встает задача выявления территориальных связей и отношений с синхронными и синстадиальными археологическими комплексами. В рамках этой процедуры решаются такие вопросы, как типологическая принадлежность к той или иной археологической культурной общности, районирование археологического ансамбля, типов найденных в нем вещей, определение культурной специфики района, репрезентируемого изучаемым комплексом, территориальные деятель-ностные связи, процессы культурной трансляции и в том числе стоящие за ними процессы социальных миграций.
Аналитические операции, в основе которых лежат корреляции между территориально отстоящими друг от друга археологическими ансамблями, различны по способу их установления и по характеру выясняемых значений. Отмечаемые неоднократно морфо-типологические сходства в инвентаре территориально отстоящих друг от друга ансамблей являются побудительным мотивом для инициации поисков возможно существовавших в прошлом связей. Результатом типологических корреляций являются установленные отношения морфологического подобия, за которыми может быть признано тождество типов в культуре сравниваемых социальных групп. Процедура поиска территориальных аналогов набору типов артефактов собственного исследуемого ансамбля разделяется на две задачи: целевого выяснения степени культурно-типологической близости в искомом направлении (между ансамблями А и В) и определения типологических отношений с окружающими прилегающими районами. Последние задают культурно-типологический фон, полагая за ним существование на обширной территории культур со сходными в общих чертах техническими традициями производства артефактов. Как причины сходства должно быть указано действие всей суммы логически допустимых факторов (каналов, барьеров) культурной трансляции [25, с. 37-43]. В частности, разнонаправленное, гете-рохронное и многократно возобновляемое перемещение идей, вещей, людей по каналам переноса, обмена, миграции, браков и других, при несущественном сопротивлении, идеологических, политических, этнических, географических барьеров. Особенностью общего культурного фона является исторический, т.е. длительный характер его формирования, супермасштабный отдельным эпизодам его развития.
Попытаемся очертить в общем виде механизмы трансляции артефактов в культуре. Трансляция артефактов происходит как аспект поведения людей в пространстве либо в рамках процессов коммуникации-обмена (коммуникативная трансляция), либо как следствие территориальной мобильности носителей (мо-
бильная трансляция). В пространстве могут быть транслированы: а) собственно вещи, б) люди, носители и создатели вещей, в) идеи, то есть типы и технологии изготовления вещей - технологии воспроизводства типа. Вещи могут быть транслированы различными путями (каналами), в частности такими, как: а) торговля, обмен экономического и престижного характера, б) военный захват, добыча, в) переселение людей-носителей вещей. Люди-носители вещей могут быть перемещены в результате: а) брачных связей, б) как военнопленные, в) маргиналы-изгои, г) как торговые и политические агенты, д) в результате переселения социальной группы, становящейся на новом месте большинством, меньшинством, меньшинством господствующим, меньшинством подчиненным. Идеи могут быть заимствованы: а) через контакты людей в пограничных районах, б) через контакты с людьми, перемещенными на данную территорию, в) в обществах с развитыми средствами передачи информации через знаковые носители идей-технологий. Общение, знакомство с чужим опытом, обучение через совместную деятельность являются механизмами передачи технологий изготовления артефактов.
Распространение вещей собственно и опосредованно через людей и идеи имеет диффузный характер. Можно вспомнить примеры широкого трансрегионального бытования вещей и технологий их изготовления. Это, например, торцовые нуклеусы для снятия микропластин. Широкое распространение артефактов пронизывает, проходит сквозь культурные границы локальных человеческих популяций. Иначе эти границы можно определить как барьеры на пути трансляции технологий и артефактов. Суть этих культурных границ лежит в механизме идентифитета: выставлении для своего поля границ «свой -чужой». Наибольшее предпочтение стать «своими» имеют те артефакты, что стали интериоризованы. Это возможно, по-видимому, когда: а) артефакты данного типа здесь изобретены либо модифицированы, б) стали «своими» в силу длительного их обращения в деятельности, в) имеют знаково-символический характер в культуре, играют определенную роль в идеологической сфере, по А.К. Байбурину [4], обладают высоким семиотическим статусом.
