CC BY
198
ВЕСТНИК ТГГПУ. 2009. №1(16)
УДК 94(470) "1150/15"
ПРОБЛЕМА ОБРАЗОВАНИЯ ВЕЛИКОГО КНЯЖЕСТВА ЛИТОВСКОГО В РУССКОЙ ИСТОРИОГРАФИИ ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ XIX ВЕКА
© А.М.Столяров
Анализируются взгляды русских историков первой половины XIX века (Н.М.Карамзина, Н.Г.Устрялова, Н.А.Полевого, М.П.Погодина) на процесс образования Великого княжества Литовского.
Ключевые слова: историография первой половины XIX века, государственность, теория официальной народности
В первой трети XIX века в русском историческом сознании Великое княжество Литовское не воспринималось как часть средневековой русской истории. Современные исследователи отмечают, что особенностью восприятия отечественной истории в российской интеллектуальной среде этого периода было такое ее освещение, "которое поясняло бы современные триумфы державы" [1, 89]. В соответствии с таким подходом внимание крупнейшего историка первой трети XIX века Н.М.Карамзина при обращении к русскому средневековью XIV-XV веков было приковано к истории возрождения страны московскими князьями. Возникновение же Великого княжества Литовского историк оценивал как "гибель Южной России" [2, 125]. Кроме того, это государство изначально рассматривалось Н.М.Карамзиным как враждебный России сосед: "Орда с Литвой, как две ужасные тени, заслоняли от нас мир" [3, 580]. Так как "лучшую половину Отечества", а именно так историк характеризовал южные русские земли, завоевали литовцы, то и в истории Великого княжества Литовского не имело смысла искать примеров, демонстрирующих величие России.
В 1830 году началось восстание в Царстве Польском. В ходе восстания его лидерами была выдвинута идея восстановления независимости Польши в границах 1772 года. В русской интеллектуальной среде требования польских патриотов были восприняты как совершенно необоснованные претензии на потерянные земли [4, 100 -110]. Но нужно было найти контраргументы против лозунга о восстановлении независимой Польши в границах 1772 года.
Русское самосознание обратилось к историческому прошлому земель, "возвращенных" от Польши. Ставшая популярной в 1830-е годы, эта формулировка имела определенный подтекст. Выражение "возвращенные земли" подразумевало под собой идею, что в древности эти земли принадлежали не Польше, а России, но потом когда-то и каким-то образом достались полякам.
Но в осознании временного перехода от древнерусского периода истории этих территорий к уже "польскому" периоду существовала лакуна. Без ее наполнения конкретно-историческим содержанием интеллектуальная претензия русской образованной элиты на "возвращение" данных земель являлась голословной. Идейный спор за "возвращенный" или же "забранный", как считали в Польше, край уводил мысль в глубину веков, в то прошлое этого края, когда он уже миновал древнерусский этап своего развития, но еще не принадлежал Польше.
Именно так, опосредованно, в российском образованном обществе в начале 1830-х годов было актуализировано обращение к Великому княжеству Литовскому. Предложенное ранее Н.М.Карамзиным понимание "Литвы" (Великого княжества Литовского) в новых условиях не удовлетворяло требованиям интеллектуальной и бюрократической элит. В их среде возникла потребность включить Великое княжество Литовское в сферу русской истории. В общественном историческом сознании вместо враждебной Литвы, по мысли Н.М.Карамзина "похитившей лучшие древнерусские земли" [5, 87-88], должна была появиться еще одна, не только московская, но и литовская Русь, "похищенная" Польшей. Но тогда тезис официального историографа о насильственном завоевании литовцами русских земель и их "гибели" уже не соответствовал этой новой базовой идее. Нужно было переосмысливать сам процесс образования Великого княжества Литовского.
К осуществлению этого интеллектуального поворота подключились и официальные власти. Область истории стала одной из важных зон внимания нового министра народного просвещения (с весны 1834 года) С.Уварова. Его ведомство объявило конкурс на сочинение учебника по русской истории, в котором теперь подробно освещалась бы история Великого княжества Литовского. Можно полагать, что со стороны вер-
ховной власти был сделан заказ и на научноисторическую конкретизацию теории официальной народности, которую самодержавие через систему образования попыталось распространить в российском обществе в качестве универсальной идеологии.