Для иноэтничного окружения артефакты становятся «чужими» в обстоятельствах восприятия их как символов, репрезентирующих собой чужой этнос, социальную группу. Это могут быть намеренные маркеры-индексы либо ненамеренные символы - вещи, исторически ассоциирующиеся с данной чужой группой. Большую вероятность стать таковыми имеют, по-видимому, предметы экстраутилитарного, знаково-символического назначения. Перевод артефактов через границу «свой - чужой» происходит благодаря ряду условий. А) Оценка получаемой с употреблением артефакта пользы, которая перевешивает все возможные негативные последствия и которая выше эффективности собственных, местных аналогов. Б) В
результате принятых мер по интериоризации артефакта. Например, это может быть модификация его формы. Сохраняя свойства артефакта, необходимые для выполнения основной его функции (денотат), люди изменяют форму, имеющую дополнительные значения (коннотат). Часто такая модификация выражается в нанесении на форму знака-индекса, маркирующего принадлежность к новой социальной группе. В) Экспорт артефакта в иную социальную среду возможен также, если получатели способны к восприятию и воспроизводству технологий получения артефактов и их употребления. Чем ближе уровни развития культуры принимающей и транслирующей сторон, тем больше шансов для реализации этого условия. Отсутствие надлежащей сырьевой базы может стать препятствием для усвоения инновации. Г) Какая-то группа предметов имеет своей основной функцией обеспечение пограничной коммуникации. По сути, это артефакты - коммуникативные медиаторы. Это, например, верительные грамоты, подарки. Д) Импортные предметы рассматриваются как средства поднятия социального престижа новых обладателей.
Большинство артефактов в каждом ансамбле местного происхождения произведено и употреблено в местной системе жизнедеятельности и являются элементами локальной культуры. Исходя из этого утверждения, можно, по-видимому, полагать, что воспроизводство импортированных артефактов есть технологическое воспроизводство типа. Сам процесс коммуникативной трансляции, следовательно, имеет два этапа: 1) знакомство с самим артефактом-вещью, 2) воспроизводство типа. Единичные, экзотичные предметы в комплексе свидетельствуют об остановке трансляции на первом этапе. Напротив, признаки местного производства заимствованных вещей, например, китайских бронзовых зеркал в южной Сибири, свидетельствуют о завершенном процессе трансляции. Успешность заимствования может также выражаться в использовании элементов технологии, приемов, шаблонов в изготовлении совершенно иных артефактов, т.е. в распредмечивании технологии.
Трансляция артефактов внутри единого поля социальных отношений проходит легче, чем через поля при вынужденном пересечении их границ и преодолении барьеров идентичности. Описав различные пути трансляции вещей и их технологий, мы должны подчеркнуть, что в культуре они работают одновременно и в той или иной мере могут рассматриваться как причины появления каждого из артефактов. На разных этапах трансляции могут быть задействованы различные механизмы территориальной и временной трансляции. Обозначим это явление как редетерминация.
Сходные на общем фоне индустрии каменного производства являются адаптационными ответами на вызовы окружающего мира, сделанными в рамках сходного или общего габитуса [6, с. 98], и в этом смысле они столь же взаимосвязаны, сколь и независимы в возникновении (конвергентны). Наличие такого общего культурного фона позволяет рассматривать реальность процессуальных эмпирических связей конкретно между двумя участками общего для них поля
(направленной из А в В трансляции) как допустимую. Однако при этом следует отметить, что отношения морфо-типологического подобия сами по себе еще не есть эмпирические связи.