Конкурс выиграл молодой историк Н.Г.Уст-рялов. Рукопись учебника была подготовлена весной 1835 года и тогда же прочитана С.Уваровым. Издаваться учебник русской истории для гимназий стал с 1837 года. В современной литературе показано, что исторические идеи Н.Г.Уст-рялова нашли полную поддержку у верховной власти. Следовательно, они вполне отвечали официальным взглядам и на историю западных губерний Российской империи, ранее составлявших часть Речи Посполитой [6, 117-129]. Задача по освещению исторического прошлого этих территорий была поставлена историком еще в докторской диссертации "О системе прагматической русской истории", которую он защитил в 1836 году. Главный тезис молодого исследователя гласил: "Русь представляла одно целое и доказательство расторжения единства ее будет исторической ошибкой" [7, 35]. Таким образом, Великое княжество Литовское для Н.Г.Устрялова являлось такой же средневековой Русью, как и Московское княжество. Эта идея абсолютно диссонировала с взглядами Н. М. Карамзина, который считал Великое княжество Литовское именно "литовским государством", "Литвой".
Необходимо отметить, что традиция отношения к данному государству, заложенная Н.М.Карамзиным, ко времени появления трудов Н.Г.Уст-рялова была достаточно прочной и имела своих продолжателей. С Н.М.Карамзиным был солидарен историк Н.А.Полевой, который в изданной в 1833 году "Истории русского народа" противопоставлял друг другу Великое княжество Литовское и Московскую Русь как враждующие государства: "русскому народу... надлежало защищаться от государства Мендовга и Гедемина" [8, 15].
Ход образования Великого княжества Литовского оба историка трактовали как непрерывный процесс завоеваний литовскими князьями со своими дружинами русских земель. Причем, оба ученых оценивали его как трагическое явление в истории древней Руси, часть территории которой исчезла под литовским господством. В популярной "Русской истории для первоначального чтения" Н.А.Полевой предлагал юным читателям эмоциональный посыл: "Литва уничтожает самое имя Руси, берет все. и что-же берет? Сердце Руси - Киев!" [9, 85]. Н.М.Карамзин несколько раз употреблял формулировку "наше Отечество" применительно именно к Московской Руси, да-
вая читателю понять, что Великое княжество Литовское таковым не является.
Эти взгляды Н. Г. Устрялов в своей диссертации назвал ошибкой и попытался в своем учебнике, который переиздавался в течение 1830 -1850-х годов несколько раз без каких-либо текстовых изменений, обосновать новый подход. Приступая к актуализации литовской тематики в русской историографии, историк должен был предварительно осветить состояние литовского общества накануне его "вхождения" в русскую историю.
В данном вопросе он отверг наличие у литовских племен какой-либо самостоятельной и независимой государственности: "Литва... никогда не имела гражданственности самобытной, заимствовав внутреннее устройство или от русских, или от поляков" [10, 132]. Такая оценка была не нова, еще Н.М.Карамзин писал о литовцах, что они представляли собой "народ бедный и дикий" [2, 123]. Ему вторил и Н.А.Полевой: ".литовцы до Гедемина... жили варварски" [9, 68]. Таким образом, все три историка в вопросе об уровне развития литовского общества накануне его появления в русской истории сходились на одной точке зрения, отказывая Литве в праве играть активную роль в историческом процессе на основе собственных внутренних потенций.
В этом случае нужно было объяснить, каким образом у литовцев появились возможности для выхода из состояния "дикости". Здесь историки были солидарны в том, что литовцы перенимали чужой опыт у цивилизованных соседних государств. Разница была лишь в том, что у Н.М.Ка-рамзина ими являлись русские княжества и орден крестоносцев, а у Н.Г.Устрялова - русские земли и Польша.
В специальной статье "Исследование вопроса, какое место в русской истории должно занимать Великое княжество Литовское", вышедшей в 1839 году, вслед за первым изданием учебника по русской истории, Н.Г.Устрялов писал: "Не силою, не храбростью Литвы... соединились Русские княжества в одно целое и образовали великое княжество Литовское" [11, 444]. Решение этой задачи, в соответствии с монархическими взглядами историка, следует отнести в заслугу великому князю Гедимину, которого Н.Г.Устря-лов и считал первым основателем государства. Точно также значение правления Гедимина оценивали и современники ученого. Н.А.Полевой писал, что с Гедимина началось "достоверное бытие Литвы как государства" [12, 337]. Такой взгляд был обусловлен, по-видимому, несколькими причинами. С одной стороны, в источниках был запутан вопрос о происхождении Гедимина.
Ставилась под сомнение его принадлежность к княжескому роду. Но долгое правление, неоспоримые свидетельства русских летописей об успехах внешней политики Гедимина, отсутствие сведений о междоусобных войнах среди литовских князей, передача Гедимином власти по прямой линии, размещение сыновей в уделах, основание династии Гедиминовичей - все это говорило в пользу возникновения прочной государственной власти только в период правления этого князя.