В отношении эмпирических связей мы исходим из их логической экспликации, осуществленной А.А. Зиновьевым [16, с. 203-304; 17, с. 65-68]. Под эмпирическими связями мы понимаем «контакты эмпирических объектов, в которых происходит передача из них другим вещества или энергии». В нашем исследовательском предмете это связи, обозначающие события вовлечения «мест» (топов) в территориально организованные процессы деятельности. Эмпирически, т.е. через доказательную базу фактов археологии, такие (событийные, процессуальные, деятельностные - хозяйственные, коммуникативные) связи могут быть доказаны через установление факта переноса ресурса, артефакта, идеи, перехода мигранта. Последнее прямым путем может быть доказано при наличии человеческих останков, это и есть предмет физической антропологии и сопутствующих ей методов (генетического, стабильных изотопов и др.). Косвенным путем на возможность трансляции идей могут указывать, как уже отмечалось выше, отношения типологического тождества. Степень вероятности трансляции идеи будет близка 1, если мы обнаруживаем уникальную корреляционную пару, например, уникальную для региона Байкальской Сибири верхневитимскую усть-каренгскую керамику на Нижнем Витиме.
К связям такого типа мы относим также выявленные районы сосредоточения ресурсов и на их основе географию перемещения людей: дистанция и вектор переноса сырья от его местопроявления до стоянки являются прямым аргументом для характеристики освоения древним человеком территорий. Ранее нами введено было различение на ресурсы прямого либо непрямого дальнего доступа, которое полагает возможность получения ресурса непосредственно из источника либо через коммуникацию с людьми, владеющими источником [20]. Это либо территориальный цикл обитания социальной группы и хозяйственная деятельность по ее жизнеобеспечению, либо процессы коммуникации между смежнообитающим населением. Валидность полученных этим путем выводов о существовании пространственных связей населения на порядок выше предположительной модальности суждений на основе морфо-типологических отношений сходства. Связи, выявляемые путем анализа археологических материалов, мы определяем термином археологические связи. Связи, устанавливаемые между территориально удаленными друг от друга археологическими комплексами, будут именоваться как территориальные археологические связи.
Собственная научная практика, в рамках которой стоит задача логико-методологической рефлексии и постановки проблемы поиска территориальных археологических связей, охватывает, в частности, бассейн р.Витим, имея в фокусе район Нижнего Витима и Бай-кало-Патомского нагорья.
Река Витим является одним из крупнейших притоков бассейна Средней Лены, течет в субмеридио-
нальном и субширотном направлении с юга на север-северо-запад и, являясь основным базисом эрозии, проходит через два крупных физико-географических района - Витимское плоскогорье и Байкало-Патомское нагорье, оформляя, таким образом, северо-восточный контур региона Байкальской Сибири. На уровне Муй-ско-Куандинской котловины, пограничной между двумя горными структурами, принято деление на Верхний и Нижний Витим.
С 1970-х гг. в обеих частях долины Витима ведутся планомерные археологические исследования [2], основным итогом которых стало открытие групп археологических памятников каменного века в районе устья р.Мамакан и устья р.Каренга на Нижнем и Верхнем Витиме соответственно. Расстояние между этими двумя опорными археологическими участками по реке составляет около 680 км.
На Нижнем Витиме реконструируется культурная (техническая) история, начиная с финала плейстоцена, представленного, прежде всего, памятниками Ма-макан VI, Авдеиха, Большой Якорь I, Коврижка III (1810,4 т.л.н.), типологически соотнесенными с дюктай-ской культурой, выделенной в соседней Якутии, вер-холенской культурой Прибайкалья [5]. В раннем голоцене индустриальная традиция дюктайского типа продолжает сохраняться до 6 тыс.л.н. (Коврижка II, IV, Инвалидный III - пункт 1), но появляется также микропластинчатая индустрия сумнагинского облика (Большая Северная, Инвалидный III - пункты 2,3, Коврижка I). В течение, как минимум, 9-6 т.л.н. они сосуществуют. Причины этого явления культурой вариабельности пока не выявлены. Особенностью всех названных ансамблей Нижнего Витима является их бескерамический, на сегодняшнем уровне изученности, характер.