При Гедимине в Литовское княжество уже входило немало древнерусских земель. Здесь для исследователей возник главный вопрос - почему и какими путями они оказались в составе чужого по языку, вере и обычаям государства? Н.М.Карамзин и вслед за ним Н.А.Полевой не сомневались в том, что русские земли были насильственно захвачены литовцами. "Сила литовская беспрерывно поглощала Русскую землю", - писал Н.А.Полевой в "Русской истории для первоначального чтения" [13, 118]. Причины успехов завоевательной политики литовских князей Н.М.Карамзин свел к личностному фактору. По его мнению, всем трем литовским князьям (Ге-димину, Ольгерду, Витовту) было присуще одно и то же психологическое качество - "властолюбие". Так, Ольгерд у историка предстает как "опасный властолюбец", Витовт также "пылал властолюбием" [5, 33, 87]. По мнению Н.М.Ка-рамзина, только оно и толкало литовских князей на продолжение завоеваний и расширение подвластной им территории. Таким образом, история создания Великого княжества Литовского идентифицировалась с европейской историей, где ряд государств, как было принято считать в русской историографии 1820-1830-х годов, также возник путем завоевания одним народом других.
Со времени же покорения Литвой западных и южных русских земель их самостоятельная история прекращалась, и Н.М.Карамзин с Н.А.По-левым ее почти не рассматривали. Хотя Н.М.Карамзин привел в своей "Истории государства Российского" факты, которые свидетельствовали против его же собственной версии о завоевании Литвой "лучшей половины" России. Историк не оставил без внимания то, что литовские князья, которым по его мысли положено было быть завоевателями, оставляли в неприкосновенности православие на русских землях, что Гедимин сохранил за русскими князьями их удельные владения. Эти факты закономерно привели историка к постановке вопроса о том, почему литовские князья не пользовались своим правом завоевателей и не ломали прежнего устройства на захваченных силой русских землях?
Причину такой миролюбивой политики Н.М.Ка-рамзин усматривал в личных качествах литовских князей - их умеренности и благоразумии.
В этих рассуждениях Н.М.Карамзина можно было бы усмотреть определенное противоречие -во внешней политике литовские князья были властолюбивы и поэтому завоевывали все больше древнерусских земель, но как только происходило их включение в состав Великого княжества Литовского, движимое ими чувство уступало место другой личностной черте - благоразумию. В действительности это противоречие -кажущееся, если иметь в виду обращенность " Истории государства Российского" к современникам в качестве наставления власть предержащим. Н.М.Карамзин, наблюдая за ростом Российской империи при Александре I, в своем труде и на примере политики московского князя Ивана III, и на примере политики литовских князей в период могущества их государства, пытался донести до верховной власти мысль о том, чтобы она в своем стремлении к территориальной экспансии проявляла благоразумие и не пыталась бы радикально ломать внутреннюю жизнь присоединенных окраин.
Посмотрим, как Н.Г.Устрялов подошел к решению вопроса о причинах образования Великого княжества Литовского. Вхождение древнерусских земель в его состав было, по мнению историка, в основном, мирным и происходило путем династических браков Гедиминовичей с Рюриковичами. А так как первые при этом еще и принимали православие, то и местное население воспринимало их, с точки зрения Н.Г.Устрялова, как своих же единоверных и единокровных князей: "Русские смотрели на них как на истинных государей Руси" [11, 438]. Таким образом, единство народа со своими правителями, основанное на общности вероисповедания, при новых литовских князьях не нарушалось. Именно поэтому, с точки зрения Н.Г.Устрялова, Великое княжество Литовское образовалось совершенно бесконфликтно.
На наш взгляд, исторические взгляды Н.Г.Устрялова в данном вопросе отвечали общим положениям теории официальной народности, спроецированным на историческое прошлое западных окраин Российской империи. Если интерпретировать два из трех пунктов в триаде этой теории было не нужно (православие, самодержавие), то третий - "народность" - требовал объяснения. В научной литературе уже отмечалось, что под "народностью", так или иначе, мыслилось единение монарха с подданными, отсутствие между ними каких - либо разногласий. Н. Г. Устрялов, чьи взгляды импонировали С.
Уварову, в истолковании данного понятия взял в союзницы историю Великого княжества Литовского и также наполнил "народность" конкретноисторическим содержанием.