Объекты Усть-Каренга I-XVI, содержащие археологические остатки возрастом от конца плейстоцена до позднего голоцена, послужили ядром для выделения усть-каренгской неолитической культуры, уникальной для Байкальской Сибири благодаря древнейшей в регионе керамике, появившейся около 11-ти и существовавшей до 4,5 т.л.н. [8; 9; 10]. Ареал ее распространения автор открытия В.М Ветров относит на долину верхнего течения Витима. Именно она как руководящий признак послужила для выделения усть-каренгской ранненеолитической культуры. На Нижнем Витиме керамика усть-каренгского типа до сих пор не была обнаружена.
Географически промежуточное положение между этими двумя археологическими районами занимают памятники Бамбуйской и Муйской котловин в среднем течении Витима. Они обладают собственной уникальной спецификой. Местонахождение Нижняя Джилинда I (Сивакон) в Бамбуйской котловине содержит культурные остатки возрастом около 7,2-7,8 т.л.н. и в том числе уникальное, древнейшее на Витиме погребение [12]. Второй интереснейшей отличительной особенностью является наличие шлифованных нефритовых изделий, что при отсутствии керамики ставило ансамбль особняком от усть-каренгской культуры.
В Муйской котловине В.М.Ветровым открыт могильник Старый Витим II древностью около 6,5
тыс.л.н., уникальный в своем роде для Витима (Ветров, 2008). Осмысление открытых ярко индивидуальных комплексов в Муйской и Бамбуйской котловинах привело В.М.Ветрова к идее существования в разные периоды культур-изолятов, ограниченных в системе Витима пределами котловин [11].
Характеризуя обобщенно историю археологического изучения Витима, нельзя не сказать о том, что тема археологических сходств и связей ансамблей Верхнего и Нижнего Витима не раз была в поле зрения исследователей как в рамках оценки культурно-типологической общности и специфики изучаемых ансамблей [2; 23; 19], так и в смысле проведения специальных исследовательских проектов по выявлению возможных хозяйственных связей [18; 13]. Так, определяя культурно-типологическую специфику Байкало-Патомского нагорья, репрезентированного памятниками раннего - среднего голоцена Нижнего Витима, авторы формулировали положение о перекрестном влиянии, исходящем из Якутии, Прибайкалья и Верхнего Витима [23; 24; 19], подчеркивая, что культурно-историческая схема ни Якутии, ни Верхнего Витима на Нижнем Витиме не работает. Задача выявления культурного влияния проявилась в поисках керамики как важнейшего показателя для усть-каренгской культуры, задаче доказательства эксплуатации населением обоих районов одних и тех же источников экзотического сырья, в частности, графитита, гиалодацита [18; 13], демонстрации технико-типологических и морфо-типологических параллелей (бифасов, техник подготовки клиновидного нуклеуса, резцов и др.: [23; 24; 15]. Таким образом, проблема определения общности между древним населением и памятниками конца плейстоцена - первой половины голоцена Верхнего и Нижнего Витима вылилась в особое тематическое направление. Процедура его оформления как научной проблемы должна включать в себя анализ методологии получения искомых знаний, их эпистемологической специфики, терминологии основных научных понятий, разработку схем тематической интеграции знаний различных по степени валидности и модальности суждений, разнонаправленных и разноформатных по содержанию.
К настоящему времени получен уже ряд результатов, свидетельствующих об освоении населением обоих археологических районов в течение 12-6 тыс.л.н. территорий, отстоящих на несколько сотен километров и расположенных между устьями Мамака-на и Каренги. Это данные по андезит-гиалодациту, графититу [18; 13], светлоокрашенному (светло-зеленому) нефриту [13; 3] и пемзе (материалы готовятся к публикации), установленные анализами петрографическим, рентгеноструктурным, рентгенофлюо-ресцентным, «мокрой химии».
Наиболее дальний ранний встречный вектор переноса сырья выявлен на примере вулканической пемзы из Коврижки III и составляет около 500 км от притоков среднего течения Витима (Удоканское вулканическое поле) в сторону Нижнего Витима. Более поздний, максимально протяженный вектор переноса сырья относится к среднему голоцену, около 6
тыс.л.н., и представляет собою перенос графитита с Нижнего Витима на Усть-Каренгу XII на расстояние свыше 600 км. Этот вектор полностью перекрывает расстояние между Мамаканским и Каренгским участками. Во всех случаях речь идет об активном освоении не только самой долины Витима, но и удаленных в горные районы территорий притоков его бассейна. Отсюда следует вывод о том, что в исследуемое время локальной - территориальной изоляции населения не существовало.
На основании доказанной результатами исследований способности населения к освоению удаленных на сотни километров территорий, выявленных векторов движения за ресурсами во встречном направлении со значительной долей уверенности можно полагать наличие контактов населения Верхнего и Нижнего Витима на протяжении всего периода 12-6 т.л.н. Существенно то, что обитатели обоих районов обладали
также и тождественным знанием относительно возможностей использования экзотического транспортируемого сырья: андезит-гиалодацита - в расщеплении, графитита - в знаково-символической неутилитарной сфере.
Не оставляет сомнений то, что приведенные положения со временем будут обрастать дополнительными, новыми аргументами. Таковы, например, перспективы решения вопроса о происхождении охры из ряда памятников Витима (Усть-Каренга XVI, Старый Витим II, Большой Якорь I, Коврижка II) и др. В этой связи неизбежно вновь встанет вопрос о причинах локального и очень долгого (11-4,5 т.л.н.) существования усть-каренгской керамики на Верхнем Витиме. Задачей первоочередной важности в рамках научной проблемы является выяснение, какого рода керамика впервые появилась и существует на Нижнем Витиме.
Библиографический список
1. Абрамова З.А. Палеолит Южной Сибири // Сибирь и ее соседи в древности. Новосибирск, 1970. С. 9-16.
2. Аксенов М.П., Ветров В.М., Инешин Е.М., Тетенькин А.В. История и некоторые результаты археологических исследований в бассейне р.Витим (Витимское плоскогорье и Байка-ло-Патомское нагорье) // Байкальская Сибирь в древности. Иркутск: Изд-во Иркут. гос. пед.ун-та,2000. Вып.2, ч.1. С.4-35.
3. Алексеев А.Н., Ветров В.М., Дьяконов В.М., Секерин А.П., Тетенькин А.В. Витимский нефрит в археологии Восточной Сибири // Известия Лаборатории древних технологий. Иркутск: Изд-во ИрГТУ, 2006. Вып. 4. С.74-79.
4. Байбурин А.К. Семиотические аспекты функционирования вещей // Этнографическое изучение знаковых средств культуры. Л.: Наука, 1989. С.63-88.
5. Белоусов В.М., Инешин Е.М., Бураков К.С. и др. Некоторые итоги изучения плейстоценовых отложений археологических памятников Нижнего Витима // Хроностратиграфия палеолита Северной, Центральной и Восточной Азии и Америки. Новосибирск, 1990. С.60-65.
6. Бурдье П. Начала. Choses Lites: Пер. с фр. / Pierre Bour-dieu. Choses Lites. Paris, Minuit, 1987. Перевод Шматко Н.А. / М.: Socio-Logos, 1994. 288 с.
7. Ветров В.М. Археологические исследования в Муйской котловине 1976-1978 гг. // Материальная культура древнего населения Восточной Сибири. Иркутск, 1982. С.86-100.
8. Ветров В.М. Керамика усть-каренгской культуры на Витиме // Древнее Забайкалье и его культурные связи. Новосибирск, 1985. С.123-130.
9. Ветров В.М. Каменный век Верхнего Витима: автореф. дис. на соиск. учен. степ. канд. ист наук. Новосибирск, 1992. 17 с.
10. Ветров В.М. Усть-Каренгская культура и ее место в системе археологических памятников сопредельных территорий // Взаимоотношения народов России, Сибири, и стран Дальнего Востока: материалы Второй Междунар. науч.-практ. конф. Кн.2. Иркутск-Тэгу, 1997. С.176-180.
11. Ветров В.М. Ритуальный комплекс в устье р.Каренга (долина р.Витим) и некоторые проблемы неолита Восточной Сибири // Известия Лаборатории древних технологий. Иркутск: Изд-во ИрГТУ, 2008. Вып. 6. С. 28-43.