Образование Великого княжества Литовского выглядело у Н.Г.Устрялова процессом, аналогичным "призванию варягов на Русь" с той, правда, существенной разницей, что, во-первых, место варяжских конунгов занимали литовские князья, а во-вторых, население соглашалось с их властью не для ликвидации внутренних между-усобиц, а для устранения зависимости от Золотой Орды. В рамках такого подхода возникновение Великого княжества Литовского являлось у историка органичной частью российского исторического процесса с присущей ему спецификой добровольного призвания населением правителей, в отличие от Западной Европы с ее завоеваниями. В этом состояла принципиальная разница между подходом Н. Г. Устрялова и взглядами его предшественников (Н.М.Карамзина, Н.А.Поле-вого) по вопросу об образовании Великого княжества Литовского.
В этом случае толерантная политика литовского князя Гедимина по отношению к русским землям в освещении историка выглядела непротиворечивой и более органично вписывалась в рамки его концепции истории Великого княжества Литовского по сравнению с трактовкой Н. М.Карамзина, который приписывал литовским князьям одновременно властолюбие и умеренность, не объяснив, каким образом эти противоположности наследственно уживались поочередно в трех правителях (Гедимине, Ольгерде, Ви-товте).
Для Н.Г.Устрялова образование Великого княжества Литовского есть не что иное, как объединение западнорусских княжеств под главенством фактически одной и той же династии Рюриковичей, только одной из ее боковых ветвей. Литовцы не вторгаются на Русь, а поглощаются ею, растворяясь в юго-западной Руси. Следовательно, тот исторический путь, который одновременно проходили Московская Русь и Великое княжество Литовское со времени своего возникновения в XIV веке, был, с точки зрения Н.Г.Уст-рялова, одинаковым - становление самодержавной власти великого князя в борьбе с удельными князьями: "Литовское княжество до вступления Ягелла на Польский престол представляло такой же союз княжеств, какой мы видели в восточной Руси. здесь повторялась история Москвы" [10, 197]. История Великого княжества Литовского для историка не была историей другого, чуждого русским людям государства. Это была история другой половины самой же средневековой Руси.
Трактовка Н.Г.Устряловым истории Великого Княжества Литовского прочно закрепилась в учебной литературе в 1840-1850-е годы. Правда, существовал и другой учебник по русской истории для гимназий, изданный в том же году, что и учебник Н.Г.Устрялова, в 1837 году. Его автором был видный ученый М.П.Погодин. В своем учебнике он поддержал прежнюю, идущую от Н.М.Карамзина трактовку истории Великого княжества Литовского. По его мнению, литовцы покорили русские княжества силой оружия, заимствовав военные навыки у русских же людей. Гедимина, Ольгерда и Витовта М.П.Погодин представлял "ужасными для нашего отечества князьями" [14, 127]. Подобный взгляд на Великое княжество Литовское и его отношение к русской истории не соответствовал новым задачам, поставленным верховной властью в вопросе об историческом прошлом западных губерний Российской империи. Идеи М.П.Погодина были не новы, а кроме того, не получили поддержки у верховной власти. Видимо, поэтому учебник историка выдержал гораздо меньше изданий, чем труд его коллеги Н. Г. Устрялова, продолжавший выходить в свет и в 1850-е годы.
М.П.Погодин попытался внести определенную новизну в вопросе о причинах успеха завоевания Литвой русских земель. Историк отметил, что литовские успехи были обусловлены ослаблением южных русских княжеств в результате монгольского нашествия: "Покорение русской земли монголами содействовало еще более к усилению. Литвы. на счет оной" [14, 88]. Эта идея, естественно воспринимаемая сегодня, не прозвучала ни в "Истории государства Российского" Н.М.Карамзина, ни в работах Н.Г.Уст-рялова.
Н.М.Карамзин не видел связи между монгольским нашествием на южнорусские земли и последующим их "завоеванием" литовцами.
Н.Г.Устрялов не замечал этого в силу, как нам кажется, других причин. Он отводил русскому населению активное место в истории. В своем учебнике историк признавал факт "тягостного рабства" (зависимость от Золотой Орды) жителей южнорусских земель, но оно представлялось ему не настолько сильным, чтобы окончательно лишить русское население значения субъекта в литовско-ордынских отношениях. Русские люди, по мнению Н.Г.Устрялова, сами выбрали литовских князей в качестве своих защитников: "В Чернигове, Киеве, Волыни видели в нем (Гедимине - А. С.) грозного соперника монголам и избавителя от тягостного рабства" [10, 165].
И перед Н.Г.Устряловым, и перед М.П.По-годиным возникал вопрос - почему монгольские
ханы никак не отреагировали на выход русского населения из-под зависимости от Золотой Орды? Если следовать логике М.П.Погодина, то ответ, на первый взгляд, напрашивался очевидный -ордынские ханы попытались пресечь попытки русского населения с помощью литовских князей сбросить зависимость, но Литва в военном отношении оказалась сильнее монголов.