12. Ветров В.М., Задонин О.В., Инешин Е.М. Многослойное местонахождение Нижняя Джилинда (Сивакон) - 1 в Бам-буйской котловине // Культуры и памятники эпохи камня и раннего металла Забайкалья. Новосибирск: Наука, 1993. С.98-112.
13. Ветров В.М. и др. Артефакты из экзотических видов сырья на археологических памятниках Витимского бассейна // Байкальская Сибирь в древности. Иркутск: Изд-во Иркут. гос. пед. ун-та, 2000. Вып.2, ч.1. С.98-116.
14. Ветров В.М., Инешин Е.М., Ревенко А.Г., Секерин А.П. Артефакты из экзотических видов сырья на археологических памятниках Витимского бассейна // Социогенез в Северной Азии: Сборник научных трудов / под ред. А.В.Харинского. Иркутск: Изд-во ИрГТУ, 2005. Ч.1. С.96-104.
15. Ветров В.М., Инешин Е.М., Кононов Е.Е., Тетенькин А.В., Туркин Г.В. Новые объекты археологии на севере Республики Бурятия // Известия Лаборатории древних технологий. Иркутск: Изд-во ИрГТУ, 2007. Вып. 5. С.100-117.
16. Зиновьев А.А. Логика науки. М.: Наука. 279 с.
17. Зиновьев А.А. На пути к сверхобществу. М, Изд-во Центрполиграф, 2000. С.686.
18. Инешин Е.М., Ревенко А.Г., Секерин А.П. Экзотические виды сырья артефактов позднего плейстоцена бассейна реки Витим (Байкальская Сибирь) и пути его транспортировки // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий (Материалы VI Годовой итоговой сессии Института археологии и этнографии СО РАН, Декабрь, 1998 г.). Новосибирск, 1998. С.108-114.
19. Инешин Е.М., Тетенькин А.В. Проблемы изучения археологических памятников раннего голоцена на Нижнем Витиме // Социогенез в Северной Азии: Сборник научных трудов / под ред. А.В.Харинского. Иркутск: Изд-во ИрГТУ, 2005. Ч.1. С.96-104.
20. Инешин Е.М., Тетенькин А.В. Человек и природная среда севера Байкальской Сибири в позднем плейстоцене. Местонахождение Большой Якорь I. Новосибирск: Наука, 2010. 270 с.
21. Константинов М.В. Каменный век восточного региона Байкальской Азии. К Всемирному археологическому интерконгрессу (Забайкалье, 1996). Улан-Удэ; Чита, 1994. 264 с.
22. Секерин А.П., Секерина Н.В. Нефриты и их распространение в Южной Сибири // Байкальская Сибирь в древности. Иркутск, 2000. Вып. 2, ч.1. С. 146-160.
23. Тетенькин А.В. Геоархеологические местонахождения плейстоцен-голоцена в Бодайбинском районе Байкало-Патомского нагорья: хроностратиграфия, морфотипология, периодизация: автореф. на соиск. учен степ. канд. ист. наук. Новосибирск, 1999. 21 с.
24. Тетенькин А.В. Исследования многослойного объекта Коврижка на Нижнем Витиме // Байкальская Сибирь в древности. Иркутск: Изд-во Иркут. гос. пед. ун-та, 2000. Вып.2,
ч.1. С.117-146.
25. Тетенькин А.В. К вопросу о культурных механизмах трансляции артефактов в культуре // Социогенез в Северной Азии: материалы 3-й всероссийской конференции, 29 марта
- 1 апреля, 2009 г. Иркутск: Изд-во ИрГТУ, 2009. С.37-43. 26. Хлобыстин Л.П. Древняя история Таймырского Заполярья и вопрос формирования культур севера Евразии. СПб., 1998. 341 с.
УДК 301; 947.084
ДЕЛЕГИТИМНЫЙ ОБЛИК СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ В ОБЩЕСТВЕННЫХ НАСТРОЕНИЯХ В ГОДЫ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ В ТЫЛУ
В.Ю.Титов1
Восточно-Сибирский институт экономики и права, 664050, г. Иркутск, ул. Байкальская, 258-а.
Российский государственный университет физической культуры, спорта и туризма, 664050, г. Иркутск, ул. Байкальская, 267.
Обоснована идея о наличии в общественном мнении советских граждан, проживающих на территории тыловых районов, делегитимных оценок, высказанных по вопросам социально-бытовой и коммунальной жизни. Эти оценки не носили характера пораженческих слухов, а, напротив, обогатили общество духовными и патриотическими настроениями. Раскрыто понятие делегитимность общественных настроений через примеры «политической сказки», «военного анекдота», десакральных выражений по отношению к представителям власти. Табл. 1. Ключевые слова: делегитимность веры; власть; протест; патриотические настроения.
DELEGITIMATE IMAGE OF THE SOVIET POWER IN PUBLIC ATTITUDES OF THE REAR DURING THE GREAT
PATRIOTIC WAR
V.Yu.Titov
East Siberian Institute of Economics and Law,
258A, Baikalskaya St., Irkutsk, 664050.
Russian State University of Physical Culture, Sport and Tourism,
267, Baikalskaya St., Irkutsk, 664050.
The paper proves the idea on the presence of deligitimate assessments of social and communal life in the public opinion of the Soviet citizens residing in the rear areas. These assessments were not defeatist rumors, but on the contrary, enriched the society with spiritual and patriotic sentiments. The concept of deligitimacy of public attitudes is disclosed through the examples of "political fairy tale", "war anecdote", desacral expressions in relation to the authorities. 1 tables. Key words: delegitimacy of faith; authority; protest; patriotic sentiments.
Гласное научное обоснование темы «Делегитим-ный облик советской власти» стал возможным в силу целого ряда законодательных инициатив, импульс развитию которых в 1988 г. дало постановление ЦК КПСС «О дополнительных мерах по восстановлению справедливости в отношении жертв репрессий, имевших место в период 30-40-х начала 50-х годов»2. После чего начался процесс своеобразной либерализации советского исторического прошлого: переосмысление известных фактов, снятие запрета с закрытых тем. Во многом этому помогли решения XIX Всесоюзной конференции КПСС, которые предопределили развал СССР и начало пересмотра политической истории СССР, что, в частности, обострило актуальность изучения оппозиционно-протестных настроений в советском общественном мнении. Это подтверждалось публикациями в «Правдинских пятницах» института Марксизма-Ленинизма при ЦК КПСС, в газете «Правда» в 1988 - 1991 гг., в журналах «Огонек», «Наука и жизнь», «Коммунист».
Дефиниция - это специфический термин, обозначающий на языке юриста четкое толкование узкого вопроса согласно какой-то конкретной концепции, которая позволяет добиться единообразного при большом объеме разнообразных фактов.
1. Дефиниция «делегитимности общественных настроений» - понятие, позволяющее определить источники и методы исследования социально-экономических явлений, выявляющих негативные оценки общественности по отношению к внутренней политике государства.
2. С понятием «делегитимности общественных настроений» в истории Советского Союза первой половины ХХ в. теснейшим образом связана такая дефиниция, как «политическая сказка». Впервые факт фиксации этого явления и краткий набор вариантов, составляющих основу этой дефиниции, был дан в еженедельных отчетах ОГПУ в 1920-х гг., составлявшихся для Политбюро и в настоящее время хранящихся в фондах РГАСПИ. Под «политической сказ-
1Титов Владимир Юрьевич, кандидат исторических наук, доцент, эксперт по культурным ценностям Росохранкультуры,тел.: (3952) 740574, e-mail: [email protected]
Titov Vladimir, Candidate of History, Associate Professor, Expert on cultural valuables of Russian protection of culture, tel.: (3952) 740574, e-mail: [email protected]
2РГАНИ. Ф. 3. Оп. 103. Д. 161. Л. 22-23, 218-219. Подлинник. Машинопись.