Если принять такой ответ, то закономерно возникает и ряд других вопросов. Например, что же позволило литовцам, которых все исследователи считали варварами, побеждать в южной Руси монгольские войска в первой половине XIV века? Можно было бы предположить, что историки посчитают таким фактором военный опыт, заимствованный литовскими дружинами у русских княжеств. Ведь писал Н.М.Карамзин в "Истории государства Российского", что "литовский народ сведал от нас (выделено авт. - А.С.) действия военного искусства" [2, 123]. Так же считал и М.П.Погодин, но такого ответа на возникший вопрос не прозвучало, так как в этом случае перед историками появлялась трудноразрешимая проблема - почему само южнорусское население на основе собственного давнего военного опыта не свергло власть монгольских ханов без какой-либо помощи со стороны литовских дружин?
Если же историки посчитали бы, что русские дружины после разгрома Батыем южной Руси уступали по численности ордынской армии, и именно поэтому не могли противостоять ей самостоятельно уже в XIV веке, то в этом случае получалось, что присоединение литовских дружин к русским отрядам обеспечило им такой численный перевес. В этом случае историки должны были бы говорить о совместных (выделено авт. - А.С.) акциях литовцев и русских против ордынцев. Однако Н.М.Карамзин, Н.А.Поле-вой и М.П.Погодин писали исключительно о литовских, а не литовско-русских походах против Золотой Орды. Русские люди, покоренные литовскими князьями, на страницах исторических трудов не участвовали в этих походах.
Ответа на вопрос, каким же образом литовским князьям удавалось в первой половине XIV века успешно бороться с ордынцами, успевая еще при этом завоевывать русские земли, так и не прозвучало. Логика рассуждений историков без привлечения новых данных и расширения
исследовательских горизонтов делала эту проблему неразрешимой. Приемлемым ответом могло бы стать признание наличия в литовском обществе самостоятельной сильной военно-политической организации, которая была равна или даже превосходила древнерусские или монгольские образцы в XIV столетии. Но дать такой ответ на возникшую проблему никто из историков не решился, поскольку это автоматически ставило бы Литву в один ряд с древнерусскими княжествами, чего не мог себе представить ни один русский историк первой половины XIX века.
1. Липатов А.В. Мицкевич и Пушкин: образ на фоне историографии и историософии // Поляки и русские: взаимопонимание и взаимонепонимание. -М., 2000.
2. Карамзин Н.М. История государства Российского. Т.Г^ - М., 1991.
3. Карамзин Н. М. История государства Российского. Кн.2. - Ростов/на/Д., 1994.
4. Хорев В.А. Роль Польского восстания 1830 года в утверждении негативного образа Польши в русской литературе // Поляки и русские: взаимопонимание и взаимонепонимание. - М., 2000.
5. Карамзин Н. М. История государства Российского. Т.У - М., 1993.
6. Володина Т.А. Уваровская триада и учебники по русской истории // Вопросы истории. - 2004. -№2.
7. Устрялов Н.Г. О системе прагматической русской истории. - СПб., 1836.
8. Полевой Н.А. История русского народа. Т.5. - М., 1833.
9. Полевой Н.А. Русская история для первоначального чтения. - М., 1835. Ч.2.
10. Устрялов Н.Г. Русская история. - СПб., 1849. Ч.1.
11. Устрялов Н. Г. Исследование вопроса, какое место в русской истории должно занимать великое княжество Литовское // Русская история. Ч.1. - СПб., 1849.
12. Полевой Н.А. История русского народа. Т.4. - М., 1833.
13. Полевой Н. А. Русская история для первоначального чтения. - М., 1835. Ч.2. Аналогичный подход также см.: Полевой Н.А.Обозрение русской истории до единодержавия Петра Великого. - СПб., 1846.
14. Погодин М.П. Начертание русской истории. Для гимназий. - М., 1837.
THE PROBLEM OF FOUNDATION OF THE GREAT LITHUANIAN KINGSTON IN RUSSIAN HISTORIOGRAPHY OF THE FIRST PART OF XIX CENTURY
A.M.Stoljarov
In this article are analyzed the views of Russian historians of the first part of XIX century on the process of foundation of the Great Lithuanian Kingston (N.M.Karamsin, N.G.Ustrjalov, N.A.Polevoy, N.P.Po-godin).
Key words: historiography of the first half of the XIX century, state system, official theory of national character
Столяров Алексей Михайлович - кандидат исторических наук, старший преподаватель кафедры истории России Татарского государственного гуманитарно-педагогического университета
E-mail: [email protected]
